Психологические свойства рас 11 страница

В западной Европе немецкая крестьянская война была последним крупным дви-ясением, в котором большими массами и решительно выступило сельское населе­ние, увлекшее за собой и недовольные общины развившихся к тому времени горо­дов. Эпоха, отличавшаяся по преимуществу крестьянским и деревенским характе­ром социальной жизни, кончилась. Одновременно закончились и для старых горо­дов цветущие времена их независимости. Городской характер всей последующей культуры все более и более выступает наружу. Новый господствующий слой, со­зревавший в недрах старого и наряду с ним частью разлагает, частью вытесняет своего предшественника. Он и по существу своему, и по своему происхождению принадлежит городу. И этому не противоречит тот факт, что в следующие столе­тия (с XVI века и до нашего времени), дворянство, а отчасти и духовенство, впер­вые сплачиваются как правящие общественно-государственные классы, и, опира­ясь на застывшие предания, тем с большей гордостью выдвигают свое значение. Новое господствующее сословие должно само стать "дворянством", оно даже не будет пренебрегать и священнической рясой. Но позади этих новых, постепенно занимающих свое место владык, теснится темная и немая масса народа. По боль­шей части она состоит из крестьянства, но в ней замечается уже мелкий городской люд.

Государство, по существу своему, враждебно старому господствующему сосло­вию, так как оно должно сломить силу последнего, чтобы начать править вместо него. Но на первых порах государство становится на защиту этого старого фео­дального сословия после того, как феодалы подчинятся ему и часть своей былой власти получат обратно из рук в руки милостивых князей, в которых воплощается всемогущество государства.

В Англии первое время непосредственным носителем государственной власти было старое господствующее сословие, частью впитавшее в себя элементы нового. И в названной стране это обстоятельство замедляет внутреннее развитие госу­дарственной власти. Дворянская олигархия со своей левой рукой - духовенством -ставит себя рядом с королем, даже выше него. Таков конечный результат обеих "революций XVII столетия".

Во время первой из них еще сохраняет свою жизненную силу кое-что из того сопротивления, которое противопоставляет крестьянина современному государст­ву, давящему на него произвольными налогами, и официальной церковью. Мотивы этого сопротивления стоят в близком родстве с мотивами былых восстаний. Во время второй "славной" революции (1688) на первый план выступает крупное землевладение, обогатившееся сто лет пред тем конфискацией монастырских зе­мель, выступает вслед за ним и купеческий капитал. И хотя личность и собствен­ность крестьянина уже давно сделались почти свободными, его социальное и поли­тическое значение становятся все ничтожнее. В Великобритании и Ирландии значительная часть крестьянства вытесняется временными арендаторами, другая, и такая же крупная часть, мало-помалу распродает свои земли. Уже в первой половине XIX столетия в Англии и в Шотландии мы застаем крестьянство почти Исчезнувшим. В Ирландии же оно на социальной почве приходит в резкое столкно­вение с англичанами, господами страны и владельцами земли. И это столкновение ^еЩе более обостряется различием и враждебностью расы и религии и усиливается ^г°лодом и нуждой, обезлюдием страны, эмиграцией, преступлениями и непрерывно тлеющим восстанием. Положение не изменяется до самого конца XIX столетия, когда парламент соединенного королевства вмешивается, наконец, в "свободу" грабительских арендных договоров.

