Глава двадцать девятая

В фантазии рождаются порою

Немые сны.

Они горят меж солнцем и Тобою

В лучах весны.

О, если б мне владеть их голосами!

Они б могли

И наяву предстать перед сынами

Моей земли!

Но звук один — они свое значенье

Утратят вмиг.

И зазвучит в земном воображенъи

Земной язык.

Александр Блок

Вадим, мрачно глядя себе под ноги, стал спускаться на цокольный этаж. На промежуточной площадке он посмотрел вперед и увидел, что зеркало, разбитое много лет назад, опять цело. И опять, как и прошлой осенью, отражение в зеркале было ненастоящим. Снова он увидел черного человека в длинном балахоне, спускающегося по длинной белой лестнице из глубины зазеркалья.

Вадим остановился и внезапно, в порыве, потянул защиту, которую ему дал Цукерман, за капюшон, вытащил ее наружу и бросил под ноги.

— Иди сюда, скажи мне, кто ты? — заорал он прямо в зеркало.

Человек в зеркале, не показывая лица из-под капюшона, протянул руку. Казалось, эта рука была бесконечной длины, она прошла сквозь поверхность зеркала и застыла перед лицом Малахова.

Словно бездна раскрылась в мозгу. Вот он, маленький мальчик, смотрит, как сосед чинит древний «Москвич». У соседа был гараж недалеко от дома, где жил Вадим с родителями. Хозяин «Москвича» дружил с мальчиком, рассказывал интересные истории из своего детства, показывал, как устроена машина. Вадим с замиранием сердца смотрит на пассатижи, он не понимает, зачем они ему нужны, но не может ничего с собой поделать. Секунда, и инструмент, забытый на верстаке, исчезает у мальчика в кармане. Вадим бежит домой, от ужаса боясь оглянуться. А сосед так ничего и не заметил. Много лет потом Малахов мучился угрызениями совести.

А человек в черном начинает проигрывать один за другим самые неприятные моменты из памяти Вадима. Первая драка до крови, первая измена, первая несправедливость, о которой нельзя рассказать. Первая измена Ольге, Вадим бьет по лицу сына, гибель товарища в операции, гибель, которую Малахов всегда считал своей виной. И внезапно, словно откатив назад время, черный человек снова возвращает Вадима в прошлое. Опять боль, обиды и страх.

Вадим еще маленький мальчик. А толпа пацанов поймала его в скверике и долго издевалась, сначала просто дразнила, отобрав шапку. Потом, когда он начал плакать, пацаны стали его бить и требовать принести из дому деньги. А если не принесет, то все будут говорить, что Вадик — предатель. Что такое предатель, в пять лет он еще не знал. И опять воспоминания, не приносящие ничего, кроме боли. Все самое обидное и ранящее из памяти Вадима выуживал черный человек, раскачивая психику и пытаясь убедить, что вся жизнь Малахова — полное дерьмо, не стоящее сожаления.

Ноги внезапно подкосились от слабости. Вадим упал на колени, продолжая как завороженный смотреть на человека в зеркале. Образы в мозгу Малахова практически исчезли, их заменила просто темная пелена страха и ненависти. Ненависти к самому себе, к своей жизни. Вадим уже перестал контролировать себя, он просто тихо опускался в холодную темноту. И тут кто-то коснулся его плеча рукой.

— Папа, обними меня, я замерз.

Сквозь черную пелену Малахов увидел своего сына, Гусенка, маленького и испуганного. Вадим, разрывая охватившую его темноту, поднялся на колени и прижал сына к себе. Ахнул грохот взрыва. Через секунду, когда Малахов уже смог понять, что творится вокруг, он увидел осколки зеркала на полу гардеробной, полутемный холл и сломанные стулья. Над всем этим висела пронзительная, звенящая тишина. Не было ничего и никого.

Тяжело ступая, Малахов поднялся по лестнице на первый этаж и вышел из здания «Энергетика». На ступеньках сидела толпа зомби и внимательно смотрела на Байкалова. А Дмитрий сидел посреди площади, спокойно дожидаясь Малахова.

— Ну, что, пошли отсюда? — сказал Бай Вадиму, когда тот подошел поближе. — По-моему, тебе удалось во второй раз.

— А ты откуда знаешь?

— Ну, видел бы ты, как горело небо над ДК, не стал бы спрашивать.

