Социология франкфуртской школы

Франкфуртская школа - течение в общественной мысли, обозначен­ное по месту нахождения Института социальных исследований, деятель­ность представителей которого начиная с 30-х годов XX века положила начало оформлению основных идей этого теоретического направления.

Творчество ученых, которые в разное время привлекались к сотрудни­честву в Институте, не может быть однозначно ограничено его рамками. Для наиболее видных представителей Франкфуртской школы[1], к числу ко­торых принадлежат М. Хоркхаймер (1895-1973), Т. Адорно (1903-1969), Г. Маркузе (1895-1979), Ю. Хабермас (р. 1929), характерны разнопла­новость научных интересов и поливариантность решений исследователь­ских задач. Но общность в выборе и постановке изучаемых проблем дает основание относить их теоретическую и практическую деятельность в об­ласти социологических исследований к единому направлению.

Спектр основных вопросов, изучавшихся представителями Франк­фуртской школы, достаточно разнообразен. Анализ философских, миро­воззренческих и методологических оснований социальной теории привел их к преодолению традиционного для классической социологии разрыва объекта и субъекта познания и ориентировал в направлении поиска мето­дов познания не только общих, типичных, но и уникальных, неповторимых явлений социальной действительности. В сферу социологического анализа были включены общие проблемы культуры в их связи с полити­ческой практикой. В противоположность неопозитивистским устремлени­ям делался акцент на «гуманистическую» ориентацию с ее интересом к проблемам человеческой личности.

Широта исследовательской проблематики и нетрадиционность подхо­дов, характерные для представителей Франкфуртской школы, способствовали тому, что она в течение полувека (с 30-х годов и вплоть до конца 70-х XX ве­ка) оказывала заметное влияние на развитие европейской и американской социологии. Тесное взаимодействие с другими социологическими тече­ниями изначально обусловливалось также и критическим пафосом теоре­тиков Франкфуртской школы. Они выступили оппозицией доминирующим ориентациям западной социологии - в особенности это касалось позитиви­стских и неопозитивистских социологических концепций.

Это обстоятельство нашло отражение и в названии, которое дал ей один из родоначальников школы М. Хоркхаймер, - «критическая теория»; Г. Маркузе ввел в оборот термин «критическая теория общества»; в даль­нейшем теоретические построения франфуртцев стали обозначаться соби­рательным термином «критическая социология».

В специальной литературе, посвященной исследованиям Франфуртской школы, ее нередко характеризуют как одну из версий неомарксизма, что обусловлено ассимиляцией франкфуртцами ряда марксистских положений и марксистской терминологии, заимствованных в основном из работ ран­него Маркса. Марксизм признается в качестве важнейшего теоретического источника как критиками «критической социологии», так и ее представи­телями, которые никогда и не отрицали этого факта.

К теоретическим источникам «критической социологии» с полным правом может быть отнесен и фрейдизм. Многие положения психоанализа широко использовались франкфуртцами, в особенности Г Маркузе, кото­рого считают одновременно родоначальником «фрейдомарксизма», пы­тавшегося объединить марксизм с психоанализом.

Таким образом, как всякое научное направление, Франкфуртская шко­ла возникла на определенной теоретической базе. И если ряд положений марксизма и психоанализа явно фигурируют в концептуальных построе­ниях теоретиков Франкфуртской шкколы, то о других течениях социоло­гической мысли можно сказать, что они присутствуют у франкфуртцев в неявном виде. Пожалуй, нельзя назвать сколько-нибудь значительного на­правления в социологии того времени, которое не нашло бы резонанса (положительного либо отрицательного) в исследованиях представителей Франкфуртской школы

Анализ положения, сложившегося в сфере наук об обществе в первой трети XX века, стал отпоавной точкой в пашаботке исходных ппинмиппв

теоретической деятельности Франкфуртского института социальных ис­следований. В сжатом виде результаты этого анализа приводятся в про­граммной статье М. Хоркхаймера «Традиционная и критическая теория», опубликованной в Париже в 1937 году. В этом же духе выполнена работа Г. Маркузе «Философия и критическая теория», увидевшая свет тоже в Париже и в том же году.

