V. Включенная объективация

То, что я назвал участвующей объективацией (которую не следует путать с включенным наблюдением)⁴⁵, — задача, несомненно, самая трудная из всех, поскольку она требует разрыва с глубочайшими и самыми бессознательными предрасположенностями и связями, ко­торые довольно часто придают объекту в глазах тех, кто его изучает, подлинный интерес, — они пытаются понять, что все касающееся их отношения к объекту они, по крайней мере, хотят знать. Это са­мая трудная, но и самая необходимая задача, поскольку, как я пытал­ся показать в «Homo academicus» (Bourdieu, 1988a), процесс объек­тивации в данном случае затрагивает весьма своеобразный объект, в рамки которого имплицитно включены некоторые из самых могу­щественных социальных детерминант, определяющих сами прин­ципы понимания любого из возможных объектов: с одной стороны, особые интересы, обусловленные тем, что исследователь — член академического поля и занимает определенную позицию в этом поле; с другой стороны, социально сконструированные категории восприятия академического и социального миров, те категории про­фессорского понимания, которые, как я говорил раньше, могут слу­жить основанием эстетики (академического искусства) или эпистемологии (как в случае эпистемологии рессентимента, которая, сделав из нужды добродетель, всегда ценит мелочное благоразумие позити­вистской строгости вопреки всем формам научной смелости.

Не пытаясь сейчас объяснять все учения, которые рефлексивная социология может почерпнуть из такого анализа, я хотел бы указать только на одну из очень хорошо скрытых исходных предпосылок научного предприятия, которую работа над таким объектом заставляет меня раскрыть, а ее непосредственный результат (подтверж­дающий, что социология социологии — необходимость, а не рос­кошь) — это лучшее знание самого объекта. На первом этапе моей работы я построил модель академического пространства как про­странства позиций, связанных особыми отношениями силы, как поле сил и поле борьбы за сохранение или изменение этого силового поля. На этом я мог бы остановиться, но мои прошлые наблюдения в про­цессе моей этнографической работы в Алжире сделали меня воспри­имчивым к «эпистемоцентризму», ассоциирующемуся с академичес­кой точкой зрения. Более того, я был вынужден оглянуться на свое исследование с чувством тревоги, переполнявшим меня; на публика­цию — с чувством, что я совершил нечто предательское, сделав себя наблюдателем игры, в которую я еще играл сам. Таким образом, я воспринял, в частности, резкую манеру, в которую было облечено требование занимать положение беспристрастного наблюдателя, од­новременно вездесущего и невидимого, потому что он скрывался за абсолютной безличностью исследовательских процедур и тем самым мог принять квази-божественную точку зрения по отношению к сво­им коллегам, которые к тому же являются конкурентами. Объекти­вируя претензию на царственную позицию, которая превращает со­циологию в оружие борьбы, внутренне присущей полю, вместо того чтобы быть инструментом познания этой борьбы, и таким образом познавая сам субъект, который независимо от того, что он делает, никогда не прекращает вести эту войну, я придумал способ введения в анализ осознания предпосылок и предрассудков, ассоциирующих­ся с локальной и локализованной точкой зрения того, кто конструи­рует пространство точек зрения.

Осознание границ объективистской объективации заставило меня понять, что в рамках социального мира и, в частности, в рам­ках академического мира существует целая сеть институтов, цель которых — сделать приемлемым разрыв между объективной исти­ной мира и живой истиной, заключающейся в том, что мы живем, и в том, что мы делаем в нем, — все, что объективированные субъекты выносят на обсуждение, когда они противопоставляют объективист­скому анализу идею, что «вещи вовсе не таковы». В таком случае там, например, существуют коллективные системы защиты, которые в универсумах, где каждый борется за монополию над рынком, где каждый покупатель в то же время конкурент и где жизнь поэтому слишком тяжела⁴⁶, дают нам возможность принять нас самих, при­нимая отговорки или компенсирующие вознаграждения, предлагае­мые окружением. Это и есть двойная истина, объективная и субъек­тивная, представляющая всю истину социального мира.

Хотя у меня и есть некоторые сомнения относительно того, сто­ит ли это делать, я все же хотел бы привести в качестве заключи­тельной иллюстрации презентацию, сделанную здесь недавно о послевыборных теледебатах⁴⁷, — объект, который в силу своей не­сомненной легкости (все касающееся его непосредственно дано в непосредственной интуиции), показал множество из тех трудно­стей, с которыми может столкнуться социолог. Как мы должны ве­сти себя за пределами интеллектуального описания по отношению к такому типу (характера), который всегда изображается как «лиш­ний в этом мире», как обычно говорил Маларме? На самом деле, существует большая опасность заново сформулировать на другом языке — тем, которым пользуются агенты, — то, что уже сказано или сделано, и выявить значения первого порядка (здесь есть и драматизм ожидания результатов, и борьба между участниками за значение результата и т. д.) либо просто (или с помпой) идентифи­цировать значения, которые являются продуктом сознательных на­мерений и которые сами агенты могли бы сформулировать, если бы у них было время и если бы они не боялись дать шоу. Так как последнее они знают очень хорошо (по крайней мере, из практики, а в настоящее время, все чаще и осознавая это), то в ситуации, цель которой — произвести наиболее благоприятное впечатление своей собственной позицией, публичное признание неудачи как акта рекогниции, становится фактически невозможным. Они также знают, что цифры и их значения, собственно говоря, не являются универсальными «фактами» и что стратегия, суть которой состоит «в отрицании очевидного» (54% больше 46%), хотя и явно обрече­на на провал, сохраняет известную степень валидности (партия X победила, однако партия У, в сущности, не проиграла: X победил, но не так чисто, как на предыдущих выборах, или с меньшим запа­сом, чем предсказывалось, и т. д.).

Но разве это то, что действительно имеет значение? Проблема разрыва поднимается здесь в особой тишине, потому что аналитик включен в рамки объекта его или ее конкурентов при интерпрета­ции объекта, и эти конкуренты тоже могут испытывать потребность в авторитете науки. Она поднимается в наиболее острой форме, по­тому что в отличие от того, что происходит в других науках, одно лишь описание, даже конструированное описание (когда берутся одни лишь релевантные черты) не имеет такой внутренней ценно­сти, которая предполагается в случае описания тайной ритуальной церемонии у индейцев Хопи или коронации средневекового коро­ля: сцену видели и понимали (на определенном уровне и до опре­деленного момента) 20 миллионов телезрителей, а ее запись дает такую выборку, с которой никакое позитивистское переложение не в силах состязаться.