Глава вторая. ОБЩИЙ ХАРАКТЕР РАЗВИТИЯ РЕВОЛЮЦИИ

Итак, через все новое время, почти с начала XVI века, тянется непрерывная борьба за машину и против машины, борьба между ремеслом и промышленным капиталом. В этой борьбе ремесло долгое время оставалось [наружу] победителем так как на его стороне стояли и власти, и господствовавшие тогда взгляды. Вве­дение и распространение машин натыкалось на массу крепких закоренелых пред, рассудков. Уже во времена Реформации прядильная машина была изобретена в том самом Данциге, где граждане во имя евангельской свободы свирепствовали против ростовщиков, (которые прекрасно приспособили эту свободу к своим опе­рациям). Городской совет Данцига, как гласит предание, распорядился умертвить изобретателя. В нескольких других городах снова появились прядильные машины. Городские магистраты сумели выхлопотать императорские указы (1685 и 1719 г.) запрещавшие эти машины по всей Германской империи. В Гамбурге искусно изготовленный инструмент был публично сожжен по приказу премудрого город­ского совета. Даже Кольбер, который в иных случаях так энергично способствовал развитию крупных мастерских, был врагом новых машин. Монтескье, со своей стороны, полагает, что если товары по умеренным ценам находят хороший сбыт, то машины, которые упрощают изготовление этих товаров, "т.е. сокращают число рабочих", были бы вредны.

Однако, несмотря на сопротивление, естественно более сильное в консерва­тивной Германии, постройка мельниц, приводимых в движение водою или ветром в XVII и XVIII столетиях, распространяется все шире и шире (даже в Германии). Голландия, страна ветряных мельниц, дала убежище и прядильным машинам, невзирая на многочисленные протесты и волнения среди ремесленников, выде­лывающих нитки. Говоря об известной ему западной Германии, где espit de fabrique (фабричный дух) уже приобрел права гражданства, Мезер (1768 г.) отмечает, что в более крупных городах большие фабрики, наряду с шестью преимуществами, выгодно отличающими их от ремесленников мелких городов, обладающих еще одним очень полезным для них преимуществом: они могут "пользоваться ценными изобретениями и машинами, и водой и ветром". И действительно, во 2-ой половине XVIII века во многих местах, особенно там, где этому благоприятствуют водные потоки, мы встречаем валяльные мельницы, пилильные машины, бумажные машины и т.п. колесные машины, двигатель которых (вода и ветер) очень дешев, но его нельзя устанавливать или переносить по произволу. Вытеснение старого ручного производства здесь еще так заметно, ибо мы имеем тут дело по большей части с новыми местными отраслями промышленности, которые развиваются параллельно с развитием механических двигателей. Победоносный ход и триумф машинизма впервые создается появлением так называемых рабочих машин и упрочивается паровой машиной, как всеобще применимых двигателей. Этими изобретениями определяется исходный пункт "промышленной революции", которая начинается почти одновременно с Великой французской революцией, имеющей гораздо большее значение для обычных исторических описаний. Вместе с последней оказывает эта промышленная революция формирующее влияние на всю политическую и социальную жизнь Европы на протяжении XIX века.

Оба указанные переворота - один политический и другой социальный — нахо­дятся в тесной и близкой связи друг с другом. Оба имеют решающее значение для развития социального вопроса. В более запутанном отношении стоит к ним обоим духовный переворот, который отчасти их обусловливает, отчасти их сопровождает, отчасти совершается под их воздействием. Но и этот последний переворот входит в область развития социального вопроса, входит даже как момент, определяющий направление этого развития.

Промышленная революция обозначает собой образование нового общества ря­дом со старым и над ним. Старое общество составляли крестьяне и ремесленники под властью феодального сословия. Новое общество состоит из нового правящего сословия - буржуазии - и работающих для нее пролетариев, т.е. по преимуществу, наемных промышленных рабочих. Новая форма завоевывает постепенно, - про­цесс этот не закончился еще и доныне, - завоевывает всю область старого ремесла; она вводит машины во все отрасли общественного производства. Паровая машина, оказывая свое действие, расширяет и облегчает транспорт и обмен; развивается мировая торговля; внутренняя торговля отдельных стран оказывается связанной условиями мирового рынка; рабочая сила и все средства производства становятся подвижными и открывают широкий простор для все усиливающейся концентрации производства и безграничного увеличения новых пунктов, где находят себе приме­нение производительные силы. Под благоприятным воздействием этих факторов и воздействуя в свою очередь на них, вырастает до поражающих размеров кредит -это идеальное средство, способное наполнить духом предприимчивости тело ново­го экономического строя. Наряду с промышленными предпринимателями и торго­выми тузами - и даже в большей мере, чем эти группы - являются воплощением нового общества, "владыками минуты", финансовые дельцы, представители рос­товщического капитала. Они вытесняют старое господствующее сословие или ставят его в зависимость от себя, хотя часто встречают с его стороны упорное сопротивление и бывают вынуждены вести борьбу с его недоброжелательством и враждебностью. Эта борьба идет своим чередом и от времени до времени дает о себе знать новыми вспышками.

