Институциализация социологии: общеисторические тенденции

С конца XIX и в начале XX в. начинается настоящая институциализация социологии как науки: открываются кафедры при университетах, идет под­готовка профессиональных кадров и зашита диссертаций, учреждаются на­учно-исследовательские организации и выходят социологические журналы. Постепенно место социологов-реформаторов, каковым являлось первое по­коление социологов, мечтавших практически изменить общество, зани­мают университетские профессора, которые работают не время от времени, а полный рабочий день и за определенную плату.

В первой половине XIX в. ни о какой институциализации социологии говорить не приходится. Для нее вообще не было никаких объективных ос­нований. Она родилась на неподготовленной почве. Интеллектуальные се­мена, брошенные Сен-Симоном и Контом, долгое время не прорастали. Социологию не баловали вниманием ни пресса, ни общественность, ни пра­вительство. Только в конце XIX в. появляются первые признаки универси­тетского признания социологии в качестве самостоятельной дисциплины. За ее признание боролись Дюркгейм, Спенсер, Вебер, Зиммельи многие дру­гие. Случилось так, что интеллектуальное рождение социологии не совпало с институциональным. У себя на родине, в Европе, социология не получила достойного внимания. Только на своей второй родине, в США, она почти сразу была признана как серьезная наука.

Между формальным (появление термина «социология» и определение предмета и методов исследования новой науки О. Контом) и реальным (про­ведением первых эмпирических исследований, основанных на чисто соци­ологической программе, а также появлением первых учебных курсов) нача­лом развития социологии лежит почти полстолетний разрыв.

В XIX в. цитаделью развития мировой социологии выступала Западная Европа, а конкретно три страны: Франция, Германия, Англия. Хотя термин «социология», определение предметной области и методов исследования новой науки появилось в 1838 г., только в 90-е гг. XIX в. благодаря усилиям М. Вебера, Ф. Тенниса, Э. Дюркгейма, а чуть раньше — Г. Спенсера социо­логия рождается. Теперь уже как работающая, методологически оформлен­ная дисциплина. Между О. Контом и М. Вебером лежит исторический про­межуток в 40—50 лет. Социологию как науку заявил О. Конт, но тогда прак­тически никто из европейской интеллигенции, за исключением одиночек-энтузиастов, не обратил на нее внимания. Социологии как будто не существовало. Веберу и Дюркгейму заново пришлось завоевывать ей ме­сто под солнцем. Характерно, что через огромные трудности и недоброже­лательное отношение со стороны экономистов и биологов в середине 30-х гг. XX в. пришлось продираться уже Т. Парсонсу. Хотя к тому времени социо­логию, или то, что тогда под этим понималось, преподавали в большинстве американских вузов. И вновь та же магическая цифра в 50—40 лет.

Ряд западных социологов уже с середины 80-х гг. заявили о необходимо­сти создания университетской кафедры и даже особого социологического факультета. Первым был Е. де Грееф, который в «Введении в социологию» (1886) доказывал эту необходимость. Через два года он возглавил кафедру

социологии в Новом брюссельском университете и привлек к работе на ней и русских социологов М. Ковалевского, Е. Де Роберти, К. Тахтарева. С 1894— 1896 гг. целая серия университетских курсов, социологических семинаров и коллегий открывается во Франции (Э. Дюркгейм, Л. Дюги, М. Бернес, Р. Вормс, Г. Тард), США (Ф. Гиддингс, Л. Уорд), Германии (Ф. Теннис, В. Зомбарт, Г. Зиммель) и других странах. Однако чтение курсов было до­вольно бессистемным, поражал и разнобой точек зрения, и разное толкова­ние терминов, складывались напряженные отношения с традиционными университетскими курсами социальных наук²³.