Фактически мы не сможем уйти от бесконечных, опровергающих друг друга интерпретаций — герменевт вовлечен в борьбу между герменевтами, которые конкурируют друг с другом за последнее сло­во относительно феномена или результата — до тех пор, пока мы действительно не сконструируем пространство объективных отноше­ний (структуру), в рамках которого непосредственно наблюдаемые нами коммуникативные обмены (интеракция) не будут не чем иным, как их проявлением. Задача заключается в том, чтобы понять скры­тую реальность, которая маскируется, разоблачаясь, и которая пред­лагает себя наблюдателю лишь в анекдотичной форме интеракции, скрывающей ее. Что все это значит? У нас перед глазами — ряд ин­дивидов, обозначенных фамилиями: господин Амар — журналист, господин Ремон — историк, господин N. — политолог и т. д., кото­рые, как мы считаем, обмениваются высказываниями, которые, впол­не понятно, могут быть подвергнуты «дискурсивному анализу» и где все видимые «интеракции», очевидно, предоставляют все необходи­мые средства для их собственного анализа. Но, по сути дела, сцена, которую объясняли по телевидению, стратегии, которые агенты при­меняли, чтобы победить в символической борьбе за монополию вы­несения вердикта, за признанную возможность говорить правду о предмете спора, являются выражением объективных отношений силы между вовлеченными в них агентами, или, если быть более точным, между различными полями, частью которых они являются и в которых они занимают позиции разного ранга. Другими словами, интеракция — это видимое и исключительно феноменальное след­ствие пересечения иерархически упорядоченных полей.

Пространство интеракции функционирует как ситуации линг­вистического рынка, и мы можем раскрыть принципы, лежащие в основе его конъюнктурных свойств⁴⁸. Прежде всего оно включа­ет пред-сконструированное пространство: социальная композиция групп участников определяется заранее. Для того чтобы понимать, что можно говорить, а особенно, что нельзя говорить на съемоч­ной площадке, нужно знать законы формирования группы говоря­щих — кто не допускается, а кто исключает сам себя. Самая ра­дикальная цензура — это отсутствие. Таким образом, мы должны учитывать коэффициенты репрезентации (в статистическом и со­циальном смыслах) различных категорий (пол, возраст, профессия, образование и т. д.), а следовательно, и шансы доступа к речи, ко­торые определяются измерением частоты, с которой каждый ис­пользовал этот доступ. Вторая характеристика следующая: жур­налист обладает своего рода властью (конъюнктурной, но не структурной) над пространством игры, которое он сконструиро­вал и в котором он находится в роли судьи, выдвигающего нормы «объективности» и «нейтральности».

Мы не можем, однако, остановиться на этом. Пространство ин­теракции — это локус, где происходят пересечения нескольких раз­личных полей. В их борьбе за то, чтобы навязать свою «бесприст­растную» интерпретацию, т. е. чтобы заставить зрителей признать свой взгляд объективным, в распоряжении агентов есть ресурсы, определяющиеся их принадлежностью к объективным иерархически упорядоченным полям и их позицией в соответствующих полях. Во-первых, у нас есть политическое поле (Бурдье, 1981 а): так как они непосредственно вовлечены в игру, а значит, непосредственно заинтересованы и рассматриваются в качестве таковых, политики сразу же воспринимаются как судьи и подсудимые и поэтому их все­гда подозревают в том, что они предлагают предвзятые, пристраст­ные, а потому не вызывающие доверия интерпретации. Они занима­ют разные позиции в политическом поле: они размещаются в этом пространстве в соответствии со своей принадлежностью к партии, а также с их статусом в партии, их известностью на местном и нацио­нальном уровне, их общественной привлекательностью и т. д. Затем у нас есть журналистское поле: журналисты могут и должны заим­ствовать риторику объективности и нейтральности при поддержке политологов, когда это требуется. Далее, у нас есть поле «политиче­ской науки», в котором «информирующие политологи» занимают скорее непривлекательную позицию, даже если довольны высоким внешним престижем, особенно среди журналистов, над которыми они структурно доминируют. Следующее поле — поле политического рынка, представленное рекламодателями и консультантами СМИ, ко­торые украшают свои оценки политиков «научными» подтвержде­ниями. И, наконец, собственно университетское поле, представлен­ное специалистами в области электоральной истории, создавшими такую специальность, как комментирование результатов выборов. Как видим, поля варьируются от самых «ангажированных» до самых «беспристрастных» как в структурном отношении, так и по части со­ответствия закону: академик — это тот, кто отличается самой боль­шой «непредусмотрительностью» и «независимостью». И когда дело доходит до создания риторики объективности, которая оказывается настолько эффективной, насколько это возможно, — как в случае с этими после-электоральными новыми программами, — то ученый пользуется структурным преимуществом перед другими.

Дискурсивные стратегии различных агентов и, в частности, весь арсенал риторики, цель которых — создание фасада объек­тивности, будут зависеть от равновесия символических сил меж­ду различными полями и от особых ресурсов этих полей, которые гарантируют различным участникам принадлежность к этим по­лям. Другими словами, они будут зависеть от специфических ин­тересов и характерных средств, которыми обладают участники в этой особой символической борьбе за «нейтральный» вердикт и которыми определяется их позиция в системе невидимых отно­шений, складывающихся между различными полями, в рамках ко­торых они действуют. Например, у политолога как такового будет преимущество перед политиком и журналистом по той причине, что его гораздо легче признать объективным и потому что у него есть выбор относительно применения своей особой компетенции, состоящей в обладании знанием электоральной истории, нужной для того, чтобы делать сравнения. Он может объединиться с журналистом, притязания на объективность которого получат тем самым подкрепление и легитимность (обоснование и законную силу). Результатом всех этих объективных отношений оказываются отношения символической власти, проявляющиеся в интеракции в форме риторических стратегий. Именно этими объективными от­ношениями руководствуется по большей части тот, кто обрывает других, задает вопросы, долго говорит без остановки и не обращает внимания на попытки прервать его, и т. д., кто обречен пользовать­ся стратегиями подтверждения (интересов или небескорыстных стратегий) или ритуальным отказом отвечать, стереотипными фор­мулами и т. д. Нам нужно двигаться дальше, чтобы показать, каким образом введение в анализ объективных структур позволяет нам объяснить детали дискурса и риторических стратегий, сложностей и противоречий, эффективных и неэффективных действий — коро­че говоря, всего того, что, с точки зрения дискурсивного анализа, можно понять на основе одного лишь дискурса.

Но почему анализ особенно труден в таком случае? Очевидно потому, что те, кого социолог собирается объективировать, — конку­ренты за монополию в сфере объективной объективации. Фактичес­ки в зависимости от того, какой объект он изучает, сам социолог более или менее дистанцирован от агентов и предметов, которые он исследует, более или менее непосредственно вовлечен в соперни­чество с ними и, следовательно, в большей или меньшей степени подвергается соблазну вступить в игру метадискурса под видом объективности. Когда игра в анализ (под видом анализа) — как в нашем случае — состоит в передаче метадискурса относительно всех других дискурсов тем политикам, которые бодро заявляют о победе на выборах, журналистам, претендующим на то, чтобы дать объективную информацию о распределении кандидатов, «полито­логам» и специалистам по электоральной истории, претендующим на то, чтобы предложить нам объективное объяснение результата путем сравнения случайностей и общих тенденций с прошлыми или нынешними статистическими данными, — одним словом, ког­да эта игра состоит в том, чтобы поставить себя с помощью пристав­ки мета- над игрой благодаря исключительной силе дискурса, воз­никает соблазн использовать научные стратегии, разрабатываемые различными агентами, чтобы гарантировать победу их «правде», что­бы говорить о правдивости игры и таким образом обеспечить вам победу в игре. Это пока еще объективная связь (отношение) между политической социологией и «ориентированной на СМИ полито­логией» или еще точнее, между позициями, которые наблюдатели и наблюдаемый занимают в соответствующих, объективно иерар-хизированных полях, определяющих восприятие наблюдателя, в частности, заставляя его закрыть на что-то глаза, что говорит о его собственных небескорыстных интересах.

