Основные различия в теориях действия — структуры
Как и в произведениях американских авторов на тему микро-макроинтеграции, так и между европейскими теоретическими разработками по проблеме действия — структуры имеются значительные различия. Например, существуют немалые разногласия в работах о природе социального агента. Большинство работающих в этой области ученых (например, Гидденс, Бурдье) склонны трактовать агента как индивидуального актора, а «акционалистская социология» Турена считает агентами коллективные образования, такие как социальные классы. Фактически Турен определяет деятельность как «организацию, непосредственно воплощающую один или более элементов системы исторического действия и, следовательно, непосредственно вмешивающуюся в отношения социального господства» (Touraine, 1977, р. 459). Третью, промежуточную позицию по данному вопросу занимают Берне и Флэм (см. также Crozier and Friedberg, 1980), которые в качестве агентов рассматривают либо индивидов либо коллективные образования. Это отсутствие согласия относительно природы агента является источником значительных различий в работах по проблеме действия — структуры.
«значительные разногласия наблюдаются даже среди тех, кто рассматривает в качестве агентов индивидуальных акторов. Например, агент у Бурдье, испытывающий воздействие габитуса, представляется гораздо более механическим, чем агент у Гидденса (или Хабермаса). Габитус Бурдье включает в себя «системы
[477]
устойчивых, перемещаемых диспозиций, структурирующих структур, т. е. принципы порождения и структурирования практик и представлений» (Bourdieu, 1977, р. 72). Габитус будучисточником стратегии, «не является продуктом подлинного стратегического намерения» (Bourdieu, 1977, р. 73). Он не субъективистский, ни объективистский, а сочетает элементы обоих типов. Несомненно, при этом отрицается понимание актора как обладающего «свободной и волевой учреждающей властью» (Там же). У Гидденса агенты, возможно, тоже не наделены интенцио-налыюстью и свободной волей, однако они в гораздо большей степени обладают произвольной властью, чем агенты у Бурдье. Тогда как агенты Бурдье, кажется, находятся во власти своего габитуса, внутренних («структурирующих») структур, агенты в творчестве Гидденса выступают нарушителями действия. Они имеют, по крайней мере, какой-то выбор, возможность действовать иначе, чем они действуют. Они обладают властью, они привносят изменения (см. также Lukes, 1977). Что самое важное, они образуют структуры (и образуются ими). В творчестве Бурдье, напротив, габитус, который иногда представляется вычлененным, вовлечен в диалектические отношения с внешним миром.1
Подобным же образом, среди теоретиков действия — структуры имеются заметные разногласия в том, что они подразумевают под структурой.2 Некоторые теоретики в качестве основной выделяют какую-либо определенную структуру: например, в работе Крозье и Фридберга рассматривается организация, а у Турена — отношения социального господства, обнаруживаемые в политических институтах и организациях. Другие (например, Burns, 1986, р. 13) исследуют целый ряд социальных структур, таких как бюрократия, государственное устройство, экономика и религия. Гидденс выдвигает очень специфическое определение структуры («рекурсивно организованные наборы правил и возможностей» [1984, р. 25]), не соответствующее практически ни одному другому определению структуры, приводимому в социологической литературе (Layder, 1985). Однако его определение систем как воспроизводимых социальных практик очень близко к тому, что многие социологи обозначают термином «структура». Помимо различий среди тех, кто исследует структуру, существуют также различия между этими теоретиками и другими. Например, Арчер, как мы видели, подвергает суровой критике Гидденса (и, косвенно, всех остальных) за то, что он сосредоточивается на структуре, исключая из своего анализа культуру.
Попытки соединения структуры и действия предпринимаются с совершенно разных теоретических позиций. Например, что касается социальной теории Гидденса, ее, по-видимому, вдохновляет функционализм и структурализм в противопоставлении с феноменологией, экзистенциализмом и этнометодологией, а в более общем плане — новый лингвистический структурализм, семиотика и герменевтика (Archer, 1982), тогда как на Арчер оказывает влияние главным образом теория
1 Хотя я и подчеркиваю различия между взглядами Гидденса и Бурдье на действие, Гидденс (Giddens,
1979, р. 217), по крайней мере, видит между ними некоторые сходства.
2 Здесь я уделяю внимание главным образом европейским ученым, рассматривающим социальную
структуру, а не тем, кто считает структуру скрытыми, лежащими в основе культуры элементами.
[478]
систем, особенно в варианте Уолтера Бакли. Одним из следствий таких ориентации вляется то, что у Гидденса агенты, как правило, изображаются активными и креативными людьми («телесные существа», обладающие личностью), включенные в непрерывный поведенческий поток, тогда как у Арчер они зачастую сводятся к системам, в особенности к социокультурной системе. Бурдье стремится найти удовлетворительную альтернативу субъективизму и объективизму в антропологической теории. Хабермас пытается соединить идеи, происходящие из концепций Маркса, Вебера, критических теоретиков, Дюркгейма, Мида, Шюца и Парсонса.
В Европе у теоретиков наблюдается уклон либо в сторону деятельности, либо в сторону структуры. Бурдье, несомненно, в значительной степени склоняется в направлении структуры, а Гидденс обладает более мощным пониманием деятельности, чем большинство других теоретиков этого толка (Layder, 1985, р. 131). Несмотря на существование уклона в сторону деятельности и структуры, творчество европейских теоретиков по проблеме деятельности и структуры отличает гораздо более отчетливое, по сравнению с американскими работами о микро-макроинтеграции, понимание необходимости отказа от того, чтобы разделять эти два понятия, и рассмотрения их диалектически (например, в теориях Гидденса, Бурдье, Хабер-маса). В посвященных вопросу микро-макроинтеграции произведениях американских ученых параллелью европейским попыткам диалектического рассмотрения деятельности и структуры выступает моя попытка диалектического рассмотрения интеграции микро-макро и объективно-субъективного континуумов.
Дайетц и Берне (Dietz and Bums, 1992) предприняли попытку применить к действию и структуре подход, отражающий сильные и слабые стороны предыдущих работ. Для того чтобы деятельность приписывалась социальному актору, должны выполняться четыре условия.1 Во-первых, актор должен обладать властью; он должен быть способен осуществлять изменения. Во-вторых, действия, предпринимаемые агентом, должны носить целенаправленный характер. В-третьих, актор должен иметь определенный выбор, некоторый простор действий. В результате этого наблюдатели могут что-либо утверждать относительно возможных действий акторов лишь в вероятностном плане. Наконец, агенты должны рефлексировать, отслеживать результаты своих действий и использовать это знание для изменения основ действия. В целом, деятельность рассматривается в виде континуума; все акторы в определенной степени участвуют в деятельности, и при этом действия ни одного актора не могут быть в высшей степени свободными, ничем не ограниченными.
Другая, структурная часть уравнения, по мнению Дайетца и Бернса, — это ограничения действия. Во-первых, даже если агент может вообразить определенные действия, они просто могут быть невозможны из-за каких-либо технологических и физических реалий. Во-вторых, структура (особенно правила) представляет определенные действия необходимыми, а другие невозможными. Наконец, деятельность ограничивается со стороны других агентов, обладающих санкционирующей властью, как позитивной, так и негативной.
1 Как и большинство других теоретиков действия — структуры, Дайетц и Берне преуменьшают значение группы агентов или вообще игнорируют его (см. Shilling and Mellor, 1996; Shilling, 1997b).
[479]