Методы и источники информации

Мы уже упоминали в предыдущих параграфах, что во всех тактиках качественной методологии могут одновременно применяться несколько методов сбора данных, так называемый мультиметод сбора данных. Качественная социология существенно расширяет традиционный набор методов и источников информации, вводя в научный оборот широкий спектр неформальных источников, личные документы, которые до сих пор не удостаивались внимания социологов.

В этом параграфе кратко опишем каждый из используемых социологических методов, учитывая то, что основные традиционные методы (такие, как наблюдение, включенное наблюдение) хорошо знакомы из курса общей социологии. На специфике анализа личных документов и особенностях глубинного интервью в качественном исследовании остановимся более подробно.

Наблюдение

Наблюдение понимается как долговременное рассмотрение объекта в естественных для него обстоятельствах. По методике сбора данных и принципам проведения в стратегии качественного исследования оно мало отличается от наблюдения в традиционной социологии. В качественной социологии его часто называют «полевое исследование», поскольку объект изучается в естественных условиях. Единственное отличие от количественного подхода состоит в фиксации номинальных (описательных, неколичественных) характеристик и в более естественном, не структурированном фокусе рассмотрения. Темы для наблюдения только перечисляются.

Преимуществом данного метода в сравнении, например, с интервью, является то, что присутствие наблюдателя не вызывает искусственных изменений в исследуемой ситуации. Наблюдение как метод используется в тактике этнографического исследования и кейс-стади как фиксирование форм жизнедеятельности определенной группы.

Первичным полевым документом является дневник наблюдений, где детально регистрируются как обычные (повседневные), так и экстремальные ситуации в жизнедеятельности сообщества по временным единицам (часы, дни, недели). Исследователь использует все возможности, чтобы уловить общую атмосферу происходящего: внешний вид помещения, детали внешности людей, специфические детали коммуникации (жесты, выражение лиц, жаргон, построение фраз и интонации).

Все факты, комментарии, идеи желательно обсуждать в группе исследователей.

Включенное наблюдение — это наблюдение за некоторой общностью, при котором исследователь является одновременно ее членом. Такое включение дает возможность скрытого наблюдения, когда члены общности не осознают, что за ними наблюдают. Метод особенно продуктивен при исследовании труднодоступных общностей. Применяется в основном в кейс-стади закрытых сообществ и этнографическом исследовании. Применение этой техники требует больших временных затрат. Мы уже рассказывали об уникальном включенном наблюдении А. Н. Алексеева, которое продолжалось восемь лет [2].

Глубинное интервью

Как метод представляет собой непринужденную беседу двух людей, в которой один из участников — интервьюер — помнит, что в данной ситуации он выступает как профессиональный исследователь, имитирующий РОЛЬ равноправного собеседника [50, с. 280].

Технология качественных интервью различна в зависимости от целей исследования. Все они относятся к раз-Ряду глубинных (неструктурированных или полуструк-^рированных) и занимают как минимум 1,5—2 часа.

Нередки случаи неоднократного возвращения к одному и тому же рассказчику для продолжения разговора, уточнения деталей, углубления темы. В общей сложности качественное интервью может потребовать 8—12 часов работы с одним интервьюируемым (до 200 страниц текстовой информации).

Нарративные интервью (narrative — рассказ, повествование) представляют собой свободное повествование о жизни рассказчика без всякого вмешательства со стороны интервьюера, кроме возможных междометий (удивление или одобрение), для стимулирования и поддерживания нити рассказа.

Предполагается, что в ходе свободного изложения в памяти респондента ассоциативно всплывают в первую очередь те эпизоды и моменты, которые представляют для него наибольшую субъективную ценность. Это позволяет выявить наиболее важные «смыслообразующие» фрагменты, конструирующие его рассказ. В ходе интервью человек как бы заново обдумывает свою жизнь, свое «я», отделяя его от совокупного «мы».

