Социологическое конструирование вопросов

Социология только тогда сможет полностью исполь­зовать в рамках научной логики разнообразные и мно­гочисленные результаты различных опросов общест­венного мнения, когда она исследует сами вопросы, т. е. отрефлексирует «коллективное бессознательное», само собой разумеющееся, или, если угодно, «бессознатель­ное» самих «опрашивателей» и их заказчиков. Опросы, по существу, конструируют получаемые «данные», но не поясняют, как они это делают. Таким образом, социо­лог должен заявить в явном виде то, что в них содер­жится имплицитно.

Для иллюстрации последнего утверждения мы хо­тим привести пример того, как в рамках социологии можно на основе обыкновенного опроса подойти к серь­езной проблематике, отличающейся от простого поли­тологического комментария. Речь идет о совершенно безобидном на первый взгляд опросе, представляющем собой нечто вроде «развлекательного» варианта регуляр­ных опросов, проводимых институтами изучения обще­ственного мнения и посвященных определению рейтин­га политических деятелей. Он состоял в том, чтобы, как в «китайской игре», отождествить каждого известного политика с определенным цветом, деревом, цветком, животным, игрой, головным убором, автомобилем, пред­метом мебели, известной женщиной, профессией, пер­сонажем комиксов и т. д. Интервьюер предлагал список из шести предметов или персонажей и просил устано­вить соответствие («если бы он был цветком? деревом? и т. д.») с каждым из шести политиков, представляю­щих широкий спектр политических и социальных пози­ций. Результаты опроса, проведенного в июне 1975 г. по заказу еженедельника «Пуэн», были опубликованы в журнале «Опросы» (Sondages, №3—4, 1975, р. 31-47) со следующим комментарием:

[263]

«Чтение результатов "забавно", но смысл опроса этим не ограничивается. То, с чем ассоциируется тот или иной политический деятель, отражает грани его имиджа. Мо­жет быть, иногда трудно с уверенностью выделить при­чины, заставившие опрашиваемых представить полити­ка в том или ином цвете, муравьем, а не лисой, или бо­лее парикмахером, чем адвокатом. В то же время, когда более трети опрашиваемых представляет определенно­го политика в виде того или иного предмета, то объяс­нение рождается, как правило, сразу, а мотивации вы­бора устанавливаются в сравнении с позицией других политических лидеров по отношению к тому же предме­ту. Ассоциации, возникающие у респондентов, большей частью связаны либо с внешностью, либо с наиболее из­вестными чертами личности, либо они зависят от роли, положения и политической карьеры».

ТаблицаА

Совокупность ответов (П. Бурдье, «Различение», 1979)

Выделенные жирным шрифтом цифры указывают наибольший процент ответов в данном столбце.

[264]

Посмотрим теперь, вслед за П. Бурдье (1979, р. 625-640), как можно проанализировать с социологической точки зрения данный опрос. В первую очередь нужно спросить, что делает возможным такой опрос. Почему все опраши­ваемые смогли без видимых затруднений указать, с каки­ми предметами или персонажами ассоциируется тот или иной политик? Как они производят свой выбор, соотнося каждого политика скорее с тем, а не иным предметом? Глядя на статистические распределения, становится ясно,

[265]

что существуют принципы или схемы, регулирующие эти распределения, поскольку мы имеем дело с определен­ными закономерностями; это можно объяснить лишь в том случае, если мы признаем гипотезу о существовании общих для всех опрашиваемых принципов видения (vision) и деления (division). Успех опроса в значитель­ной степени связан с удачным выбором списков предме­тов: каждый список имел в большей или меньшей степе­ни социальную иерархию, поэтому они смогли играть роль неявных классифицирующих систем. Так, например, со­циальный смысл имеет противоставление белого черно­му, а дуба и ворона — тростнику и лисе, как в баснях Лафонтена, бридж противопоставляется домино, ци­линдр — берету, Роллс-Ройс — малолитражке и т. д. Та­ким образом, подобная игра, затрагивая политиков, т. е. общественных деятелей, известных благодаря нацио­нальным средствам массовой информации и в особенно­сти телевидению, предоставляла возможность опрашива­емым применять более или менее неосознанные схемы классификации, лежащие в основе выбора, который на первый взгляд имеет политическую основу.

Но если придуманные политологами без каких бы то ни было политических соображений списки так хорошо сработали, то не означает ли это, что составители сами применяли те же бессознательные схемы классификации? Скорее всего, не имея такой цели, опрос позволил почти экспериментально проанализировать установление свя­зей между политическим и социальным пространством, а также превращение социальных симпатий или антипатий в политические.