И у М. Хоркхаймера, и у Г. Маркузе подчеркивается общая неудовле­творенность теми традициями, которые сложились в обществоведении то­го времени в целом и в социологии в частности. Наука об обществе раско­лолась, по их мнению, на отдельные дисциплины, частной наукой стала и социология. В результате потеряно целостное представление об обще­ственной жизни. Истоки такого положения в «традиционной теории» М. Хоркхаймер и Г. Маркузе видят в утвердившейся естественнонаучной модели познания, провозглашенной позитивизмом единственно научной.

Позитивизм, который, по мнению теоретиков Франкфуртской школы, является основой «традиционной теории», раздробил целостную «тоталь­ность», единую человеческую практику («праксис») на противоположные и даже взаимоисключающие «субъект» и «объект» познания. «Крити­ческая теория» призвана преодолеть эту раздробленность, сделав предме­том анализа всю человеческую и внечеловеческую деятельность («прак­сис»), в которой снимается абстрактная противоположность субъекта и объекта за счет их диалектической взаимообусловленности и перехода друг в друга. В нетрадиционной теории должен реализоваться диалектиче­ский подход, учитывающий тот факт, что «объект» познания - это продукт деятельности «субъекта», и выступает он обособленно лишь в рамках «превращенной формы» сознания, которая раздваивает целостность чело­веческой практики.

Франкфуртцам импонировал тот подход, который был достигнут в фи­лософии истории Гегеля, объединяющий в систему разрозненные знания об обществе. Отсюда - интерес к его теоретическому наследию и прочте­ние гегелевских работ заново. Однако представителей Франкфуртской школы не совсем удовлетворял абстрактно-идеалистический подход Геге­ля, который подчиняет историю диалектике понятий и категорий, вырабо­танных на основе «чистого» философского анализа.

Гораздо ближе по духу «критическим социологам» оказался анализ общественной жизни, осуществленный на материалистической основе К. Марксом и которого они рассматривали как одного из талантливей­ших последователей Гегеля. В 30-е годы вышел ряд работ Г. Маркузе, по­священных вопросам исследования общества и соединяющий гегелевские постулаты с идеями молодого К Маркса. Это - «К феноменологии исто­рического материализма» (1928), «О конкретной философии» (1929), «Трансцендентальный марксизм» (1930), «Новые источники к обоснованию исторического материализма. Интерпретация впервые опубликован­ных рукописей Маркса» (1932).

В упоминавшейся же статье М. Хоркхаймера «Традиционная и крити­ческая теория» критический подход Маркса, реализованный им в «Ка­питале», распространяется на всю систему наук об обществе. По мнению М. Хоркхаймера, необходимо достроить марксову критику «буржуазной политэкономии» до критического преодоления «буржуазной социологии», сводя поиск причин ущербности «традиционной теории» к анализу факто­ров ее социальной обусловленности. Таким образом, критическое отноше­ние к существующим наукам об обществе прямо связывается франкфурт-цами с критикой реалий современного им «позднекапиталистического» или «индустриального» общества, наиболее полно воплотившего, по их мнению, все негативные тенденции предшествующего развития человече­ской цивилизации

Эти идеи в наиболее полном и развернутом виде представлены в со­вместной работе М. Хоркхаймера и его ближайшего единомышленника Т. Адорно «Диалектика просвещения. Философские фрагменты». Книга была написана в США и вышла в свет в 1947 году. Осуществив историко-философский анализ предшествующей культуры с гомеровских времен, авторы делают вывод, что тот печальный итог, к которому пришла чело­веческая цивилизация, - результат определяющего ее лицо «духа про­свещения».

Под «просвещением» понимается весь процесс рационализации, ос­мысления человеком и человечеством окружающей их природной и вне-природной среды, с неизбежностью требовавший более или менее опреде­ленного противопоставления их друг другу. С того самого момента, как человек осознал свою «самость», он сделал шаг по пути деиндивидуализа-ции, отрицания этой «самости» у окружающего его мира, превращая его в источник и материал своей производственно-трудовой активности.

Уже в мифе содержатся зачатки раздвоения единого человеческого мира на противоположности, которые выливаются в противоречия между человеком и природой, активным субъектом и пассивным объектом, а за­тем перерастают в антагонизмы социальные, в эксплуатацию человека че­ловеком. В трактовке «духа просвещения» отчетливо прослеживается связь с идеей рациональности, развитой М. Вебером. Но если М. Вебер считает, что дух рациональности - это судьба западной цивилизации, с ко­торой надо смириться, то франкфуртцы бунтуют против такого удела. В дальнейшем они будут искать пути преодоления этой «судьбы», что и обу­словило их выход на политическую проблематику.

