Основные биологические и психические свойства индивидов

Что касается индивидов, то их анатомическое строение и физи­ологические свойства дают нам анатомия и физиология. Их психи­ческую жизнь пытается раскрыть нам психология. Повторять здесь данные этих наук нет надобности.

Для нас здесь важно отметить лишь следующие свойства: а) как всякое живое существо человек обладает способностью реагиро­вать на раздражения, испытываемые его организмом; б) как выс­ший организм он владеет совершеннейшей нервной системой.

Элементарные функции этой системы состоят: 1) в восприятии раздражении, идущих извне (соответствующие органы нервной сис­темы называются рецепторами или воспринимателями); 2) в прове­дении их до центрального нервного органа (соответствующие части нервной системы называются проводниками или кондукторами); 3) в выполнении эффекта — двигательной реакции, вызываемой раз­дражением, идущим от центрального органа к рабочим органам (со­ответствующие части нервной системы называются эффекторами).

Что касается функций высшей нервной системы, то эти функции состоят в анализаторской деятельности — в анализе и разложении раз­дражений, воздействующих на организм, и в замыкательной (в контак-торской) деятельности, устанавливающей связь организма с разложен­ными или проанализированными раздражителями внешнего мира⁶¹.

Обладание таким чудесным рецептивно-кондукторски-эффектив­ным аппаратом дает возможность человеку весьма совершенным образом приспособляться к среде. Рецептивные и анализаторские органы нервной системы служат идеальнейшими органами для того чтобы: 1) отмечать всякое раздражение, действующее на организм; 2) разлагать комплексы раздражений на элементы и устанавливать различия последних, иначе — точно познавать, какие раздражители действуют на нас. Эффекторы и замыкательные органы, получив проанализированное раздражение через кондукторские органы, дают возможность организму определенным образом реагировать на эти раздражения и в той или иной форме устанавливать связь между ними и организмом. То удаляя весь организм от вредных раздражи­телей, то приближая его к полезным, то вызывая ряд движений от­дельных частей организма, они позволяют последнему сохранять необходимое для жизни равновесие и «непрерывно поддерживать приспособление внутренних отношений к внешним», в чем, по мне­нию Спенсера, и состоит сущность жизни⁶⁸.

В этом отношении нервная система является прекрасным аппа­ратом для приспособления организма к среде.

Эта роль нервной системы станет еще более ясной, если принять во внимание наличность в ней особых органов для восприятия раздражении на расстоянии, так называемых Distance-Receptors, ре­агирующих на раздражение объектов, находящихся на расстоянии.

К числу таких Distance-Receptors принадлежат органы зрения, слуха и обоняния. Они являются органами для восприятия раздра­жений от объектов отдаленных, входящих в соприкосновение с ре­цепторами не непосредственно, а лишь путем эманации особых сил (колебания эфира, действующие на зрительные органы, колебания воздушных волн, влияющие на органы слуха, и т. д.). Distance-Receptors дают таким образом возможность организму приспосаб­ливаться путем надлежащих реакций к объектам отдаленным⁶⁹.

Из других свойств нервной системы отметим следующие: 1) слу­чаи, «где раздражение, действуя на нервную систему извне, дает не­посредственно за этим сознательное ощущение и уже затем ведет окончательно к какому-либо движению»; 2) зависимость ощущений от природы раздражителей. В одних случаях одни «ощущения не зависят от природы произведшего их раздражителя, а другие про­исходят, наоборот, только при известной форме раздражения». Например, выведение мочи и кала можно вызвать любым раздражи­телем: электричеством, механическим насилием и т. д.; напротив, сладострастные ощущения вызываются только легким механиче­ским раздражением половых органов. К последнему типу близка де­ятельность органов чувств — зрительного, осязательного, вкусово­го, слухового и обонятельного аппаратов.

В этих случаях раздражители действуют на определенные мес­та чувствующих поверхностей тела. «Органы чувств возбуждаются нормально не теми деятелями, которые носят название общих не­рвных раздражителей, а совершенно особыми влияниями, вовсе неспособными возбуждать общие нервные стволы; зрительный ап­парат возбуждается светом, слуховой — звуком, осязательный — легким механическим потрясением»⁷⁰.

Весь организм человека, каждый кусочек его кожи благодаря нервной системе представляет, таким образом, чувствительный ап­парат, бесконечно более чувствительный, чем любая фотографиче­ская пластинка.

