Модель престижного потребления 4 страница

¹⁸ «Отчасти» хотя бы потому, что оно сводит на нет возможности получения пло­
дотворных новых открытий, чтобы полностью офаничить исследования проверкой
предопределенных гипотез. Предчувствия, зарождающиеся в ходе исследования, ко­
торые могут и не иметь непосредственного значения для более широкой теоретичес­
кой системы, могут привести к открытию эмпирических закономерностей, которые
позже можно включить в теорию. Например, в социологии политического поведения
было недавно установлено, что чем больше число социальных перекрестных давлений,
которым подвергают избирателей, тем меньший интерес они проявляют к выборам пре­
зидента (P. F. Lazarsfeld, Bernard Verelson, and Hazel Gaudet, The People' Choice [New York:
Duell, Sloan & Pearce, 1944], 56—64). Эти открытия, абсолютно непредвиденные на
момент первой формулировки исследования, вполне могут подсказать новые направ­
ления систематического изучения политического поведения, даже если они еще не
включены в обобщенную теорию. Плодотворное эмпирическое исследование не толь­
ко проверяет теоретически выведенные гипотезы, оно также порождает новые. Это
можно было бы назвать «непреднамеренным» компонентом исследования, т.е. от­
крытием важных результатов, которые не были запланированы, а были получены слу­
чайно или благодаря прозорливости исследователя. — Примеч. автора.

таких законов в области социологии отражает, видимо, господствую­щую в ней бифуркацию теории и эмпирического исследования. Не­смотря на множество книг по истории социологической теории и на изобилие эмпирических исследований, социологи (включая автора этой книги) могут обсуждать логические критерии социологических законов, не приводя ни единого примера, полностью удовлетворяю­щего этим критериям¹⁹.

Обобщений, приблизительно соответствующих этим критериям, вполне хватает. Но чтобы показать отношение эмпирических обоб­щений к теории и установить функции теории, может оказаться по­лезным рассмотреть один известный пример, когда такие обобщения были включены в состав общей содержательной теории, имеющей боль­шое значение. Так, уже давно было установлено в качестве статисти­ческой закономерности, что в самых различных группах населения у католиков уровень суицидов ниже, чем у протестантов²⁰. Сформулиро­ванная таким образом, данная закономерность превратилась в теоре­тическую проблему. Она просто представляла собой эмпирическую закономерность, которая стала бы существенной для теории, только если бы ее можно было вывести из набора других предложений. Эту задачу и поставил перед собой Дюркгейм.

Если мы формализуем его теоретические допущения, то станет ясна парадигма его теоретического анализа:

1. Социальная сплоченность оказывает психологическую поддерж­ку членам группы, испытывающим сильный стресс или беспокойство.

2. Процент суицидов является функцией неснятого беспокойства или стресса, который испытывают люди.

3. У католиков социальная сплоченность больше, чем у протестантов.

4. Следовательно, у католиков следует ожидать меньшую долю суи­цидов, чем у протестантов²¹.

" Например, см. книгу: George A. Lundberg, «The concept of law in the social sciences», Philosophy of Science, 1938, 5, 189—203, которая подтверждает возможность существования таких законов, не приводя ни одного подходящего примера. Книга K..D. Hart, Social Laws (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1930) не оправ­дывает своего названия. Целый ряд социологов, обсуждающих возможность получе­ния социальных законов, находят трудным привести примеры (Blumer, op. cit., 142— 150). — Примеч. автора.

²⁰ Нет необходимости говорить, что это утверждение предполагает, что образова­
ние, доход, национальность, проживание в городе или селе и другие факторы, которые
могли бы сделать эти выводы ложными, считались постоянными. — Примеч. автора.

²¹ Нет необходимости исследовать дальнейшие аспекты этого примера, скажем,
(1) в какой степени мы адекватно сформулировали предпосылки, имплицитно присут­
ствующие в интерпретации Дюркгейма; (2) дополнительный теоретический анализ, ко-

Этот пример позволяет определить положение эмпирических обоб­щений относительно теории и проиллюстрировать несколько функций теории.