Политическая революция создает новую государственную форму, соответ­ствующую новому обществу. Руководящая власть в этом государстве предостав­лена новым господствующим слоям. Новое государство связывает громадную территорию новой экономической связью и устанавливает для этой территории единое законодательство и единое управление. Оно провозглашает свободу пере­движения, свободу торговли и конкуренции внутри своей территории, свободу бра­ков и свободу ассоциаций. Но капиталистическое общество, лишь подобно высо­кой пристройке, выросло рядом со старым обществом, покоившимся на земледе­лии и ремесле. Поэтому политическое господство буржуазии в течение долгого времени только путем компромиссов может отвоевывать для себя почву у старой феодальной политической власти. Подобно тому, как экономическая жизнь круп­ной промышленности состоит в смене повышений и понижений - периодов про­цветания и кризиса, - так и политическая жизнь протекает в разнообразной и бес­покойной смене периодов прогресса и реакции. В области народного хозяйства механическое веретено и ткацкий станок, а также применение к обоим этим ма­шинам силы пара, нанесли в конце XVIII века роковые удары старому образу жизни. Ближайшим их следствием был изумительный расцвет текстильной, осо­бенно хлопчатобумажной промышленности в Англии, а более отдаленным след­ствием - оттеснение на задний план земельной аристократии. В области политики в Другой стране - Франции - произошел решительный переворот в то же самое время, когда в Англии водворилась промышленная революция. Этот переворот включается в утверждении понятия о нации, как об объединенном с политичес­кими целями обществе свободных и равных личностей или, другими словами, дерущихся за промышленность, торговлю и финансы буржуа, которые выдавали себя за образец человечества. Задачей революции было освобождение буржуазии от власти старого господствующего сословия и уравнение ее в правах с этим сословием, которое, временами почти исчезая, все снова и снова, хотя и со слабею­щими силами, удерживало за собой свои позиции.

Духовная революция породила для нового общества и для нового государства новое миросозерцание как социальную движущую силу. Это миросозерцание пред­назначало себя для руководства государством и обществом. Оно всецело порывало с религиозной идеей, или ее псевдонаучным выражением - теологическим миросо­зерцанием. Случалось, что это новое общественное сознание снова облекалось в старые формы богословских воззрений, по внешности даже часто подчинялось им но и тут оно все-таки шло своими собственными путями, создавало свои понятия и идейные ценности, становившиеся общим достоянием. Благодаря Реформации и последовавшим за ней страшным войнам. Германия представляла собой наибо­лее свободную почву для идейного творчества. Из самого запустения своей полити­ческой и экономической жизни она извлекала необходимый досуг и склонность к этому творчеству, и в области духовной революции Германия стоит на первом плане. Философия Канта, увидевшая свет в последней четверти XVIH века, создает в качестве критики разума новый теоретический базис для свободного господства разума в сфере познания и хотения. Развитие естественных наук, в высшей степени благоприятствующих великим нововведениям в обществе и государстве, соверша­ется во всех странах независимо от этой философии. Но в естественных науках все больше и больше приобретает свое господство элемент жизни с присущей ему идеей развития; между тем, жизнь и развитие не могут быть поняты без помощи критической философии. Историческое (реакционное) мировоззрение возрастает против революций в государстве и обществе и отрицает их, не понимая; рацио­налистическое — механически-научное - мировоззрение признает революцию, так­же не понимая ее. Только философское, критико-диалектическое миропонимание постигает революцию в ее необходимости, ее причинах и ее результатах, в конечном счете, не признавая и не отрицая ее.

