Интегральная социология Питирима Сорокина

«Питирим Сорокин был сложным и в чем-то парадоксальным человеком... Он тонко чувствовал конфликты времени и дал им достойное выражение. Его влияние печатным словом и преподавательской деятельностью на социальную науку и далеко за ее пределы громадно». Этими словами завершался некролог, опубликованный в гарвардской университетской газете и подписанный выдающимися социологами своего времени, учениками и коллегами Питирима Сорокина.

Прошло уже более 20 лет со дня смерти и более 100 лет со дня рождения выдающегося ученого, и не будет никаким преувеличением сейчас, на исходе XX в., сказать, что Питирим Александрович Сорокин, пожалуй, самая примечательная фигура на социологическом небосклоне нашего столетия. В небольшом очерке вряд ли удастся описать более или менее подробно жизнь и творчество Сорокина во всем их многообразии. В обществознании он энциклопедист, вобравший в себя практически все достижения гуманитарных наук, а его жизнь, со всеми крутыми виражами и подчас невероятными сюжетами, совершенно нетипична для обычной карьеры академического ученого. Словом, Сорокин, по выражению одного из его самых талантливых учеников, Эдварда Тириакьяна, был der Mensch — человек с большой буквы.

Жизни и творчеству Сорокина посвящено много исследовательских работ в отечественной и зарубежной историко-социологической литературе (сошлемся лишь на некоторые из них: [2; 3; 8; 19; 20; 21; 25; 50; 51; 53; 54; 55; 56]). Традиционно, хотя, видимо, не вполне справедливо, принято разграничивать два периода в его творчестве — русский и американский. Конечно же, русский Сорокин и Сорокин-американец довольно непохожи друг на друга по кругу идей, по характеру анализируемых проблем и использования материала, по степени зрелости и самостоятельности. Однако очевидно, что интегральная сущность всех его работ всегда оставалась неизменной. На интегрализме как квинтэссенции всего творчества социолога, связующей сциентистской программе, нам хотелось бы сконцентрировать свое основное внимание в этом очерке, тем более что и все мировоззрение, политические взгляды и даже жизненная философия Сорокина были пронизаны стремлением к интегрализму. Но прежде всего несколько зарисовок из жизни ученого.

466_________ Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина

Питирим Александрович Сорокин родился 21 января 1889 г. в селе Турья Яренского уезда Вологодской губернии и окрещен был Питиримом в честь епископа Питирима, одного из местных святых, чей праздник по церковному календарю приходится на январь [8, с. 120]. Отец Сорокина — Александр Прокопьевич —был ремесленником и занимался церковно-реставрационными работами. Мать — Пелагея Васильевна — зырянка крестьянского рода. Питирим был средним по возрасту мальчиком в семье. Сызмальства вместе со старшим братом Василием он работал с отцом и вел бродячий образ жизни. В возрасте десяти лет Питирим вместе со старшим братом бросили страдающего запоями отца и продолжили путь бродячих мастеровых самостоятельно и, судя по всему, довольно успешно.

Азы грамотности Сорокин получил в «зырянском» детстве. В 1902 г. он бросает бродяжничество и поступает в Гамскую двуклассную школу. Закончив школу с отличием, по рекомендации принят в Хреновскую церковно-учительскую школу, что находилась в Костромской губернии. По всей видимости, именно в это время им был сделан окончательный жизненный выбор в пользу учения.

