Субъект и объект познания в социологии

Объект принято понимать как область (фрагмент) действительности, про­тивостоящую субъекту в его деятельности¹. В отличие от философских кате­горий «материя» и «сознание», связь между которыми носит генетический характер, связь между методологическими понятиями «субъект» и «объект» имеет скорее логическую нагруженность². Дистанцированность (отстояние, доходящее до противоположения) субъекта и объекта и превращение объек­та науки в ее предмет можно выразить схематически так:

Рис. 19. Процесс превращения объекта науки в ее предмет

См. работы В.А. Лекторского, К.Н. Любутина, Н.В. Дудченко, B.C. Степина, Б.С. Грязнова,

Б.С. Дынина, Е.П. Никитина, Н.И. Сычева и др.

Погосян Г.А. Метод интервью и достоверность социологической информации. Ереван, 1985. С. И •

Преднаучное существование предмета теории дано в качестве независимого от субъекта бытия объекта (Фаза I), оно демонстрирует собой отсутствие актив­но-преобразовательной вовлеченности объекта в познавательную и практическую деятельность субъекта, и только общественная потребность ставит объект в фо­кус познавательных действий (Фаза II). Нужно сказать, что средством выбора объектов и превращения их в предмет науки выступают техники наблюдения и эксперимента, теоретико-познавательные схемы практической деятельности. Вместе с тем субъект отбирает и фиксирует в сознании вовсе не любые, в том чис­ле случайные, характеристики объективных явлений. «В сознании существует, хотя и постоянно видоизменяется, определенная схема подхода к объекту. Бла­годаря этому происходит вычленение в объектах более или менее устойчивых характеристик»³, совокупность которых и называется предметом исследования.

Совокупность инвариантных характеристик объекта кристаллизуется в предмет науки лишь в конце Фазы II. На следующем же этапе (Фаза III) происходит взаимонаправленный процесс теоретизации, т.е. включения объекта познания (ставшего теперь предметом изучения) в теоретическую идеализированную систему объектов. Таким образом, предмет науки — это диалектически «снятый» в процессе познавательно-практической деятельно­сти реальный объект. «Динамическое поле», служившее ранее общим кон­туром взаимодействия субъекта и объекта (рис. 19, фаза II — показана пунк­тирной линией), как бы снимается, превращается в непрерывный контину­ум взаимопереходов, осуществляющихся между идеальными конструктами теоретической модели предмета исследования.

Преобразование объекта в предмет познавательной деятельности — это первая (но не последняя, так как существует и обратное преобразование пред­сказаний научной теории в систему практических рекомендаций и соци­альных технологий) форма активности субъекта.

Реальные объекты социологической науки — по существу артефакты. Тру­довые коллективы, большие и малые социальные группы, институты и т.п. — это не естественно возникшая, а созданная человеком искусственная среда, социокультурная реальность, нормативно-заданные и вербально конституи­руемые реалии в ней существуют на том же законном основании, что и мате­риально-предметная вещественность. Однако в теоретическом, идеализиро­ванном мире науки подобные артефакты рассматриваются в качестве есте­ственно-исторических, объективных явлений и, будучи реифицированными, вновь включаются в искусственную систему соотнесения уже как абстрактные объекты. С одной стороны, подобный прием огрубляет существующее в реаль­ности многообразие конкретных связей и ситуаций. Поэтому правомерно счи­тать, что предмет социологического исследования отражает лишь одну из сто­рон объекта⁴. С другой — система идеализированных объектов теории выяв­ляет самые важные, существенные аспекты реальности, включает объекты в новые, неожиданные соотношения и тем самым дает прирост знаний, расши­ряет сферу практических возможностей науки.

В отличие от предмета исследования, который формируется в зависи­мости от наших целей и задач, объект по своим эмпирическим свойствам, согласно мнению некоторых авторов, не зависит от познающего субъек-

ЗотовА.Ф. Структура научного мышления. М., 1973. С. 18. ⁴ Рабочая книга социолога. М., 1976. С. 131.

та⁵. Правда, в последнее время такой подход подвергается существенной кор­ректировке. Так, например, оказалось, что «реальность предстает в социоло­гической науке не в чистом виде. Она претерпевает трансформацию, вопло­щаясь первоначально в позициях (кодах) документов сбора первичной соци­ологической информации, затем в таблицах, формулах, графиках и т.п.»⁶. Эмпирические свойства, таким образом, зависят от познающего субъекта, поскольку элементы теоретического языка не только присутствуют, но и являются неустранимым моментом всякой эмпирии. Уже на стадии первич­ного сбора вопреки тому, что считалось ранее, социолог оперирует не непо­средственными признаками, а идеализированными объектами⁷.