Как показала российская практика интервьирования, самоосмысление, рефлексия и выделение своего «я» наиболее трудно дается опрашиваемым, особенно людям с низким уровнем образования. Русские люди больше привыкли омысливать себя в категориях «мы». Ситуация интервью зачастую впервые заставляет их задуматься о себе как отдельном историческом и социальном субъекте. Это может потребовать дополнительного стимулирования со стороны интервьюера. Например, предварительное «погружение» интервьюируемого в проблемы личного, субъективного, важности его индивидуального опыта для исследуемых целей.

Характерный пример из исследования об отношении россиян к Германии. Интервью проводились в Москве и Берлине на одной и той же художественной выставке «Москва—Берлин». Одни и те же художественные экспонаты выставки у москвичей вызывали глобальные социально-исторические ассоциации, связанные с событиями войны, несходством национальных характеров (мы—они), размышлениями о судьбах Германии и России. По замечанию одного из организаторов, немецкого исследователя Флета, у берлинцев те же самые экспонаты скорей являлись стимулом к размышлениям о собственной жизни (об этом исследовании см. [32]).

После нарративного интервью возможно пополнение необходимой информации путем дополнительных вопросов.

Полуструктурированное интервью понимается как интервью с путеводителем. Предварительно составляется общий план разговора с перечислением тематических блоков, представляющих исследовательский интерес, а также выделением аспектов, относительно которых должна быть получена более детальная информация. Формулировка отдельных вопросов и предполагаемая форма ответов остаются свободными, открытыми, их конкретное оформление происходит в ходе интервью.

Важно, чтобы ход беседы оставался свободным, а вопросы, интересующие интервьюера, задавались в русле разговорного характера беседы, не нарушали общего ее хода, а органически вписывались в рассказ как уточнения. Если сделать это не удается, лучше не прерывать собеседника, а задать вопросы в конце беседы, вернувшись к данной теме: «Вы мне рассказывали о Вашей первой работе, как много она Вам дала. А не могли бы Вы уточнить, в каком это было году, и кто помог Вам устроиться на эту работу?»

Биографическое интервью является разновидностью полуструктурированного, где тематические блоки соответствуют последовательности жизненных циклов индивида: «Детство», «Юность», «Учеба», «Женитьба», «Дети» и т. д. Интервьюер только направляет разговор на определенную тему и умело подводит к следующему блоку, когда, по его мнению, рассказ о данном периоде жизни исчерпан.

Лейтмотивное интервью напротив ориентирует разговор на отслеживание динамики одного и того же аспекта жизнедеятельности индивида на протяжении его биографического пути. Например, если нас интересуют отношения между супругами на разных стадиях их совместной жизни, то в процессе беседы, при переходе к каждому следующему периоду жизненной истории, мы будем иметь в фокусе именно этот аспект и задавать дополнительные вопросы, касающиеся изменений в отношениях между супругами.

Фокусированное интервью предполагает иную тактику: необходимо как можно больше узнать только об одной жизненной ситуации. Исходя из этого, дополнительные вопросы интервьюера направлены на углубление в определенную тему и предполагают все большую конкретизацию субъективных представлений о предмете интереса исследователя.

Разные виды глубинных интервью прежде всего используется в тактиках, ориентированных на изучение истории жизни человека, истории семьи, в феноменологических исследованиях, а также в устной истории и как дополнительный источник в кейс-стади.

Диалоговое интервью или свободная беседа в форме диалога отличается от нарративного и полуструктурированного интервью по форме отношений исследователь-исследуемый. Если задачей предыдущих видов интервью является внимательное выслушивание собеседника с минимумом своих комментариев, то в данном случае и исследователь, и участник исследования занимают одинаково активную позицию. В форме равноправного диалога обмениваются своими взглядами по темам, представляющим исследовательский интерес. Мнения социолога, иногда конфронтиру-ющие с высказываниями интервьюируемого, могут заставить последнего уточнить свою позицию или изменить ее под влиянием диалога с исследователем.