Во всех трех отношениях - промышленном, политическом и духовном - мы говорим о революциях, хотя новый порядок появляется лишь как итог закономер­ной революции и трех предшествующих столетий. Все нововведения во всех облас­тях представляют собой члены непрерывной цепи, хотя бы даже при своем появ­лении они и производили впечатление катастроф. Элементы нового мира ведут свое происхождение от старой культуры, построенных на развалинах античной Эллады и Римской империи и исполненной духом христианства, родившегося на Востоке. Новый мир отрицает эту культуру, но по-прежнему укрывается под его сенью. Только когда мы признаем и находим, что новое общество, новое государ­ство и новое мировоззрение, которыми завершается старая культура подобно тому, как жизнь завершается смертью, - могут и должны содержать в себе основы новой культуры, только тогда мы охватываем и постигаем во всей полноте особый смысл этих революций и их поворотный характер.

С этим стоит в связи и на этом покоится развитие социального вопроса, двига­тельной силой которого являются классовые противоречия и борьба классов внут­ри нового общества, внутри нового государства и внутри нового социального миро­воззрения. Сообразно природе вещей, центральное место в этой борьбе занимает низший класс, в котором, как его сознательный слой, выделяются промышленные рабочие, пролетариат городов, особенно крупных городов. Именно положение этого класса и все его отношения оказываются стоящими под знаком вопроса, он чувствует себя классом страдающим и страстно борется за улучшение своей участи.

В своей борьбе рабочий класс с самого начала и до сих пор прежде всего доби­вается того, что не только вытекает из идеи нового общества, из идеи нового госу­дарства и из идеи нового общественного сознания, но по праву относится к самому существу этих новых идей. Пролетариат борется за свое равноправие, за то, чтобы осуществить свои права свободных и взрослых людей, осуществить свои интересы и свои желания.

Прежде всего, это равноправие имеет громаднейшее значение для заключения рабочего договора, т.е. для продажи рабочим своей рабочей силы. Постоянно оспа­риваемым, долгое время отнятым, затем урезанным и всегда подверженным новым нападениям правом является право коалиции, право союзов. Борьба за право коалиции тянется с конца ХУШ века и до наших дней, во всех странах современной промышленности и современной цивилизации.

Другая сторона равноправия - это равенство прав политических. Борьба, кото­рая ведется в этом направлении, связана прежде всего и теснее всего с вопросами избирательного права. В этой области борьба не закончена еще почти повсюду, и даже завоеванные позиции не обеспечены от новой потери их, не говоря уже о постоянных покушениях на приобретенные права.

Наконец, третий вид равноправия - это равноправие в сфере духовной жизни. Относящиеся сюда права касаются общего мировоззрения и религиозных убежде­ний, а также их публичного выражения. Здесь мы прежде всего встречаем право свободы совести, имеющее не только то специфически-вероисповедальное значе­ние, в каком впервые новый правящий класс потребовал это право у старшего господствующего сословия и взял под свою защиту. Пролетариат хочет добиться этого права и для себя, для своих мнений, в особенности для тех мнений, которые неугодны правящим классам и подобно тому, как некогда ереси в церковной практике, объявляются недозволенными или даже позорными и преступными. Процесс борьбы за этот третий вид равноправия находится, по-видимому, еще в самом начале.