Тогда в пятнадцатилетнем возрасте Сорокин становится достаточно активным революционером, вступив в партию эсеров. Выход в люди, знакомство со всевозможными политическими доктринами, новыми идеями и ценностями подтолкнули Сорокина к первому в его жизни интегральному синтезу. Как пишет он сам в автобиографической книге «Долгое путешествие», новые знакомства и расширение кругозора в течение двух лет пребывания в школе способствовали пересмотру всего мировоззрения: религиозность сменилась полурелигиозностью, отказом от теологии русской православной церкви, обыденные ценности «зырянского» прошлого — естественно-научной философией, научно-эволюционное теорией, лояльность к царизму — социалистическими и демократическими взглядами. «В отличие от марксистского материализма экономической интерпретации человека и истории философия и социология эсеров были в большей степени интегральными и идеалистическими. Они особо подчеркивали роль творческих идей, волеизъявления, «борьбы за индивидуальность» против «борьбы за существование», значимость неэкономических факторов, детерминирующих социальные процессы и человеческое поведение. Все мое предыдущее мироощущение соответствовало скорее этой идеологии, чем «пролетарской», «материалистической», «экономической» идеологии марксистов социал-демократической партии» [46, с. 43—44]. Короче, интегралистский крен в мировоззрении Сорокина был заложен еще задолго до того, как он приступил к самостоятельным социологическим изысканиям, если верить его ретроспективным рефлексиям.

В 1906 г. Сорокин был впервые арестован и помещен в тюрьму в г. Кинешме: Тюремный быт, как, впрочем, и повсюду в Рос

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина 467

сии, был не очень строг, а даже, напротив, располагал к внешним связям и создавал все возможности для интенсивных интеллектуальных занятий. Пребывание в камере за нелегальную деятельность можно считать исходной точкой отсчета в биографии Сорокина-социолога. Глубокое, а подчас и первичное знакомство молодого революционера с трудами классиков революционной (Маркс, Ленин, Лавров, Михайловский и др.) и социально-философской (Толстой, Дарвин, Спенсер, Конт и др.) мысли ознаменовало собой сорокинские «университеты». Ясно, что в это время он осознал, что политика мешает дальнейшему образованию, и решает перебраться в столицу.

В 1909 г. П. А. Сорокин поступает в Санкт-Петербургский психоневрологический институт, в котором незадолго до этого по приглашению ректора института В. М. Бехтерева два всемирно известных социолога начала века — Е. В. Де Роберти и М. М. Ковалевский — открыли первую кафедру социологии. Оба оказали значительное влияние на формирование творческой индивидуальности ученого; с обоими он поддерживал довольно тесные отношения и во время учебы и после, некоторое время он даже был личным секретарем М. М. Ковалевского (об их взаимоотношениях см. [13]). Через год он переводится на юридический факультет университета, где обучается под руководством выдающегося русского правоведа начала века Л. И. Петражицкого. Стремление синтезировать криминологию и социологию определило научные интересы раннего Сорокина, но не исчерпывало при этом всего круга интересующих его проблем.

Зимой (1912/13 г.) он готовит работу, защитив ее впоследствии как дипломную, «Преступление и кара, подвиг и награда» [14], представляющую собой разбор современных пенологических концепций и построение на основе богатого эмпирического материала собственной интегральной теории общественного поведения и морали. Труд был отмечен несколькими позитивными рецензиями, а сам М. М. Ковалевский в предисловии к книге напишет: «В этой будущей русской социологической библиотеке не один том будет принадлежать перу автора «Преступлений и кар, подвигов и наград» [6, с. VII].

Не выходя в целом за пределы основной колеи русской социологии начала века — неодинамической позитивной социологии [3, с. 8; 56, с. 9—11], Сорокин в духе позитивистско-бихевиористического синтеза пытается определить суть социального феномена, классифицировать типы поведения-санкции, а также определить исторические тенденции в развитии системы наказаний (социального контроля).

Сфера надорганики (т. е. сфера социального) определяется им как «социальная связь, имеющая психическую природу и реализующаяся в сознании индивидов», иными словами, если исследуе-