Метод фокус-группы

Это способ выявить различие в понимании некоторой проблемы, события, явлений жизни между определенными группами людей. Методом глубинного интервью постепенно уточняются позиции участников относительно данной проблемы. Однако группы интервьюируемых в целом должны репрезентировать некоторую общность, относительно которой изучается данная проблема. Фокус-группы широко используются в прикладных маркетинговых исследованиях, при изучении покупательского спроса, реакций на рекламу, отношения к политическим деятелям и т.п. Данный метод в некотором смысле комбинирует количественный и качественный подходы.

Дискуссию ведет модератор, т. е. сам исследователь или сотрудник исследовательского коллектива. Он предлагает тему (о чем приглашенные для дискуссии заведомо оповещены) и стимулирует участников к спору, высказыванию своих мнений, отличных от уже предложенных. Вопросы модератора тщательно обдумываются и следуют программным целям. Вместе с тем, модератор изобретательно направляет дискуссию, а ее содержание, как и поведение участников, подлежат качественному анализу и в смысле аргументации, и с точки зрения лексики, интонаций, в общем — всех доступных свидетельств, которые позволяют проникнуть в смысл высказываний самих участников дискуссии.

Исследователь фокусирует внимание как на предмете обсуждения, так и на особенностях мнений представителей какой-то особой общности (социального слоя; профессии; группы, поддерживающей некоторое общественное движение; фанатов «поп-звезды»; потенциальных покупателей конкретного товара и т. д.)

Состав группы определяется целью и задачами исследования. Это могут быть представители полярных общностей (скажем, сторонники и противники некоторой политической партии, любители жанра в искусстве и равнодушные к нему), гомогенная группа (студенты, пенсионеры, военные), «целевая» (слушатели, читатели некоего источника массовой информации), «случайная» группа (люди, внезапно пережившие общее бедствие). Численность таких групп — от 5 до 15 человек.

Дискуссия записывается на аудиопленку, но часто — на видеокассету с тем, чтобы впоследствии тщательно проанализировать ее содержание и осмыслить соответственно задачам исследования[7].

Анализ личных документов

В качественной социологии фактически все методы сбора информации (и наблюдение, и глубинные интервью) приводят к появлению текстовой информации, подлежащей дальнейшему анализу как письменный документ. В методике наблюдения анализируются дневники наблюдения, в методе интервью — тексты интервью. Такие тексты создаются непосредственно для исследовательских целей.

Используются также письменные и визуальные источники информации, уже первоначально представленные в виде личных документов или «документов жизни», как их называет К. Пламер [105]. Они становятся объектом изучения, но создавались для других, личных целей. Исследователь утверждает, что мир буквально переполнен личными документами, которые являются потенциальной основой для научного изучения: люди ведут дневники, посылают письма знакомым и направляют письма в газеты, делают фотографии, пишут мемуары, оставляют посмертные записки, составляют памятные надписи на памятниках, рисуют картины, снимают фильмы и сочиняют музыку, описывают свои сны. Все эти формы самовыражения и отражения личной жизни характерны для тысяч и миллионов людей. Они могут стать предметом интереса каждого, кто захочет изучить их. В широком смысле все «документы жизни» способны расширить круг социологических представлений о реальности [105, с. 13].

Неформальные документальные источники активно используются историками и антропологами при исследовании прошлого или изучении культурного своеобразия сообществ. Для социолога человеческие документы являются «свидетельством индивидуального опыта, который отражает поведение индивида как личности и как участника социальной жизни» [59, с. 29]. Преимуществом при их использовании является эмоционально окрашенная, непосредственно из первых рук полученная информация о субъективном мире и о тех событиях, в которых участвовал индивид.