Объективация отношения социолога к его или ее объекту, как можно хорошо видеть на этом примере, — необходимое условие того, чтобы покончить со склонностью инвестировать в свой объект, которая, несомненно, лежит в основании «заинтересованности» в объекте. Следовало бы, в некотором смысле, отказаться от исполь­зования науки для вмешательства в объект, чтобы быть в состоянии осуществлять объективацию, которая является не просто частич­ным и упрощенным мнением, могущим возникнуть у другого(гих) игрока(ов) в процессе игры, но которая, скорее, оказывается всеох­ватывающим представлением об игре, которая может быть понята в качестве таковой на определенном расстоянии от нее. Только со­циология социологии — и социолога — может помочь нам в опре­деленном достижении социальных целей, которых можно доби­ваться с помощью научных целей, к которым мы непосредственно стремимся. Включенная объективация, — есть основания думать, высшая форма социологического искусства, — осуществима толь­ко в том смысле, что она основывается настолько полно, насколько это возможно, на объективации интереса к объективации, проявля­ющейся как в факте участия, так и вынесения за скобки этого инте­реса и представлений, которые им поддерживаются.

Примечания

¹ См. Bourdieu (19871), где дается исторический анализ символической революции, приводящей к появлению импрессионистской живописи во Франции XIX в.

² Уильям Сьюэлл (1980. Р. 19-39) дает детальное историческое толкова­ние понятия metier-ремесло при старом режиме. Его сжатую характери­стику корпоративного языка во Франции XVIII в. стоит процитировать, поскольку она содержит два ключевых измерения понятия ремесло со­циолога в понимании Бурдье: «Профессионалов-ремесленников можно определить как людей, находящихся в точке пересечения области ручно­го труда и области искусства и интеллекта».

³ См. некролог, написанный Бурдье в «Le Mond» (1983e) в связи с нео­жиданной смертью Гофмана. См. также Boltanski (1974).

⁴ См. дискуссию Бурдье (1968Ь) в работе «Структурализм и теория соци­ологического знания», где он выражает свою признательность и говорит о своих отличиях от структурализма как социальной эпистемологии.

⁵ См. Бурдье (1990а). Коннертон (1989) выдвигает эффективную и не­многословную защиту этой аргументации; см. также Джексон (1989. Гл. 8).

⁶ См. Кюн (1970), Латур и Вулгар (1979). В этом вопросе его поддер­живают также Роуз (1987) и Трэвик (1989). Дональд Шон (1983) по-• ; казывает в своей работе «Рефлексирующий практик» («Reflective Practitioner»), что профессионалы (в менеджменте, инженерном деле, архитектуре, городском планировании и психотерапии) знают боль­ше, чем они могут выразить словами; как компетентные практики они «применяют разновидность знания-ио-опыту, которое по большей ча­сти является невыразимым» и полагаются на импровизацию, которой они научаются скорее на собственном опыте, чем на основе выучен­ных в высшей школе формул.

⁷ См. Бурдье (1990g) и Брюбэкер (1989а), где теория Бурдье анализи­руется в качестве действующего научного габитуса.

⁸ Английское слово «эссе» (essay) не равнозначно слегка уничижитель­ной коннотации французского слова «диссертация» (dissertation) как пустого и беспричинного дискурса.

9 См. Парсонс (Parsons, 1937), Александер (Alexander, 1980-1982; 1985) и работу Александера (Alexander, 1987b) «Двадцать лекций» («Twenty Lectures»), которая появилась в результате неоднократно прочитанного студентам курса лекций.

¹⁰ Для дальнейшего разъяснения см. Bourdieu (1988e). Поллак бегло анализирует работы Лазарсфельда с целью экспортирования позити­вистской социальной науки — правил и институтов — за пределы Со­единенных Штатов.

¹¹ У Кольмана (1990) можно найти материал, изобилующий биографи­ческими реминисценциями по поводу этих двух полюсов в социоло­гии Колумбийского университета, о восстановлении между ними дру­жеских отношений и взаимной легитимации в 1950-е гг.

¹² См. анализ Бурдье (1990d) дискурсивного взаимодействия между продавцами и покупателями домов и для контраста сравните его структурный конструктивизм с непосредственным интеракционистс-ким дискурсом — аналитическая основа Щеглова (1987).

¹³ «Дайте молоток ребенку, — предупреждает А. Каплан (1964. Р. 112), — и вы увидите все то, что все покажется ему достойным, чтобы уда­рить по нему». Вполне уместно здесь обсуждение Э. Хюгесом (1984) «методологического этноцентризма».

¹⁴ Читатель узнает здесь известный французский девиз мая 1968 г. — «запрещено запрещать».

¹⁵ Для более глубокого понимания см. Бурдье (1985а, 1987Ь, 1989е). Бурдье использует работу логика П. Ф. Страусона (1959) для обоснования своей реляционистской концепции социального пространства и эпистемологического статуса индивидов в нем.

¹⁶ Структурным эквивалентом для Соединенных Штатов могло бы быть нечто подобное «проекту, посвященному членам банды южной окра­ины Чикаго».

¹⁷ О поисках локуса власти см. работу Р. Даля (1961) «Кто правит?», а также дебаты по поводу структуры общинной власти — взгляд «сверху». Взгляд «снизу» представлен традицией проктологической историографии и современной антропологии (Скотт, 1985). О локусе лингвистического изменения см. Лабов (1980).

¹⁸ О поле власти см. Бурдье (1989а), а также часть 1 раздела 3 данной работы; о столкновении между «художниками» и «буржуазией» в кон­це XIX в. во Франции см. Бурдье (1983d; 1988d), а также Шарль (1987).

¹⁹ Французские Grandes ecoles — это элитные высшие школы, стоящие особняком от обычной университетской системы. К ним относятся: Национальная высшая школа администрации (Ecole nationale d'administration, ENA), которая готовит высших гражданских служащих, открыта в 1945 г.; Высшая коммерческая школа (Ecole des hautes etudes commerciales, НЕС), созданная в 1881 г., которая готовит адми­нистраторов и экспертов по бизнесу; Политехническая школа (Ecole Polytechnique) и Центральная школа (Ecole Centrale) — для инжене­ров, открытые в 1794 г.; и Высшая педагогическая школа, которая го­товит преподавателей и университетских профессоров. Поступление в эти школы осуществляется на основе очень строгих конкурсных эк­заменов после 1-4-летнего специального послешкольного обучения.

