Психологические свойства рас 1 страница

Глава первая ДУША РАС

Как натуралисты классифицируют виды - Приложение к человеку их методов - Слабая сторона современных классификаций человеческих рас - Основания психологической классификации - Средние типы рас- До какой степени позволяет их установить наблюдение- Психологические факторы, определяющие средний тип расы - Влияние предков и непосредственных родителей - Общее психологическое достояние, каким обладают все индивиды данной расы - Громадное влияние умерших поколений на живущие - Математические обоснования этого влияния - Как коллективная душа распространяется от семьи на деревню, город, провинцию - Преимущества и опасности, вытекающие из образования города как обособленного целого - Обстоятельства, при которых образование коллек­тивной души невозможно - Пример Италии - Как естественные расы уступили место историческим расам.

Натуралисты основывают свою классификацию видов на присутствии известных анатомических особенностей, воспроизводимых наследственностью с устойчи­востью и постоянством. Мы теперь знаем, что эти особенности изменяются наслед­ственным накоплением незаметных изменений, но если рассматривать толь-ко краткий период исторических времен, то можно сказать, что виды неиз­менны.

В приложении к человеку методы классификации натуралистов дали возмож­ность установить известное число совершенно отличных типов. Основываясь на чисто анатомических признаках, таких, как цвет кожи, форма и емкость черепа, стало возможным установить, что человеческий род состоит из многих совершенно отличных видов и, вероятно, очень различного происхождения. Для ученых отно­сящихся с благоговением к мифологическим традициям, эти виды суть не более, чем расы. Но, как основательно сказал кто-то: "если бы негр и кавказец были улитками, то все зоологи единогласно утверждали бы, что они представляют раз­личные виды, которые никогда не могли бы происходить от одной и той же пары, от которой они постепенно отдалялись".

Эти анатомические особенности, те по крайней мере из них, которые имеют отношение к нашему анализу, допускают только Общие, самые грубые подраз­деления. Их различия появляются только у человеческих видов, совершенно отлич­ных друг от друга, например: у белых, негров и желтых. Но народы, очень похожие по своему внешнему виду, могут сильно отличаться своими способами чувствовать и действовать и, следовательно, своими цивилизациями, своими верованиями и своими искусствами. Возможно ли объединить в одну группу испанца, англичанина и араба? Не бросаются ли всем в глаза существующие между ними психические Различия и не читаются ли они на каждой странице их истории?

За недостатком анатомических особенностей, хотели опереться, при класси­фикации известных народов, на различные элементы, как: языки, верования, поли­тические учреждения; но подобные классификации не выдерживают серьезной научной критики. При случае мы покажем, что многие народы сумели ассимили­роваться, преобразовать чужие языки, верования и учреждения настолько, чтобы они могли согласоваться с их духовным складом.

Основания для классификации, которые не могут дать анатомия, языки, среда, политические группировки, даются нам психологией. Последняя показывает, что позади учреждений, искусств, верований, политических переворотов каждого на­рода находятся известные моральные и интеллектуальные особенности, из которых вытекает его эволюция. Эти-то особенности в своей совокупности и образуют то, что можно было бы назвать душой расы.

Каждая раса обладает столь же устойчивой психической организацией, как ее анатомическая организация. Что первая находится в зависимости от устройства мозга - в этом трудно сомневаться. Но так как наука еще недостаточно ушла вперед, чтобы показать нам детали его механизма, то мы не можем брать его за основание. Впрочем, ближайшее знакомство с ним нисколько не может изменить описания психической организации, которая из него вытекает и которую откры­вают нам наблюдения.

Моральные и интеллектуальные особенности, совокупность которых выражает душу народа, представляет синтез всего его прошлого, наследство всех его предков и побудительные причины его поведения. У отдельных индивидуумов той же расы они окажутся столь же изменчивыми, как черты лица; но наблюдение показывает, что большинство индивидуумов этой расы обладает всегда известным количеством общих психологических особенностей, столь же'прочных как и анатомические признаки, по которым классифицируются виды. Как эти последние, психологичес­кие особенности воспроизводятся наследственностью с правильностью и посто­янством.