Дневники как неформальный документ обладают тем преимуществом, что описывают жизненные события «день за днем», а не post i'actum, как в интервью, и, значит, временной эффект не накладывает своего отпечатка на восприятие и описание события. Это очень важное преимущество, так как в биографическом интервью всегда приходится различать два аспекта субъективного видения: каково сегодняшнее видение прошлого и каковы были ощущения человека тогда, в момент совершения события, в прошлом. Дневники же описывают действия «здесь и сейчас». Однако было бы наивно предполагать, что все дневники ведутся изо дня в день и только благодаря этому содержат наиболее полную адекватную информацию о каждодневной жизни индивида.

В настоящее время ведение дневников выходит из моды, но в момент расцвета Чикагской школы они служили источником информации для многих классических исследований.

Как отмечает К. Пламер, в настоящее время дневники как источник информации могут быть использованы следующим образом:

а) по просьбе исследователя индивиды ведут дневник каждодневных событий в течение короткого времени, например, недели или месяца. При этом предлагается короткая инструкция по заполнению такого дневника, где предусмотрены также личные комментарии заполняющего дневник. Такой дополнительный источник был использован в лонгитюдном исследовании образа жизни стареющих жителей Сан-Франциско и дал богатую информацию относительно типичного времяпровождения пенсионеров. Открытый характер заполнения дневника помог также существенного обогатить представление о жизни пенсионеров [98].

б) Аналогичный прием применяется в классических исследованиях бюджетов времени для описания типичного дня жизни. Например, одного дня из жизни обычного американского мальчика [54].

Наиболее эффективно этот подход использован Оскаром Левисом в его знаменитом исследовании трансформации мексиканской культуры в бедных городских семьях «Пять семей» [97].

Метод Левиса состоял в описании одного дня жизни в пяти семьях. Естественно, что он провел в этих семьях значительно больше времени, сотни часов: ел с ними, отмечал их праздники, разделял их заботы и обсуждал их проблемы. Но в конце он решил, что для адекватного аналитического сравнения пяти семей наиболее подходит дневниковый способ описания одного типичного дня. Поэтому каждая из семей была представлена дневником одного дня с описанием специфического характера данной семьи. Левис считал, что изучение одного дня служит наиболее компактной формой для интенсивного описания, позволяющей контролировать сравнение пяти семей как по количественным, так и по качественным характеристикам.

в) Третий тип дневниковых записей можно назвать дневниковым методом интервьюирования. Он применяется обычно для исследования сообществ, трудно поддающихся наблюдению. Поэтому им предлагается заполнять ежедневный дневник своей активности, при этом раскрывая характер такой активности по предложенной исследователями схеме.

Так, в калифорнийском исследовании молодежной субкультуры исследователи предложили участникам групп за небольшую плату в течение недели ежедневно описывать все виды своей активности. Описывая каждый из видов деятельности, они должны были одновременно ответить на вопросы: «что?», за которым следовало подробное описание деятельности словами самого респондента; «когда?» с описанием времени активности и последовательности событий; «где?» с описанием места события, предварительно закодированного в целях сохранения анонимности участников; вопрос «как?» предполагал описание логики события: как доставали марихуану, как добывали транспорт для передвижения и т.д. [127, с. 15—16].

В предложенной схеме дневниковые записи участников исследования повторяли метод полуструктурированного интервью с повторяющимися вопросами по каждому дню своей активности, но фиксировали события не ретроспективно, а непосредственно в момент деятельности.

Письма довольно редко становятся источником информации и объектом анализа в социальных науках, но без сомнения являются богатым информационным материалом. Активно используя письма в своей исследовательской практике, У.Томас и Ф.Знанецкий классифицируют их следующим образом:

· церемониальные письма — посланные по случаю официального события, праздника,
обычно требующего присутствия всех членов семьи — свадьбы, крестины, похороны,
Рождество, Новый год, дни рождения. Такие письма заменяют церемониальные речи;

· информационные письма — содержащие детальный рассказ о жизни семьи,
предназначенные отсутствующему ее члену;

· сентиментальные письма — которые имеют целью «оживить» чувства человека
безотносительно к какому-нибудь особому случаю;

· литературные письма — несущие определенную эстетическую нагрузку.

· деловые письма [117].