²⁰ Пьер Бурдье окончил Высшую нормальную школу (выпускников ко­торой называют во Франции normalien) в 1954 г., на три года позже Фуко, на год раньше Жака Дерриды и одновременно с историком Ле Руа Ладюри и теоретиком литературы Жераром Женеттом.

²¹ См. Бурдье (1971Ь) и «Дьявол Максвелла: структура и генезис рели­гиозного поля» в работе Бурдье (а), которая должна скоро выйти.

²² Сходным образом Шарль (1990) показал, что «интеллектуалы» в ка­честве современной социальной группы, схемы восприятия и поли­тической категории — недавнее «изобретение», которое возникло во Франции в конце XIX в. и приняло определенную форму в процессе дела Дрейфуса. Для него, так же как и для Бурдье (1989d), следстви­ем неразборчивого применения данного понятия к мыслителям и пи­сателям прежних времен оказывается либо анахронизм, либо совре-' менный анализ, который заканчивается непониманием исторической неповторимости «интеллектуалов».

²³ По-французски это будет science demi-savante.

²⁴ Превосходным примером могут служить исследования поля беднос­ти в США, появление которых было во многом побочным следстви­ем «войны с бедностью» в 1960-е гг. и вытекавших из нее требований государства к изучению проблематики бездомных. Под влиянием Ко­митета экономических возможностей (Office of Economic Opportunity) новое официальное определение проблемы способствовало тому, что существовавшая прежде социально-политическая проблема превра­тилась в общепризнанную сферу «научного» исследования, в резуль­тате десятки ученых — особенно экономисты — были привлечены к работе в новых исследовательских центрах, журналах, на конферен­циях, посвященных проблеме бедности и ее общественному регули­рованию, что, в конечном счете, привело к институционализации высоко технической (и в высшей степени идеологической) дисцип­лины «анализ публичной политики». Следствием появления этой дисциплины стало не только некритичное принятие социальными учеными бюрократических категорий и проводимых правительством измерительных процедур (типа известной федеральной «прямой бед­ности», продолжающей определять границы дискурса, несмотря на то, что довольно часто она оказывается все в большей степени кон­цептуально непригодной), но также и их тревог (не заставит ли полу­чение пособия бедняков меньше работать? разделяют ли получатели общественной помощи культурные ценности или они ведут себя, нару­шая «главные» нормы? каковы самые экономичные средства, чтобы сделать их «самодостаточными», т. е. социально и политически неви­димыми?), которые реифицировали моральное и индивидуалистичес­кое восприятие бедности, превратив ее по преимуществу в «научные факты» (Катц, 1989:112, 23). Хэвмэн (1987) приводит наглядное под­тверждение того, как в этом процессе федеральное правительство меняет и само лицо социальной науки in toto: в 1980 г. исследования по бедности поглотили, по меньшей мере, 30% от общей суммы, вы­деленной на все федеральные исследования по сравнению с 6% в 1960 г. Нынешнее распространение дискурса «на низшие слои населения» — хорошая иллюстрация того, как значительные денежные поступления от фондов могут заново определить предмет социальной научной дискуссии без какого бы то ни было критического об­суждения предпосылок нового заказа.

²⁵ Кроме того, это хорошо видно и по изменениям категорий, использу­емых для классификации книг в обзорном журнале «Современная со­циология», и по изменениям заголовков глав в справочниках (напри­мер, Смелзер, 1988), и в статьях энциклопедий социальной науки. Классификация тем в «Социологическом ежегоднике» («Annual Review of sociology») — хороший пример смешения повседневных, бюрократических и весьма произвольных подразделений, пришед­ших из (академической) истории дисциплины: редко кто может рет­роспективно придать некую (социо)логическую последовательность направлению, к которому он относит предмет своего исследования.
Открывает любой том категория «Теория и методы», как всегда, пре­вращающаяся в отдельную самостоятельную тему. Затем идут «Со­циальные процессы» — категория настолько широкая, что трудно ,. представить то, что в нее не попадает; «Институты и культура» — тема, которая превращает культуру в отдельный объект. Почему «Формальные организации» были отделены от «Политической и эко­номической социологии» — непонятно; то, как они, в свою очередь, отличаются от «Стратификации и дифференциации», — тоже дело спорное. У «Исторической социологии» есть сомнительная привиле­гия быть выделенной в отдельную специальность. (Предположитель­но, на основе метода, но тогда почему бы ее не объединить с «Теори­ей и методами» и почему у других подходов нет «своих секций?) • Почему именно «Социология мировой религии» имеет заголовок, общий для всей социологии, — загадка. «Политика» — прямое след-... ствие заказа бюрократического государства на социальное знание. И увенчивающей все другие категории в своем освящении здравого смысла является рубрика «Индивид и общество».

²⁶ См. соответственно Ленуар (1980), Болтански (1979), Гарригу (1988), Бурдье (1977а. Р. 36-38, 188), и Сайяд (1985).

²⁷ Хотя позиция Бурдье может показаться сходной с «социально-конст­руктивистским» подходом к социальным проблемам (Шнайдер, 1985; Гусфильд, 1981; Спектор и Кщусе, 1987), она существенно отлича­ется от последней тем, что основание социального процесса симво­лического и организационного конструирования она видит в объек­тивной структуре социальных пространств, в рамках которого это конструирование и происходит. Это обоснование работает на уровне позиций и диспозиций тех, кто создает, и тех, кто принимает это утверждение. Бурдье является сторонником не «строгой», или «контек­стуальной» конструктивистской позиции (определение которой дает Бест, 1989. Р. 245-289), а «структурного конструктивизма», который причинно связывает процесс создания утверждений и их продуктов с объективными условиями. См. Шампань (1990) в связи с анализом социального конструирования «общественного мнения» в рамках этих направлений.

²⁸ Кристин Люкер (1984) и Фэй Гинзбург (1988) предлагают детальные исторические и этнографические описания социального контруиро-вания аборта как общественной проблемы на политическом и массовом уровне. У Поллака (1988а) можно найти анализ общественного конструирования связи между СПИДом и гомосексуализмом в совре­менном французском политическом дискурсе. Болтански освещает условия эффективности стратегии, цель которой — превратить персональные инциденты и нарушения в социально признанные вопро­сы и несправедливости в своей важной статье о «Разоблачении» (Бол­тански, Дарэ, Шильтц, 1984; Болтански, 1990).

²⁹ См. весь выпуск за март 1990 г. журнала «Ученые труды в социальных науках» («Actes de la recherche en sciences sociales), посвященный «экономике жилья» («The Economics of Housing») (Бурдье, 1990b, 1990c, 1990d; Бурдье иДе сен Мартэн, 1990; Бурдье и Кристин, 1990).