Этот агрегат общих психологических особенностей составляет то, что основа­тельно называют национальным характером. Их совокупность образует средний тип, дающий возможность определить народ. Тысяча французов, тысяча англичан, тысяча китайцев, взятых случайно, конечно должны отличаться друг от друга; однако они обладают, в силу наследственности их расы, общими свойствами, на основании которых можно воссоздать идеальный тип француза, англичанина, ки­тайца, аналогичный идеальному типу, какой представляет себе натуралист, когда он в общих чертах представляет себе собаку или лошадь. В приложении к раз­личным разновидностям собаки или лошади подобное описание может заключать только признаки, общие всем, но ничуть не те, по которым можно различать их многочисленные породы.

Если только раса достаточно древняя и, следовательно, однородная, то средний ее тип достаточно ясно определился, чтобы быстро укрепиться в сознании наблю­дателя.

Когда мы посещаем чужой народ, то только поражающие нас особенности можно признать общими всем обитателям объезжаемой нами страны, потому что только они постоянно повторяются.

Индивидуальные отличия редко повторяются, а потому и ускользают от нас; и вскоре мы не только научаемся различать с первого взгляда англичанина, италь­янца, испанца, но начинаем замечать в них известные интеллектуальные и мо­ральные особенности, которые составляют как раз те основные черты, о которых мы говорили выше. Англичанин, гасконец, нормандец, фламандец соответствуют в нашем уме вполне определенному типу, который мы можем легко описать. В при­ложении к отдельному индивидууму описание может быть очень недостаточным, а иногда и неверным; но в приложении к большинству индивидуумов известной расы оно дает самое верное его изображение. Бессознательная мозговая работа, с по­мощью которой определяется физический и психический тип какого-нибудь на-

рода, совершенно тождественна по существу с методом, который дает натуралисту возможность классифицировать виды.

Эта тождественность психической организации большинства индивидуумов из­вестной расы имеет очень простые физиологические основания. Каждый инди­видуум в действительности не есть только продукт его непосредственных роди­телей, но еще и своей расы, т.е. всего ряда предков. Ученый экономист Шейсон вычислил, что во Франции, если считать по три поколения на столетие, каждый из нас имеет в своих жилах по крайней мере двадцать миллионов современников 1000-го года... "Все жители одной и той же местности, одной и той же провинции по необходимости имеют общих предков, сделаны из одной глины, носят один отпе­чаток, и постоянно приводятся обратно к среднему типу той длинной и тяжелой цепью, которой они суть только последние звенья. Мы одновременно дети своих родителей и своей расы. Не только чувства, но еще физиология и наследственность делают для нас отечество второй матерью".

Если перевести на язык механики влияния, которым подвергается индивидуум и которые руководят его поведением, то можно сказать, что они бывают троякого рода. Первое, и вероятно самое важное - влияние предков; второе - влияние не­посредственных родителей; третье, которое обыкновенно считают самым могу­щественным и которое, однако, есть самое слабое - влияние среды. Эта последняя, понимая под нею различные физические и нравственные влияния, которым под­вергается человек во время своей жизни и, конечно, в продолжение своего воспи­тания, производит только очень слабые изменения. Влияния среды начинают ока­зывать реальное действие только тогда, когда наследственность накапливала их в одном и том же направлении очень долгое время.

Чтобы человек ни делал, он всегда и лрежде всего - представитель своей расы. Тот запас идей и чувств, которые приносят на свет индивидуумы одной и той же расы, образует душу расы. Невидимая в своей сущности, эта душа очень ви -,има в своих проявлениях, так как в действительности она управляет всей эволюцией народа.