Письма в настоящее время используют в основном при исследовании традиционных сообществ и прежде всего сельского населения, где они еще остались составной частью культуры.

Классическим случаем использования писем служит уже упоминавшееся исследование Дж. Олпорта «Письма Дженни», где письма, написанные в течение десятилетия одной женщиной, стали основной информационной базой для анализа трансформации идентичности.

При использовании писем возникает две проблемы. Во-первых, как изящно отметил один из английских исследователей, необходимо помнить, что у каждого письма есть два родителя: тот, кто его пишет, и тот, кто его получает. Другими словами, исследователь, обратившийся к анализу писем, должен хорошо себе представлять, кому направлены данные письма, на чью реакцию они ориентированы. Это редко бывает доступно исследователю, но надо хотя бы помнить, что адресат наполовину определяет направленность и стиль письма. Во-вторых, письма пишутся не в расчете на аналитическое изучение специалистами, поэтому не все в них может представлять ценность как материал для изучения. Олпорт, рассказывая о процессе работы над письмами Дженни, упомянул, что ему приходилось сокращать ее письма на две трети, так как большая часть каждого письма не представляла научного интереса [51].

Визуальные документы

Фотография появилась примерно в одно время с социологией, однако использование фотографий как источника социальной информации так и не стало популярным. Миллионы фотографий делаются каждый год и становятся достоянием семейных альбомов, но социологи не испытывают особого интереса к тому, что могло бы стать основной информационной базой исследования и продемонстрировать запечатленный образ индивида, группы, места действия.

К фотографии более активно обращаются антропологи, начиная с классического исследования Маргарет Мид «Баленезийский характер» [55], где целый том посвящен фотографическим образам этой культуры. Южноафриканский исследователь Ян Коетцы использовал фотографии при исследовании освободительного движения в Южной Африке, где запечатленные образы места действия (улицы, на которых разворачивались расовые волнения) помогают раскрыть смысл происходящих событий. В тактике устной истории группа английских исследователей из Эссекского университета начала свое исследование с коллективной фотографии женского батальона времен второй мировой войны для изучения женского опыта участия в войне и отражения этого эпизода в послевоенной судьбе его участниц. Фотография послужила отправной точкой в поиске служивших в этом батальоне для последующего интервьюирования.

Запечатленный фотографией образ не только воспроизводит внешний вид человека, но и позволяет более наглядно представить образ той эпохи, которой он принадлежит: мелочи быта, одежду, настроение — дух времени. Фотографии могут служить как иллюстрацией, так и визуальной информацией или предметом анализа. В 70-х годах группа американских социологов, пропагандирующих использование фотодокументов в социологии, даже организовала выставку своих фотографических работ, которую назвала «Визуальная социология» [105, с. 28]. Некоторые сторонники визуальной социологии считают, что она со временем и в теоретическом плане может серьезно потеснить социологию, построенную на написанном или сказанном слове [120].

Это предположение находит свое подтверждение в быстро развивающемся теоретическом направлении социологи и, которое носит название «язык тела». Язык тела понимается как несловесная эмоциональная форма коммуникации. Ориентация и положение тела, мимика, жесты отражают социальные реакции индивида по отношению к другим людям (реакция на социальный статус, отношения доминирования и подчинения, симпатии и антипатии). Один из самых доступных и приемлемых способов использования фотографий в качественном исследовании — обращение к семейным альбомам в ходе интервью. Старые фотографии из семейного альбома могут стать стимулом к разговору или источником новой информации о предшествующем опыте жизни индивида или семьи, а также средством проверки или подтверждения сказанного.

Фильмы и видеофильмы становятся все более популярным источником информации в социологии на Западе. Это касается прежде всего семейных видеофильмов, которые, возможно, со временем станут доступными и для российских семей. Широко используются научные видеофильмы, воспроизводящие процесс общения с объектом исследования. Возможно, благодаря видеофильмам осуществится заветная мечта исследователей: воспроизвести события в точности так, как они происходили в прошлом. Естественно, вместе с этим возникнут и новые проблемы (например, как в сжатой форме отобразить происходящее на экране), но тем не менее видеофильмы могут существенно изменить облик социальных наук.