1. Он показывает, что теоретическая связь, как ее наличие, так и отсутствие, не входит как неотъемлемая часть в эмпирические обоб­щения, а появляется, когда обобщение концептуализируется в аб­стракциях более высокого порядка (католицизм — социальная спло­ченность — снятое беспокойство — процент суицида), которые харак­терны для более общих формулировок отношений²². То, что изначаль­но рассматривалось как отдельная закономерность, формулируется заново как отношение, но не между религиозной принадлежностью и поведением, а между группами с определенными концептуализи­рованными признаками (социальной сплоченностью) и поведением. Сфера охвата исходных эмпирических данных значительно расши­ряется, и несколько казавшихся несоизмеримыми закономерностей оказываются взаимосвязанными (так что различия в проценте суи­цидов между женатыми и холостяками может быть выведено из той же самой теории).

2. Как только благодаря выводу закономерности из набора взаи­мосвязанных предложений устанавливается ее связь с теорией, так сразу же становится возможным кумулятивное пополнение и тео­рии, и исследовательских данных. Закономерные различия в про­центном соотношении суицидов служат дополнительным подтвер­ждением того комплекса предложений, из которых эти и другие за­кономерности были получены. Это главная функция систематичес­кой теории.

3. В то время как эмпирическая закономерность не дает возмож­ность делать разнообразные выводы, новая формулировка позволила сделать различные выводы относительно типов поведения, весьма далеких от суицидного. Например, исследования одержимого пове-

торый принял бы эти предпосылки не как данные, а как сомнительные; (3) на каком основании потенциально бесконечная регрессия теоретических интерпретаций пре­рывается именно в этом месте; (4) проблемы, сопутствующие введению таких затруд­няющих исследование переменных, как социальная сплоченность, которые не изме­ряются непосредственно; (5) до какой степени были эмпирически подтверждены пред­посылки; (6) сравнительно низкий уровень абстракции, представленной этим приме­ром, и (7) тот факт, чтоДюркгейм вывел несколько эмпирических обобщений из одного и того же набора гипотез. — Примеч. автора.

¹¹ Торстейн Веблен выразил эту мысль с типичной для него убедительностью: «Может показаться, что мы тратим силы на мелочи. Но данные, с которыми прихо­дится иметь дело любому научному исследованию, являются мелочами не в том смыс­ле, что с ними не надо считаться». The Place of Science in Modern Civilization (New York: ^v>king Press, 1932), 42. - Примеч. автора.

дения, болезненной озабоченности и других форм неадекватного по­ведения выявили наличие их связи с недостаточностью групповой сплоченности²³. Превращение эмпирических закономерностей в те­оретические формулировки, таким образом, увеличивает плодотвор­ность исследования, выявляя в нем все новые и новые смыслы.

4. Предоставляя разумное объяснение, теория тем самым обеспе­чивает более надежную основу для предсказаний, чем простое эмпири­ческое предвидение на основе ранее наблюдаемых тенденций. Так, если бы независимые оценки указали на понижение социальной спло­ченности среди католиков, теоретик предсказал бы тенденцию к уве­личению доли суицидов в этой группе. А вот не принимающий во внимание теории эмпирик мог бы делать предсказания только на ос­нове экстраполяции.

5. Предыдущий перечень функций предполагает еще одно свой­ство теории, которое не в полной мере проявилось в формулировке Дюркгейма, но которое приводит к постановке общей проблемы, осо­бенно досаждавшей социологической теории, по крайней мере до настоящего времени. Если мы хотим получить продуктивную теорию, она должна быть достаточно точной, чтобы стать определяющей. Точ­ность является неотъемлемым элементом критерия проверяемости. Широко распространенное требование применять статистические данные в социологии каждый раз, когда это возможно, для того что­бы регулировать и проверять теоретические выводы, вполне оправ­дано, если учесть, какая логическая роль отводится точности в науч­ном исследовании.