Организм отмечает всякое мельчайшее раздражение, идущее от окружающей его среды, и обладает способностью путем надлежа­щих реакций и движений отвечать на эти раздражения, приспосаб­ливать себя к этой среде согласно требованиям сохранения жизни.

Как вполне правильно отмечает академик И. П. Павлов, «деятель­ности (высших отделов центральной нервной системы) устанавли­вают более подробные и более утонченные соотношения животного организма с окружающим миром, иначе говоря, более совершенное уравновешивание системы веществ и сил, составляющих животный организм, с веществом и силами окружающей природы»⁷¹.

Из сказанного следует, что человек обладает прекраснейшими аппаратами для восприятия раздражений, для их анализа и для ре­агирования на них в форме тех или иных движений (рефлексов безусловных и условных, инстинктивных действий, «разумных или сознательных» актов и т. д.) как отдельных органов, так и всего организма. В последнем случае организм человека может быть сравнен с машиной, которая носит в себе прекрасный двигатель­ный аппарат; с этой точки зрения, организм человека может быть назван автомотором (самодвигателем).

Таковы те характерные физиологические свойства человека, которые важно было напомнить читателю.

Что касается его психических свойств, то здесь ограничимся на­поминанием самых общих черт человеческой психики: 1) налично­сти у человека психических переживаний; 2) в их подразделении современной психологией на три основных элемента: а) познава­тельные элементы: ощущения, восприятия, представления и поня­тия; б) чувственно-эмоциональные элементы, данные в пережива­ниях боли и удовольствия; в) волевые элементы. Ряд психологов отступает от этого тройного деления и дает иную классификацию, но для нас в конце концов этот вопрос не имеет большого значе­ния. Точно так же в данном случае неважными для нас являются споры о том, какой из этих элементов имеет первенствующее, или главное, значение: идеи ли, чувства ли или волевые элементы; 3) заслуживает упоминания тот факт, что ряд раздражении, воспри­нимаемых рецептивными органами нервной системы, сопровожда­ется психическими переживаниями, входит в «поле сознания» и влечет за собой «сознательную реакцию»⁷²

Полиморфизм индивидов

Человеческие индивиды, обладая рядом общих свойств, в то же время не тождественны друг с другом по видовым качествам. Они различаются один от другого и физически, и психически, и социально.

Такими различиями являются рост, цвет кожи и волос, внешний вид индивида, походка, мимика и т. д. Дальнейшие различия их обусловлены делением индивидов по полу, возрасту, ряду других биологических свойств. Отличаются индивиды друг от друга и по психическим свойствам: манере чувствовать, мыслить, верить — и по характеру верований, знаний, вкусов, симпатий, т. е. по сово­купности признаков, обозначаемых словами «характер», «темпера­мент», «психический уклад» и т. д.

Не сходны они и по социальному положению, например по при­надлежности к той или иной группе, касте, сословию, государству и т. д. Такие различия относительны.

В одних случаях ряд индивидов отличается друг от друга в меньшей степени, в других — в большей. Причем, отличаясь друг от друга физически (например, по росту или полу), они могут быть сходными по социально-психическому багажу: по манере мыслить, чувствовать, по социальному положению, мировоззрению и т. д. В других случаях может быть наоборот. Отличаясь «по психиче­скому укладу» (например, холерик и флегматик), они могут быть сходными по вкусам, верованиям, убеждениям и т. д. И наоборот. В третьих случаях различие может быть более полное (например, готтентот и европейская культурная дама).

Отсюда следует, что по степени сходства и по характеру этого сход­ства можно соединять индивиды в различные группы: однородные и разнородные; однородные, например по полу, возрасту, религии, язы­ку, одежде, социальному положению и т. д., или разнородные — по целому ряду признаков физических, психических и социальных.

Самые разнородные индивиды могут быть сходными в том или ином отношении: «Индивиды, принадлежащие к низшим классам юга Италии, могут быть сходными с неграми и краснокожими в отношении предрассудков, морального поведения» и т. д.⁷³ И об­ратно, самые сходные индивиды могут различаться по ряду при­знаков. Отсюда легко видеть всю сложность возможной группировки индивидов: она не покрывается ни политической, ни географической, ни классовой группировкой. Она бесконечно сложнее.

Этот полиморфизм, или физическое, психическое и социальное несходство индивидов, важно отметить: он обусловливает собою ряд свойств взаимодействия и играет громадную роль в явлениях социальной группировки.

Потребности человека

Из других свойств индивидов отметим наличность потребнос­тей, данных вместе с организмом. Эти потребности неодинаковы у отдельных лиц и исторически изменчивы, но вместе с тем есть ряд потребностей, которые в той или иной мере присущи всем челове­ческим индивидам.