Современный этап развития социо­логии начинается в 20-е гг. XX в. Если на предыдущем этапе центром мировой социологической мысли была Западная Европа, то в XX в. он постепенно перемещается в США. В 30-е гг. амери­канская социология окончательно зак­репляется в роли лидера. В то время как многие европейские ученые (за исклю­чением Г. Зиммеля, М. Вебера, Э. Дюр-кгейма и некоторых других) вынуждены были работать вне академической сфе­ры (типичный пример — О. Конт, не имевший постоянного заработка), в США социология сразу же получила доступ на университетские кафедры. В 1892 г. открыта первая в мире кафед­ра социологии в Чикагском университете, в 1901 г. курс социологии препо­давался в 169 университетах и колледжах, а в конце 80-х гг. — почти в 250. Университетский статус академической социологии, сформировавшейся в США, получил в XX в. признание и в Западной Европе. Лишь у нас и ряде других стран академическая социология идентифицируется с внеуниверси-тетской сферой. В СССР в середине, а в Германии в начале XX в. ученым при­ходилось отстаивать право на самостоятельное существование социологии. Она официально не признавалась в Германии потому, что ее ошибочно отож­дествляли с социалистическими идеями, а в СССР — с буржуазными. В не­мецких университетах ее преподавали под вымышленным именем «наци­ональной экономики» и философии, в советских — «исторического матери­ализма». Все это серьезно сдерживало развитие научной, особенно эмпирической социологии.

Социология в США утверждала свой престиж не за счет выдвижения но­вых, оригинальных идей (правда, их было чрезвычайно мало), так как в сфере теоретической социологии США еще не могли конкурировать с Западной Европой. Новым было, во-первых, беспрецедентное развитие эмпирических исследований, во-вторых, разработка фундаментальной методологии, бла­годаря чему удалось соединить в одно целое эмпирию и теорию. Речь идет о создании количественной методологии.

²³ Голосенко И.А., Козловский В.В. История русской социологии XIX—XX вв. М., 1995.

Среднему поколению американских социологов, к которому следует от­носить Парсонса, Сорокина, Мертона, Лазарсфельда, Блау, как и их пред­шественникам, приходилось не только протирать уютные кресла в тихих ка­бинетах, но ходить по инстанциям, писать письма и обращения, заниматься документацией, проводить собрания и конференции в свою поддержку, од­ним словом, проявлять себя в роли организаторов науки.

Многие хотели бы занять место под солнцем, но не многие согласны его расчищать. Среди первопроходцев следует назвать Албиона Смолла. Он прославился не столько как теоретик или исследователь, сколько как организатор социологической науки. И в этой области его вклад невоз­можно переоценить. Достаточно сказать, что А. Смолл был основателем и руководителем первого в мире социологического факультета в Чикаг­ском университете (1892), Американского социологического общества и «Американского социологического журнала» (1895). Совместно с Дж. Винсентом он издал первый американский учебник «Введение в изу­чение общества» (1894).

Среди его публикаций выделяются следующие учебники и научные мо­нографии: «Общая социология» (1905), «Адам Смит и современная социоло­гия» (1907), «Значение социальной науки» (1910), «Между эпохами: от капи­тализма к демократии» (1913), «Происхождение социологии» (1924). Ценным вкладом в изучение истории американской социологии специалисты назы­вают его статью «Пятьдесят лет социологии в Соединенных Штатах», опубликованную в майском номере «Американского социологического жур­нала» (1916).

Профессора, читавшие курсы по политической экономии, истории и пра­воведению, знакомили студентов с содержанием теорий О. Конта и К. Мар­кса. К концу столетия, в 1896/97 учебном году, прочитан первый в России систематический курс социологии, подготовленный известным профессором Санкт-Петербургского университета Н.И. Кареевым и опубликованный в виде пособия для студентов «Введение в изучение социологии. Лекции» (СПб., 1897).

Первая кафедра социологии открылась в 1908 г. в Петербурге при част­ном Психоневрологическом институте. Кроме того, в последнее десятиле­тие перед революцией лекции по социологии читались на Высших женских курсах, в биологической лаборатории П.Ф. Лесгафта. Основы социологичес­кого образования давала Высшая русская школа общественных наук в Па­риже, куда со всех концов России обращались за программами, учебным материалом, пособиями. В ее аудиториях раздавались голоса М.М. Ковалев­ского, Л.И. Мечникова, А.И. Чупрова, Н.И. Кареева, П.Н. Милюкова, Е.В. де Роберти. В 1916 г. при Петербургском университете учреждается Рус­ское социологическое общество имени М.М. Ковалевского (сразу же после кончины ученого). И наконец, к 1920 г. в Петербургском университете был открыт созданный на базе факультета общественных наук (ФОН) первый в России социологический факультет. Его организатором, первым деканом и ведущим лектором стал П.А. Сорокин. Со временем в некоторых российс­ких университетах регулярно начинают свою работу социологические семи­нары, студенческие кружки, на заседаниях которых обсуждаются проблемы общества, заслушиваются научные доклады. За несколько лет до революци­онных событий 1917г. усилиями ученых и педагогов-энтузиастов социоло-

гию под разными предлогами удается включать как предмет изучения в про­граммы некоторых средних учебных заведений, различных училищ, курсов.