Политические мотивы задаются в построениях М. Хоркхаймера и Т. Адорно (да и всех наиболее ярких представителей Франкфуртской школы) также и тем, что проблемы подчинения, власти становятся основным лейтмотивом развития «духа просвещения». Раздвоение единого че­ловеческого мира осуществляется в результате подчинения одной его час­ти другой. При этом насилие как средство осуществления власти оценива­ется франкфуртцами однозначно негативно, что выводит их за рамки ницшеанских идей, в которых насилие расценивается как благо.

В целом результат «просвещения» характеризуется как отчуждение че­ловека и человеческой цивилизации, вырвавшихся из их естественного контекста и тем самым предопределивших свой крах. Итоги «просве­щения», которые подводятся в книге «Диалектика просвещения...», - это разрыв единой природы на субъект и объект, и их противопоставление; отрыв социальных отношений от природных и перенос в социальную сфе­ру антагонизма, возникшего между человеком и природой, - в результате -складывание антагонистических социальных отношений; раздвоение чело­веческой субъективности на телесную и духовную сущности, противопос­тавление и подчинение «низшей» телесности более «высокой» абстракт­ной духовности.

Диагноз, который ставят исследователи современному обществу, - бе­зумие, массовая паранойя, увлеченность сверхценной идеей господства над всем и всеми. Возможность достижения этого господства над приро­дой, другими людьми и т. п. - «Миф XX века», существование которого и подтверждает наличие заболевания. Фашизм, мировые войны, лагеря смерти - это красноречивые симптомы болезни современного общества, а «международная опасность фашизма» становится политической реально­стью развития «неудавшейся цивилизации». (Следует напомнить, что тео­ретики Франкфуртской школы были знакомы с фашизмом не по слухам и от­даленным источникам, многие из них испытали ужасы фашизма на себе.)

Трагизм ситуации, по мнению авторов «Диалектики просвещения...», усиливается еще и тем, что в современном обществе нет социальной силы, которая могла бы предотвратить его печальную участь. «Конец» индиви­дуума, «конец» субъекта в «позднебуржуазном» обществе связывается с распространением особо изощренных приемов манипулирования его соз­нанием. Современное общество, считают М Хоркхаймер и Т. Адорно, средствами «массового искусства» (особо подчеркивается роль средств массовой коммуникации) формирует особый тип конформистского созна­ния, не выходящего за рамки сложившихся культурных стереотипов.

В книге «Диалектика просвещения..» этой теме посвящен большой раздел «Индустрия культуры Просвещение как обман масс». Введенные в оборот термины «массовое искусство» и «массовая культура» не были сразу приняты исследователями этой проблематики, но в дальнейшем они прочно входят в лексику культурологов, социологов культуры и искусства, тем более, что реальность проблемы, сформулированной франкфуртцами, получила серьезное эмпирическое обоснование в их конкретных исследованиях (Т. Адорно больше был известен к этому вреемени как специалист в области социологии музыки); обширный эмпирический материал, выхо­дящий на эту проблему, был накоплен и в эмпирической социологии США, где была опубликована книга М. Хоркхаймера и Т. Адорно «Диа­лектика просвещения...».

Эти же пессимистические идеи развиваются в книге М. Хоркхаймера «Помрачение разума» (1947). В ней еще более отчетливо подчеркивается, что рациональность - основа современной культуры, ведущая ее к упадку, не расценивается «традиционной» наукой как негативный фактор - и тем самым роль такой науки приобретает зловещие черты. Но в этой же книге М. Хоркхаймер намечает пути излечения страшного недуга, поразившего современную цивилизацию, - это возвращение человечества к подлинно «коллективистическим» принципам, которые могут быть реализованы в коллективах свободных от эксплуатации людей.

Таким образом, идя от критики «традиционной теории», образа науки, характерного для их времени, и основываясь на принципах однозначной социокультурной детерминации теоретических представлений, франк-фуртцы приходят к критике реалий современного общества. При этом они не видят каких-либо зачатков нового миропорядка в существующих кон­кретных социальных системах.

В соответствии с общими установками франкфуртцев, поиск факторов, использование которых могло бы облегчить участь современного общест­ва, современной культуры, ведется в сфере субъективности, хотя постоян­но подчеркивается ее социальная обусловленность. В одном из первых трудов, подготовленных на конкретном фактическом материале «Авто­ритет и семья» (1936), представители Франкфуртской школы пытаются обозначить конкретную тематику исследований. М. Хоркхаймер, под ру­ководством которого выполнялось исследование, подчеркивал, что целью анализа является поиск факторов формирования авторитарного характера и уяснение его роли в общественной жизни.