Всякого рода борьба пролетариата с буржуазией из-за равноправия является обоснованной, ибо она направлена против буржуазии и против государственной власти, которая одна только "естественное" (т.е. свыше данное) равенство прав может облечь в положительные и действительные формы и защищать эти формы. Но если только государственная власть является выразительницей интересов и мнений буржуазии, то она отказывается признавать и поддерживать равенство прав на том вымышленном или действительном основании, что такое равенство противоречит данному благу, охранять которое государственная власть считает своим призванием. Представители власти выдвигают против естественного права соображения целесообразности - salus publica, или интерес государства. В этом Деле им оказывают могущественную поддержку уцелевшие или только отчасти растворившиеся в рядах новых повелителей элементы старого господствующего сословия. Это сословие сохраняет особую интимную приязнь даже к изменившей свою форму государственной власти. До тех пор, пока оно само обладает руко­водящим влиянием на государство, оно стремится спасти для этого государства принцип авторитета, естественность и божественность которого феодалы отстаи­вали раньше, только ради своих общих выгод. Следуя своей сущности и своим традициям, старые феодалы отрицают идеи нового общества, нового государства и нового общественного сознания. Для них не имеет принудительной силы та логика, по которой приходится считать несправедливым со стороны буржуазии отказ в Равноправии низшим классам. Согласно собственным воззрениям феодала, эти Классы по праву должны быть низшими. Естественно, поэтому, что буржуазия Карается насколько возможно теснее сблизиться со старым господствующим сословием, даже слиться с ним или, по крайней мере, укрыться за его спиной.

С другой стороны, из всех политических и социальных столкновений всегда вытекает тот опыт, что когда двое борются, есть некто третий, кому идет на пользу эта борьба. Таким "третьим" бывает старое господствующее сословие, при столкновениях между старым и новым правящим сословием. Это новое господствую, щее сословие, которому так широко благоприятствуют все существующие отношения и прежде всего рост промышленности и городов, неизмеримо увеличивающий его силу, капитал и власть капитала, - новое господствующее сословие лишено этого ценного преимущества. Для него нет почвы, по крайней мере нет до тех пор пока сельский пролетариат, соответственно ничтожный по численности, не приобретет сознания противоположности своих интересов интересам землевла­дельцев. Первое время такие протесты частью являются простыми следствиями той более основной борьбы, которую пролетариат ведет против нового господ­ствующего сословия, служащего, таким образом, своего рода буфером для старых господ; частью же рабочий класс выступает здесь в согласии с буржуазией или даже под ее предводительством, увеличивая ее силу и делая ее тем более опасной для старого господствующего сословия. Вообще говоря, помимо случаев едино­борства, когда следует обращать внимание на то, в каком сочетании соединены между собою две силы, которые идут против третьей. При этом можно наблюдать три следующие положения:

1) буржуазия и пролетариат против старого господствующего сословия,

2) старое господствующее сословие и пролетариат против буржуазии,

3) старое господствующее сословие и буржуазия против пролетариата.

Не говоря уже о многих возможных осложнениях, заметим еще, что значи­тельная разница обусловливается тем обстоятельством, какая из двух объединив­шихся сил стоит на переднем плане и выступает как истинная представительница боевого знамени. Впрочем, кроме этих трех главных лагерей, следует еще прини­мать во внимание четвертую группу - старый народ, состоящий из крестьян (при­датком к которым служит по большей части класс сельских батраков), из ремес­ленников и из слоев, промежуточных между двумя последними. Важность этой четвертой зависит от того, насколько она сохранила силы по своей численности и по упорству своих желаний. Составляющие ее элементы, как уже было сказано, непосредственно и по преимуществу, именно в качестве страдающей стороны, участвуют в развитии капитализма, а тем самым и в развитии социального вопроса. Однако их недовольство все более и более отступает на задний план перед недо­вольством промышленного пролетариата. Лишь только оно проявляется в упор­ных формах, оно примыкает к недовольству старого господствующего сословия и подчиняется ему. Часть крестьянского сословия, состоящая из зажиточных земле­владельцев, а среди ремесленников, гордые своими цеховыми привилегиями мастера - чувствуют свое родство со старым феодальным сословием, разделяют его отвращение к вновь выдвинувшимся силам. С другой стороны, из обоих слоев непрерывно поднимаются элементы, которые переходят в ряды нового, по самой природе вещей довольного, господствующего сословия, становятся капиталистами и буржуа и усваивают идеи нового времени. Главным образом, отдельные лица из беднейшей массы этих слоев спускаются в пролетариат, отчасти впитываются им и проникаются его воззрениями. При этом против такого хода вещей может быть с успехом направлено вмешательство государства, являющегося частью предста­вителем старого, частью представителем нового господствующего сословия. Таким образом старый слой подвластных как бы разрывается на части и направляется и в ту и в другую сторону. И тут уже от политической мудрости и ловкости трех главных лагерей зависит решение вопроса, к кому из противников примкнут эти элементы. Прибавим, что фактическое положение вещей скорее всего содействует консервативному лагерю.