Чем точнее выводы (предсказания), которые можно сделать из теории, тем меньше вероятность появления альтернативных гипо­тез, которые будут соответствовать этим предсказаниям. Другими словами, точные предсказания и данные уменьшают значение эм­пирии для исследования логической ошибочности подтверждения результата²⁴. Известно, что верифицированные предсказания, сде­ланные на базе той или иной теории, не доказывают и не подтверж­дают эту теорию; вернее, они подтверждают ее лишь в какой-то мере, поскольку всегда возможно, что альтернативные гипотезы, выведен-

²³ См., например, Elton Mayo, Human Problems of an Industrial Civilization (New York:
Macmillan Co., 1933), 113 et passim. Теоретическая система координат, примененная
при изучении морального состояния в промышленности Уайтхедом, Рутлисбергером
и Диксоном, по признанию авторов, явно вышла из формулировок Дюркгейма. —
Примеч. автора.

²⁴ Парадигма «доказательства через предсказание» является, конечно, логически
ошибочной: Если А (гипотеза), то В (предсказание). В наблюдается. Следовательно,
А верно. Это не слишком сказывается на научном исследовании, поскольку исполь­
зуются критерии, отличные от формальных. — Примеч. автора.

ные из других теоретических систем, тоже могут объяснять предска­занные явления²⁵. Но те теории, которые позволяют сделать точные прогнозы, подтвержденные наблюдением, приобретают стратегичес­кую важность, поскольку обеспечивают начальную основу для выбо­ра между конкурирующими гипотезами. Другими словами, точность увеличивает вероятность того, что мы вплотную подойдем к «решаю­щему» наблюдению или эксперименту.

Внутренняя согласованность имеет во многом ту же функцию, так как если различные эмпирически подтвержденные выводы делаются на основе одной теоретической системы, это сокращает вероятность того, что те же самые данные могут адекватно объяснять конкурирую­щие теории. Интегрированная теория имеет большую степень подтвер­жденное™, чем отдельные и не связанные друг с другом гипотезы, ак­кумулируя в себе — именно благодаря своей интегральности — боль­шую доказательную силу.

Оба требования — точности и логической согласованности — могут привести к непродуктивной деятельности, особенно в соци­альных науках. Любую процедуру можно не только применять, но и злоупотреблять ею. Преждевременное требование добиться точности во что бы то ни стало может сделать творческую гипотезу бесплод­ной. Это может привести к тому, что новая формулировка научной проблемы создается только для того, чтобы сделать возможным про­цесс измерения, и иногда в результате последующие данные не име­ют отношения к первоначальной проблеме²⁶. В погоне за точностью надо постараться нечаянно не упустить из виду важные проблемы. Сходным образом требование логической согласованности иногда приводит к словесным баталиям и пустому теоретизированию, по­скольку допущения, содержащиеся в аналитической системе, настоль­ко далеки от эмпирических референтов или находятся на таком вы­соком уровне абстракции, что не допускают эмпирической провер-

²⁵ В качестве примера рассмотрим, каким образом разные теоретики предсказы­
вали войну и крупномасштабные конфликты в середине столетия. Сорокин и неко­
торые марксисты, например, сделали это предсказание на основе совершенно раз­
ных теоретических систем. Действительное возникновение этих широкомасштабных
конфликтов само по себе не позволяет нам выбирать между этими схемами анализа
хотя бы потому, что наблюдаемый факт согласуется с обеими. Если бы предсказания
были настолько уточнены и настолько точно определены, что имеющий место факт
совпадал бы с одним предсказанием, а не с другим, только тогда была бы начата ре­
шающая проверка. — Примеч. автора.

²⁶ Стюарт А. Райе комментирует эту тенденцию в исследовании общественного
мнения; см. Eleven Twenty-six: A Decade of Social Science Research, e. Louis Wirth (Chicago:
University of Chicago Press, 1940), 167. - Примеч. автора.