Уже в первых исследовательских проектах франкфуртцев намечается сближение с методикой и техникой психоанализа. В глубинных структу­рах личности ведется поиск причин, определивших и определяющих ха­рактер и направленность развития человеческой цивилизации. Более пол­но эти идеи воплотились в коллективном труде «Авторитарная личность» (1950), выполненном на основе конкретных социологических исследова­ний американского общества.

Авторы исследования анализируют тот социальный тип личности, ко­торый служил и служит созданию и воспроизводству разобщенного и про­тиворечивого социального и социально-природного мира и который, нако­нец, служил опорой фашистских режимов. Этот тип был назван «фашизо-идным», а в результате исследований авторы пришли к выводу, что и в американском обществе людей, относящихся к нему, большинство.

В русле психоаналитических установок проводили свои исследования Э. Фромм и Г. Маркузе. Влияние первого на разработку теоретической концепции Франкфуртской школы не носило систематического характера, он по большей части выступал, как самостоятельный исследователь. Но в его трудах явно присутствовали теоретические положения «критической социологии», правда, существенно дополненные идеями психоанализа. И то, что труды Э. Фромма неизменно вызывали широкий читательский ин­терес, в немалой степени способствовало популяризация и распростране­нию основных идей Франкфуртской школы.

С самого начала существования Франкфуртской школы активно участ­вовал в разработке ее исходных теоретических постулатов и Г. Маркузе. Солидаризируясь с идеями М. Хоркхаймера и Т. Адорно о негативных тенденциях в развитии «позднекапиталистического» общества, он утвер­ждал, что это общество манипулирует сознанием индивидов, формируя его в направлении, необходимом для поддержания социальной стабильности.

С этой целью общество задает определенную структуру влечений и жизненно важных потребностей своих индивидов. «Одномерность», кото­рая формируется современным обществом, может быть преодолена в резуль­тате революционных изменений в структуре человеческой личности. С «антро­пологической революции» начинается революционный прорыв в будущее, ко­торый знаменуется «великим отказом» от существующих норм и традиций.

Разделяя идеи Фрейда, Г Маркузе считал, что базовыми в структуре потребностей индивида являются сексуальные влечения. Отсюда он делает вывод, что «антропологическая революция» должна начинаться с револю­ции сексуальной. Эти идеи Г. Маркузе нашли отражение в его работах «Одномерный человек» (1964) и «Эссе об освобождении» (1969).

В своих трудах Г. Маркузе очерчивает ту сферу, где уже сейчас возмо­жен революционный прорыв в будущее, - это авангардистское искусство, особенно сюрреализм; одновременно он указывает те социальные группы, которые в большей степени располагают революционными потенциями, -это молодежь, особенно студенческая, национальные меньшинства, насе­ление стран «третьего мира», люмпены - все маргиналы, которые меньше других подвержены конформистскому, интегрирующему влиянию господ­ствующих социальных структур.

Особая роль в комплексе основополагающих идей Франкфуртской школы принадлежит «негативной диалектике», в разработке которой наи­более активно участвовали Т. Адорно и Г. Маркузе. В 1966 году под на­званием «Негативная диалектика» вышла обобщающая работа, своеобраз­ное теоретическое завещание Т. Адорно.

Обращение к разработке проблем диалектики является для франкфурт­цев закономерным - их критический подход к существующей реальности и ее теоретическому осмыслению изначально характеризовался представителями Франкфуртской школы как диалектический. Интерес к теорети­ческому наследию Гегеля и Маркса в этом плане тоже не был случайно­стью: и одного и другого франкфуртцы признавали великими диалектика­ми. Но, констатируя это, сторонники «критической социологии» подчер­кивали, что и идеалистическая диалектика Гегеля, и материалистическая диалектика Маркса требуют критического осмысления.

И Гегель и Маркс критикуются главным образом за то, что в своих теоретических построениях они недостаточно точно воспроизвели сущ­ность отрицания и его роль в процессе развития. Этот «недостаток» пред­ставители Франкфуртской школы пытаются устранить в своей «нега­тивной диалектике», которая и называется так потому, что факторы отри­цания выдвигаются в ней на первый план.