— Там были четыре канцлера, вернее, три канцлера и баба-магистр. Я их того… — Вадиму вдруг захотелось немедленно рассказать все, что произошло.

— Да ты что, всю их кодлу обезглавил? Ну, крут! — Байкалов не скрывал радости.

— А потом этот, черный, из зеркала… в общем, мне весьма хреново было, я… — Тут у Вадима все поплыло перед глазами, и он мягко рухнул на цементные плитки, покрывающие площадь перед Домом культуры.

Очнулся он от того, что ему брызгали в лицо водой.

— Ничего-ничего, сейчас отойдешь. — Голос Байкалова долетал словно издалека. — Эй, служивый, принеси еще воды!

Байкалов протянул жестяную кружку стоящему рядом зомби в шляпе. Тот взял ее и заковылял куда-то, где, видимо, была вода. Вернувшись, зомби подошел к Вадиму и стал ему лить на голову воду из кружки.

— Да хватит, хватит! Я уже нормально! — заорал Малахов.

— Холодно что-то мне. — Зубы Малахова непроизвольно выбивали дробь.

— Так, сейчас мы костерок сварганим, согреемся.

Байкалов осмотрелся в поисках дров для костра.

— Эй, любезный, — Дмитрий помахал рукой лысому, — иди сюда.

Существо сорвало шляпу с черепа, прижало ее к груди и, выражая неподдельную радость на лице, направилось к Байкалову.

— Ты, дружище, дрова поможешь собрать? Видишь, человеку холодно, — четко выговаривая слова, спросил Байкалов.

На лице зомби появилось выражение тяжелой работы мысли, но он так и не понял вопроса.

— Ладно, вот смотри, — Бай поднял с земли веточку, — вот такая, только большая.

Байкалов развел руки пошире, показывая, какая должна быть ветка. Зомби постоял некоторое время, переваривая полученную информацию, потом его лицо озарила страшная щербатая улыбка, и он потопал к толпе своих соплеменников, которая чуть в стороне праздно топталась на месте. Там он провел что-то вроде военного совета, и фигуры в грязных лохмотьях разбрелись кто куда. Через пару минут они стали возвращаться, каждый тащил что-нибудь деревянное.

Добычу зомби складывали рядом с Байкаловым и сразу же уходили в дальний конец площади. Последним пришел тот, в шляпе, как его для себя определил Вадим — главарь, и притащил дверцу от шкафа.

— Вот смотри, зомби какой смышленый попался, надо его с Тимуром познакомить, — сказал Байкалов.

— А ты что, знаешь Тимура? — Малахов постепенно приходил в себя, онемение лица и ног проходило.

— Слыхал, что он у себя всяких убогих собирает. А этого жалко будет, если пристрелят. Сердобольный он какой-то. Пусть Тимур ему имя даст и научит чему-нибудь.

— Научит его говорить всякие смешные слова, петь и танцевать, да и будет носить по дворам… Заработает на кусок хлеба и на стаканчик вина, — задумчиво сказал Малахов.

Развести костер оказалось проще простого, Байкалов не пожалел и плеснул на сырые ветки спирта из фляги.

Вадим молча сидел у костра, протянув руки к живительному огню. Слева от него устроился Бай и щурился на костер, как жирный кот, поглощая тепло всем телом.

— Эх, сейчас бы сталкерскую закуску сделать, — мечтательно произнес он.

— А? — вяло отреагировал Вадим.

— Крыса под порохом. Эх, объедение. — Дмитрий почмокал, предвкушая блюдо. — Только их лучше где-нибудь на складах ловить, там они нажористее.

— Кто?

— Ну как кто? Ты что, не знаешь, что такое крыса под порохом? — Изумлению Байкалова не было предела.

— Рассказывай.

— Ха! Ловишь крысу, держишь ее за хвост и дразнишь. Потом, когда она разозлится как следует, надо на нее насыпать пороха и поджечь! Чтоб бахнуло! Когда грохнет как следует, у нее кишки вылетают. Чистить не надо. А потом ее на соломинку от коктейля нанизать и в высокий стакан со спиртом поставить. Хлебанешь ректификату, а крысой закусываешь.

— Ты врешь. — Вадим с трудом подавил рвотный рефлекс.