ки²⁷. Но правомочность этих критериев не теряет своей действитель­ной силы из-за подобного неправильного их применения.

Формальные выводы и кодификация

Этот неполный аналитический обзор по меньшей мере указал на необходимость более тесной связи между теорией и эмпирическим ис­следованием. Широко распространенное разделение двух сфер прояв­ляется в отсутствии преемственной связи между отдельными эмпири­ческими исследованиями, с одной стороны, и в систематическом тео­ретизировании, не подтвержденном эмпирической проверкой, — с другой²⁷³. Поражает малое количество примеров последовательного ис­следования, в ходе которого кумулятивно-последовательно изучались все гипотезы, выведенные из данной теории. Зато хорошо просмат­ривается разбросанность эмпирических исследований, ориентирован­ных на конкретную область человеческого поведения, но не имеющих общей теоретической ориентации. Несчетное количество отдельных эмпирических обобщений и интерпретаций post factum отражает эту исследовательскую модель. Большой объем общих ориентации и концептуальных анализов (а это совсем не то, что комплекс взаимо­связанных гипотез), в свою очередь, отражает тенденцию к отделе­нию теоретической деятельности от эмпирического исследования. Общеизвестно, что достичь связанности и ликвидировать разбросан­ность можно только в том случае, если эмпирические работы ориен­тированы на теорию, а теория способна получать эмпирическое под­тверждение. Однако можно пойти еще дальше и предложить опреде­ленные конвенциональные правила для социологического исследо­вания, которые вполне могли бы облегчить этот процесс. Эти правила можно назвать «формализованный вывод» и «кодификация»²⁸.

Как в отношении замысла, так и в отношении описаний эмпи­рического исследования можно было бы взять за правило, чтобы

²⁷ Именно эту практику И. Рональд Уокер и называет в сфере экономики «теоре­
тическим вредом». From Economic Theory to Policy (Chicago: University of Chicago Press,
1943) chap. iv. — Примеч. автора.

^ш В связи с этим см. впечатляющий пример подобного отсутствия преемствен­ности, приведенный в Главе III (т.е. недавнее повторное открытие первичной груп­пы в рамках формальных союзов после того, как это было тщательно рассмотрено Томасом и Знанецким). — Примеч. автора.

²⁸ Этими правилами не являются, безусловно, дедукция и индукция, взятые в их
соотношении. Этот вопрос интересует нас лишь в том отношении, чтобы перевести
эти логические процедуры на язык современной социологической теории и исследо­
вания. — Примеч. автора.

гипотезы и, по мере возможности, теоретические основания (допу­щения и постулаты) этих гипотез излагались эксплицитно. Описа­ние данных следовало бы давать с точки зрения их непосредственной связи с гипотезами и, следовательно, с лежащей в их основе теории. Особое внимание надо обратить на введение интерпретационных пе­ременных, отличных от тех, которые вытекают из первоначальной формулировки гипотез; необходимо также указывать на их связь с те­орией. Интерпретации post factum, которые будут неизбежно возни­кать при обнаружении новых и неожиданных отношений, должны быть сформулированы так, чтобы стало очевидным направление даль­нейшего проверочного исследования. Выводы из исследования вполне могли бы включать не только формулировку полученных дан­ных в их отношении к начальным гипотезам, но, когда это уместно, указание на то, какого рода наблюдения необходимы для новой про­верки дополнительных, более отдаленных смыслов исследования. Подобная формализация оказала благотворное влияние на психоло­гию и экономику, в одном случае вызвав соответствующие экспери­менты²⁹, а в другом — связанный с этим ряд исследований. Одним из результатов такой формализации является то, что она позволяет от­слеживать появление несвязанных, неупорядоченных и расплывча­тых интерпретаций. Она не возлагает на читателя задачу доискивать­ся до отношений между интерпретациями, содержащимися в тек­сте³⁰. Но, главное, она подготавливает почву для последовательного кумулятивного исследования, идущего на смену целой россыпи бес­порядочно разбросанных исследований.