«Негативная диалектика» исходит из того, что противоречия внутри любого целого не могут быть разрешены за счет его внутренних резервов; они могут быть «сняты» лишь извне. «Снятие», которое у Гегеля понима­ется как момент, несущий в себе отрицание старого с одновременным со­хранением в новом положительных моментов этого старого, у франкфурт-цев несет лишь негативную нагрузку, разрушая старое качество и утвер­ждая новое.

К выводам в духе «негативной диалектики» создатели «критической теории» приходят в результате анализа истории развития человеческой цивилизации. При этом наиболее выразительное подтверждение невоз­можности перехода в «иное», в «будущее» за счет внутренних факторов они находят в реалиях «позднебуржуазного общества». Это общество, ма­нипулируя сознанием индивидов, приводит их к «одномерности»; кон­формное сознание, определяющее соответствующее поведение, служит стабилизации существующих социальных структур. Сломать их может только социальная сила, находящаяся вне этих структур и не подвержен­ная их влиянию.

Отсюда вытекают и крайне революционные, леворадикальные выводы, которые особенно отличают Г. Маркузе. Его творческий расцвет прихо­дится на вторую половину 60-х годов, с характерными для нее бурными событиями, инициированными «новыми левыми». Среди молодежи, сту­денчества, всех участников массовых движений протеста Г. Маркузе пользовался огромной популярностью. Сам же теоретик находил в этих выступлениях подтверждение своим концептуальным построениям, разви­вая их в соответствии с реалиями того времени.

Однако эйфория по поводу революционной активности маргиналов очень скоро прошла. Полный нигилизм, крайний экстремизм, отвергаю­щий любое разумное начало, расцвет терроризма и отрицание нравствен­ных норм - все это привело к том), что Г. Маркузе стал отмежевываться от политической практики «новых левых», вследствие чего стал терять

популярность в их среде. К тому же и само «массовое революционное движение» пошло на спад. В начале 70-х годов наметилась стабилизация в развитии общества на Западе.

В отличие от Г. Маркузе Т. Адорно никогда не уходил в сферу полити­ки. Его научные интересы носили преимущественно академический харак­тер. Он развивал критическую линию по отношению к рациональности, которую наметил еще в первые годы сотрудничества с М. Хоркхаймером. Рациональность («просвещение») рассматривалась им как первопричина негативных тенденций современной цивилизации, а требование диалектично-сти «критической теории» ориентировало на отрицание «обобщающего» влия­ния общественной «тотальности», нивелирующей индивидуальность.

В «негативной диалектике» Т. Адорно развивает эту мысль, редуцируя социально-политические реалии в сферу теоретической деятельности. Он не признает возможность синтеза в рамках противоречивого целого. Из гегелевской триады «тезис-антитезис-синтез» у него остается только «тезис-антитезис».

Как и Г. Маркузе, Т. Адорно черпает аргументацию из социальной сферы, не видя возможности утверждения качественно «иного» за счет старых социальных структур, сформированных в «позднекапиталис-тическом обществе». Но, в отличие от первого, который, используя «негативную диалектику», был склонен делать ультрареволюционные по­литические выводы, Т. Адорно уходит в сферу анализа методологии соци­альных наук

Исходя из того, что социальная реальность абсолютно противоречива, т. е. в антагонизме находятся социум и составляющие его индивиды, Т. Адорно считает, что традиционные логические методы (по примеру естествознания) неприемлемы в сфере социального познания. Нельзя подводить под общее понятие, осуществляя таким образом синтез, прин­ципиально разнородные сущности, каковыми являются общество и от­дельные индивиды. Постижение мира субъективности, что является ос­новной целью социальных наук, должно использовать в качестве «органона истины» нечто схожее с эстетическим выражением.

Следует напомнить, что Т Адорно - автор ряда известных работ в об­ласти социологии искусства: «Призмы. Критика культуры и общества» (1955); «Диссонансы. Музыка в управляемом мире» (1956), «Заметки о литературе», т. 1-1Н (1958, 1961, 1965). Вполне естественным для него яв­ляется использование искусствоведческого материала и в разработке ме­тодологических вопросов. Свою альтернативу господствующей в то время позитивистской методологии социальных наук он предлагает в книге «Введение в социологию музыки» (1961).