После свержения монархии социология получает свободу как научная и учебная дисциплина. В течение нескольких месяцев выходят научно-попу­лярные брошюры по актуальной тематике, газетные и журнальные статьи по социологии, авторами которых нередко были известные социологи, в част­ности, Сорокин, Энгель, Рожков. С 1917 г. начинается издание учебной ли­тературы по социологии для школ разных типов и одновременно расширя­ется круг учебных заведений, где вводится изучение социологии.

После установления советской власти ряд видных ученых-социологов и философов (П. Сорокин, Н. Бердяев) навсегда покидают Россию. Термин «социология» начинает приобретать негативный оттенок и использоваться главным образом в связи с критикой «буржуазной» социологии.

Первые шаги по возрождению социологии в стране и в Московском уни­верситете были сделаны в 60-е гг. На философском факультете была создана межкафедральная социологическая лаборатория, затем открыта кафедра методики конкретных социальных исследований (1968). В начале 1970-х гг. на философских факультетах Московского, Ленинградского, Уральского университетов, в Ленинградском финансово-экономическом институте, Московском институте управления, на экономическом факультете Новоси­бирского университета и в некоторых других вузах осуществлялась специализация в области социологических исследований, читались спецкур­сы, готовились курсовые и дипломные работы. В середине 1970-х гг. в вузах страны работало более 200 социологических лабораторий, на многих пред­приятиях возникали социологические службы. В 1976 г. в области эмпири­ческой и прикладной социологии было занято почти 900 научных и научно-педагогических работников, из них 20 докторов и более 240 кандидатов наук. С 1972 по 1975 г. по различным разделам социологической науки издано до 800 книг и брошюр. Ежегодно проводились Всесоюзные совещания по ко­ординации социологических исследований²⁴.

Первые отделения прикладной социологии появились в 1984 г. в Москов­ском университете на философском факультете и в Ленинградском универ­ситете на экономическом факультете. В 1989 г. состоялся первый выпуск профессиональных социологов. 25 человек было выпущено Московским университетом и 25 — Ленинградским. Это были первые выпускники, у ко­торых в дипломе значилась специальность «прикладная социология».

В 1989 г. учреждены социологические факультеты в Московском и Ленин­градском университетах, а с 1992 г. социология стала обязательным предме­том во всех вузах страны. К 2002 г. в России уже 81 высшее учебное заведение осуществляет подготовку социологов.

Специфика развития социологии в России повлияла на то, что в течение последних 40 лет всем отечественным социологам присваивались ученые степени кандидата и доктора философских наук. Степень же по социологии впервые появилась в нашей стране в 1990 г. Это произошло после того, как ВАК учредил шесть социологических специальностей.

²⁴ Пилипенко Н.В. Институт конкретных социальных исследований и развитие социологической на­уки в СССР (1968—1978 годы)// Российская социология 60-х годов в воспоминаниях и документах. СПбРХГУ, 1999. С. 343-344.

Несмотря на удачные шаги, в дореволюционной России система регуляр­ного социологического образования так и не сформировалась. Кафедры, курсы и школы просуществовали недолго, не дав ни одного полноценного выпуска социологов. Они остались лишь удачным историческим прецеден­том. По количеству социологических кафедр, факультетов, курсов, учебни­ков и квалифицированных кадров Россия существенно отставала от США как в начале XX в., так и в конце. В связи с учреждением в 1908 г. в Психоневро­логическом институте кафедры социологии М.М. Ковалевский с горестью заметил: «всего одна кафедры на 160-миллионную Россию». «Русское соци­ологическое общество имени М.М. Ковалевского», созданное в 1916 г., со­биралось эпизодически, также как и «Социологический институт», где чи­тали лекции К.М. Тахтарев, Н.А. Гредескул, Н.И. Кареев, П.А. Сорокин и др.²⁵ М. Ковалевский, видевший в русских университетах главный очаг со­циологического образования, сетовал на разобщенность гуманитарных фа­культетов, где должна преподаваться социология (таковыми он считал юри­дические и историко-филологические факультеты), неправильное от­ношение к диплому и к экзаменам, перегрузку учебных курсов ненужными сведениями. Н.И. Пирогов с тревогой отмечал, что из университетского об­разования в России стало исчезать просвещение. С конца 70-х — начала 80-х гг. XIX в. преподавание социологии осуществлялось эпизодически в ка­честве необязательного спецкурса лишь в нескольких городах — в столице (в Университете и иногда в Политехническом институте), Москве, Варшаве и, реже, в Харькове. Чаще всего социологические материалы более или ме­нее органично вкрапливались в курсы по методологии истории (Н. Кареев, А. Лаппо-Данилевский), истории политико-экономических учений и в фи­лософию права (М. Ковалевский, В. Хвостов, Н. Коркунов). Неоднократные ходатайства ряда факультетов столичного и московского университетов о создании профессиональной кафедры или факультета оказывались безуспеш-