Можно сравнить расу с соединением клеточек, образующих живое существо. Эти миллиарды клеточек имеют очень непродолжительное существование, между тем как продолжительность жизни образованного их соединением существа отно­сительно очень долгая; клеточки, следовательно, одновременно имеют жизнь, про­долженную веществом. Точно так же каждый индивидуум какой-нибудь расы имеет очень короткую индивидуальную жизнь и очень долгую коллективную. Эта последняя — есть жизнь расы, в которой он родился, продолжению которой он способствует и от которой он всегда зависит.

Раса поэтому должна быть рассматриваема как постоянное существо, непод­чиненное действию времени.

Это постоянное существо состоит не только из живущих индивидуумов, обра­зующих его в данный момент, но также из длинного ряда мертвых, которые были их предками. Чтобы понять истинное значение расы, следует продолжить ее одновременно в прошедшее и в будущее. Они управляют неизмеримой областью бессознательного, - той невидимой областью, которая держит под своей властью все проявления ума и характера. Судьбой народа руководят в гораздо большей степени умершие поколения, чем живущие. Ими одними заложено основание расы. Столетие за столетием они творили идеи и чувства и, следовательно, все побуди­тельные причины нашего поведения. Умершие поколения передают нам не только свою физическую организацию; они внушают нам также свои мысли. Покойники суть единственные неоспоримые господа живых. Мы несем тяжесть их ошибок, мы получаем награду за их добродетели.

Образование психического склада народа не требует, как создание животных видов, тех геологических периодов, громадная продолжительность которых не под­дается нашим вычислениям. Она, однако, требует довольно длительного време­ни. Чтобы создать в народе, таком как наш, и то, еще в довольно слабой сте­пени, ту общность чувств, которая образует его душу, нужно было более десяти веков.

Может быть самое важное дело Французской революции было то, что она ускорила это образование почти совершенным уничтожением мелких националь­ностей: пиккардийцев, фламандцев, бургундцев, гасконцев, бретонцев, провансаль­цев и т.д. между которыми Франция была некогда раздроблена...

Глава вторая ПРЕДЕЛЫ ИЗМЕНЧИВОСТИ ХАРАКТЕРА РАС

Изменчивость характера рас, но не его постоянство, составляет кажущееся правило - Основания этой видимости - Неизменяемость основных черт и изменчивость второстепенных - Ассимиляция психологических особенностей с неизменными признаками и изменчивыми особенностями животных видов - Среда, обстоятельства, воспитание действуют на побочные психологические особенности -Скрытые возможности характера - Примеры, предоставляемые различными эпохами - Люди террора -Чем они стали бы в другие эпохи - Как, несмотря на революции, остаются неизменными национальные характеры - Разные примеры - Заключение.

Только изучив внимательно развитие цивилизации, можно установить постоян­ство психического склада рас. С первого взгляда общим правилом кажется измен­чивость его, а не постоянство. История народов действительно может давать иног­да повод предполагать, что души их по временам претерпевают очень быстрые и значительные изменения. Не кажется ли вам, например, что существует зна­чительная разница между характером англичанина времен Кромвеля и характером современного англичанина? Не является ли для вас современный итальянец, осто­рожный и хитрый, совершенно отличным от порывистого и свирепого человека, каким нам его описывает в своих мемуарах Бенвенуто Челлини? Не идя так далеко, ограничимся пределами Франции. Сколько произошло видимых перемен в характе­ре французов за ничтожное число веков и иногда даже лет? Какой историк не отмечал различий в характере между XVII и XVIII веками? И в наши дни, не кажется ли вам, что существует пропасть между характерами непреклонных чле­нов Конвента и послушных рабов Наполеона? Однако это были одни и те же люди, и в несколько лет они кажутся совершенно изменившимися.

Чтобы разъяснить причины этих изменений, мы должны прежде всего вспом­нить, что психологический вид, подобно анатомическому, состоит из очень неболь­шого числа основных неизменных особенностей, вокруг которых группируются изменяемые и непостоянные второстепенные признаки. Скотовод, изменяющий видимую структуру какого-нибудь животного, садовник, переделывающий внеш­ний вид какого-нибудь растения до такой степени, что неопытный глаз с трудом его может узнать, нисколько не коснулись основных особенностей вида; они толь­ко действовали на его побочные признаки. Не смотря на все старания искусства, основные особенности всегда стремятся выйти наружу в каждом новом поколении.