В этой книге он развивает идеи, содержащиеся в его докладе, сделан­ном на ежегодном съезде социологов ФРГ в 1961 году С докладами на

одну тему «О методологии социальных наук» выступили тогда К. Поппер и Т. Адорно. И если первый выступал от лица сциентистски-позитивистски ори­ентированных социологов, то второй - с принципиально иных позиций.

Отправной точкой в критике позитивистской методологии социальных наук для Т. Адорно является разрыв в предмете и методе исследования, характерный для позитивистски ориентированных социологов. В резуль­тате этого разрыва, считает представитель «критической социологии», происходит не только искажение истины, но и идеологизация самого ис­следования. Социолог-позитивист, фиксируя с помощью универсальных методов познания социальную реальность, просто удваивает ее. При этом, выдавая результаты исследований за истинные, он выступает в качестве апологета существующей реальности, закрепляя ее как данность. Идеоло­гическая функция социологов-позитивистов выражается в том, что они своими исследованиями формируют определенное восприятие реалий су­ществующего общества.

Используя количественные методы анализа, тоже, по мнению Т. Адор­но, можно впасть в опасную абсолютизацию абстрактного, общего поня­тия, каким является Число. С его помощью отождествляется даже то, что на самом деле не является тождественным. Поэтому к количественным методам в социологии надо подходить с большой осторожностью.

Спасение социологии видится Т. Адорно на путях «диалектической критики». Что она подразумевает? Во-первых, социолог должен критиче­ски подходить к использованию традиционных общенаучных методов по­знания, в том числе и количественных. Это связано с тем, что объект со­циологического познания насквозь пронизан субъективностью, а традици­онные методы познания ориентированы на объективизацию познаваемых явлений и процессов.

Во-вторых, изучая поведение различных субъектов, из действий кото­рых и складывается социальная реальность, необходимо постоянно соот­носить индивидуальное с тем общим, которое задается социумом. Други­ми словами, индивид действует как сознательный и активный субъект, но его активность во многом определяется общими социальными стереоти­пами, а потому социолог должен понимать, что реально принадлежит субъекту - индивиду, а что есть результат манипулятивного воздействия со стороны общества.

И в-третьих, социолог должен с позиций «диалектической критики» вос­принимать себя как субъективность в рамках определенной социальной общ­ности, т. е. рефлексировать собственную социальную обусловленность.

Общие рекомендации в области методологии социальных наук нашли более определенное выражение в конкретных исследованиях Т. Адорно по проблемам массовых коммуникаций и в области социологии искусства. И хотя анализируемый им конкретный материал представлял интерес для

специалистов, применение изощренной методики социологизированного психоанализа и тому подобных «конкретных» методов постижения соци­альной реальности не смогло полностью опрокинуть традиционные со­циологические методы познания Не способствовала популяризации идей Т. Адорно и академичность изложения, которая зачастую услож­няла восприятие его текстов. Тем не менее понятые более или менее адек­ватно, идеи Т. Адорно оказали существенное влияние на развитие социо­логии, особенно западноевропейской, в послевоенные годы.

К 60-м годам, когда теоретические положения франкфуртцев стали от­четливо звучать в экстремистских политических установках «новых ле­вых», между основоположниками «критической социологии» явно обозна­чились разногласия. Т. Адорно не мог принять излишнюю революцион­ную практичность Г. Маркузе, который к концу 60-х годов и сам стал осознавать пагубность левоэкстремистских движений. Следующие поколе­ния франкфуртцев по-разному восприняли идеи своих учителей и их расхож­дения, в результате чего в «критической социологии» произошел раскол.

Некоторое время в рамках еще единой школы работал Ю. Хабермас. Он пытался соединить раскалывающие школу тенденции, тем более что его научные интересы находились на стыке социологии и политологии. В своих работах «Теория и практика» Ц 963), «Познание и интерес» (1968), «К логике социальных наук» (1970) он пытается решить вопросы опти­мального соотношения социальной теории и политической практики.

Используя большой историко-философский материал, Ю. Хабермас делает достаточно абстрактные выводы о том, что познание в конечном итоге должно осознать свою политическую заинтересованность (т. е. свои ценностные предпосылки), и политический интерес должен быть возвы­шен до своего теоретического (на основе определенной социальной тео­рии) осмысления.