30 в тексте это тоже по-английски: здесь Бурдье играет словами «.grants» (гранты) и «for granted» (само собой разумеющееся), чтобы подчерк­нуть органическую связь между материальным и когнитивным пере­сечением проблематики.

³¹ С тех пор как опросы общественного мнения появились во француз­ской политической жизни, Бурдье был усердным, а зачастую и едким критиком их социального назначения. Его статья 1971 г. с провокаци­онным названием «Общественное мнение не существует» (Бурдье, 1979е) была перепечатана во многих сборниках и журналах и переве­дена на 6 языков. Эта проблема снова поднималась в работе «Наука без ученого» (Бурдье, 1987а. Р. 217-224).

32 Или, по выражению Витгенштейна (1977. Р. 18): «Язык расставляет всем одну и ту же ловушку; это огромная сеть легко доступных оши­бочных поворотов». Этот взгляд разделял Элиас (1978а. Р. 111), кото­рый считал «наследуемые структуры речи и мысли» одной из самых серьезных помех для науки об обществе: «Средства мышления и речи, доступные в настоящее время социологам, по большей части не соответствуют задаче, которую им следует решить». Вслед за Бенд­жамином Ли Уорфом он, в частности, отмечал, что западные языки стремятся актуализировать имена существительные и объекты за счет отношений и свести процессы к статическим состояниям.

³³ Другим примером может быть бюрократическое введение и последу­ющая реификация «прямой бедности» в социальной «науке» Соеди­ненных Штатов (Бигли, 1984; Катц, 1989. Р. 115-117).

³⁴ Морис Хальбвакс (1972. Р. 329-348) уже давно показал, что нет ни­чего «естественного» в категории возраста. Пиалу (1978), Тевено (1979), Можер и Фоссе-Поллиак (1983) и Бурдье (1980Ь. Р. 143-154) в своей работе «Молодежь есть не что иное, как слово» разрабатыва­ют этот аргумент в случае с молодежью. Шампань (1979) и Ленуар (1978) применяют его в социально-политическом конструировании понятия «пожилые». Бесчисленные исторические исследования тен­дерных отношений продемонстрировали в последние годы произ­вольность категорий «мужской» и «женский»; возможно, самым впе­чатляющим из всех является исследование Джоан Скотт (1988); см. также несколько статей, опубликованных в двух выпусках «Ученые труды в социальных науках» («Actes de la recherche en sciences sociales») относительно категорий «мужской»/«женский» (июнь и сен­тябрь 1990). Более широкую дискуссию о борьбе за определение «ес­тественных» категорий см. Ленуар (Шампань, 1979. Р. 61-77).

³⁵ См. два выпуска «Ученые труды в социальных науках» («Actes de recherch en science sociales») по праву и легальным экспертам, № 64 (сентябрь 1986) и № 76/77 (март 1989, особенно статьи Ива Дизали, Алана Банко и Энн Буажеоль).

³⁶ Понятие поля объясняется подробно в 2 части раздела 3 настоящей работы. См. Болтански (1984а и 1987) для глубокого изучения орга­низационного и символического создания категории «кадры» во французском обществе; см. также Шарль (1990), который писал об интеллектуалах по тем же самым аналитическим направлениям.

³⁷ Например, Сартр господствовал и в свою очередь испытывал свое собственное господство во французском интеллектуальном поле 1950-х гг. (см. Бошетти, 1988; Бурдье, 1980е, 1984Ь).

³⁸ Энергичные усилия Питера Росси (1989. Р. 11-13) покончить с произвольным в социальном смысле определением «бездомности», встречающимся в «научных» исследованиях, — хороший пример по­зитивистского простодушия, известного слепотой к своим собственным исходным предпосылкам (включая предпосылки о существова­нии своего рода платонической сущности бездомности). Вместо того чтобы (как минимум) показать, как различные определения создают разной величины населения, композиции и траектории, и вместо того чтобы проанализировать политические и научные интересы, которые выражает точка зрения, противоположная их собственной, Росси до­вольствуется тем, что отстаивает ex cathedra свое определение, при­способленное к существующим данным и предубеждениям. В своей борьбе за «операционализацию» понятия, заимствованного из повсед­невного дискурса, которая осуществляется таким образом, что по­вседневный дискурс не только не подвергается сомнению, но получает подкрепление, Росси стремится достичь соответствия с обыденным здравым смыслом, с научным здравым смыслом и с практическими ограничениями бюрократического обследования. Он не объясняет ни­чего такого, что «легко позволило бы увязнуть в академических эк­зерсисах по части определений»: «Я воспользуюсь определением без­домности, которое скрывает сущность этого термина и которое к тому же удобно использовать в реальном исследовании. Хотя мое окончательное мнение состоит в том, что бездомность — это воп­рос степени, я вынужден использовать самое распространенное в социально-научных исследованиях определение бездомности, на ко­торое я опираюсь... Есть несколько весьма убедительных логических причин, по которым большинство исследований о бездомных практи­чески приняли это определение». Конструирование— хотя в данном случае уместнее было бы говорить о разрушении — его объекта не сопровождается ни какими-то видимыми артикуляциями феномена, ни теоретической проблематикой его причин и различий. Оно завер­шается созданием «довольно узкого определения, которое, по сути дела, заимствует и ратифицирует определение государственной бюрок­ратии, чей интерес в нормализации и минимизации феномена подроб­но документирован: он сосредоточен главным образом на наиболее до­ступных из бездомных, клиентах агентств типа приютов, столовых, медицинских клиник, которые предназначены для бездомных». Это конструирование исключает всех тех, кого государство не хочет счи­тать настоящими бездомными (обитателей госпиталей, тюрем, плат­ных интернатов для престарелых и всех «не имеющих надежного пристанища»), включая людей, вынужденных арендовать или времен­но пользоваться комнатами в жилище своих родителей, друзей и т. д.) Позитивистское проявление изобретательности достигает своей выс­шей точки, когда Росси заменяет обыденную, повседневную катего­рию «бездомности» современным «социологическим выражением» (Мертон) «крайняя бедность», которая определяется здесь в том же самом значении самоочевидности (и той же самой самоуверенной произвольности), как всех тех, имеющих доход ниже 75% от «офици­альной черты бедности», — другого бюрократического конструкта. Таким образом, бездомность и бедность превращаются из социаль­но-политического состояния — системы исторических отношений и категорий, являющихся следствием борьбы за производство и раз­мещение социального богатства, — в состояние, измеряемое с помо­щью точных и ясных мельчайших переменных, позволяющих счи­тать, делить и дисциплинировать индивидов.

³⁹ О последних изменениях социального определения и функций ле­гальных экспертов см. Дизали (1989); о борьбе за право определять, кто является писателем во Франции XVII в., см. Виала (1985); о труд­ностях с признанием женщин-писателей в качестве таковых см. де Сен Мартэн (1990Ь).