Классификацией человеческих потребностей занимались мно­гие социологи и представители отдельных социальных наук. Мы не будем здесь приводить историю этого вопроса. Ограничимся двумя-тремя примерами. Так, професор Fairbanks делит все потреб­ности человека на семь основных классов, дающих основание для семи главных видов социальной деятельности. Таковы: 1) потреб­ность в пище и в защите против холода и воды, дающая основание для экономической деятельности; 2) потребности, вызываемые удов­летворением ряда эмоций — эгоистических и альтруистических (зависть, ревность, соперничество, симпатии и т. д.), дающие осно­вание для социальной деятельности; 3) потребность в защите себя от сотоварищей-людей, дающая основание для политической дея­тельности; таковы основные виды потребностей. Далее идут «про­изводные желания»: 4) эстетическая потребность, 5) интеллекту­альная, 6) моральная, 7) религиозная⁷⁴.

Близкую классификацию потребностей дает де Грееф, делящий потребности, а соответственно, и социальные явления, на семь ос­новных видов:"!) экономические, 2) воспроизводительно-семейные, 3) артистические, 4) религиозные, 5) моральные, 6) юридические, 7) политические⁷⁵.

Л. Уорд, признавая потребности и желания социальными сила­ми, главными из потребностей считает голод и любовь⁷⁶. В другом месте он дает несколько иную классификацию социальных сил, основанных на потребностях. Главными «потребностями-силами» он считает: 1) стремление к удовольствию, 2) избегание страдания, 3) половые и любовные желания, 4) родительские и родственные привязанности. Далее идут «несущественные» «силы-потребнос­ти»: 5) эстетическая, 6) эмоционально-моральная и 7) интеллекту­альная⁷⁷. П. Л. Лавров различает потребности питания, полового совокупления, ухода за детьми, безопасности, потребность обще­ния и наслаждения возбуждением нервов⁷⁸.

Немало потребностями в форме инстинктов занимались психо­логи и биологи.

Одни из них, следуя Дарвину, признают у человека небольшое число инстинктов, а сообразно с этим и небольшое число основ­ных биологических потребностей, к которым присоединяются по­требности социально-психического порядка. Так, В. Вагнер все ос­новные инстинкты (а следовательно, и биологические потребности человека) сводит к трем главным инстинктам: 1) питания, 2) размно­жения, 3) самосохранения⁷⁹.

Другие, подобно Джемсу, дают чрезвычайно дробную характе­ристику инстинктов, а сообразно с этим и основных биологических потребностей. К этому же направлению принадлежат и такие соци­ологи, как Эллвуд и Макдауголл. Первый различает следующие ин­стинкты (и потребности): питания, воспроизведения, самозащиты, стадности или социабельности, подражания, приобретения, господ­ства и подчинения, строительства (жилищ) и игры (эстетика)⁸⁰.

До известной степени сходную (но более дробную) классифи­кацию инстинктов и соответствующих потребностей дает Макдау­голл. Он выделяет инстинкты (и потребности) бегства, отталкива­ния, любопытства, драчливости, покорности и самовыставления, родительский, размножения, стадный, приобретения, строитель­ства; плюс — врожденные склонности: симпатия, внушение и под­ражание, потребность игры и соревнования; на этой почве, по его мнению, развиваются потребности высшего порядка (эстетические, нравственные, религиозные и интеллектуальные)⁸¹.

Отметим далее ряд социологов, из которых одни дают чрезвы­чайно краткую и простую классификацию потребностей, другие — весьма сложную. В русской социологической литературе примером первой может служить классификация К. М. Тахтарева. Человечес­кие потребности, говорит он, «могут быть легко сгруппированы в несколько основных видов потребностей: экономических, брачных и психических (нравственных, умственных и эстетических)»⁸².

Примером весьма сложной классификации потребностей (и то не всех), данных под техническим именем residui (часто заменяемым терминами sentimenti — чувства, bisogno — потребность, иногда тер­мином istinti), может служить классификация Парето.