В социологии особую трудность представляет прочте­ние и интерпретация статистических данных. Выявлению реальных корреляций часто мешают случайные факторы при сборе данных, например, неправильно понятый или неоднозначно сформулированный вопрос, чисто механи­ческие ошибки при кодировании, а в особенности тот факт, что выбранные «переменные» почти всегда явля­ются лишь свидетельствами или индикаторами, но не

Таблица Б

Распределение ответов среди сторонников Миттерана/ Жискара д'Эстена (там же)

	Цвета	Животные	Деревья
% Белый	% Черный	% Синий	% Оранжевый	% Желтый	% Зеленый	ii ш	% Муравей	% Стрекоза	% Лиса	% Ворона	% Черепах	VD >, ■£?	% Платан	% Пальма	% Тростник	% Тополь	с; Ш >2
Сторонники Миттерана
Жискар Д'Эстен	36,4	20,6	9,3	15,0	8,4	10,3	8,4	19,6	10,3	16,8	29,9	14,0	19,6	18.7	20,6	11,2	19,6	9,3
Понятовский	15,0	9,3	15,9	39,3	12,1	7,5	42,0	6,5	25,2	8,4	7,5	11,2	15,0	20,6	9,3	28,0	8,4	17,8
Ширак	12,1	22,4	18,7	14,0	16,8	12,1	11,2	16,8	28,0	14,0	12,1	16,8	5,6	18,7	23,4	18,7	15.0	17,8
Серван-Шрейбер	15,9	10,3	30,8	7,5	17,8	17,8	7,5	24,3	7,5	15,0	14,0	31,8	5,6	23,4	19,6	7,5	35,5	7,5
Миттеран	11,2	21,5	13,1	1,9	17,8	33,6	10,3	21,5	9,3	24,3	22,4	12,1	32,7	11,2	12,1	9,3	14,0	19,6
Марше	8,4	15,0	11,2	21,5	26,3	16,8	21,5	10,3	18,7	20,6	14,0	14,0	20,6	6,5	14,0	24,3	6,5	27,1
Сторонники Жискар Д'Эстена
Жискар Д'Эстен	35,3	36,7	7,2	3,6	4,3	12,9	12,9	14,4	6,5	38,8	18,7	9,4	43,2	10,8	15,1	5,0	18,0	8,6
Понятовский	18,0	18,0	23,0	8,6	18,0	14,4	42,4	9,4	9,4	12,2	15,8	10,8	28,1	18,7	15,8	18,7	4,3	14,4
Ширак	24,5	28,1	12,2	2,9	8,6	23,7	20,1	15,8	7,9	26,6	18,0	11,5	15,8	15,8	20,1	23,0	7,2	17,3
Серван-Шрейбер	7,2	7,9	22,3	10,8	31,7	20,1	4,3	30,2	10.8	7,9	11,5	34,5	2,9	17,3	21,6	20,1	21,6	17,3
Миттеран	10,8	7,9	22,3	13,7	27,3	18,0	7,2	22,3	20,1	9,4	18,0	23,0	4,3	21,6	14,4	19,4	23,7	16,5
Марше	4,3	1,4	12,9	60,4	10,1	10,8	12,9	7,9	45,3	5,0	18,0	10,8	5,8	15,8	12,9	13,7	25,2	25,9

[267]

[268]

самими объясняющими переменными. Наличие дипло­ма, например, представляет собой лишь несовершенный индикатор культурного капитала, не учитывающего ни са­мообразование, ни то, что можно было бы назвать «куль­турным стажем семьи», к которой принадлежит опраши­ваемый. Аналогичным образом социально-профессио­нальная принадлежность дает лишь приблизительную информацию о социологически построенной принадлеж­ности к определенному классу, поскольку не учитывает ни социальную траекторию, ни профессиональную карь­еру, ни социальное положение других членов семьи, ни сеть социальных связей индивида, т. е. данные, опреде­ляющие общественное положение и не сводимые только к профессиональной принадлежности на момент опроса. В рассмотренном выше случае ко всему этому приме­шивается фактор, связанный со спецификой предмета опроса. Будучи неоспоримыми, статистические законо­мерности отношений предметов и политических деяте­лей показывают лишь некую тенденцию, поскольку при­мененные на практике принципы классификации не были эксплицированы. Один и тот же предмет мог получить различную трактовку в зависимости от точки зрения, спонтанно занятой опрашиваемыми; это искажает резуль­таты статистического распределения, поскольку опреде­ленная игра ассоциаций и значений, сообщаемых объек­там, является неизбежной.

