Социология будет уделять большее внимание изучению мировой системы, чем до сих пор

Включенность отдельных обществ и культур в различные межсоциальные системы – это факт, который всегда имел гораздо большее значение, чем склонны признавать социологи. Право преимущественного изучения крупномасштабных географических связей было предоставлено историкам типа Тойнби и Броделя (хотя в их работах крупные «общества» - цивилизации нередко просто-напросто подменяли более мелкими социальными единицами, изучением которых занимались другие) (Toynbee, 1962; Braudel, 1949, 1969). Усиливающаяся взаимозависимость компонентов современного мира не тождественна связям, существовавших внутри традиционных цивилизаций, так как сфера влияния последних ограничивалась определенными ареалами земного шара. Сегодня же многие отношения, связывающие отдельные государства, носят поистине глобальный характер. Все это, конечно, само собой разумеющиеся вещи, о которых не стоило бы говорить, если бы социология, отгородившаяся дисциплинарными барьерами от теории международных отношений и поглощенная «эндогенными» социальными моделями, по-прежнему не игнорировала бы это очевидное обстоятельство.

Некоторые социологические традиции, в особенности марксизм, уже давно подчеркивают экспансионистский характер западного способа производства и западной культуры. Они делают упор на то, что особенности «менее развитых» регионов земного шара частично обусловлены распространением господства западного капитализма. В этой связи марксизм менее рьяно, чем другие социологические школы, доказывал первостепенную роль общества (общественной формации) как средоточия социологического исследования. Совсем недавно на арене социальной мысли появилось новое направление (прямо отождествляемое с марксистской позицией, но не избежавшее сильного влияния Броделя), где изучение мировой системы однозначно выдвигается на первый план. Это работы Уоллерстайна и его последователей (Wallerstein, 1979).

Ценность исследования Уоллерстайна состоит как раз в том, что его автор решительно порывает с той эндогенно ориентированной сконцентрированностью на внутреннем развитии «обществ», которой охвачена большая часть социологии. Но, к сожалению, изучение «мировой системы» в настоящий момент отождествляется исключительно с работами Уоллерстайна. Плачевный результат такого отождествления – возрождение былого противопоставления теории международных отношений, вместе с ее объектом, остальным социальным наукам. Кроме того, способы, какими Уоллерстайн формулирует понятие мировой системы и изучает ее эмпирически, совершенно неудовлетворительны.

Выступая против концепций эндогенного изменения, он ударяется в противоположную крайность. Мировая система даже в исходных своих формах предстает столь же целостной и всеохватной, каковыми сплошь и рядом оказываются отдельные общества в зарисовках социологов. Уоллерстайн склонен неизменно приписывать воздействию мировой системы все процессы, которые происходят в пределах отдельных государств и даже в метрополии западного капитализма. Более того, в его работах находит продолжение то «редукционистское» толкование современности, с которым давно следует расстаться. Все и вся рассматривается здесь как результат глобального распространения капиталистических отношений; на экономических же факторах зиждется и то структурирование мировой системы, включающей центр, полупериферию и периферию, которое предлагает Уоллерстайн. Его позиция, так же как и позиция традиционных социологических школ, не дает адекватного ответа на вопрос, почему вообще существуют отдельные «общества» как дискретные национальные государства.

Одна из важных проблем, которая в будущем должна привлечь к себе внимание социологов, заключается как раз в установлении того, в чем же состоит «системность» мировой системы. Не только в работах Уоллерстайна, но и вообще в социологии под социальной системой обычно понимается набор взаимосвязанных частей, где каждая часть имеет отношения с другой частью в пределах целого. Но очень часто точнее было бы изображать социальные системы в виде сетей, «системность» которых не предполагает их полную внутреннюю взаимосвязанность. Такой подход позволит установить несколько перекрещивающихся, но при этом частично независимых друг от друга наборов связей внутри некоторого целого, которое, тем не менее, остается «системой». Я лично не сомневаюсь, что сегодня имеет смысл говорить о существовании мировой системы, причем такой, которая имеет достаточно глубокие исторические корни. Но при этом компоненты ее «системности» включают все те измерения, которые я обозначил как главные признаки современности.

Измерения мировой системы, которые ждут своего тщательного анализа и концептуального осмысления, сводятся, как минимум, к следующему. Прежде всего, это возрастающая сложность международного разделения труда, лишающего автономии многие национальные экономики и влияющего, в частности, на глобальные региональные сдвиги в производстве. Расширение капиталистических рынков и деятельность транснациональных корпораций поддерживают этот процесс. На него также влияет гегемонистская позиция Соединенных Штатов, которую эта страна удерживает в мировой экономике на протяжении всего послевоенного периода. Данная позиция базируется на определенных политических убеждениях, согласно которым свобода международной торговли, в общем и целом выгодна тем, кто в ней участвует (Keohane, 1984). Это один, но, разумеется, не единственный аспект взаимодействия между международным разделением труда и распределением власти в глобальной системе национальных государств, являющимся второй главной ее осью. Ее третья ось – это мировой военный порядок, то есть сеть военных союзов и объединений оборонного характера. Хотя военная власть в любом случае тесно связана с уровнем экономического развития, между ними никогда не наблюдается полного соответствия.

Утверждая, что социологи должны будут все больше и больше заниматься мировой системой, я не хочу сказать, что социология охватит всю сферу изучения международных отношений. Должны быть оговорены определенные академические области, которыми занимаются связанные друг с другом социальные науки, образующие в своей совокупности единый корпус социального знания. Для социологов было бы вполне естественно сосредоточить самое пристальное внимание на ключевых аспектах того процесса, посредством которого включение отдельных обществ или типов обществ в мировую систему влияет на траектории их развития. В будущем социологам станет все сложнее игнорировать это влияние, как в теоретической, так и в эмпирической работе. Те же, кто все же поступит так, рискуют существенно ослабить или вообще подорвать силу своих идей.