Разделяя residui на шесть основных классов: 1) инстинкт или по­требность комбинации (Istinto delle combinazioni), 2) потребность сохранения скомбинированных агрегатов (Persistenza degli aggregati), 3) потребность проявления внешними актами чувств (Bisogno di manifestare con atti esterni i aentimenti), 4) потребности, связанные с жизнью в обществе (Residui in relazione colla socialitd), 5) потреб­ность сохранения целостности индивида и его взаимоотношений (Integrita dell' individuo e delle sue dipendenze), 6) половая потреб­ность (Residue sessuale), Парето каждый класс делит на ряд подраз­делений, дающих в итоге 52 группы, распадающиеся, в свою оче­редь, на ряд подгрупп⁸³. Среднюю позицию между ними занимают Штукенберг и Росс. Росс различает желания: 1) голода и жажды, 2) удовольствия, 3) эготические (требования «я»), 4) аффективные (любовь, симпатия и т. д.), 5) воспроизводительные, 6) религиоз­ные, 7) этические, 8) эстетические, 9) интеллектуальные⁸⁴.

Не приводя других примеров из этого беглого обзора, видно, какая разноголосица царит в вопросах классификации человече­ских потребностей. Но из него же видно и другое: разноречия каса­ются не столько самого существа дела (почти все в конце концов то более, то менее подробно дают под разными именами одни и те же потребности), сколько способа классификации и внешнего распо­ложения основных потребностей.

Не вдаваясь в критику изложенных классификаций, не претен­дуя на исключительность своей классификации, равным образом не ставя сейчас задачей детальный анализ природы каждой из по­требностей, я позволю себе дать нижеследующий список основных потребностей человека. Всякое существо, следовательно, и чело­век, пока оно живет и пока живет его род, должно удовлетворять потребности, необходимые для продолжения жизни. Отсюда вывод: человеку как организму прежде всего свойственны все основные биологические потребности, без удовлетворения коих организм жить не может. К таковым относятся: 1) потребность удовлетво­рения голода и жажды; 2) потребность половая (размножения), необходимая для сохранения рода; 3) потребность самозащиты от сил и влияний, угрожающих жизни, — каковы бы последние ни были (самозащита от космических влияний — температуры, смер­тельного воздуха, ветра, дождя, испарений, механических опаснос­тей, например, падения в пропасть, утопления, ожога и т. д.; самозащита от биологических опасностей — нападения зверей, болезней, гнилой пищи и т. д.; самозащита от социальных опасностей — от сочеловеков, от вредных для жизни и здоровья социальных усло­вий); 4) потребность групповой самозащиты (защита и покрови­тельство «своих», «близких» — членов семьи, детей, друзей, чле­нов племени, рода, тотема и т. д.; объем и характер этих «близких» колеблется и изменчив у различных индивидов); 5) потреностъ движения. Едва ли есть надобность доказывать свойственность этой потребности человеку. Она в виде «способности реагировать на раздражения составляет основное свойство всякой живой прото­плазмы»⁸⁵. Движение — характерная черта животных организмов. Тем более важной и существенной является эта потребность у че­ловека⁸⁶. Не встречая обычно препятствий к ее удовлетворению, мы не замечаем ее важности. Между тем хотя бы кратковременное не­удовлетворение этой потребности влечет за собой ряд мучитель­нейших состояний и действует на организм вредно, почти убийст­венно. Состояние человека, связанного по рукам и ногам, было одним из приемов пытки и такое название заслуживает по справед­ливости. Мы чувствительны не только к лишению нас способности движений, но к малейшему ограничению свободы передвижения; мучительность заключения человека в камеру тюрьмы с ограничен­ным пространством, протесты и борьба против застав, шлагбаумов, против запретов въезда и выезда, паспортной системы и т. п. как нельзя лучше доказывают правильность сказанного; 6) остальные физиологические потребности: дыхания, обмена веществ, сна, от­дыха, разряжения избыточной энергии (игра) и т. д.⁸⁷

Человек, однако, не только организм, но еще организм, облада­ющий сознанием, психикой. Мало того, он существо, живущее в среде подобных себе существ. Эти обстоятельства на почве основ­ных биологических потребностей породили ряд добавочных по­требностей социально-психического порядка. В конкретной форме последние бесчисленны.

Основными из них мы можем считать следующие.

7) Потребность общения с себе подобными. В той или иной форме эта потребность есть у всех людей. Правда, она не одинако­ва у различных индивидов.