468 Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина

мое взаимодействие обладает психическим характером, то оно и есть социальное явление [14, с. 18—19]. Следовательно, всякое социальное явление имеет и чисто психологическую, т. е. внутренне-психологическую (переживание), и символическую, т. е. внешнюю, природу. Согласно Сорокину, социолог должен иметь дело прежде всего с внешними фактами или явлениями социальной жизни, игнорируя при этом индивидуальные внутрипсихологические процессы. Раз так, то все формы поведения людей могут быть описаны при помощи трех основных видовых понятий. Этими тремя основными формами актов, по Сорокину, являются «дозволенно-должные», «рекомендуемые» (т. е. не противоречащие представлениям дозволенно-должного, но представляющие собой «сверхнормальную роскошь») и «запрещенные», или «недозволенные», совершенно противоречащие бытующим представлениям о «должном» поведении [14, с. 52—53]. Каждая из этих форм существует как бы в связке с соответствующей ей оппозиционной санкцией. Так, рекомендуемым актам (а они суть, по Сорокину, «подвиг» или «услуга») соответствуют награды; запрещенным актам (преступление) —кары; дозволенным актам — «должные» реакции [14, с. 58]. Словом, вся социальная жизнь представлялась ему в виде нескончаемой цепи акций-реакций, а их взаимодействие составляет суть исторического прогресса. Однако этот прогресс не виделся ему линеарно. И если в дюркгеймовской схеме интенсивность (качественная и количественная) наказаний кратно пропорциональна степени развитости общества, то тенденцию к гуманизации системы наказаний в обществе Сорокин подверг сомнению. С одной стороны, он приходит к заключению о том, что в истории наблюдается некоторое смягчение карательных мер: от талиона (обязательная месть) к допускаемой, от разрешаемой — к прощению. С другой — он наблюдает лишь ненаправленные флуктуации во времени интенсивности карательной системы общества. Тогда, на время написания книги, Сорокину казалось, что возникающие отличия находятся не только в зависимости от уровня развития общества, но и от степени антагонизма в психике и поведении членов общества. Через четверть века во втором томе своей «Социальной и культурной динамики» он скорректирует этот вывод [32, т. II, гл. 15]: никакой гуманизации карательных систем не существует, наблюдаются лишь только флуктуации суровости этих систем, да и то в достаточно узких пределах [32, т. II, с. 585 ].

Вообще в предвоенные годы и в период первой мировой войны Сорокин довольно активен на поприще популяризаторства. Он успешно сотрудничает с журналами «Вестник знания», «Запросы жизни», «Заветы»; публикует ряд брошюр в так называемой пятикопеечной серии, где пропагандирует новейшие достижения социальной науки. Особенно любил Сорокин доводить до массового читателя идеи и теории Э. Дюркгейма (см., к примеру: [15; 16]), которо-

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина 469

го вполне можно считать одним из самых главных «духовников» Сорокина. Между ними на какой-то период установилась даже переписка, однако, видимо, она не была очень активной.

В целом же, подводя итог первоначальному этапу формирования творческого «Я» ученого, подчеркнем вновь, что с самого начала его мировоззрению было свойственно стремление интегрировать гуманитарное знание своего времени в единую, унифицированную систему. Многими годами позже об этом периоде он сам напишет: «С точки зрения философии складывающаяся система была скорее разновидностью эмпирического неопозитивизма или критического реализма, основанного на логических и эмпирионаучных методах. Социологически — разновидностью синтеза конто-спенсе-ровской биологии эволюции и прогресса, дополненной и скорректированной теориями Н. Михайловского, П. Лаврова, Е. Де Роберти, Л. Петражицкого, М. Ковалевского, М. Ростовцева, П. Кропоткина (среди русских социальных мыслителей) и теориями Г. Тарда, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, М. Вебера, Р. Штаммлера, К. Маркса, В. Парето и других западных обществоведов» [46, с. 75].

Тем временем, по окончании университета, Сорокин был оставлен при кафедре уголовного права и судопроизводства для подготовки к профессорскому званию. В 1915 г. он сдал магистерские экзамены, а с января 1917 г. числится в звании приват-доцента в Петроградском университете. В 1916 г. преподаватели кафедры социологии психоневрологического института основывают русское Социологическое общество им. М. М. Ковалевского, послужившее в дальнейшем фундаментом для открытия в 1920 г. факультета социологии в Петроградском университете. Однако революция помешала реализации многих его чисто академических планов, в том числе и защите магистерской, диссертации.