К борьбе пролетариата за права и за равенство прав присоединяется далее борь­ба за интересы. В значительной степени непосредственная борьба первого роД^а служит лишь средством для борьбы за интересы, в особенности, если дело идет о материальных, экономических, т.е. именно о насущных для бедняков жизненных интересах, о "достойном человека" существовании. В более широком смысле борь­ба отвечает всеобщему, специфически буржуазному (торговому, капиталистичес­кому) стремлению к силе - ради прибыли и богатства, к прибыли и богатству - ра­ди силы, почета и влияния. Это стремление заявляет о себе то оборонительными, то наступательными действиями. В борьбе интересов между двумя большими и главными классами нашего времени - классом промышленных предпринимателей (работодателей, капиталистов) и классом промышленных рабочих (мастеровыми, вспомогательным персоналом, нанимающимися на работу) - спор идет, прежде всего о высоте заработной платы и наряду с этим о других, более или менее примыкающих сюда, условиях труда, среди которых первое место занимает про­должительность рабочего времени. Борьба за право коалиции и за признание предпринимателями рабочих союзов находится в весьма осязательном взаимо­действии с этой борьбой интересов. И над борьбой за социальные интересы в постоянной связи с ней, поднимается борьба за политические интересы, которым снова отвечает борьба за политические права, хотя последняя, как и всякая борьба за право, имеет самостоятельное и идеальное значение. В борьбе за политические интересы дело идет частью о том, чтобы государственная власть оказывала предпочтение тем или другим из различных и противоречащих друг другу инте­ресов и прав, частью о специальной государственной помощи для охраны или улуч­шения материального и идейного положения известного класса общества. Борьба за идеальные интересы, к числу которых в известном смысле принадлежат также и права, выражается в борьбе за мнения, учения, теории, догматы, символы веры, в борьбе в свою очередь, родственной всякой классовой борьбе. Подобно тому, как борьбу за политические интересы отличают от борьбы за политические права, (и борьбу за экономические интересы - от борьбы за социальные права) - подобно этому следует отличать борьбу за мнения от борьбы за право на собственные мнения или от борьбы за свободу совести.

Класс рабочих (промышленных) в политической области борется частью за при­знание государством и охрану его равноправия, частью, подобно другим классам, за особое законодательство, направленное к его выгоде. В своих домогательствах пролетариат опирается на экономическую слабость рабочих в борьбе с капиталом и на назначение государства, как представителя всей совокупности граждан, защи­щать и охранять слабых. Это требование благоприятной для рабочих "социальной политики" завершается стремлением к коренному переустройству отношений собственности, т.е. к переустройству существующего, а именно, капиталистичес­кого общественного порядка. Чисто политические тенденции частью идут впереди этого стремления, частью примыкают к нему. Республика, которая по общему правилу признается общественным мнением за наиболее подходящую для нового общества форму государственного строя, - становится, в виде демократической Республики, теоретическим символом веры пролетариата, и он пытается или, по ^крайней мере, желает воплотить в жизнь эту идею республики.