Одних мы называем «медведями-нелюдимами», другие прямо говорят: «одиночество для меня невыносимо». Есть и такие, кото­рые утверждают, что «люди им надоели». Однако можно смело го­ворить, что за исключением, может быть, чрезвычайно редких единиц (да и то вопрос — существуют ли они), потребность общения с другими людьми или прямо, или косвенно (путем писем, чтения книг, газет и т. д.) присуща всем людям. Одни одинаково общитель­ны и болтливы со всеми, другие — ведут светскую жизнь, третьи — ограничиваются обществом избранных друзей и семьи, четвер­тые — обществом любимых авторов — живых и мертвых, с кото­рыми они общаются путем книг, пятые — обществом собутыльни­ков и т. д.; одних она гонит на улицу, в кабачок, других — в театр, в кино, третьих — на лекцию, четвертых — «побеседовать с друзь­ями», пятых — в толпу, шестых — на бал, седьмых — в церковь; короче — формы удовлетворения ее могут быть различными, но в том или ином виде она присуща всем людям.

Что это так, доказывается множеством фактов. Во-первых, тем, что люди жили и живут в обществе себе подобных и что изолиро­ванный человек несамодостаточен, а потому без общения с други­ми существовать не может. Людей, живущих изолированно от по­добных себе, мы, за весьма редкими исключениями, не знаем⁸⁸. Если эти редкие исключения и есть, то изолированность здесь была не добровольная, а принудительная.

Во-вторых, тем, что на самых первых ступенях жизни челове­чества люди, помимо обычного общества, периодически собирают­ся в более обширные соединения и устраивают празднества («ко-роборри» австралийцев)⁸⁹.

В-третьих, тем, что изоляция (даже относительная) мучительна и гибельно действует на человека. Доказательством этому служит обще­признанная мучительность одиночного заключения. Хотя здесь изоля­ция относительна (ибо обычно человек путем свиданий, писем, про­гулок, перестукиваний, чтения книг и т. д. общается с другими), но, несмотря на это, одиночное заключение является одним из самых тя­желых наказаний, вызывает застой и деградацию психической жизни, подтачивает здоровье, ведет к преждевременной старости и смерти⁹⁰.

В-четвертых, потребность в общении подтверждается и иссле­дованием причин самоубийства. Дюркгейм показал, что основной причиной самоубийств является ослабление социальной связи, т. е. рост одиночества и изолированности человека от сочеловеков⁹¹.

Помимо этих фактов данность этой потребности свидетельству­ется известной всем по опыту «тягой к людям», желанием поде­литься своими переживаниями с другими и т. д.⁹²

Сказанного достаточно, чтобы признать наличность данной по­требности. Она столь же реальна, как и все перечисленные. Под общей формой потребности общения с сочеловеками может быть чрезвычайно пестрое конкретное содержание: обмен идеями, чув­ствами-эмоциями, волнениями всякого рода, как сходными, так и несходными, как благожелательными, так и враждебными.

Рядом с этой потребностью следует отметить другие потребнос­ти социально-психического порядка, вытекающие из наличности вы­сокоразвитого сознания у человека. Если остановиться на обычном делении элементов психики на: 1) познавательные, 2) чувственно-эмоциональные, 3) волевые, — то социально-психические потреб­ности можно свести к: 1) интеллектуальным, 2) чувственно-эмоци­ональным и 3) волевым.

8) Потребности интеллектуальной деятельности. Нет ни одного человека, которому эта потребность не была бы свойственна в той или иной форме. Вместе с организмом человека даны ощущения, воспри­ятия, представления и их комбинации, т. е. различные формы интел­лектуальной деятельности. Эти явления имманентно присущи челове­ку. Как человек, пока живет, не может не есть, не пить, не двигаться, так он не может не ощущать, не воспринимать, не иметь представле­ний. Познавательная деятельность в простейших формах — различе­ния и элементарного синтеза — появляется уже в мире животных. Тем более она присуща человеку. Она от него неотъемлема. Конеч­но, степень и формы интеллектуальных потребностей различны у разных индивидов. Но в той или иной форме они имманентно при­сущи всем представителям homo sapiens. Раз у него имеется разви­тая нервная система — тем самым дана и интеллектуально-позна­вательная деятельность; ибо мы видели, что основной функцией нервной системы является анализаторская функция, т. е. различение и дифференциация раздражений среды. А психология указывает, что различение (discernement) представляет простейшую форму позна­вательной деятельности. Точно так же вместе с развитой нервной системой дана и синтетическая или комбинирующая деятельность. «Ученый в своей лаборатории синтезирует и комбинирует воспри­нимаемые явления согласно определенным нормам, правилам, ги­потезам. Невежда также синтезирует и комбинирует, хотя бы и фан­тастическим, детским, абсурдным образом... Имеется инстинкт (неточное выражение. — 77. С), который толкает людей к такой комбинационно-синтетическои деятельности, — правильно утверждает Парето. — Часто соединяют (и устанавливают связи, хотя бы и фанта­стические. — П. С.) вещи сходные, иногда противоположные, времена­ми комбинируют исключительные явления с редкими вещами» и т. д.⁹³