При анализе документов привлекаютя и другие, не столь популярные источники информации. Например, производственные биографии как описание профессиональных достижений индивида (производственные характеристики — по-нашему), на которые опирался Р. Тернер при сравнения критериев успешности в США и Англии [41].

Источником информации могут служить и неодушевленные предметы (как, например, медицинский инструмент у А. Страуса и Б. Глейзера), предметы обихода, оделсды, история вещей или история дома.

Проведите небольшой эксперимент. Оглядите свою комнату и попытайтесь представить историю отдельных предметов: были они куплены или подарены? Вспомните ясизненную ситуацию, которая способствовала этому приобретению или подарку. Что интересовало вас в то время, кто были ваши друзья, что изменилось с тех пор? Ваше отношение к этой вещи в прошлом и настоящем. Пожалуй, каждое из этих приобретений имеет свою историю, особенно если вы обратитесь к полке с книгами или коллекции аудиокассет с музыкальными произведениями.

Все перечисленные источники информации используются в разной степени. Одни стали общепринятыми, к другим прибегают довольно редко и только единицы исследователей. Наша задача была показать, сколь широк спектр возможных источников информации в качественном исследовании и что он может быть расширен в зависимости от целей и изобретательности, эвристичности автора. Кроме того, методы могут использоваться в разных комбинациях, как это было проиллюстрировано на примерах. Основная задача состоит в том, чтобы применение того или иного метода было обосновано, а полученные результаты строго укладывались в исследовательские концепции при анализе данных.

СФЕРЫ ПРИМЕНЕНИЯ

Питер Бергер считает, что одной из ценностей гуманистической социологии является пристальное внимание к таким вещам, которые могут показаться скучными или недостойными научного внимания для тех, кто не обладает широким фокусом исследовательского интереса. «Все, что относится к человеческому бытию, каким бы банальным оно не казалось, может стать значимым для социолога» [8, с. 151]. Поэтому и среди уже описанных выше исследований так много экзотических, начиная с карьеры гермафродита до траектории умирания и смены идентичностей умалишенного. Их трудно втиснуть в рамки отдельных направлений социологического знания.

Тем не менее, попытаемся систематизировать области возможного интереса по отраслям социологического знания.

Какие проблемы могут стать фокусом исследовательского интереса в разных областях социологии?

Наиболее общий ответ на этот вопрос заключается в следующем: есть отрасли социологии, которые закономерно являются сферой применения качественных методов, другие используют их ограничено.

К числу первых относятся девиантология, тендерные исследования, социология семьи, социология личности, социология культуры, те области, где центральным объектом интереса является индивид как носитель социального и индивидуального опыта.

Другие области, ориентированные преимущественно на изучение социальных институтов, используют эти методы ограничено: это индустриальная социология, социология социальных изменений, социальной стратификации, социология политики. Как правило, в этих сферах качественные исследования служат частным фрагментом рассмотрения более общих проблем и используются для конкретизации полученных результатов.

В девиантологии исследователи описывают жизненные практики людей, оказавшихся в нетипичной или уникальной социальной ситуации. Аспектом интереса является ориентация на понимание жизненного опыта этих людей и попытка объяснить их психологию. Наиболее широко в этой области используется тактика изучения истории жизни: история гермафродита (Garfmkel Н., 1967 [81]), история жизни проститутки (Неу! В., 1977 [91]), профессионального вора (Sutherland E., 1937 [115]), потребителя героина, окончившего жизнь самоубийством (Hughes H., 1961 [93]), история пяти братьев-преступников в Чикаго в 20-е годы (Shaw С., 1938 [107]), история городского пьяницы (Spradley J., 1970 [112]).