И психическая организация имеет основные особенности, столь же неизменные, как и анатомические особенности видов; но она, вместе с тем, обладает и легко изменяемыми второстепенными особенностями; эти-то последние и могут легко изменить среда, обстоятельства, воспитание и различные факторы.

Нам нужно также вспомнить, и это самое важное, что в своей психической организации мы имеем всевозможные задатки характера, которым обстоятельства не всегда доставляют случай обнаруживаться. Раз они случайно получили при­менение, - тотчас же образуется более или менее эфемерная новая личность. Этим именно объясняется то, что в эпохи больших религиозных и политических кризисов наблюдаются такие мгновенные пертурбации в характере, что кажется, будто все изменилось: нравы, идеи, поведение и т.д. Действительно: все измени­лось, как поверхность спокойного озера, волнуемого бурей, но очень редко бывает, чтобы это было надолго.

В силу этих-то задатков характера, которые приводятся в действие известными исключительными событиями, деятели больших религиозных и политических кри­зисов кажутся нам высшими существами в сравнении с нами, своего рода колос­сами, по отношению к которым мы являемся какими-то жалкими ублюдками. Од­нако это были такие же люди как и мы, у которых обстоятельства привели в дей­ствие задатки характера, какими обладают все. Возьмите, например, этих "гиган­тов Конвента", которые смотрели вызывающе на вооруженную Европу и посы­лали своих противников на гильотину за простое противоречие. Это были, в сущ­ности, такие же почтенные и мирные обыватели, как и мы, которые в обычное время, вероятно, вели бы в стенах своего кабинета, своей конторы очень тихое и бесцветное существование. Исключительные события привели в движение неко­торые клеточки в их мозгу, оставшиеся бы без применения в обычном состоянии, и они стали теми колоссальными фигурами, которых потомство уже не в состоянии понять. Сто лет спустя Робеспьер был бы без сомнения честным мировым судьей, очень дружным со своим священником; Фукье Тенвиль - судебным следователем, обладающим, может быть, несколько большей суровостью, чем его коллеги, и высокомерным обращением людей его профессии, но которого, вероятно, очень бы ценили за его ревность в преследовании преступников; Сен-Жюст был бы пре­восходным школьным учителем, уважаемым своими начальниками и очень гордым академическими пальмовыми ветками, которые ему, наверное, удалось бы по­лучить. Впрочем, чтобы не сомневаться в законности наших предвидений, доста­точно посмотреть на то, что сделал Наполеон из свирепых террористов, которые еще не успели перерубить друг другу головы. Большая часть их сделалась сто­лоначальниками, преподавателями, судьями или префектами. Волны, поднятые бурей, о которой мы говорили выше, успокоились, и взволнованное озеро вновь приняло спокойный вид.

Даже в наиболее смутные эпохи, производящие самые странные изменения в личностях, можно легко под новыми формами отыскать основные черты расы. Разве централистский, самовластный и деспотичный режим суровых якобинцев в действительности сильно отличался от централистского, самовластного и деспо­тического режима, который пятнадцать веков монархии глубоко вкоренили в души французов? После всех революций латинских народов всегда появляется этот суровый режим, эта неизлечимая потребность быть управляемыми, потому что он представляет собой как бы синтез инстинктов их расы. Не через один только ореол своих побед Бонапарт сделался властелином. Когда он преобразовывал республику в диктатуру, то наследственные инстинкты расы обнаруживались с каждым днем с все большей и большей интенсивностью, и, за отсутствием артиллерийского офи­цера, был бы достаточен какой-нибудь авантюрист. Пятьдесят лет спустя доста­точно было появиться наследнику его имени, чтобы собрать голоса целого народа, измученного свободой и жаждущего рабства. Не брюмер сделал Наполеона, но Душа народа, который почти добровольно шел под его железную пяту.