«Люди имеют определеннейшую склонность давать логическое обоснование их актам... У них имеется синтетическая тенденция, не­заменимая для практических потребностей. Прежде всего люди хотят мыслить, а плохо или хорошо они мыслят, это уже другой вопрос», — не менее справедливо говорит тот же автор⁹⁴. На почве удовлетворе­ния этой потребности выросла не только наука, но и все абсурдные обобщения, абстракции, олицетворения, персонификации и понятия вроде добра, справедливости, солидарности и т. д. «Такие или сход­ные комплексы, родившиеся из потребности мыслить и комбини­ровать, потом могут приобрести независимое существование и в из­вестных случаях быть персонифицированными»⁹⁵. Не только факт существования науки, но еще в большей степени факт существования ошибочных абсурдных теорий, представлений, понятий, суеверных и наивных объяснений, нелепых умственных комбинаций, фантастич­ных интеллектуальных образований, короче — все те анимистические, фетишистские, тотемические и нелепейшие теории, которые созда­вало и создает человечество начиная с самых первобытных людей и кончая «дикарями современной культуры», теории, которыми люди объясняли и объясняют окружающие их явления, все эти «суевер­ные обломки старых истин», которыми полна история человечества и которые мы находим всюду, где находим человека, все это служит непререкаемым и красноречивейшим доказательством наличности у человека интеллектуальной потребности. Если бы ее не было, то не могли бы возникнуть и эти уродливые детища мысли. Иными слова­ми, человеку свойственен в такой же степени интеллектуальный го­лод, в какой ему присущ голод физиологический. Один удовлетворяет его фантастическими теориями анимизма, другой — теориями Нью­тона и Дарвина, один для его удовлетворения создает теорию «семи Дней творения», другой — теорию, подобную канто-лапласовской те­ории или доктрине «Основных начал» Спенсера.

Еще бесспорнее станет эта потребность, если мы учтем роль знания как лучшего орудия в борьбе за существование. Уоллес и Бергсон правы, говоря, что в силу этой потребности для человека стала излишней необходимость изменения тела для приспособления к среде: его место заняли изменения мозга и тех орудий и инстру­ментов, которые созданы человеческим знанием^⁶.

Этой потребностью вызвано к жизни бесчисленное множество представлений и теорий, истинных и ложных, — относящихся к явле­ниям и неорганического, и органического, и социально-психического мира. И научные дисциплины, и религиозные представления и кон­цепции, и теории о душе, праве, справедливости, жизни и смерти, кра­соте и добре — короче, все суждения «А есть В» и «А не есть В», из комплекса которых составляются системы, мировоззрения, дисципли­ны; суждения, начиная с «паук имеет четыре ноги» или «дьявол поку­пает человеческую душу» и кончая комплексом их, составляющим науки физику, химию, биологию, психологию, социологию, гносеоло­гию и т. д., или таким сочетанием их, как мировоззрение Вед, буддиз­ма, анимизма и т. д., — всё это плоды, родившиеся на почве удовлет­ворения данной потребности, все это детища последней...

Короче, потребность в интеллектуальной или умственной дея­тельности столь же реальна, как и потребность в питании. Другое дело, столь ли важна она, как последняя. Но этим вопросом мы сейчас не занимаемся.

9) Потребность в чувственно-эмоциональных переживаниях. Под ней я понимаю потребность человека, опять-таки имманентно присущую его организму, данную вместе с последним, переживать ряд чисто аффективных состояний — чувств, эмоций, носящих название радости, страха, горя, нежности, любви, симпатии, обо­жания, отвращения, удивления и т. д., сопровождающихся или удо­вольствием, или страданием (положительные и отрицательные чув­ственные тоны), потребность, отличную от интеллектуальной и не совпадающую с последней⁹⁷.