Вполне разумные доводы не были услышаны ни слева, ни справа. Он был подвергнут критике с обеих сторон: «слева» - за абстрактность, из­лишнюю осторожность в политических выводах; «справа)) - за то, что не по­нял действенной революционности самой «критической теории» (Т. Адорно и М. Хоркхаймер считали, что «критическая теория» - это уже самодос­таточное революционное действие).

После смерти Т. Адорно Франкфуртская школа фактически распалась. Ю. Хабермас покинул Франкфуртский университет и стал заниматься тео­ретическим поиском условий для создания такой «политизированной об­щественности», которая была бы готова к теоретически осмысленным, гу­манистическим политическим решениям. Этими проблемами он зани­мается, уже будучи содиректором Института по исследованию условий жизни научно-технического мира в Штарнберге. Этот пост он занял в 1970 году.

Сохраняя приверженность к основным идеям «критической социоло­гии», Ю. Хабермас активно использует в своих теоретических построени­ях положения, разрабатываемые в таких течениях современной филосо­фии и социологии, как лингвистическая философия, герменевтика, фено­менология и т. п. Рассматривая «жизненный мир» человека, он выделяет в нем две основные сферы человеческого существования: первая - это тру­довая деятельность (взаимодействие человека с природой); вторая - меж­человеческое взаимодействие (интеракция и коммуникация).

Так как Ю. Хабермаса интересуют методологические вопросы, то ана­лиз выделенных сфер он строит в познавательной плоскости. В соответст­вии с основными сферами человеческого существования им рассматрива­ются такие виды познавательного интереса, как 1) «технический» интерес, целью которого является овладение природой (этот интерес реализуется в сфере труда и характеризует естественные и технические науки); 2) «практический» интерес, который направлен на выработку ценностей и целей человеческого взаимодействия в ходе овладения природой (этот ин­терес реализуется в сфере интеракции, определяемой «научно-технической рациональностью», он опосредуется «техническим» интересом, хотя реа­лизуется в области социально-гуманитарных наук); 3) «эмансипацион­ный» интерес, цель которого - выход в сферу «истинной интеракции и коммуникации» и освобождение от отчуждения и угнетения, возникающе­го в результате переноса в сферу межчеловеческого взаимодействия прин­ципов взаимоотношения с природой.

Исследования Ю. Хабермаса ориентированы на поиск путей преодоле­ния противоречий между «жизненным миром» человека и социальной системой «позднего капитализма», которая, утверждая принцип «тех­нической рациональности», вносит элементы отчуждения в межчеловече­ское взаимодействие, делая его «ложным». Этим проблемам посвящены работы Ю. Хабермаса «Теория общества или социальная технология?» (1973), «Проблемы легитимации в условиях позднего капитализма» (1973), «Теория коммуникативного действия» (1981).

Исследовательские ориентации бывшего представителя Франкфурт­ской школы свидетельствуют о том, что он не остановился на ортодок­сальной приверженности идеям «критической социологии». Но одновре­менно нельзя не заметить, что основные принципы «критической теории», разработанные его предшественниками и учителями, несомненно, опреде­ляют характер теоретической деятельности Ю Хабермаса. И он не един­ственный, кто испытывает это влияние. Социально-философские, социо­логические воззрения представителей Франкфуртской школы продолжают оказывать влияние на развитие современной, особенно западноевропей­ской, социологии, даже в то время, когда школа как единое течение пере­стала существовать.

Можно по-разному воспринимать социально-философские и социоло­гические идеи представителей «критической социологии», но нельзя не признать реальность поставленных ими проблем: о роли теории общест­венного развития в определении перспектив развития цивилизации и в по­литической практике; о месте человека в современной «техногенной» ци­вилизации; о ценностных предпосылках социального познания и специфи­ке постижения «жизненного» мира человека; об использовании в социоло­гии методов сбора и анализа информации, разработанных в литературове­дении, искусствознании, т. е. в гуманитарных науках, которые в противо­вес естественнонаучному объяснению выдвигают на первый план «по­нимание». Проблематика «критической социологии» придавала ей то «гуманистическое измерение», в поисках которого движется современная социологическая теория.

Заслуживает внимания мнение, что значимость идей Франкфуртской школы с течением времени возрастает, и такая тенденция сохранится в обозримом будущем. Проблемы, поставленные «критической социологи­ей», не только не сняты, но становятся все более актуальными. Решение же их видится на путях взаимодополнения различных подходов, извлече­ния того ценного, что наработано в различных концептуальных течениях, в том числе и в рамках «критической социологию) Франкфуртской школы.