Неправовые формы социальной нормативности
Гегель ввел в философско-теоретический оборот категорию неправа, обозначив с ее помощью особенную волю, демонстрирующую произвол и свою отделенность от всеобщей воли и всеобщего права, под которым подразумевается естественное право. Данное понятие обнаружило не меньшую содержательность, чем противостоящая ей фундаментальная категория права. Право и неправо, являясь в филологическом отношении антонимами, стоят, однако, рядом, подобно тому, как в одних и тех же смысловых рядах пребывают понятия света и тьмы, добра и зла, истины и лжи. Пользование каким-либо одним из них предполагает непременный ценностно-смысловой фон, создаваемый его противоположностью, поэтому совершенно очевидно, что поскольку существует положительное (позитивное) право, то есть все основания говорить и об отрицательном (негативном) праве или неправе.
Гегель указывает на три формы неправа. Первая — это непреднамеренное или гражданское неправо. Оно имеет место среди субъектов с наивным, неразвитым правосознанием, не видящим разницы между правом и его противоположностью. Здесь воля не свободна от своих частных интересов, отстаивая которые индивиды считают правом все то, чего они желают, к чему стремится их воля. За это им не полагается наказания, ибо они в своем ослеплении полагают, что не хотят ничего из того, что противоречит праву. Вторая форма неправа — обман, позволяющий одним субъектам создавать видимость
права для других с тем, чтобы те не замечали подмены, в которой всеобщее заменено особенным, а действительное — кажущимся. В условиях преобладания этой разновидности неправа индивиды готовы с уважением относиться к требованиям стоящей над ними особенной воли, пренебрегая при этом императивами всеобщего, естественного права. Обманутые, они верят в то, что власти обходятся с ними соответственно праву. Третья форма — преступление. Здесь субъект сам желает неправа, даже не пытаясь прибегать к видимости права и не стараясь интерпретировать неправо как право. В преступлении не уважается ни право само по себе, ни право, каким оно кажется человеку, то есть равно отрицаются его объективная и субъективная стороны.
Гегель говорит о таком проявлении неправа как насилие, которое изначально неправомерно, поскольку в качестве изъявления воли, нацеленной на другую свободную волю, оно разрушает и самое себя. Более того, оно никогда не достигает своей конечной цели — полного, абсолютного подчинения чьей-либо воли. Если человека как живое существо можно насильно принудить к чему-либо, подчинить физическую, внешнюю сторону его жизни власти других людей, то его автономная воля, бессмертная свободная душа не могут быть принуждены. Социум, в котором господствуют антагонизмы, является средоточием всех видов неправа. В нем существует стихия массового сознания с его бессознательной склонностью к непреднамеренному неправу. В нем могут сознательно культивироваться различные виды идеологической лжи и всегда существуют социальные механизмы по воспроизводству преступлений.
Наиболее опасным неправо становится в условиях, когда вся государственная машина начинает работать в режиме аристотелевской неправосудности, когда она, движимая пафосом отрицательности, использует любые средства ради достижения своих политических целей, когда законодательная, исполнительная и судебная власти позволяют себе произвол, функции правового механизма становятся дисфункциями, законы перестают отвечать критериям справедливости, а понятия гуманности, законности, справедливости становятся юридическими фикциями.
Неправо заявляет о себе, если государственное принуждение превышает пределы, допустимые в цивилизованном обществе, и превращается в насилие. Неправом становится то, чему произвол сообщает силу права. «То обстоятельство, что насилие и тирания могут быть элементом позитивного права, является для него чем-то случайным и не затрагивает его природу» (Гегель Г. В. Философия права. М., 1990. С. 62). Неправо равнодушно к проблемам свободы и законности, цинично игнорирует коренные интересы граждан и потому может существовать только в условиях отсутствия гражданского общества. Таким образом, встав на путь самоотрицания, право превращается в собственную противоположность. Право, ставшее неправом, не выполнившее своих функций, не справившееся с задачей воспрепятствования превращению мира в ад, допускает чудовищную по масштабам и низости подмену, а с нею и роковую метаморфозу, в результате которых социальный мир начинает проваливаться в «адское» состояние.
Гегель достаточно свободно пользовался категорией неправа, демонстрируя ее семантическую гибкость. Так, в предисловии к «Философии права» он писал о том, что у человека есть возвышенное божественное право мыслить свободно в поисках глубинных оснований предметов, но если он станет понимать свободу мышления как произвол, как возможность отступлений от общезначимого и изобретений чего-то особенного, его право не замедлит обратиться в неправо.
М. ШТИРНЕР: СОЦИОЛОГЕМА ИНДИВИДУАЛЬНОГО «Я»
Макс Штирнер (псевдоним Каспара Шмидта) (1806-1856) — немецкий философ. В сочинении «Единственный и его собственность» (1844) он развивал идеи анархического имморализма и правового нигилизма, которые оказали заметное воздействие на последующее развитие деструктивно-нигилистических умонастроений в европейской и русской социально-философской теории.
Штирнер утверждал, что нормативные идеалы, выработанные в ходе развития цивилизации, имеют абстрактно-всеобщую природу и в силу этого неприложимы
к единичному эмпирическому бытию конкретной личности. Социальные институты, нормы религии, морали и права — это отчужденные формы, враждебные индивидуальному «я», препятствующие его свободным волеизъявлениям. Для их характеристики Штирнер применял бэконовское понятие «призраков», полагая, что это фантомные порождения незрелого человеческого разума, отделившиеся от него и пытающиеся в качестве самостоятельно существующих, отчужденных форм сознания управлять социальным поведением людей. Долг человека состоит в том, чтобы восстать против своего рабского положения, не допустить господства над собой религиозных, моральных и правовых норм и обрести истинную свободу. Его право заключается в том, чтобы руководствоваться только личными интересами и желаниями, ориентироваться исключительно на представления о собственном благе, т. е. каждый человек как обладатель «естественного права» должен быть эгоистом и обязан отвергать все, что не вписывается в созданную им эгоцентрическую модель мироздания.
Чувства, мысли, поступки штирнеровского индивида окрашены одним доминирующим тоном — стремлением устранить с пути свободного самоутверждения все, что способно ему воспрепятствовать. Ему сопутствует желание превратить все, что отвечает его вожделениям, в свою собственность, подчинить своей единичной воле. Воля и сила — главные орудия, с помощью которых «единственный» Штирнера мечтает превратить мир в свое «достояние».
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ
ЭПОХА МОДЕРНА:
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЗАПАДНОЙ СОЦИОЛОГИИ