Так же, как человек не может не мыслить, так же он не может не чувствовать. Больше того, человек хочет мыслить и хочет чувство­вать, часто он ищет чувственных переживаний... Реальна ли эта по­требность? Вместо ответа процитирую Ланге: «Эмоции, — говорит он, — не только играют роль важнейших факторов в жизни отдель­ной личности, но они вообще самые могущественные из извест­ных нам прирожденных сил. Каждая страница в истории — как це­лых народов, так и отдельных лиц — доказывает их непреодолимую власть. Бури страстей погубили больше человеческих жизней, опус­тошили больше стран, чем ураганы, их поток разрушил больше городов, чем наводнения»⁹⁸. В той или иной форме эта потребность есть у всех людей. Не идеи, не голод и не остальные перечисленные потребности влекли и влекут людей на зрелища: первобытные пляс­ки, игрища («короборри»), в цирк гладиаторов, на мистерию, на бой быков, в современный цирк, в театр, в оперу, на концерт, в кинема­тограф, на поэтические вечера, на скандал, к месту казни и т. д. Что как не потребность «в сильных ощущениях» (неточное выражение) заставляла и заставляет людей плясать (танцы, балет, игрища, ре­лигиозные пляски, балы и т. д.), возбуждать себя употреблением гашиша, опиума, вина, водки, табака и других опьяняющих и оду­ряющих веществ", столь же древних, как и само человечество? «Хлеба и зрелищ» — таков вечный красноречивый свидетель дан­ности этой потребности у человека. Если лозунг «хлеба» относится к биологической потребности питания, то лозунг «зрелищ» говорит о потребности в аффективных переживаниях¹⁰⁰. Отнимите эту потреб­ность у человека, и вы сделаете непонятным существование множе­ства явлений, начиная с игры и кончая всем искусством: поэзией, жи­вописью, музыкой, балетом и т. д. «Дориан Грей» Уайльда — только сконцентрированный художественный образ человека, сделавшего «целью жизни» служение и удовлетворение потребности в чувствен­но-эмоциональных переживаниях. Все люди в большей или меньшей степени Дорианы, различны только формы и степени «прожигания жизни». Эта потребность дает себя знать всюду: обычай употребле­ния музыки на парадах, в наступлении, на похоронах и свадьбах, та­кие явления, как сервировка стола (цветы, художественность серви­ровки), явления комфорта, роскоши («пышные» платья, «красивая обстановка» комнаты, все, «что ласкает взор», и т. д.), — все это выз­вано и появилось на почве удовлетворения этой потребности. Она, как воздух, всюду проявляет себя, но как воздух, мы ее не замечаем... Если бы ее не было, то насколько упростилась бы наша жизнь. Удовлетво­рение голода не требует ни цветов, ни белоснежных салфеток, ни красиво убранного стола; все эти «аксессуары» вызваны к жизни «эс­тетикой», т. е. чувственно-эмоциональными потребностями. Ими же вызваны к жизни и почти все явления искусства, начиная с примитив­ных рисунков, фантастических сказок и первобытной песни и кончая Шекспиром, Диккенсом, Бетховеном и Рембрандтом. Она гонит одних ^в кабак, других — на митинг, третьих — на бал, четвертых — в цирк, пятых — в театр, шестых — в толпу, седьмых — в церковь, восьмых заставляет подзадоривать людей подраться, девятых — к опасным приключениям, десятых — на выставку и т. д. Всюду, где люди «любу­ются» чем-нибудь, всюду, где они говорят «о красивых переживани­ях», всюду, где действуют «страсти и аффекты», там вы найдете эту потребность. Она неизбывна для человека и соприсуща его природе. Борьба за «жизненные блага» в значительной степени является борь­бой за возможность чувственно-эмоциональных переживаний, за воз­можность их удовлетворения.

Такова беглая характеристика этой потребности.

10) Потребность в волевой деятельности. Наряду с указанны­ми потребностями человека имеется потребность в волевой дея­тельности; она состоит в постановке и в достижении осознанной, намеренно поставленной цели¹⁰¹.

Ставить цели, ближайшим образом связанные с нашим «я», и стре­миться к их осуществлению — свойство, имманентно присущее чело­веку. Если прав был Декарт, говоря: «Cogito, ergo sum» (я мыслю, сле­довательно, существую), — то не менее правильным будет сказать: «Volo, ergo sum» (хочу, следовательно, существую). Сознательное «хочу» дано вместе с человеком и от него неотъемлемо! Опять-таки характер целей и волевых стремлений различен у разных людей. Но в той или иной форме они присущи всякому человеку (кроме разве иди­отов и психически дефективных людей). Если история человечества есть в значительной степени результат эмоций и чувств, то известная доля исторических событий может и должна быть объясняема как результат воления и волевых действий. Если в прошлом роль после­дних была сравнительно незначительна, то по мере поступательного хода истории значение и роль волевой деятельности растут. Спраши­вается, что же служит доказательством наличности такой потребности у человека? Ответ гласит: постановка людьми осознанных целей, воспринимаемых ими в качестве целей, тесно связанных с интимней­шими сторонами их «я» и потому важных и ценных для того, кто их ставит, — с одной стороны. С другой — борьба людей с теми, кто препятствует достижению таких целей, или, когда они достигнуты, борьба с теми, кто мешает их дальнейшему выполнению, кто угрожа­ет или препятствует осуществлению соответствующих волевых актов.