В российской практике наиболее удачным в этой области является исследование В. Журавлева «История жизни бомжа», которая демонстрирует влияние социального контекста советской системы и правоохранительной системы на превращение мальчика из благополучной семьи в типичного бомжа. Эта история жизни, скорее, экстремальный случай, что и делает его интересным для анализа. Тактика истории жизни позволяет рассмотреть процесс поэтапно, в развитии, раскрыть причины, способы воздействия социума и последствия для главного героя истории [18]. В представлении жизненной истории бомжа широко используются цитаты из интервью с ним, что позволяет также проанализировать нравы и законы, язык девиантной среды.

Гендерные исследования (gender — социальный пол) — это относительно новая область российской социологии, изучающая различия мужских и женских моделей поведения и их вариативность в определенных социальных контекстах [83, 30]. Эта область преимущественно рассчитана на качественные методы, при этом используются разнообразные тактики: кейс-стади, истории жизни, истории семьи.

В отечественной практике основной интерес практиков направлен на изучение особенности мужской и женской идентичности в разные периоды российской истории. М. Малышева [29] в своем исследовании «Идентификация женщин в послевоенной и посткоммунистической России» поставила перед собой цель «глубже проникнуть в индивидуальную психологию и идентификационные сдвиги двух поколений». Историями жизни двух женщин — матери и дочери — она демонстрирует очевидный поко-ленческий разрыв в видении тендерных ролей, который имеет своей основной причиной исторический и идеологический контекст различий их социального опыта.

Е. Мещеркина [33], используя коллекцию историй жизни, в своей работе демонстрирует способы построения мужской идентичности при помощи различных агентов социализации в советский период (семья, школа, группа сверстников, военно-спортивные лагеря, масс-медиа, армия, возможно, тюрьма), а также современные типы мужской идентификации. Основной интерес исследователя: как существующие локально, в жизненных практиках, типы маскулинности (мужественности) получают (или не получают) подкрепление на уровне социальных институтов, где мужское доминирование как социальный тип пронизывает все сферы: систему разделения труда, идеологию масс-медиа, систему образования.

Публичное обсуждение проблем сексуальности привело к появлению целого ряда работ по проблемам мужского и женского сексуального опыта (Е. Герасимова. «Вербализация сексуальности: разговоры с партнером о сексе», А. Роткирх. «Сексуальные биографии женщин двух поколений. Первая попытка сравнения России и Финляндии», Т. Бараулина, А. Ханжин. «Конструирование мужской сексуальности через презентацию биографического опыта в интервью» [11]).

В социологии семьи качественными методами изучают взаимоотношения поколений в основном как канала передачи социального опыта, типов семейной культуры (языка, мифов, традиций, религии, социального статуса), а также модели семьи, семейные роли, семью как агент социализации, проблемы детства и семейной памяти. Тактикой исследования служит история семьи, история жизни или кейс-стади.

Как и в других сферах применения, качественные исследования ориентированы здесь прежде всего не на выявление общих закономерностей, а больше на обнаружение отклонений, специфику проявления феноменов в определенных ситуациях. Например, как происходит (или не происходит) передача семейной культуры в экстремальной ситуации, когда внешнее влияние со стороны общества препятствует воспроизведению принятых образцов семейного поведения (влияние нацисткого режима или авторитарной системы в восточноевропейских странах); как проблема умолчания о семейных секретах влияет на становление следующего поколения; как семьи пытаются адаптироваться к новой социальной ситуации в случае миграции или социальной революции. Для примера можно назвать исследование немецкого социолога Л. Иновлоки «Бабушки, матери и дочери: межпоколенная передача социального опыта в перемещенных еврейских семьях в трех еврейских общинах» [94].

Упомянутая проблема умолчания, в частности для евреев, связана с тяжелым периодом преследования семьи нацистами. Нежелание рассказать о тягостном прошлом своим детям и внукам по-разному воспринимается представителями следующих поколений семьи. На примере трех кейс-стади автор иллюстрирует три стратегии: интеграция в новое национальное окружение и потеря еврейской идентичности последующим поколением; разрушение семейных связей между бабушкой, матерью и дочерью вследствие умолчания о прошлом; вступление в местную еврейскую общину для поддержания общей позиции умолчания о прошлом.