— Ну, вру. Немного. Это совсем не сталкерское блюдо, а испанское. Я в книге одной видел фотографию. Написано, что порох придает блюду неповторимый аромат.

— Ха, ха, ха, — с каменным лицом произнес Вадим. — Ты просто с китайской кухней не знаком.

— А что у них? Лапша да лапша.

— Ты про блюдо «три пи» не слыхал? — Вадим устало, но внимательно глянул на Дмитрия.

— Нет, — тот замер.

— Ну, тоже крысы в общем-то, — начал рассказ Вадим. — Подаются на стол новорожденные крысята. И кастрюля с кипящим маслом. Там вся хитрость в ловкости. Надо палочками взять крысенка. Он от возмущения говорит «пи». Потом окунуть в кипящее масло. Не просто так. Ловкий гурман начнет окунать крысенка с хвоста. Он, само собой, опять «пи!». Если с головы, то он в масло уже ничего не пискнет. Это ошибка! Ну и третий «пи», это если его в масле не передержали, когда кусаешь, он должен еще раз пикнуть. Очень изысканное блюдо.

— Ладно, квиты, шутка не удалась. Ты как, готов домой топать? — Байкалов встрепенулся, словно очнулся от гастрономических фантазий.

— Да в принципе ничего уже. — Вадим сел и, постепенно приходя в себя, стал осматриваться. — А сколько отсюда топать?

— Ну, я думаю, к вечеру доберемся. До «100 рентген» так точно.

* * *

— Ну вот, прошел я весь путь, свершил подвиг во имя светлого будущего всего человечества, а толку? — внезапно заговорил Вадим. — Что изменилось?

— Чего это тебя в самоанализ потянуло? — буркнул Бай. — Тебе фанфары нужны? Или, там, медаль?

— Я шел в эту Зону с одной целью: доказать, что я не преступник, что моя группа наказана зря, что…

— Ну а что, ты не сделал этого?

— Как? Я сейчас выйду из Зоны и под свет софитов буду рассказывать по телевизору, что я спас человечество от заговора вампиров? Так меня после этого не то что под защиту свидетелей, не каждая психушка согласится приютить. — Вадим в сердцах стукнул кулаком по колену. — Проклятое это место — Зона, ой проклятое. Здесь каждое доброе дело оборачивается злом и каждая правда — неправдой.

— Ты от того сейчас чушь несешь, что полчаса назад сам себя из пасти высшего вампира вытащил. А это просто так не проходит. Давай хлебнем. — Бай снял с пояса фляжку и протянул ее Вадиму.

— Ой, нет, не хочу, — ответил тот.

— Да. Крепко тебя приплющило.

Зомби в шляпе незаметно подошел к костру, опасливо поглядывая на огонь, и забормотал, пытался что-то сказать.

— Что, родимый? — ласково спросил его Бай.

Зомби отступил и протянул руку. На его иссохшей корявой ладони лежала «золотая рыбка». Артефакт призрачно мерцал, освещая и лицо, и грязную руку зомби. В этом свете глаза нежити отблескивали нереальным, призрачным зеленым светом.

— Слушай! — Вадим даже вскочил на ноги. — Это же последний из набора Сухого! Откуда он знает?

Зомби открыл рот и радостно загудел. Видимо, хотел сделать людям приятное.

— Ну, ты молоток! — Малахов похлопал зомби по плечу. — Давай!

— Слушай, а смысл вообще этих безделушек? — спросил Байкалов. — Ты думаешь, сталкер так тебе какой-то код зашифровал? А может, все проще? Может, он так, тебе на первое время типа заначки оставил. Продашь, если придешь, будет на что в Зоне кантоваться.

— Да не думаю, что за это можно что-то выручить стоящее, — сказал Вадим, пряча артефакт в карман.

Зомби внезапно встревожился и, ничего не говоря, пошел прочь. Вслед за ним с площади ушли остальные его собратья.

— Куда это они? Переполошились чего-то. — Вадиму стало неожиданно грустно без новых друзей.

— Да кто же их поймет. — Байкалов подкинул веток в костер.

На какое-то время люди замолчали, глядя, как в костре с треском занимается новая ветка.

— Тихо! — Байкалов поднял ладонь, словно пытаясь заглушить все звуки. — Что это? Слышишь?

— Где? — Вадим ничего не слышал.

— Вот! — уже шепотом добавил Дмитрий.