Сообразно данной выше характеристике "революций", лежащих в основе раз­вития социального вопроса в его современном виде - борьба и успехи пролетариата ^{в т}рех главных странах новейшей культуры имеют различную сущность и различ­ный вид. В Великобритании, и по своей сущности, и по своему виду эти успехи относятся преимущественно к экономической области, во Франции - преиму-'Чественно к политической, в Германии - преимущественно к области идейной.

последующем очерке мы рассмотрим поэтому отдельно процесс развития в из названных стран и дадим в заключение, как общую оценку современ-положения вещей, так и те предсказания, какие можно сделать относительно Развития социального вопроса в будущем.

В сфере экономической борьбы на первом плане стоят профессиональные союзы и их права. Политическая борьба находит самое яркое свое выражение, как борьба за республиканскую форму государственного строя. Духовная борьба ве­дется, главным образом, за идеи социализма. В каждой из упомянутых великих на­ций резко проявляются и имеют большое значение все три стороны развития, но эти стороны всюду неравномерно подчеркнуты, и это последнее обстоятельство стоит в зависимости от преобладания нового общества, преобладания нового государства или преобладания нового общественного сознания. В рамках каждой из этих форм пролетариат борется за свое равноправие, за свои интересы, за свои убеждения и идеалы. Борьба рождается из потребностей его души. И ту же борьбу во имя пролетариата ведет известная часть мужчин и женщин, по рождению и по положению принадлежащих к другим классам. К этим явлениям и к этим фактам присоединяются и смешиваются другие факты, а именно союзы. Борьба пролета­риата прежде всего и непосредственно направлена против прав (т.е. против присво­енных привилегий), против мнимых или действительных интересов и против всего мира идей нового господствующего сословия, или буржуазии. Этим, в существе дела, объясняется тот факт, что на помощь пролетарской борьбе приходит отчасти старое господствующее сословие, которое оттеснено на задний план новыми вла­дыками и постоянно готово вступить в соперничество с ними. На этой почве возникает то сочетание, которое было отмечено выше, как второе из этих трех возможных положений. В области экономической феодальное сословие всегда склонно удовлетворить рабочих, требующих равноправия с фабрикантами, если только собственные привилегии феодалов остаются при этом незатронутыми или даже могут быть таким путем упрочены. В политической области такое сочетание означает вмешательство феодалов в пользу социального законодательства. В духовной области то же явление характеризуется "христианским социализмом" -католического или протестантского толка, безразлично. Но с другой стороны, фе­одальное сословие враждебно относится к вольностям буржуа и рабочих и потому, когда буржуа идут на бой за свою свободу, они борются в то же время отчасти и за свободу рабочих. И эти последние, сообразно общим материальным и духовным условиям своего положения, идут в хвосте у буржуазии до тех пор и постольку, пока и поскольку противоречие между идеями и интересами рабочих и идеями и интересами капиталистов остается неразвитым или может оказываться затушеван­ным. Следовательно, первое из указанных нами сочетаний в известной мере всегда является и остается признаком эпохи. Но для того, чтобы удержать это соот­ношение или по возможности и, по крайней мере, глядя по обстоятельствам, возо­бновлять его, - буржуазия должна делать пролетариату уступки и в тех областях, где противоречие их интересов уже обнаружилось. Необходимость таких уступок, наряду с другими факторами, содействует распадению буржуазии на два лагеря, при этом более сильные (более богатые) элементы буржуазии гораздо охотнее заключают мир со своим старым и знатным врагом (старым господствующим сословием) - хотя бы и ценой частичного подчинения его прихотям. Зато с новым, менее знатным противником эти элементы не вступают в переговоры, хотя они могли бы стать его вождями, согласившись уступить ему равенство прав. Таким образом, положение вещей всегда снова приводит нас, как к наиболее вероятному, к третьему сочетанию, при котором пролетариат остается предоставленным иск­лючительно самому себе, а обе социально господствующие группы выступают про­тив него и как политические силы. Эти сочетания лишь в незначительной степени видоизменяются вследствие частичной независимости научной и философски мысли и ее влияния на общественное мнение.