1917 год был не только самым насыщенным событиями годом для Сорокина-политика, но и самым принципиальным с точки зрения становления уникальной самобытности Сорокина-социолога. Несколько забегая вперед, отметим, что годы революции и гражданской войны убедили его в необходимости предельно строгого разграничения двух ипостасей общества — «нормальной», т. е. периода относительной стабилизации общества (этому состоянию развития общества соответствуют одни социальные законы), и «бедственной» (периоды общественной дестабилизации и дезорганизации — войны, голод, эпидемии, революции и т. п., когда нарушается действие социальных законов «нормальных» периодов).

Февральская революция, можно сказать, застала Сорокина посреди дел. Отложив рукописи и книги, Сорокин-политик с головой уходит в круговерть революционных событий. История страны глазами включенного наблюдателя, а также крутые виражи его собственной судьбы описаны им в «Листках из русского дневника» [26]. Он принимает прямое участие в функционировании Государ-

470_________ Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина

ственной Думы, Временного правительства, организовывал Всероссийский крестьянский съезд, редактировал эсеровские газеты «Дело народа» и «Волю народа». Некоторое время был личным секретарем А. Ф. Керенского. Лишь за один только 1917 г. им была написана целая серия социально-политических трактатов, как нам кажется, не потерявших своего значения и для нашего времени. Среди них: «Автономия национальностей и единство государства», «Формы правления», «Проблема социального равенства», «Основы будущего мира», «Причины войны и путь к миру», «Что такое монархия и что такое республика?», «Сущность социализма», «Кому и как выбирать в Учредительное собрание?»

2 января 1918 г. Сорокин в очередной раз арестован, однако на сей раз уже революционным большевистским правительством по обвинению в покушении на Ленина. Если жизнь в период «красного террора» для простого человека была полна ужаса и трагизма, то нетрудно представить себе перипетии человека, встретившего Октябрьскую революцию в штыки и, по его собственному выражению, игравшего в «кошки-мышки» с большевистской властью. Некоторое время Сорокин скрывался в русских лесах Севера, но вскоре понял, то новая, пусть и неугодная, власть крепка, а старые утопии недееспособны. Тогда-то Сорокин и пишет нашумевшее открытое письмо, опубликованное в ряде центральных газет, где констатирует фиаско эсеровской программы и заявляет о своем разрыве с партией, выходе из нее. Собственно это-то письмо и послужило поводом В. И. Ленину для написания известной статьи «Ценные признания Питирима Сорокина» [7].

Покончив с политикой, в атмосфере поствоенной либерализации Сорокин сосредоточивается целиком на научной и преподавательской деятельности. Сперва он поступает на службу в Первый Петроградский университет, затем во Второй; одновременно читает лекции в ряде других учебных заведений, на всеобучах и в ликбезах. В присущем ему духе Сорокин предлагает институционализировать новую научную дисциплину — родиноведение, призванную интегрировать совокупные знания естественных и гуманитарных наук о стране. В 1919 г. Сорокину удается организовать первый в России социологический факультет, и он становится его первым деканом. На следующий год — он уже первый профессор социологии университета. Тогда же он пишет массовые, популярные учебники по праву, социологии. У него созревает план ряда перспективных публикаций по наиболее актуальным темам времени — война, революция, голод. В 1920 г. выходит в свет венец всего его творчества русского периода — «Система социологии» [18]. 22 апреля 1922 г. в здании Петроградского университета при большом стечении студентов и именитых ученых был устроен открытый диспут по поводу выхода в свет книги. На нем выступили крупнейшие обществоведы того времени, среди них: Н. И. Кареев,

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина_ 471

К. М. Тахтарев, И. М. Гревс, И. И. Лапшин, С. И. Тхоржевский, Н, А. Градескул. Все выступавшие без исключения назвали книгу выдающимся достижением русской социологической школы. Высказанные замечания, судя по краткому стенографическому отчету, были с блеском отведены профессором Сорокиным. А само обсуждение завершилось тем, что «многочисленная публика наградила диспутанта долгими несмолкаемыми аплодисментами» [5].

