Постструктурализм архитектуры пьера бурдье
В постструктурализме Пьера Бурдье нашлось место для детального анализа архитектуры традиционного кабильского дома. Основу построения социального пространства Бурдье составляет реляционный способ мышления, который опи сывает каждый элемент через «отношения, объединяющие его с другими элементами в систему, где он имеет свой смысл и функцию» [18. –
C. 12]. Социальное пространство, по Бурдье, связано с физическим и образуется системой базовых оппозиций.
Бурдье отмечает, что «Платон в десятой книге «Государства» ассоциировал справедливых с правыми, с их движением вверх, к небу, вперед, а злодеев – с левыми, со спуском, с землей, с задним краем» [18. – C. 42].
Многие свои выводы Бурдье делает по результатам тщательного этнографического анализа ритуальной практики на примере кабильского общества. Примером очеловечивания физического пространства может служить описание Бурдье перекрестков и развилок дорог. Перекресток – «опасное место, точка, где сходятся, переплетаются, удваиваются два противоположных направления: Восток, мужское, сухое, и Запад, женское, влажное… Так, в противоположность развилке, которая «является местом, где дорога разделяется, расходится» (anidha itsamfaraqen ibardhan), т.е. пустым местом (по типу thigejdith, центрального разветвления в доме, которое должно быть заполнено asalas – главной опорой дома), перекресток утверждается как место, «где все дороги сходятся» (anidha itsamyagaran ibardhan), т.е. полное место; в противоположность дому как полному и женскому (laämarа) и полю или лесу как пустому и мужскому (lakhla) – он [перекресток] оказывается определенным как полный и мужской...» [18. – C. 20].
Архитектура кабильского дома связана с базовыми оппозициями между мужским и женским началом и включенa в систему разделения труда по половому признаку. Бурдье отмечает три таковые основные оппозиции: «оппозицию между движением внутрь (а также вниз) и движением вовне (или вверх), оппозицию между влажным и сухим и, наконец, оппозицию между непрерывными действиями, направленными на длительное поддержание противоположностей и распоряжение ими в их единстве, и краткими, прерывистыми действиями, направленными на объединение существующих противоположностей или разделение соединившихся». Первая оппозиция – это оппозиция «между внутренним, домом, кухней, или движением внутрь (накопление запасов) и внешним, полем, базаром, сходом, или движением вовне, между невидимым и видимым, личным и общественным и т.д. Оппозиция между влажным и сухим дает женщине все то, что имеет отношение к воде, зелени, траве, саду, овощам, молоку, дереву, камню, земле (женщина пропалывает огород босиком, она лепит глиняные горшки и внутренние стены голыми руками). Третья оппозиция отделяет «мужские действия: непродолжительные и опасные столкновения с пограничными силами (пахота, жатва, заклание быка), для которых требуются инструменты, сделанные с помощью огня, и соответствующие предохранительные ритуалы от женских действий: от вынашивания и ведения хозяйства, постоянных забот, направленных на обеспечение непрерывности, приготовления пищи (аналогичного вынашиванию), ухода за детьми и животными.., тканья, заготовки продуктов или просто сбора плодов, а также других видов деятельности…» [18. – C. 417].
Кабильский дом – это перевернутый мир. Внешний мир противопоставляется дому, как мужское – женскому, день – ночи, огонь – воде и т.д.
«Жизненное пространство, и в первую очередь дом, есть… противопоставление сакрального правого сакральному левому; оппозиция между nif и h'аrаm; между мужчиной, посвящающим себя добродетелям защиты и оплодотворения, и женщиной, одновременно священной и наделенной пагубными достоинствами; оказывается материализованным, с одной стороны, в пространственном делении на мужское пространство (nif): место собраний, рынок или поле, и пространство женское: дом и сад при нем – убежище h'аrат, а с другой стороны – в оппозиции внутри самого дома, где различаются части пространства дома, вещи и виды деятельности в зависимости от их принадлежности мужскому универсуму (сухое, огонь, верх, готовое, день) или женскому (влажное, вода, низ, сырое, ночь)» [18. – C. 150].
«Дом – этот микрокосм, организованный в соответствии с теми же оппозициями, которые организуют универсум, находится последним в отношении гомологии. С другой точки зрения, мир дома, взятый в его целостности, оказывается с остальным миром в отношении оппозиции, основания которой совпадают с основаниями, организующими как внутреннее пространство дома, так и остальной мир и – шире – все сферы существования. Итак, оппозиция между миром женской жизни и миром мужского поселения (cite) основывается на тех же принципах, что и две системы оппозиций, которые она противопоставляет» [18. – C. 528].