Если влияние среды на человека кажется столь большим, то главным образом потому, что она действует на побочные и временные особенности или на еще скрытые задатки характера, о которых нам выше пришлось говорить. В дейст­вительности изменения не очень глубоки. Самый смирный человек под влиянием голода может доходить до степени ожесточения, которая его приводит ко всевоз­можным преступлениям, а иногда, даже к тому, что он пожирает своих ближних.

Можно ли на основании этого сказать, что его обычный характер окончательно изменился?

Из того, что условия цивилизации приводят одних к чрезмерной роскоши и ко всем порокам, составляющим их неизбежное следствие, а у других создают очень большие потребности, не давая им средств для их удовлетворения, может по­следовать общее недовольство и беспокойное состояние, которые будут действо­вать на поведение и вызывать разного рода перевороты, но в этих недовольствах и в этих переворотах всегда будут проявляться основные черты расы. Англичане Соединенных Штатов вносили когда-то в свои раздоры во время междоусобной войны ту же настойчивость, ту же неукротимую энергию, какую они теперь вкла­дывают в основание городов, университетов и фабрик. Характер не изменился. Изменились только предметы, к которым он прилагался.

Исследуя один за другим различные факторы, способные действовать на пси­хический склад народов, мы вполне можем констатировать, что они всегда дейст­вуют на побочные и непостоянные черты характера, но нисколько не задевают его основных черт, или задевают их путем медленных наследственных накоплений.

Из предыдущего никак нельзя заключить, что психологические особенности рас совсем не подвергаются изменениям; но только то, что, подобно анатомическим признакам, они обладают очень большой устойчивостью. Вследствие этой устой­чивости душа рас и изменяется так медленно в течение веков.

Глава третья ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ИЕРАРХИЯ РАС

Психологическая классификация основывается подобно анатомической классификации на констатировании небольшого числа неизменных и основных черт - Психологическая классификация человеческих рас - Первобытные расы - Низшие расы - Средние расы - Высшие расы -Психологические элементы, группировка которых допускает эту классификацию- Элементы, имеющие наибольшую важность - Характер - Нравственность - Умственные качества могут изменяться воспитанием - Качества характера постоянны и составляют неизменный элемент каждого народа — Их роль в истории - Почему различные расы не могут понимать и влиять друг на друга -Причины невозможности заставить низший народ принять высшую цивилизацию.

Когда в области естествознания приходится устанавливать основания для клас­сификации видов, то труд этот облегчается тем, что неизменные и, следовательно, основные признаки, по которым определяется каждый вид очень немногочислен­ны. Их перечисление всегда занимает несколько строчек. Это потому, что в дейст­вительности натуралист занимается только неизменными признаками, не обращая никакого внимания на временные. Впрочем, эти основные признаки неизбежно влекут за собой целый ряд других.

То же самое с психологическими признаками рас. Если входить в подробности, то между одним народом и другим, между одним индивидуумом и другим можно за­метить бесчисленные и тонкие различия; но если обращать внимание только на основные признаки, то придется признать, что для каждого народа они немно­гочисленны. Только на примерах- мы скоро представим очень характерные — можно ясно показать влияние этого небольшого числа основных признаков на жизнь народов.

Основания психологической классификации рас могут быть изложены лишь после детального изучения психологии отдельных народов, - труд, для которого одного потребовались бы тома: мы же ограничимся тем, что набросаем их психо­логию крупными штрихами. Рассматривая только главные психологические приз­наки человеческих рас, мы можем разделить их на следующие четыре группы: пер­вобытные расы, низшие, высшие и средние.

Первобытные расы — те, у которых не находят ни малейшего следа культуры, и которые остановились на той эпохе первобытной животности, какую переживали наши предки в каменном веке: таковы нынешние фиджийцы и австралийцы.