Однако все больше образ мыслей первого советского профессора социологии не удовлетворял власти. По меньшей мере некорректным был сочтен разгромный тон его рецензии на книгу Н. И. Бухарина «Теории исторического материализма» (Москва, 1922).

К 20-м годам сложившаяся менее десятилетия назад на вид довольно «наивная» схема быстро «разбухла» и обрела законченно логический вид.

Согласно Сорокину, теоретическая социология, призванная изучать социальные явления с точки зрения сущего (должного), логически распадается на три основных раздела: 1) социальную аналитику (социальную анатомию, или морфологию); 2) социальную механику (ее объект социальные процессы); 3) социальную генетику (теорию эволюции общественной жизни). Такое видение структуры социологического знания Сорокин практически без существенных изменений сохранит на долгие годы. И в этом смысле оказываются содержательно довольно близкими как его «Система социологии», так и «Общество, культура и личность» [35]. В их основе — квинтэссенция структурного метода в социологии, а методологический базис — синтез неопозитивизма и умеренного бихевиоризма.

С этих позиций он формулирует свой исходный тезис о том, что социальное поведение основано на психофизических механизмах, а субъективные аспекты поведения суть «переменные» величины.

Интегральным фактором всей социальной жизни выступает «коллективный рефлекс» [2, с. 124]. Концепция «Системы социологии» довольно подробно изложена И. А. Голосенко [2, с. 124—134], а посему лишь конспективно укажем основные положения книги.

Взаимодействие Сорокин рассматривает в качестве простейшей модели социального явления. Его элементами он считал: индивидов, акты (действия) и проводники общения (они же символы интеракции). Взаимодействующим индивидам свойственны наличие высшей нервной системы, потребности и способность реагировать на стимулы. Акты состоят из внешних раздражителей и внутренней реализации психологической жизни индивидов. Проводники суть символы передачи реакций между субъектами интеракции (язык, письменность, музыка, искусство, деньги и т. п.). Взаимодействие может быть антагонистическое или солидаристическое, одностороннее или двустороннее, шаблонное или нешаблонное. От взаимодействия Сорокин переходит к социальной группе, т. е. разорванное коллективное единство заново смыкает. Совокуп-

16*

472 Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина

ное взаимодействие социальных групп есть народонаселение. По Сорокину, социальные группы могут быть элементарными (семья, по половому признаку, возрастному, религиозному, партийному и прочим одномерным критериям), куммулятивными (сочетание элементарных группировок: к примеру, каста, национальность, класс и т. п.) и сложными (население — комбинация элементарных и куммулятивных групп).

Социальную механику сам Сорокин неспроста сравнивал с «физиологией общества». Его представления о социальных процессах в те времена действительно содержали многое от биосоциального и бихевиористического, в духе бехтеревского концепта «коллективной рефлексологии», взглядов на социальные механизмы в обществе. Так, к числу факторов, влияющих на человеческое поведение, он относил космические, биологические, социально-психологические. Ну и, наконец, под социальной генетикой Сорокин имел в виду «не винегрет из истории отдельных социальных институтов», изучение которых дело исторических дисциплин, а исследование возникновения и основные линии развития в сфере строения населения и общественных процессов. Рассмотреть вопросы социальной генетики Сорокину менее всего удалось в русский период. Из всего сказанного явствует, что в «Системе социологии» все еще присутствует «тень» социологии XIX в. со свойственной ей приверженностью к универсальным классификациям и контовскому делению социального на статику и динамику. Сорокин окончательно отходит от парадигм старой социологии лишь в бытность американским гражданином.

Летом 1922 г. ситуация в стране резко изменяется. Ленин остро ставит вопрос о необходимости коммунистического контроля над программами и содержанием курсов по общественным наукам. Буржуазная профессура постепенно отстраняется от преподавания и тем более от руководства наукой. Летом 1922 г. прокатилась волна массовых арестов среди научной и творческой интеллигенции. Для Сорокина наступает критический час. И поскольку об отъезде Сорокина существует много легенд, то остановимся на этом вопросе детальнее.