Видимо, необходим соотносительный процесс — тот, который Лазарсфельд называет «кодификацией». В то время как формализа­ция сосредоточивает наше внимание на имплицитных смыслах тео­рии, кодификация стремится систематизировать имеющиеся эмпи­рические обобщения в совершенно различных сферах поведения. Не позволяя отдельным эмпирическим данным оставаться неотработан­ными и не ограничивая их пределами отдельных областей поведе-

²⁹ Работа Кларка Халла и его коллег является выдающейся в этом отношении. См., например: Hull, Principles ofBehavior (New York: D. Appleton-Century Co., 1943); см. также аналогичные попытки формализации в работах Курта Левина (например, К-urt Lewin, Ronald Lippit, and S.K. Escalona, Studies in Topological and Vector Psychology I [«University of Iowa Studies in Child Welfare», Vol. XVI (Iowas City, 1940)], 9-42). -Примеч. автора.

Такая книга, как Caste and Class in a Southern Town Джона Долларда, о многом заставляет задуматься, но читателю очень сложно точно определить теоретические !роблемы, которые рассматривает автор, интерпретационные переменные и импли­цитные интерпретации. И все же все это необходимо проделать, если на работе Дол-РДа предлагается построить ряд исследований. — Примеч. автора.

ния, целенаправленная попытка создать подходящие рабочие гипо­тезы обещает привести к расширению существующей теории, сде­лав ее предметом дальнейшего эмпирического исследования. Так, огромная масса эмпирических данных в таких областях, как пропа­ганда и общественное мнение, реакции на безработицу и реакции семьи на кризисные ситуации, свидетельствует о том, что в тех слу­чаях, когда поведение людей сопоставляется с моделью «объектив­ного стимула», которая, как следовало бы ожидать, вызывает реак­ции, противоположные их «первоначальным предварительным пла­нам действий», их действительное поведение можно было бы удач­нее прогнозировать, исходя из их предварительных планов действий, а не из их модели стимула. Об этом говорят «эффекты бумеранга» в пропаганде³¹, о хорошей и плохой реакции на безработицу³², иссле­дование стабильности семей, столкнувшихся с сильным сокраще­нием доходов³³. Кодифицированная формулировка, даже такая при­близительная, приводит к теоретическим проблемам, которые мож­но было бы легко упустить, если бы некоторые эмпирические сведе­ния не были рассмотрены заново в едином контексте. Мы признаем, что кодификация как процедура, дополняющая формализацию ги­потез, подлежащих проверке, облегчит совместное развитие жизне­способной социологической теории и соответствующего эмпиричес­кого исследования.

" Paul F. Lazarsfeld and Robert K. Merton, «Studies in radio and film propaganda». Transactions of the New York Academy of Sciences, Series II, 1943, 6, 58—79. — Примеч. автора.

³² O.M. Hall, «Attitudes and unemployment», Archives of Psychology, No. 165 (march, 1934); E.W. Bakke, The Unemployed Worker (New Haven: Yale University Press, 1940). — Примеч. автора.

" Mirra Komarovsky, The Unemployed Man and His Family (New York: Dryden Press, 1940); R.C. Angell, The Family Encounters the Depression (New York: Charles Scribner's Sons, 1936); E.W Burgess, R.K. Merton, et al., Restudy of the Documents Analyzed by Angell in the Family Encounters the Depression (New York: Social Science Research Council, 1942). — При­меч. автора.

V. ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

В ЕГО ОТНОШЕНИИ

К СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

История способна делать стереотипы устаревшими. Это видно на
примере исторического развития социологии. Стереотип социолога-
теоретика, витающего в эмпиреях чистых идей, не оскверненных зем­
ными фактами, быстро устаревает, как и стереотип социолога-прак­
тика, вооруженного анкетой и карандашом в погоне за отдельными и •
ничего не значащими статистическими данными. При возведении
здания социологии за последние десятилетия теоретик и эмпирик
научились работать вместе. Более того, за это время они научились
разговаривать друг с другом. Иногда это означает лишь то, что соци­
олог научился разговаривать сам с собой, поскольку все чаще один
человек занимается и теорией, и эмпирическим исследованием. Спе­
циализация и интеграция развиваются параллельно. Все это привело
не только к осознанию того факта, что теория и эмпирическое иссле-
J дование должны взаимодействовать, но и к тому, что они действи-

тельно взаимодействуют.