Возьмем для иллюстрации пример деревьев. Все­го в списках было шесть деревьев: дуб, пальма, тополь, платан, тростник и ель. Дуб может быть противопоставлен тростнику как сильный — сла­бому, как важный и могущественный — хрупкому и нестойкому, и жесткий — гибкому. Это проти­вопоставление через аналогию могло выражать разницу между главой государства (Жискар Д'Э-стен) и политиком «левого» направления, согла­сившегося войти в правительство «правых» (Сер-ван-Шрейбер). С другой точки зрения, дуб может символизировать не власть (ср. с листьями дуба и

[269]

изображениями Людовика Святого, вершащего суд под дубом, распространенными в учебниках начальной школы), а лишь дерево как материал: тогда дуб представляет собой благородный мате­риал, из которого делают красивую мебель; он про­тивопоставляется ели, дешевому материалу не очень высокого качества, из которого делают гро­бы. Этот реестр по аналогии может выражать раз­ницу между человеком, претендующим на «благо­родство» (тем же Жискаром Д'Эстеном) и тем, кто воспринимается некоторыми как «вульгарный про­столюдин» (Жорж Марше, лидер Коммунистичес­кой партии).

Другие опрошенные, которые не могут исполь­зовать политические аналогии, прибегают к пря­мой аналогии по принципу внешнего сходства, и противопоставляют дуб или платан, мощные и им­позантные деревья, ассоциирующиеся с коренас­тостью и полнотой политика(например, Понятов-ского), тонкому и вытянутому тополю, ассоции­рующемуся со стройным и высоким политиком (Шираком). Но какое бы значение ни использова­лось в более или менее явном виде, если оно понят­но всем, то может произвести множество эффек­тов: вызвать смех, одобрение или возмущение и т. д. Искажение статистических данных было допущено в опросе и по другой причине, связанной с политикой. Важ­ным аспектом политической борьбы, как мы увидим в дальнейшем, является навязывание определенных пред­ставлений и определенного видения общества и полити­ческих актеров. Из этого следует, что если даже люди используют одинаковые схемы восприятия и оценки, их практическое применение будет зависеть от их обще­ственного положения. Все индивиды, например, могут ис­пользовать противопоставление белого и черного для вы­ражения отношений между Жискар Д'Эстеном и Марше; однако сторонники левых и правых используют диамет­рально противоположные цвета для оценки политиков,

[270]

при этом черный цвет приписывается, как правило, со­перникам.

Безусловно, основным препятствием в социологии является чрезмерно хорошее знание материала, содержа­щегося в результатах опросов: оно создает чувство оче­видности, мало способствующее поиску объяснений. Иногда считают хорошо познанным то, что всего лишь хорошо знакомо. Социолог сам использует при восприя­тии политических деятелей те же системы классифика­ции, которые в неявном виде присутствуют в опросах, и может слишком поспешно решить, что он все понимает. В большей степени, нежели этнограф, с самого начала понимающий отличие или даже чуждость своего объекта и вынужденный учитывать относительность своих куль­турных установок, социолог должен совершать особое усилие для выявления этого своего рода «культурного бес­сознательного», сквозь призму которого он — сам того не ведая — воспринимает общество, в котором живет. Чрезвычайно запутанные результаты проанализирован­ного нами опроса можно понять, лишь систематически и эксплицитно привлекая практическое знание и нацио­нальную культуру, которые в той или иной степени раз­деляются всеми, как опрашиваемыми, так и политолога­ми, придумавшими вопросы, и социологами, пытающими­ся интерпретировать ответы на них. Эти статистические зависимости совершенно непонятны иностранцу, т. е. человеку, незнакомому с политической и общественной жизнью Франции, а также с определенной символикой цветов, свойственной французам (черное является сим­волом смерти, а не белое, как в некоторых странах), со специфическими, подчас противоречивыми социальными смыслами, связанными с головными уборами (канотье, соотносящеся с образом певца Мориса Шевалье), с со­циальной иерархией игр, существующей в момент опро­са (домино сегодня считается народной игрой, ассоции­рующейся с сельскими кафе или «клубами для пожилых», в отличие от девятнадцатого века, когда оно было буржу­азной игрой).

[271]

Социологический анализ должен на время оставить статистические таблицы, чтобы потом к ним вернуться с новыми знаниями. На место фамилий политиков сле­дует поставить определенные социальные и политиче­ские характеристики и сделать как можно более ясны­ми схемы восприятия и оценки, которые накладывают­ся на настоящие системы предметов и персонажей, предложенных для классификации или «помещения на витрину музея» политических деятелей. Составители вопросника интуитивно это знали, но чисто с практи­ческой точки зрения. И они включили туда множество предметов, которые, в частности, под воздействием сис­темы образования, присутствуют в сознании всех фран­цузов как практические механизмы альтернатив (воро­на/лиса, дуб/тростник, стрекоза/муравей и т. д.).