В августе 1922 г. Сорокин находился в Москве по приглашению экономиста Н. И. Кондратьева. В день его приезда были арестованы более сотни крупнейших представителей русской творческой мысли. Среди них — Бердяев, Франк, Осоргин, Пешехонов и многие другие. Через пару дней аналогичные аресты были произведены и в Петрограде. Посещали сотрудники ЧК и петроградские апартаменты профессора Сорокина, который, по счастью, все еще находился в Москве. Тем временем «Правда» опубликовала статью Троцкого, где говорилось о том, что арестованных не собираются казнить, а лишь выдворят за пределы страны [46, с. 193]. Арестованных постепенно начали отпускать домой, сперва полу-

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина_ 473

чив от них расписку в том, что они обязуются в течение десяти дней покинуть страну, а в случае неразрешенного возвращения их ждала смертная казнь. В сложившейся обстановке Сорокин принимает решение присоединиться к группе тех, кто подлежит депортации. В бюрократизированной Москве выполнение всех формальностей оказалось делом довольно простым, и уже 23 сентября с небольшим скарбом Сорокин с женой покидают страну навсегда. Такова официальная версия, поддерживаемая самим Сорокиным. Насколько она правдива, что осталось за кадром, знал ли Ленин о высылке Сорокина, о чем нередко пишется в литературе [56, с. 3], сейчас установить, пожалуй, уже не удастся.

После непродолжительного пребывания в Берлине Сорокин приезжает по приглашению президента Чехословакии Масарика в Прагу, где обретает как бы второе дыхание: участвует в организации новых журналов, читает много лекций, со свойственной ему творческой энергией подготавливает к печати пять книг. Значительно поправив свое здоровье за год относительно спокойной, даже непривычно для него спокойной, жизни в Праге, он приступает к реализации своих былых замыслов и садится за написание нового фундаментального труда — «Социологии революции».

Но уже осенью 1923 г. по приглашению видных американских социологов того времени — Э. Хайэса и Э. Росса — прочесть серию лекций о русской революции в некоторых американских университетах Сорокин вновь принимает критическое решение и окончательно перебирается в Соединенные Штаты Америки, покидая границы страны крайне редко и то в качестве визитера. С этого момента начинается новая страница его биографии, и Сорокин-социолог приобретает поистине мировую славу.

Менее года понадобилось Сорокину для языковой адаптации. Посещая церковь, публичные собрания и университетские лекции, он довольно быстро обрел свободный разговорный английский язык и уже летним семестром 1924 г. приступил к чтению лекций в Миннесотском университете, сотрудничая при этом и с университетами в Иллинойсе и Висконсине. Первым печатным результатом становится его книга «Листки из русского дневника» [26], где он описывает и анализирует события в России с января 1917 г. и по сентябрь 1922 г.

Примечательно, что с первых дней пребывания в Америке Сорокин сталкивается с оппозицией академических кругов, предпочитавших тогда, по выражению Л. Козера [19, с. 487], видеть в нем «рассерженного политического эмигранта, злопамятного и не извлекшего никаких уроков». Лишь после того, как в его защиту выступили Ф. Гиддингс, Ч. Кули, Э. Росс, предвзятость в отношении Сорокина постепенно спадает. Так, случайные лекционные сериалы стали сменяться приглашениями на постоянную работу, хотя его изначальная зарплата в то время едва достигала полови-

474_______ Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина

ны принятых размеров «полного профессорства» [46, с. 219]. При всем при этом годы, проведенные в Миннесоте, были, пожалуй, самыми продуктивными в его жизни. С интервалом приблизительно в один год Сорокин издает последовательна «Социологию революции» [27], новаторскую «Социальную мобильность» [28], «Современные социологические теории» [29], затем в соавторстве со своим другом К.Циммерманом — «Основания городской и сельской социологии» [30] и, наконец, трехтомную «Систематическую антологию сельской социологии». Все эти труды представляют собой многостраничные и увесистые фолианты, ярко свидетельствующие вдобавок не только о научном, но и о литературном гении Сорокина, своего рода Набокова от социологии, с не меньшим талантом писавшего и на неродном языке. Первые работы из этого цикла были задуманы Сорокиным еще в России, и они логически продолжали его «Систему социологии». Все эти издания были неоднозначно встречены и оценены американским научным сообществом, тем не менее с их помощью Сорокину удается окончательно преодолеть предвзятую настороженность в отношении своей персоны и далее, более того, с задворок политической эмиграции передвинуться на авансцену американской социологии.