В той или иной форме такие осознанные воления, несводимые к желаниям, вызываемым другими потребностями, были и остаются свойственными человеку. Таково воление, связанное с целью поддержания достоинства собственного «я», «чести», «доброго имени»¹⁰², таково воление «власти» над другими, воление «славы», воление «пре­восходства над другими», «популярности, авторитета», «одобрения, уважения»; к этой же категории фактов относятся, далее, воление «справедливости», «добра», «нравственности», «подвига», «жертвы», «долга» и т. д. Все эти воления отличны прежде всего от стремлений, вызываемых чисто биологическими потребностями: воление «славы» или «поддержания доброго имени» не есть ни потребность удовлетво­рения голода, ни инстинкта размножения, ни самозащиты (в биологи­ческом смысле), ни движения, ни других биологических импульсов. Отличается оно и от потребности удовлетворения интеллектуальных запросов и чувственно-эмоциональных (пассивных) переживаний... Возникнув на почве биологических потребностей, эти воления вырос­ли в своеобразный вид потребностей, отличающихся от всех их. По­этому приходится их выделять в самостоятельную группу¹⁰³.

В той или иной форме эти потребности свойственны большин­ству людей... Например, защита «чести», «доброго имени» или во­левая потребность «одобрения» другими проявляется в течение всей истории... Месть за оскорбление чести в первобытных груп­пах, поединки и турниры рыцарей средневековья, борьба из-за «ме­стничества» в нашей истории, современные дуэли и суды чести — все это ряд фактов, вызванных к жизни этой потребностью... Жела­ние побороть в схватке противника, победить в турнире соперника, «прославить свое имя» физической силой, ловкостью, хитростью, художественным даром, научным трактатом, артистической игрой, красотой движений или лица, пышным костюмом, выделиться пе­ред другими своей роскошной обстановкой, чистокровными ло­шадьми, какой-либо эксцентричностью (Герострат, из-за увекове­чения имени сжигающий храм) и т. д., и т. д. — все это разные виды деятельности, вызванной на почве воления «славы»¹⁰⁴.

Защита «святая святых» своей души в виде норм нравственнос­ти и права; жертвование собой во имя исполнения долга, борьба с теми, кто нарушает правовые и нравственные заветы (преследова­ния и наказание преступников), — опять-таки категория фактов, подпадающих под факты, вызванные этой потребностью. Почти все акты, связанные с «долгом» и «моральным долженствованием», Целиком вызваны ею же. Борьба за власть, за утверждение своего «я», принимавшая и принимающая на протяжении истории самые различные формы — начиная от примитивного «моему нраву не препятствуй», от элементарных «не смей мне перечить», «не возра­жать» и кончая борьбой за политическую и духовную власть, за гегемонию «я» над сотнями тысяч людей — опять-таки явления, выросшие на почве удовлетворения этой потребности¹⁰⁵.

К этому же разряду фактов относится большинство случаев, где один человек обращается к другому с категорическими, ультиматив­ными приказами и запретами... «Приказываю делать то-то», «Запре­щаю поступать так-то» — эти факты, в тысяче форм встречаемые на каждом шагу, весьма часто представляют акты, вызванные по­требностью волевой деятельности...

Ограничиваюсь данным сжатым наброском основных потреб­ностей человека. Различаясь по содержанию в каждом данном слу­чае, все десять классов перечисленных потребностей в той или иной форме свойственны большинству людей.

Резюмирую.

Потребности человека: 1) удовлетворения голода и жажды, 2) половая (размножения), 3) индивидуальной самозащиты, 4) груп­повой самозащиты, 5) движения, 6) дыхания, обмена веществ, сна, разряжения избыточной энергии (игры) и другие физиологические потребности, 7) потребность общения с себе подобными, 8) интел­лектуальной деятельности, 9) чувственно-эмоциональных переива-ний и 10) волевой деятельности.

Напоминанием этих общих свойств и ограничимся в характе­ристике индивида как элемента системы взаимодействия.

ЯВЛЕНИЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ КАК КОЛЛЕКТИВНОЕ ЕДИНСТВО*

* Печатается по: Сорокин П. Система социологии. В 2 т. — М., Наука, 1993.