⁴⁰ Дальнейшую дискуссию см. часть 2 раздела 1 настоящей работы. Не­трудно понять, как такой консерватизм может, при определенных ис­торических условиях, превратиться в свою противоположность, что и показал Кэлхаун (1979) своей ревизионистской критикой Томпсо-новского анализа возникновения английского рабочего класса; док-сическое мировоззрение, т. е. не задающая вопросов, унифицирован­ная культурная традиция, может, будучи поставлена под сомнение, выработать когнитивные механизмы, необходимые для радикального коллективного действия.

⁴¹ Используя имя Мольеровского врача, который говорит на вычурном и неправильном латинском в «Le Bourgeois gentilhomme».

⁴² Эта точка зрения развивается полнее в работах Бурдье (1986а, 1986с).

⁴³ Об использовании социальной науки и псевдосоциальной науки в «но­вом политическом пространстве» Франции см. Шампань (1988, 1990).

⁴⁴ Понятие «эпистемологический прорыв» (так же, как понятие «эпис-темологический профиль»), которое многие англо-американские чи­татели ассоциируют с именем Альтюссера (или Фуко), обязано своим происхождением Гастону Башляру, и оно весьма широко использова­лось Бурдье задолго до структуралистского марксизма (центральный статус это понятие приобрело в работе Бурдье, Шамборедона и Пассерона (1973), первоначально опубликованной в 1968 г.).

⁴⁵ Об этом понятии см. работы Бурдье «Практический смысл» (Бурдье, 1990а), «Homo academicus» (Бурдье, 1988а), Бурдье (1978а) и часть 2 раздела 1 данной работы.

⁴⁶ Это то, что Бурдье (1985d) называет «рынком ограниченного произ­водства» в отличие от «генерализированного рынка», где культурные процедуры подчиняют свою деятельность публике в целом.

⁴⁷ Всякий раз в ночь национальных выборов главные телеканалы Фран­ции устраивают специальные программы, где известные политики, политологи, журналисты и политические комментаторы интерпрети­руют и обсуждают предполагаемые результаты голосования и их зна­чение для политического развития в стране. Такие программы почти универсально опознаются французскими телезрителями и представ­ляют собой все более влиятельное средство политического действия.

⁴⁸ Понятие «лингвистический рынок» объясняется в работе Бурдье (1990f) и в данной работе — часть 2 раздела 5.

Литература:

Bourdieu P. (1968b) Structuralism and the Theory of Sociological Knowledge // Social Research. №4 (Winter). P. 681-706.

Bourdieu P. (1971b) Genese et structure du champ religieux // Revue franchise de sociologie. № 3 (July - September). P. 294-334.

Bourdieu P. (1977a) Outline of A Theory of Practice. Cambridge: Cambridge University Press.

Bourdieu P. (1978a) Sur 1'objectivation participante. Reponses a quelques ob­jections // Actes de la recherche en sciences socials. P. 67-69.

Bourdieu P. and Monique de Saint Martin (1978) Le patronat // Actes de la recherche en sciences socials. P. 3-82.

Bourdieu P. (1980b) Questions de sociologie. Paris: Editions de Minuit. Bourdieu P. (1980e) Sartre // London Review of Books. No. 20 (October 20).

P. 11-12. Bourdieu P. (1983d) The Field of Cultural Production, or the Economic World

Reversed // Poetics (November). P. 311-356. Bourdieu P. (1983e) Erving Goffman, Discoverer of the Infinitely Small //

Theory, Culture, and Society. № 1. P. 112-13.

Bourdieu P. (1984b) Prefazione // Anna Boschetti. L'impresa intellectuale. Sar­tre e «Les Temps Modernes». Bari: Edizioni Dedalo. P. 5-6.

Bourdieu P. (1985d) The Market of Symbolic goods // Poetics (April). P. 13-44.

Bourdieu P. (1986a) From Rules to Strategies // Cultural Anthropology. № 1 (February). P. 110-120.

Bourdieu P. (1986c) Habitus, code et codification // Actes de la recherche en siences socials. P. 40-44.

Bourdieu P. (1987i) L'institutionalisation de I'anomie // Cahiers du Musee na­tional d'art moderne (June). P. 6-19.

Bourdieu /".(1988a) Homo Academicus. Cambridge: Polity Press; Stanford: Stanford University Press.

Bourdieu P. (1988d) Flaubert's Point of View // Critical Enquiry (Spring). P. 539-562.

Bourdieu P. (1988e) Vive la crise! For Heterodoxy in Social Science // Theory and Society. № 5 (September). P. 773-788.

Bourdieu P. (1989d) The Corporatism of the Universal: The Role of Intellectu­als in the Modern World // Telos (Fall). P. 99-110.

Bourdieu P. (1990a) The Logic of Practice. Cambridge: Polity Press; Stanford: Stanford University Press.

Bourdieu P. (1990b) Droit et passe-droit. Les champs des pouvoirs territoriaux et la mise en oeuvre des reglement // Actes de la recherche en siences socials. P. 86-96.

Bourdieu P with Salah Bouhedja, Rosine Christin, and Claire Givry (1990c) Un placement de pere de famille. La maison individuelle: specificite du pro-duit et logique du champ de production // Actes de la recherche en siences socials. P. 6-35.

Bourdieu P. with Salah Bouhedja and Claire Givry (1990d) Un contrat sous contrainte // Actes de la recherche en siences socials. P. 34-51.

Bourdieu P. (1990f) Principles for Reflecting on the Curriculum // The Curric­ulum Journal. № 3 (December). P. 307-314.

Bourdieu P. (1990g) Animadversiones in Mertonem // Robert K. Merton: Consensus and Controversy / Ed. By Jon Clark, Celia Modgil, and Sohan Modgil, London: The Falmer Press. P. 297-301.

Bourdieu P. and Monique de Saint Martin (1990) Le sens de la propriete. La genese sociale des systemes de preference // Actes de la recherche en sien­ces socials. P. 52-64.

Bourdieu P and Rosine Christin (1990) La construction du marche. Le champ administrative et la production de la «politique du logement» // Actes de la recherche en siences socials. P. 65-85.

Bourdieu P. with Jean-Claud Chamboredon and Jean-Claud Passeron (1973) Le metier de sociologue. Prealables epistemologiques. Translated as «The Craft of Sociology: Epistemological Preliminaries», Berlin and N. Y.: Walter de Gruyter, 1991.

Alexander Jeffrey C. (1980-1982) Theoretical Logic in Sociology. 4 vols. Berkeley and Los Angeles: University of California Press.

Alexander Jeffrey C. (Ed.) (1985) Neo-Functionalism. Newbury Park: Sage Publications.

Alexander Jeffrey C. (1987b) Twenty lectures: Sociological Theory since World War II. N. Y.: Columbia University Press.

Beeghley Leonard (1984) Illusion and Reality in the Measurement of Poverty // Social Problems 31 (February). P. 322-333.

Best Joel (Ed.) (1989) Images of Issues: Typifying Contemporary Social Prob­lems. N. Y: Aldine de Gruyter.

Boltanski Luc (1974) Erving Goffman et les temps du soupcon // Social Sci­ence Information. №3: 127-147.