Врезка

Лабораторная правда науки

В свое время Гарфинкель и Щюц высказали предположение о том, что различие между обычной и научной деятельностью заключается в том, что вторую легче описать в терминах формальной логики. Для проверки данной ги­потезы Б.Лотур* и его коллеги применили так называемый квазиантропологический подход к реальной лабораторной жизни ученых, отслежи­вая ее в течение двух лет. Они проводили ин­тервью, изучали архивы, письма, меморандумы, приказы, научные отчеты и публикации, еже­дневно наблюдая поведение ученых, участвуя в научных дискуссиях, фиксируя их речь, жесты,

См.: Latour В., et al. Laboratory life: the social constraction of scientific facts. Calif.-L.: Sage Publ., Inc., 1979.

обрывки разговоров за обедом, интонацию, ого­ворки, сленг и множество других проявлений поведения. Направление, к которому они себя относят, называется антропологией науки. Это квазиантропологический подход, рассматри­вающий современное научное сообщество по ана-

логии с примитивным племенем. Разумеется, аналогия не столько содержательная, сколько ме­тодологическая, так как ученые фиксируют те же поведенческие компоненты (жаргон, жесты, кон­такты, нормы, ценности, ремесленные навыки),

"" Сорокин П.А. Состояние русской социологии за 1918—1922 гг. // Новая русская книга: Ежемесяч­ный критико-библиографический журнал. Берлин: Изд-во И.П. Ладыжникова. 1922. № 10.

ными, наталкиваясь на категорический отказ Министерства просвещения, считавшего, что преподавание социологии только «компрометирует любое учебное заведение» в стране²⁶.

Познакомившись с состоянием социологии в России, Анри де Турвиль в 1895 г. отметил, что она еще долгое время не сможет войти в лоно универси­тетской науки, а единственными источниками социологического образова­ния для русской интеллигенции останутся книга и периодическая печать²⁷. Уже тогда, в самый плодотворный период развития отечественной социоло­гии, прозвучали первые сигналы о безнадежном отставании ее от западной науки. Речь шла прежде всего не о теории, методологии или эмпирических исследованиях, а о самом существенном, что определяет успехи в теории и эмпирии, — институциализации социологии.

И при царском, и при большевистском режимах слово «социология» на­ходилось как бы на нелегальном положении. Ее преподавание в разных учеб­ных заведениях приходилось постоянно налаживать, создавать, восстанав­ливать, никогда не доводя до систематического и зрелого вида. Внедрение социологического обучения во все времена оставалось скорее делом подвиж­ников и энтузиастов, которым приходилось скрывать содержание своей на­уки под вымышленными именами «законоведения», «обществоведения», «введения в изучение права», «исторического материализма», «социальной философии» и др. А царские чиновники и вовсе умудрились переиначить социологию в «блажьлогию». И наконец, самое последнее прозвище, приду­манное поколением-Хуже в XXI в., — «социолухи» (в Интернете вы найде­те не меньше двух десятков сайтов на это «слово»).