Кроме первобытных рас существуют еще низшие расы, главными предста­вителями которых являются негры. Они способны к зачаткам цивилизации, но только к зачаткам. Никогда им не удавалось подняться выше совершенно вар­варских форм цивилизации, хотя случай делал их, как например, негров Сан-До-минго, наследниками высших цивилизаций.

К средним расам мы относим китайцев, японцев, и семитские народы. Через ассирийцев, монголов, китайцев, арабов они создали высокие типы цивилизаций, которые могли быть превзойдены одними только европейскими народами.

Среди высших рас могут занимать место только индоевропейские народы. Как в древности, в эпоху греков и римлян, так и в настоящее время одни только они оказались способными к великим открытиям в сфере искусства, науки и про­мышленности. Только им мы обязаны тем высоким уровнем, которого достигла ныне цивилизация. Пар и электричество вышли из их рук. Наименее развитые из этих высших рас, например индусы, возвысились в области искусства, литературы и философии до такого уровня, какого никогда не могли достигнуть монголы, ки­тайцы и семиты.

Между четырьмя большими группами, которые мы только что перечислили, не­возможно никакого слияния; отделяющая их умственная пропасть очевидна. Труд­ности начинаются только тогда, когда хотят подразделить эти группы. Англича­нин, испанец, русский относятся к группе высших народов; однако мы хорошо знаем, что между ними существуют очень большие различия. Чтобы определить эти различия, нужно брать каждый народ в отдельности и описать его характер. Это мы скоро сделаем для двух из них с тем, чтобы дать применение нашему методу и показать важность его результатов. Пока же мы обрисуем только в самых общих чертах природу главных психологических элементов, по которым можно различать расы.

У первобытных и низших рас (нет надобности отыскивать их среди настоящих дикарей, так как низшие слои европейских обществ подобны первобытным су­ществам) можно всегда констатировать большую или меньшую неспособность рас­суждать, т.е. ассоциировать в мозгу идеи, чтобы их сравнивать и замечать их сход­ства и различия, - идеи, вызванные прошедшими ощущениями, или слова, служа­щие их знаками, идеи, произведенные настоящими ощущениями. Из этой неспособ­ности рассуждать проистекает большое легковерие и полное отсутствие критичес­кой мысли. У высшего существа, напротив, способность ассоциировать идеи очень велика, критическая мысль и способность к точному мышлению высоко развиты.

У людей низших рас можно еще констатировать очень низкую степень вни­мания и соображения, очень большой подражательный ум, привычку делать из частных случаев общие неточные выводы, слабую способность наблюдать и выводить из своих наблюдений полезные результаты, чрезвычайную изменчивость характера и очень большую непредусмотрительность. Инстинкт момента -единственный их путеводитель. Подобно Исаву - типу первобытного человека, они охотно продали бы свое будущее право первородства за настоящую чечевичную похлебку. Когда человек умеет противопоставлять ближайшему интересу будущий, ставить себе цель и с настойчивостью осуществлять ее, то он уже осуществил большой прогресс.

Эта неспособность предвидеть отдаленные последствия своих поступков и склонность не иметь иного путеводителя кроме моментальных побуждений обре­кают индивида, точно так же как и расу, на то, чтобы постоянно оставаться в очень низком состоянии. Только по мере того, как народы научаются владеть своими инстинктами, т.е. по мере того, как они приобретают волю и, следовательно, власть над собой, они начинают понимать важность порядка, необходимость жерт­вовать собой ради идеала и возвыситься до цивилизации. Если бы нужно было оценить одним мерилом социальный уровень народов в истории, то я охотно принял бы за масштаб степень способности владеть своими инстинктами. Римляне в древности и англо-американцы в настоящее время представляют собой народы, обладающие этим качеством в высшей степени. Оно сильно содействовало сохра­нению их величия.

Общей группировкой и относительным развитием различных психологических элементов образуются типы психических организаций, по которым можно уста­новить классификацию индивидуумов и рас. Из этих психологических элементов одни имеют отношение к характеру, другие - к уму.