«Если теперь вновь обратиться к внутренней организации дома (кабильского), можно увидеть, что ориентация дома прямо противоположна ориентации внешнего пространства, как если бы она получилась в результате поворота на 180° по оси фасадной стены или по оси порога. Если, перешагнув порог, встать лицом к ткацкому станку, то стена, у которой он стоит, освещаемая прямыми лучами утреннего солнца, будет
внутренним светом (подобно тому, как женщина является внутренней лампой), т.е. востоком внутреннего, симметричным востоку внешнего, от которого свет отражается и падает на внутреннее (как уже отмечалось, хозяин принимает гостя со стороны ткацкого станка). Внутренняя и темная сторона фасадной стены представляет запад дома, место сна, которое оставляют позади себя, когда проходят от двери к kanum, т.к. дверь символически соответствует «воротам года», началу влажного сезона и сельскохозяйственного года. Точно также две несущие стены – стена хлева и стена очага – приобретают два противоположных смысла в зависимости от того, какую из двух сторон каждой стены рассматривать: внешнему северу соответствует внутренний юг (и лето), т.е. сторона дома, которая оказывается по правую руку, если входить лицом к ткацкому станку. Внешнему югу соответствует внутренний север (и зима), т.е. хлев, находящийся сзади и по левую руку, если идти от двери к очагу. Деление дома на темную часть (западная и северная стороны) и светлую часть (стороны востока и юга) соответствует делению года на влажный и сухой периоды. Одним словом, каждой внешней стороне стены (essur) соответствует область во внутреннем пространстве (то, что называют словом «tharkunt», что приблизительно означает «сторона»), которая приобретает в системе внутренних оппозиций симметричный и обратный смысл. Таким образом, каждое из двух пространств может быть получено одно из другого путем его поворота на 180° по оси порога. Нельзя понять полностью весомость и символическую значимость, приписываемые порогу в этой системе, если не учитывать, что своей функцией магической границы порог обязан тому факту, что он является местом объединения противоположностей и одновременно местом логической инверсии, и что, являясь обязательной точкой перехода или
встречи двух пространств, определяемых через движения человеческого тела и социально определенные траектории», порог оказывается местом, где мир переворачивается [18. – C. 538].
«В центре разделительной стены, между «домом людей» и «домом животных» (хлевом), возвышается главная колонна, поддерживающая несущую балку («asalas alemmas» – обозначение мужского рода) как и всю остальную конструкцию дома. Таким образом, несущая балка, которая распространяет свою защиту от мужской части дома к женской, прямо отождествляется с хозяином дома, стражем семейной чести, тогда как центральная колонна, ее раздвоенное окончание («thigejdith» – обозначение женского рода), на котором держится балка, ассоциируется с женой (согласно Монье Бени Келлили, ее называют «Masâuda» – словом женского рода, означающим «счастливая»), поскольку их стыковка обозначает совокупление, которое в настенной живописи изображается как союз балки и колонны двумя перекрестьями (Devulder, 1951) [18. – C. 524]. Эта точка в архитектуре дома, «где мужское вступает в союз с женским,… – единство женской распорки и мужской балки, которую та поддерживает, как земля – небо» [18. – C. 469].
Важное значение имеет мысль о единстве противоположных оппозиций.
«Магическое нарушение границы, установленной в соответствии с магической логикой, не навязывалось бы с такой обязательностью, если соединение противоположностей не было бы самой жизнью, а их разъединение путем убийства – условием жизни, если бы они не представляли собой воспроизводство, сущность, существование, оплодотворение земли и женщины, которые именно с помощью соединения освобождаются от смертоносной бесплодности, каковой является женское начало, предоставленное самому себе. В действи
тельности соединение противоположностей не уничтожает оппозицию, а противоположности, когда они соединены, все же противостоят, но совершенно иначе, являя двойную истину отношения, которое их объединяет: одновременно антагонизм и взаимодополнительность, neikos и philia – отношения, которые могут показаться их двойственной «природой», если рассматривать их каждое в отдельности. Так, дом, который обладает всеми негативными характеристиками женского мира, темного, ночного, и который с этой точки зрения эквивалентен могиле или девственнице, меняет свой смысл, когда становится тем, чем он также является, а именно: идеальным местом сосуществования и союза противоположностей, которое, подобно жене, «внутренней лампе», несет в себе собственный свет: когда заканчивают настилать кровлю нового дома, именно к супружеской лампе обращаются с просьбой дать первый свет. Таким образом, любая вещь приобретает различные свойства в зависимости от того, воспринимается она в состоянии соединения или разъединения, при том, что ни одно из этих состояний не может считаться истиной вещи, поскольку в таком случае иное будет искажено или искалечено» [18. – C. 412].
Далее Бурдье обобщает и переносит базовые оппозиции на современное общество. «Противопоставление центробежной мужской ориентации центростремительной женской, лежащее в основе организации внутреннего пространства дома, несомненно является фундаментом и для отношения со стороны каждого пола к своему телу, а точнее, к половым функциям. Как в любом обществе, где доминируют мужские ценности, а европейские страны не составляют исключения, мужчине отводятся политика, история или война, а женщине – дом, романы и психология. Сугубо мужское отношение к телу и сексуальности заключается в сублимации, символике чести,
стремящейся одновременно отвергнуть какое-либо прямое выражение естества и сексуальности и поддерживать ее преображенные проявления в форме мужских подвигов» [18. – C. 151].
Анализируя мужское господство в современном обществе в другой своей работе, Бурдье отмечает, что все вещи мира и все практики сводимы к оппозиции мужского и женского. Данная система постоянно подтверждается теми практиками, которая сама же определяет и легитимизирует. «Поскольку в рамках официальной таксономии женщинам атрибутируются такие свойства как внутреннее, влажное, низкое, согнутое, постоянное, постольку они воспринимают как свои все домашние работы…, но также и большую часть внешних работ…, самых грязных, самых монотонных, самых тяжелых и самых унизительных. Что касается мужчин, то занимая полюс внешнего, официального, публичного, правого, сухого, высокого, прерывистого, они присваивают себе все действия, одновременно быстрые, рискованные и зрелищные» [19. – С. 294].
Отсюда можно сделать следующий вывод: если в архитектуре преобладают мужчины – то и интерпретировать, следуя данной логике, ее следует с учетом мужского начала, их ценностей и их оппозиций.