Сформировавшаяся в последние годы так называемая «радикальная» мик­росоциология (как методологический ответ на кризис нормативной социоло­гии второй половины XX в.) считает, что ценности и нормы поведения людей не могут быть вербализированы без противоречия. Причина в том, что норма­тивные понятия являются либо ретроспективным итогом, либо конструкцией ученого, но не свидетельствами из первых рук. «Строго говоря, — полагает Р.Коллинс, — не существует таких вещей, как «государство», «экономика», «культура», «социальный класс». Это всего лишь собрания индивидов, участву­ющих в различного типа микроситуациях.. .»⁸ Оперируя подобными понятиями, как «стенограммы микроявлений», ученый никогда не покидает своей собствен­ной микроситуации. Все, что он делает, это по существу компиляция: он сум­мирует серии кодов и трансляционные процедуры до тех пор, пока текст не го­тов и его нельзя представить как репрезентацию микрореальности. Коллинс лишь присоединяется к мнению Гарфинкеля (1967) и Цикурела (1975), когда резюмирует свои мысли: ученый консервирует социологическую информацию в закрытые вопросы. Возможно, что все социологические данные в том виде, в котором они предстают перед нами, есть всего лишь «пробные» (tentative) мик-роугверждения. И хотя они являются полезными апроксимациями реальности, их эмпирическая надежность зависит от того, в какой степени нам удалось ус­тановить, что они не представляют собой искажающей реификации⁹.

Очевидно, что первоначальный и нерасчленимый ранее комплекс «субъект-объект» распадается — если, разумеется, серьезно считаться с реальной, а не декларируемой деятельностью социолога — на более сложное образование, ука­зывающее на особенности взаимодействия объекта, условий наблюдения и самого субъекта. Интересно, что такую ситуацию впервые обнаружили в соци­ологии именно физики (И.С. Алексеев и Ф.Б. Бородкин), которые экстрапо­лировали на социологию один из важнейших методологических принципов квантовой механики — принцип дополнительности (одна из его разновиднос-

Словарь прикладной социологии. Минск, 1984. С. 98.

Батыгин Г.С. Соотношение понятий и переменных в социологическом исследовании // Социоло­гические исследования. 1981. № 3. С. 57.

Понятие «хоторнский эффект», широко обсуждаемое индустриальными социологами США, выя­вило неустранимое воздействие субъекта на чистоту и точность измерения эмпирических свойств объекта. Повышение производительности труда Э.Мэйо, по его словам, добился благодаря активи­зации «человеческого фактора», на самом же деле оно было результатом неосознанного манипули-рованого психологическим состоянием испытуемых со стороны ученого-наблюдателя плюс заинте­ресованного участия в предлагаемой «игре» самих испытуемых. ' Collins R. On the Microfoundation of Macrosociology // AJS. 1981. Vol. 86. No. 5. P. 988. Ibid. P. 988.

тей — принцип относительности к средствам наблюдения А. Фока). «Объектом исследования оказывается уже не сама реальность, существующая независимо от наблюдателя, а система, состоящая из объекта (в классическом смысле) и условий наблюдения, под которыми мы понимаем совокупность процедур из­мерения, включая методы и средства измерения, а также собственно наблюда­теля (исследователя), связанного с наблюдаемой системой», — писали они¹⁰.

Подобная ситуация, по мнению известного физика В. Гейзенберга, харак­терна не только для социальных, но и для естественных наук: «Естествозна­ние описывает и объясняет природу не просто так, как она есть «сама по себе», напротив, оно есть часть взаимодействия между природой и нами самими. Естествознание описывает природу, которая подвергается нашим способам постановки вопросов и нашим методам исследования»".

Еще одна тонкость состоит в том, что если объектом изучения выступает опрашиваемый, то нелепо предполагать, что, например, до начала интервью он обладает сформировавшимися убеждениями. В большинстве случаев мнения опрашиваемых формируются по ходу общения¹², но формируются, как правило, под воздействием (прямым или косвенным, явным или неяв­ным, директивным или мотивирующим) самого социолога. Фактически по­добная ситуация выступает преобладающим типом социологического спо­соба взаимодействия субъекта и объекта¹³.

Хотя предмет исследования и предполагает свой объект, но полностью не совпадает с ним. Объясняется это тем обстоятельством, что один и тот же соци­альный объект может изучаться для решения различных научных проблем. Так, рабочие промышленного предприятия (объект) опрашиваются для изучения проблем мотивации и стимулирования труда, его условий и организации, теку­чести кадров и стабилизации коллектива. По существу предмет устанавливает те самые границы, в рамках которых объект изучается в данном исследовании.