Социологическое образование, только-только зарождавшееся в начале XX в., вскоре было полностью разрушено советской властью, поспешившей заменить социологию историческим материализмом, а восстановлено лишь в 1989 г. Таким образом, начало непрерывной традиции социологического

которые бы регистрировал антрополог в забро­шенном племени. Эти компоненты, находящиеся в полном соответствии с антропологическим сце­нарием, непонятны стороннему наблюдателю: профессиональный язык современных ученых может быть так же недоступен для однозначной трактовки, как и язык какого-нибудь племени в пустыне Калахари. В то же время тайный язык прекрасно понятен членам сообщества, поэтому они часто прибегают к намекам, отвлекающим и ничего не значащим фразам, переиначиваниям, иронии, двусмысленным выражениям, околонауч­ной метафизике, кивкам и прочим мимическим жестам, имеющим смысл только для опытных членов сообщества. Ученый говорит: «Я сомнева­юсь в том, что Н есть Р». Хотя по смыслу ситуа­ции он ничуть не сомневается в этом. Исследование показало, что в чисто научный процесс дедуктивного рассуждения и процесс

принятия решении вторгается множество ирра­циональных элементов, субъективных оценок, пристрастий, спонтанных реакций*. Все это ква­лифицировалось как проявление неформальных стандартов профессиональной научной практи­ки. Авторы выяснили, что опубликованный текст иногда больше скрывает, чем раскрывает истин­ную позицию и взгляды ученого. Причиной слу­жит необходимость соблюдать определенную социальную условность: не вступать в резкую полемику с оппонентами, уважительно отзы­ваться о научных светилах, соблюдать прочие элементы научного этикета и одновременно делать статью более привлекательной, прибе­гая к приемам журналистики и риторики.

* Latour В., et al. Laboratory life: the social contraction of scientific facts. Calif.-L.: Sage Publ., Inc.. 1979. P. 159.

²⁶ Голосенко И. А., Козловский В.В. История русской социологии XIX-XX вв. М., 1995.

²⁷ Кукушкина Е.И. Русская социология XIX — начала XX века. М., 1993. С. 25.

образования положено в нашей стране только сейчас, спустя 100 лет после его возникновения в США (временной промежуток в 100 лет следует считать условной границей, поскольку курсы социологии в Московском гусудар-ственном университете читались еще в конце 60-х гг. XX в.). В начале 90-х гг. социология преподается уже почти во всех вузах России, а также в некоторых колледжах, гимназиях, лицеях и общеобразовательных школах. Итак, между первым и вторым рождением социологического образования пролегает огромный исторический промежуток, в течение которого успели кардинально измениться политический строй, экономические основы обще­ства, социальная структура населения.

Иначе обстояло дело в США. Первый в мире социологический факуль­тет, где присуждалась научная степень по социологии, был учрежден при Чикагском университете в 1892 г. К 1900 г. курсы социологии —в виде цик­лов лекций, социологических кафедр и факультетов — функционировали в большинстве американских университетов и колледжей. В 1960 г. профес­сиональных социологов в США было больше, чем в других странах вместе взятых. Социологической литературы — монографий, учебников, программ, специализированных журналов — издается здесь больше, чем где бы то ни было.

Как видим, точки роста образования и институционализации социологии в США и России отстоят во времени на 100 лет. Первый профессиональный журнал в США появился в 1895 г. («American Journal of Sociology»), а в Рос­сии — в 1974 г. («Социологические исследования»). В отличие от стран не­прерывного социологического образования (США, Франция, Англия) стра­ны прерывного социологического образования (Германия, Россия, Италия) с самого начала не сформировали регулярной традиции. Как в России, так и в Германии отношение к социологии со стороны официальных властей было либо подчеркнуто негативным, либо равнодушным. Проникновению соци­ологии в университеты препятствовали царское и советское правительства в России, кайзеровские и фашистские власти в Германии. Царские министры и кайзеровские чиновники считали социологию рассадником социалисти­ческих идей. Советские функционеры и в 20-е, и в 50-е гг. называли ее уже «буржуазной наукой», предлагая взамен исторический материализм. Удиви­тельно другое, каким образом при подобных условиях Россия и Германия умудрились сформировать великие социологические традиции, стать двумя из пяти самых развитых социологических стран.

Разумеется, и внутри стран «второго эшелона» можно обнаружить разли­чия. В Германии и Италии социологическое образование появилось в 60-е гг., а в России — в конце 80-х. В первом случае социологов послевоен­ного поколения готовили на социологических факультетах, во втором — на философских. Отсюда разная научная ориентация, различия в стиле, содер­жании и направленности социологических исследований.