В результате уже нет необходимости в том, чтобы анализ связей между теорией и исследованием носил чисто программный характер. Увеличивающийся объем теоретически ориентированных исследова­ний дает все большую возможность плодотворно обсуждать факти­ческие связи между ними. И, как нам всем известно, недостатка в та­ких обсуждениях нет. Журналы пестрят ими. В центре дискуссии обычно находится вопрос о роли теории в исследовании, зачастую сопровождаемый в высшей степени понятным изложением функции теории в замысле и проведении эмпирического исследования. Но поскольку это не односторонняя связь, поскольку own взаимодейству­ют, может оказаться полезным изучить второе направление взаимо­отношений: роль эмпирического исследования в развитии социаль-ной теории. Такова цель данной главы.

© Перевод. Егорова Е.Н., 2006

Теоретические функции эмпирического исследования

За несколькими заметными исключениями недавние социологи­ческие дискуссии отвели эмпирическому исследованию всего одну важную функцию: проверки или верификации гипотез. Модель пра­вильного осуществления этой функции общеизвестна. Исследователь исходит из предчувствия или гипотезы, делает на этой основе разные выводы, а они, в свою очередь, подвергаются эмпирической провер­ке, которая подтверждает или опровергает гипотезу¹. Но это логичес­кая модель, и поэтому, конечно, ей не удается описать многое из того, что действительно происходит при плодотворном исследовании. Она представляет собой набор логических норм, а не описание того, что происходит непосредственно в процессе исследования. И, как пре­красно осознают логики, стремясь изобразить этот процесс в чистом виде, логическая модель может также исказить его. Как и другие моде­ли, она абстрагируется от временной последовательности событий. Она преувеличивает творческую роль эксплицитно выраженной теории и сводит к минимуму творческую роль наблюдения. Ибо исследование не просто логика, смешанная с наблюдением. Оно имеет и свои пси­хологические, а не только логические аспекты, хотя это едва ли мож­но было бы заподозрить, если исходить из той логически строгой пос­ледовательности, в которой обычно излагается ход исследования². Мы как раз и хотим выяснить психологические и логические требования, предъявляемые эмпирическим исследованием к социальной теории.

Мой центральный тезис гласит, что роль эмпирического иссле­дования далеко не исчерпывается пассивной верификацией и про­веркой теории: оно не только подтверждает или опровергает гипоте­зы, но и делает нечто гораздо более важное. Исследование играет ак­тивную роль; оно выполняет по крайней мере четыре главные функ­ции, которые помогают разработать теорию. Оно инициирует теорию, дает новые формулировки, придает новые направления развитию и уточняет теорию³.

¹ См., например, методологический обзор работы Стоуффера, (StoufTer, «Theory
of intervening opportunities») Дж. Ф. Лундбергом (G.F. Lundberg, «What are sociological
problems?», American Sociological Review, 1941, 6, 357—369). — Примеч. автора.

² См. R.K. Merton, «Science, population and society», The Scientific Monthly, 1937,
44, 170—171; удачное обсуждение: Jean Piaget, Judgement and Reasoning in the Child
(London, 1929), Chaps. V, IX, и комментарий: William H. George, The Scientist in Action
(London, 1936), 153. «Исследовательская работа развивается не так, как она подроб­
но написана для публикации». — Примеч. автора.

³ Четвертая функция, уточнение, была разработана Полом Ф. Лазарсфельдом. —
Примеч. автора.

1. Модель «серендипити», или «нежданно-негаданно»