Малахов повертел головой и наконец понял, что откуда-то со стороны ДК доносятся шаги. Сначала еле слышные. Потом все громче и громче. Чья-то тяжелая поступь становилась все явственней.

Вадим и Бай вскочили на ноги одновременно и повернулись лицом к Дому культуры, ожидая увидеть того, кто шел, уже оглушительно гремя тяжелыми подошвами. Шаги приближались, но на площади все еще никого не было. Внезапно звук оборвался, словно невидимка остановился.

— Ну и дурь, — буркнул Байкалов.

Они повернулись к костру и увидели, что по ту сторону огня стоит человек. Байкалов от неожиданности сделал шаг назад и, споткнувшись, чуть не упал. Вадим поддержал его за руку. Человек, стоящий у костра, был одет в черный плащ до пят, лицо скрывал глубокий капюшон. Руки гость держал в карманах. Вадим сразу обратил внимание на то, что никакого оружия у человека не было.

— С кем имею честь?

Байкалов не дал Вадиму договорить, пнув его в спину кулаком.

— Здравствуй. Садись, посидим у костра, — обратился он к пришельцу.

Визитер не стал себя упрашивать и немедленно устроился у огня.

— Не болтай, — еле слышно прошипел Бай на ухо Малахову.

— Выпьешь? — спросил он гостя.

Не дожидаясь ответа, он вытащил фляжку. Человек в плаще протянул руку над костром и взял в руки спирт. Малахов отметил про себя, что рука, в кожаной перчатке без пальцев, была тонкая, как у пианиста. Человек сделал несколько глотков и вернул флягу, Байкалов тоже приложился и передал спирт Вадиму. По выражению лица Дмитрия Малахов понял, что не выпить нельзя.

— Шип погиб, жалко парня, — глухо произнес человек в плаще. — Но теперь его все знать будут, пока Зона есть.

— Закуришь? — Вадим достал сигареты.

Гость без слов принял и сигарету. Он вытащил одну из пачки, подержал ее в руках, словно рассматривая, и сделал глубокую затяжку. Вадим готов был поклясться, что человек не прикуривал, а огонь на кончике сигареты появился сам по себе.

— Хороший табак, давно таких не курил, — сказал гость.

Некоторое время все трое сидели у костра молча. Вадим и таинственный гость курили, глядя на огонь, Байкалов лениво ворошил угли в костре палочкой.

— Все собрал? — прервал молчание человек в плаще. — Все, что Сухой велел?

— Да, все, — просто ответил Вадим.

— Дай. — Гость протянул руку. Малахов так и не понял, как тот может держать руку прямо в огне.

Вадим порылся в карманах куртки и передал один за другим все находки странному визитеру.

Тот разложил их в особом, ему одному понятном порядке на цементной плите у костра. Внезапно артефакты изменились. Они засветились, зашевелились и завертелись в круговороте. Вадим глядел как завороженный на ускоряющийся вихрь. Артефакты, вдоволь накрутившись в хороводе, собрались вместе и стали перемещаться друг относительно друга, как кусочки головоломки. Потом, успокоясь, когда каждый элемент нашел свое место, они слились воедино, и возник предмет, ничем не напоминавший исходные артефакты. Он был похож на большое вытянутое яйцо, совершенно непрозрачное, не отражающее ни единого блика от костра. Артефакт лежал на цементной плитке как овальное черное отверстие.

— «Пустышка полная, обыкновенная». — Вадим вспомнил слова и изображение в методичке, которую изучал перед первой миссией. — Крайне редкий артефакт. Вернее, даже считается, что ее не бывает.

Человек в плаще подобрал «пустышку» и протянул ее Вадиму.

— Возьми. Это то, что тебе нужно, — тихо, без интонаций в голосе сказал гость. — Положи ее в ось колеса.

— Какого колеса? — спросил Вадим, принимая артефакт у гостя.

— Вот этого. — Человек в плаще вытянул руку вперед и пальцем показал куда-то Вадиму за спину.

Малахов и Бай обернулись, чтобы посмотреть, куда указывает странный гость. Оказалось, что он показывал на колесо обозрения, возвышавшееся громадой за ДК «Энергетик».

— Зачем? — Вадим повернулся обратно к костру, но там уже не было никого.

Таинственный гость так же исчез, как и появился.

— Это Черный сталкер был, — тихо произнес Байкалов.