Высшие расы отличаются от низших как характером, так и умом; но высшие народы отличаются между собою главным образом характером. Так как этот пункт имеет огромное общественное значение, то его следует изложить ясно. Характер образуется сочетанием в различной пропорции различных элементов, которые психологи обозначают ныне именем чувств.

Из тех, которые играют наиболее важную роль, следует главным образом отме­тить: настойчивость, энергию, способность владеть собою, - способности, проис­текающие из воли. Мы упомянем также среди основных элементов характера нравственность, хотя она - синтез довольно сложных чувств. Это последнее слово мы берем в смысле наследственного уважения к правилам, на которых покоится существование общества. Иметь нравственность, для народа - значит иметь твер­дые правила поведения и не отступать от них. Так как эти правила разнообразятся по времени и странам, то нравственность, вследствие этого, кажется вещью очень изменчивой, и она в действительности такова; но для данного народа, для данного момента нравственность должна быть совершенно неизменной. Дочь характера, но ничуть не ума, она может считаться прочно установленной только тогда, когда стала наследственной и, следовательно, бессознательной. Вообще, можно сказать, что величие народов зависит главным образом от уровня их нравственности.

Умственные качества могут легко изменяться под влиянием воспитания; ка­чества характера почти совершенно ускользают от его действия. Если воспитание действует на них, то это только бывает у натур безразличных, не имеющих почти никакой воли и, следовательно, легко склоняющихся в ту сторону, куда их толка­ют. Эти безразличные натуры встречаются у отдельных индивидов, но крайне редко у целого народа, или если их можно встретить в нем, то только в моменты глубокого упадка.

Открытия ума передаются легко от одного народа к другому. Качества ха­рактера не могут передаваться. Это те неизменные основные элементы, которые позволяют различать психический склад высших народов. Открытия, обязанные уму, составляют общее достояние человечества; преимущества или недостатки ха­рактера составляют исключительное достояние каждого народа. Это - неизменный утес, в который волна должна бить изо дня в день в течение веков, чтобы обточить его контуры; он соответствует специфическому признаку вида: плавнику рыбы, клюву птицы, зубу плотоядного.

Характер народа, не его ум, определяет его развитие в истории. Влияние ха­рактера можно всегда отыскать в видимых капризах совершенно бессильного слу­чая и очень могущественной судьбы, которая по различным вероучениям, руко­водит поступками людей.

Влияние характера - самый могущественный фактор в жизни народов, между тем как влияние ума чрезвычайно слабо. Римляне времен упадка имели более утон­ченный ум, чем ум их грубых предков, но они потеряли прежние качества своего характера: настойчивость, энергию, непобедимое упорство, способность жертво­вать собой ради идеала, нерушимое уважение к законам, которые создали ве­личие их предков. Только благодаря характеру 60 000 англичан держат под своей властью 250 миллионов индусов, из которых многие, по крайней мере равны им по уму, а некоторые неизмеримо превосходят их эстетическим вкусом и глубиной фи­лософских воззрений. Только благодаря характеру, они стоят во главе гигантской колониальной империи, какую когда либо знала история. На характере, но не на уме основываются общества, религии и империи. Характер дает народам возмож­ность чувствовать и действовать. Они никогда не выигрывали много от того, что желали слишком много рассуждать и слишком много мыслить.

Чрезвычайная слабость работ профессиональных психологов и их ничтожный практический интерес зависят главным образом от того, что они посвящают себя исключительно изучению ума и оставляют почти совершенно в стороне изучение характера. Я знаю только одного Рибо, который на нескольких страницах, слиш­ком кратких, показал значение характера и признал, что он образует истинный фундамент душевного развития. "Ум, - пишет совершенно основательно ученый профессор College de France, лишь побочная форма психической эволюции. Основ­ной тип ее есть характер. Ум, когда он слишком развит, скорее ведет к его разру­шению".