Boltanski Luc (1979) Taxinomies socials et lutes de classes. La mobilization de «la classe moyenne» et 1'invention des «cadres» // Actes de la recherche en siences socials. P. 75-105.

Boltanski Luc (1984) How a Social Group Objectified Itself: «Cadres» in France, 1936-45 // Social Science Information. №3. P. 469-492.

Boltanski Luc (1987) The Making of a Class: «Cadres» in French Society. Cambridge: Cambridge University Press.

Boltanski Luc with Yann Dare and Marie-Ange Schitz (1984) La denonciation // Actes de la recherche en siences socials. P. 3—40.

Boschetti Anna (1988) The Intellectual Enterprise: Sartre and «Les Temps Modernes». Evanstone: Northwestern University Press.

Brubaker Gogers (1989a) Social Theory as Habitus // Paper presented at the Conference on «The Social Theory of Pierre Bourdieu», Center for Psy-chosocial Studies, Chicago, March.

Champagne Patric (1979) Jeunes agriculteurs et vieux paysans. Crise de la succession et apparition du troisieme age// Actes de la recherche en sien­ces socials. P. 83-107.

Champagne Patrlc (1988) Le cercle politique. Usages sociauxdes sondages et nouvel espace politique// Actes de la recherche en siences socials. P. 71-97.

Champagne Patric (1990) Faire 1'option. Le nouvel espace politique. Paris: Edition de Minuit.

Charle Christophe (1987) Les elite de la Republique 1880-1900. Paris: Fayard.

Charle Christophe (1990) Naissance des «intellectuals», 1880-1900. Paris: Edition des Minuit.

Calhoun Craig (1979) The Radicalism of Tradition: Community Strength or «Venerable Disguise and Borrowed Language»? // American Journal of Sociology. № 5. P. 886-914.

Coleman James S. (1990) Foundations of Social Theory. Cambridge, Mass.: Belknap Press of Harvard University Press.

Connerton Paul (1989) How Societies Remember. Cambridge: Cambridge University Press.

Dahl Robert (1961) Who Governs? Dmocracy and Power in an American City. New Haven: Yale University Press.

Dezalay Yves (1989) Les droit des families: du notable a 1'expert. La restructu-ration du champ des professionnels de la restructuration des enterprises // Actes de la recherche en siences socials. P. 2-28.

Elias Norbert (1978a) What is Sociology? N. Y.: Columbia University Press. Garrigou Alain (1988) Le secret de 1'isoloir // Actes de la recherche en siences socials. P. 22-45.

Ginsburg Faye (1988) Contested Lives: The Abortion Debate in the American Community. Berkeley and Los Angeles: University of California Press.

Gusfield Joseph (1981) The Culture of Public Problems: Drinking-Driving and the Symbolic Order. Chicago: The University of Chicago Press.

Halbwachs Moris (1972) Classes sociales et morphologic. Paris: Editions de Minuit.

Haveman Robert (1987) Poverty Policy and Poverty Research: The Great Society and theSocial Sciences. Madison: University of Visconsin Press.

Hughes Everett C. (1984) Ethnocentric Sociology // The Sociological Eye: Selected papers. New Brunswick: Transaction Books. P. 473-77.

Kaplan Abraham (1964) The Conduct of Inquiry: Methodology for Behavioral Science. San Francisco: Chandler.

Katz Michael B. (1989) The Understanding Poor: From the War on Poverty to the War on Welfare. N. Y: Pantheon.

Кассирер Э. Познание и действительность. М., 1912.

Kuhn Thomas (1970) The Structure of Scientific Revolutions. 2^ edn. Chica­go: The University of Chicago Press.

Labov William (Ed.) (1980) Locating Language in Time and Space. N. Y.: Academic Press.

Latour Bruno and Steve Woolgar (1979) Laboratory Life: The Social Construc­tion of Scientific Facts. London: Sage.

Lenoir Remi (1978) L'invention du «troisiem age» et la constitution du champs des agents de gestion de la vieillesse// Actes de la recherche en siences socials. P. 57-82.

Lenoir Remi (1980) La notion d'accident du travail: un enjeu de lutes // Actes de la recherche en siences socials. P. 77-88.

Luker Kristin (1984) Abortion and the Politics of Motherhood. Berkeley and Los Angeles: University of California Press.

Mauger Gerar and Claud Fosse-Polliak (1983) Les loubards // Actes de la recherche en siences socials. P. 49-67.

Parsons Talcott (1937) The Structure of Social Action. Glencoe, 111.: The Free Press.

Pialoux Michel (1978) Jeunes sans avenir et marche du travail temporaire // Actes de la recherche en siences socials. P. 19-47.

Pollak Michael (1988) Les homosexuals et le SIDA: sociologie d'une epide­mic. Paris: Anne-Marie Metailie.

Rossi Peter H. (1989) Down and Out in America: The Origins of Homeless-ness. Chicago: The University of Chicago Press.

Rome Joseph (1987) Knowledge and Power: Toward a Political Philosophy of Science. Ithaca, N. Y.: Cornell University Press.

Saint Martin Monique de (1990b) Les «femmes ecrivains» et le champ litterai-re // Actes de la recherche en siences socials. P. 52-56.

Sayad Abdelmalek (1985) Du message oral ou message sur cassette: la com­munication avec 1'absent// Actes de la recherche en siences socials. P. 61-72.

Schefloff Emmanuel (1987) Between Macro and Micro: Contexts and Other Connections // Micro-Macro Link / Ed. by J. Alexander et al. Berkeley and Los Angeles: University of California Press. P. 207-34.

Schneider Joseph W. (1985) Social Problems Theory: The Constructionist View // Annual Review of Socioogy. P. 209-29.

Schon Donald (1983) The Reflective Practicioner: How Professionals Think in Action. N. Y.: Basic Books.

Scott Joan (1988) Gender and the Politics of History. N. Y: Columbia Univer­sity Press.

Sewell William (1980) Work and Revolution in France: The Language of Labor from the Old Regime to 1848. Cambridge: Cambridge University Press.

Smelser Neil J. (Ed.) (1988) Handbook of Sociology. Newbury Park, Calif.: Sage Publications.

Spector Malcolm and John I. Kitsuse (1987) Constructing Social Problems. N. Y: Aldine de Gruyter

Strawson Peter F. (1959) Individuals: An Essay in Methaphysics. London: Methuen.

Thevenot Laurent (1979) Unejeunesse difficile. Les functions socials du flou et de la rigueur dans les classements // Actes de la recherche en siences socials. P. 3-18.

Traweek Susan (1989) Beamtimes and Lifetimes: The World of High-Energy Physicists. Cambridge: Harward University Press.

Viala Alain (1985) Naissance de Pecrivain. Sociologie de la literature a 1'age classique. Paris: Editions de Minuit.

Wittgenstein Ludwig (1977) Vermischte Bemerkungen. Frankfurt: Suhrkamp Verlag.