В социологии личности важный аспект качественного подхода — исследование проблемы идентификации (способы формирования и динамика изменений индивидуальных идентичностей), а также способы проживания жизненных циклов (детство, юность, зрелость, старость) в разных социальных контекстах [90, 77].

Глен Элдер в своей известной книге «Дети Великой Депрессии» демонстрирует, как жизненный опыт переживания экономического кризиса в конце 20-х годов повлиял на индивидуальные жизненные пути тех, кто испытал этот опыт в детстве: какие социально-психологические качества сформировались вследствие жизненного краха родителей; как люди формировали стратегии своего семейного и профессионального поведения; какие траектории жизни они выбрали для своих детей; как избегали рисков в дальнейшем.

При анализе идентификации интерес направлен прежде всего на поворотные моменты смены идентичностей (причины, способы, следствия), а также на исследование самоопределения людей в специфическом или уникальном контексте.

В этом отношении классическим примером может быть работа Олпорта «Письма Дженни», о которой мы уже упоминали. Из других исследований личности в уникальных обстоятельствах можно назвать изучение траектории умирания (Strauss A. and Glaser В., 1967 [85]) или исследование влюбленной женщины (Schwartz Y. and Merten D., 1980 [106]).

Областью специального интереса могут стать также решающие моменты биографии, жизненные кризисы, которые вследствие одного события или факта кардинально меняют жизненную траекторию (болезнь, смерть близких, развод, миграция, социальный кризис) и ведут к перелому в социальной карьере или внутренней изоляции личности.

Социология культуры концентрирует внимание на особенностях, специфике повседневной практики определенного сообщества в сравнении с большинством населения, используя для этого тактику этнографического исследования. Это может быть культурная практика определенного сообщества, меньшинства, существующего в условиях давления со стороны господствующей культуры: национальное меньшинство, субкультура окраин или сельская культура в условиях урбанизированной среды, культура маргиналов, мигрантов, молодежные субкультуры.

Аспект специального интереса — воплощение определенных типов культуры в индивидуальных моделях, наиболее ярко, экстремально выражающих характерные черты данной культурной практики.

Так, в уже упоминавшемся исследовании О. Левиса «Пять семей» каждая из семей описывает определенный вариант, тип деформации традиционной мексиканской культуры и становления индустриальной урбанизированной культуры современной Мексики [97].

Качественный подход используется и в других областях социологии, там, где необходимо изучение вариативности, частного, отклоняющегося, а также при исследовании субъектов деятельности.

Так, в индустриальной социологии это изучение процессов зарождения и развития рабочего движения (через изучение деятельности профсоюзных активистов, участников и организаторов забастовок). В отечественной социологии с позиций качественной методологии изучалось забастовочное движение (проект Н. Козиной [24]).

Качественный подход для изучения экстремальных ситуаций в производственной сфере часто используется западными социологами. Классический пример — исследование П. Лазерсфельдом безработных в Мариентале [95]. Проблемы конкретных трудовых коллективов: производственные конфликты, структура властных отношений, система статусов и скрытые авторитеты — изучаются тактикой кейс-стади.

Сферой интереса могут стать и индивидуальные трудовые карьеры (work history): поворотные моменты и кризисы трудовой карьеры, влияние факта безработицы на трудовой путь; изменения на рынке труда и трудовые стратегии, семейные стратегии и трудовые карьеры; а также субъективные трудовые ценности, проблемы профессионального выбора, смены места работы и профессиональная мобильность.

В социологии политики традиционно качественными методами изучают становление, развитие и последствия политических движений. Обычно используются глубинные интервью с организаторами, участниками и очевидцами политических событий и политических кампаний в тактике Устной истории. Многочисленные исследования студенческих волнений конц