Перевод с английского Е. Д. Руткевич

Талкот Парсонc. ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВА: КОМПОНЕНТЫ И ИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ*. 3

Общая концептуальная схема действия. 3

Понятие социальной системы.. 5

Понятие общества.. 6

Социетальное сообщество и его среды.. 7

Культурная система как окружающая среда общества.. 7

Личность как окружающая среда общества.. 7

Организм и физическое окружение как среды общества.. 9

Социетальное сообщество и самодостаточность. 10

Структурные компоненты обществ. 11

Процесс и изменение. 12

Парадигма эволюционного изменения. 13

Дифференциация подсистем общества.. 15

Стадии в эволюции обществ. 16

Примечания. 17

Литература.. 18

О ТЕОРИИ И МЕТАТЕОРИИ.. 19

Примечание. 25

Ирвинг Гоффман. ПОРЯДОК ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ.. 26

Предварительные замечания. 26

Порядок взаимодействия. 26

Питирим Сорокин. ПРЕДМЕТ СОЦИОЛОГИИ И ЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ДРУГИМ НАУКАМ... 42

§ 1. Предмет социологии.. 42

§ 2. Основания для существования социологии как автономной дисциплины.. 43

Практическая и теоретическая важность социологии. 43

Социология и физико-химические науки. 44

Социология и биология, в частности экология. 46

Социология и индивидуальная психология. 48

Социология и коллективная психология. 49

Социология и специальные дисциплины, изучающие взаимоотношения людей. 50

СОЦИАЛЬНАЯ АНАЛИТИКА. АНАЛИЗ ЭЛЕМЕНТОВ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ*. 56

§1. Взаимодействие как простейшее социальное явление. 57

§ 2. Элементы явления взаимодействия. 58

§ 3. Индивиды как элемент явлений взаимодействия. 59

1. Основные биологические и психические свойства индивидов. 59

2. Полиморфизм индивидов. 60

3. Потребности человека. 61

ЯВЛЕНИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КАК КОЛЛЕКТИВНОЕ ЕДИНСТВО.. 66

§1. Явление взаимодействия как коллективное единство или реальная совокупность. 66

§ 2. Социологический реализм и номинализм.. 68

Примечания.. 72

Джонатан Тернер. АНАЛИТИЧЕСКОЕ ТЕОРЕТИЗИРОВАНИЕ.. 82

Философские споры.. 83

Различные стратегии аналитического теоретизирования. 86

Метатеоретизирование. 86

Аналитические схемы.. 87

Пропозициональные схемы.. 87

Моделирующие схемы.. 88

Относительные достоинства разных теоретических стратегий. 89

Спор о содержании аналитического теоретизирования. 90

Сенсибилизирующая схема анализа человеческой организации.. 90

Микродинамика. 91

Макродинамика. 99

Аналитическое теоретизирование: проблемы и перспективы.. 104

Рэндалл Коллинз. СОЦИОЛОГИЯ: НАУКА ИЛИ АНТИНАУКА?. 106

Мнимая несостоятельность социологического исследования. 106

Ситуационный и рефлексивный индетерминизм.. 108

Место неформальных понятий и интуиции в теории.. 109

Насколько непредсказуем социальный мир?. 111

Не приводит ли знание социологического закона к его рефлексивному самоопровержению?. 111

Общество как дискурс. 112

Метатеоретическая атака на причинность. 115

Препятствия накоплению знания и организационная политика социологии.. 116

Заключение. 118

Примечания. 119

Литература.. 119

Энтони Гидденс. НОВЫЕ ПРАВИЛА СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО МЕТОДА.. 121

Предисловие к первому изданию... 122

Действование, акты-идентификации и коммуникативная интенция. 127

Проблемы действования. 127

Интенции и проекты.. 129

Идентификация актов. 131

Рационализация действия. 132

Смысл и коммуникативное намерение. 135

Примечания. 138

Никлас Луман. «ЧТО ПРОИСХОДИТ?» И «ЧТО ЗА ЭТИМ КРОЕТСЯ?». ДВЕ СОЦИОЛОГИИ И ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВА.. 138

Примечания. 151

Юрген Хабермас. ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ СИСТЕМОЙ И ЖИЗНЕННЫМ МИРОМ В УСЛОВИЯХ ПОЗДНЕГО КАПИТАЛИЗМА.. 153

Примечания. 161

Литература.. 162

Пьер Бурдье. ОПЫТ РЕФЛЕКСИВНОЙ СОЦИОЛОГИИ.. 162

I. Передача профессии из поколения в поколение. 162

II. Мыслить относительно. 165

III. Радикальное сомнение. 170

IV. Двойная связь и конверсия. 175

V. Включенная объективация. 177

Примечания. 181

Литература: 185

ОБЩЕЕ СОДЕРЖАНИЕ АНТОЛОГИИ

Идея социологии. Основания общей теории. Антология .......... (Ч. 1) 3

Бурдье П.Опыт рефлексивной социологии ....................... (Ч. 2) 373

ВеберМ. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания .................................... (Ч. 1) 147

Вебер М.Основные социологические понятия .................... (Ч. 1) 70

Гидденс Э.Новые правила социологического метода ............... (Ч. 2) 281

Гофман И.Порядок взаимодействия ............................ (Ч. 2) 60

Дюркгейм Э.Определение моральных факторов .................. (Ч. 1) 25

Дюркгейм Э.Социология и социальные науки .................... (Ч. 1) 6

Зиммель Г.Как возможно общество? ............................ (Ч. 1) 314

Зиммель Г.Общение. Пример чистой, или формальной, социологии ... (Ч. 1) 334

Коллинз Р.Социология: наука или антинаука? .................... (Ч. 2) 245

Лумаи Н.«Что происходит?» и «Что за этим кроется?». Две социологии

и теория общества ...................................... (Ч.2) 319

Парето В.Социалистические системы ........................... (Ч. I) 249

Парк Р.Аккомодация.......................................... (Ч. 1) 406

Парк Р.Ассимиляция.......................................... (Ч. 1) 415

Парк Р.Конкуренция .......................................... (Ч. 1) 390

Парк Р.Конфликт. ............................................ (Ч. 1) 400

Парк Р.Экология человека ..................................... (Ч. 1) 374

Парсонс Т.О теории и метатеории .............................. (Ч. 2) 43

Парсонс Т.Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения ... (Ч. 2) 3

Сорокин П.Предмет социологии и ее отношение к другим наукам ... (Ч. 2) 105

Сорокин П.Социальная аналитика. Анализ элементов

взаимодействия............................................ (Ч.2) 136

Сорокин П.Явление взаимодействия как коллективное единство..... (Ч. 2) 156

Тернер Дж.Аналитическое теоретизирование .................... (Ч. 2) 194

Теннис Ф.Общность и общество ............................... (Ч. 1) 216

Хабермас Ю.Отношения между системой и жизненным миром

в условиях позднего капитализма. ............................ (Ч. 2) 353

Шелер М.Социология знания .................................. (Ч. 1) 350