Показательно, что само название книги «Социология революции» стало нарицательным для обозначения целого направления в современной науке. В ней Сорокин утверждал наличие двух этапов в любой великой революции: вся цельная революция рассматривается в качестве дискретного хиатуса в нормальном функционировании общества, но если первый этап революции подлинно революционен, то за ним с железной необходимостью наступает второй этап — контрреволюционный. По завершении периодов контрреволюции можно говорить о конце всей революции. Диктатуры Кромвеля, Робеспьера, Ленина, по мысли Сорокина, знаменуют собой имманентное перерастание революций в свою вторую фазу [27, с. 7—8].

С позиций умеренного бихевиоризма Сорокин трактует причины революций. «Все возрастающее подавление основных инстинктов населения; их базовый характер и бессилие групп, стоящих на страже порядка, — таковы три элемента адекватного описания условий революционного взрыва» [27, с. 370—371]. Однако в основе этих процессов лежит подавление базовых инстинктов людей — пищеварительных, сексуальных, инстинктов собственности, самовыражения, самосохранения и многих других. Подавление инстинктов на групповом уровне приводит к «биологизации» определенных форм поведения и ослаблению тормозов, удерживающих индивидов от совершения антисоциальных поступков. «Конвенциональные одежки цивилизованного поведения быстро срываются, и вместо них социум оказывается лицом к лицу с выпущенным на волю зверем» [27, с. 327]. Но революция, по мнению Сорокина, не прино-

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина_ 475

сит никогда удовлетворения репрессированным инстинктам людей, более того, усиливает их подавление. Когда же оно перехлестывается накопившейся усталостью масс, то складываются все условия, необходимые для контрреволюционного переворота. Потребность масс в сильной личности (или группе) и твердой власти столь велика, что революция, которая начиналась с уничтожения всех социальных ограничений в обществе, быстро, реверсирует и создает все условия для формирования новой диктатуры. Словом, революции суть периоды общественных бедствий, когда нарушаются все механизмы нормального функционирования общества. И Сорокин убедительно показывает, какие сдвиги происходят в составе народонаселения, социальных структурах, общественно-экономическом организме, отношениях собственности, власти и субординации и, наконец, в духовной сфере. При этом, правда, его рецепты мирного и конституционного реформирования общества выглядят несколько наивными [27, с. 14—15].

«Социальная мобильность», по единодушному суждению большинства социологов, является классическим для западной социологии трудом по проблемам стратификации и мобильности. Несмотря на то что своего рода заявки на некоторые положения и идеи книги были сделаны Сорокиным еще в русский период [17; 18], работа безусловно в свое время была новаторской и по языку, который и поныне общепринят для описания процессов социальной динамики внутри общества. Но особенно книга «интересна благодаря теоретическому различию, проводимому между горизонтальной и вертикальной мобильностью, и глубокому анализу основных средств или каналов, при помощи которых индивидуумы могут достигнуть вертикальной мобильности» [I, с. 424].

Согласно Сорокину, социальная мобильность есть естественное, нормальное состояние общества и включает в себя регулярные перемещения не только индивидов, групп, но и социальных объектов (ценностей), т. е. всего того, что создано или модифицировано в процессе человеческой деятельности, из одной социальной позиции в другую. Им различается горизонтальная и вертикальная мобильность. Первая предполагает переход из одной социальной группы в другую, расположенную на том же уровне общественной стратификации. Под вертикальной мобильностью он подразумевал перемещение индивида из одного пласта в другой, причем в зависимости от направления самого перемещения можно говорить о двух типах вертикальной мобильности: восходящей и нисходящей, т. е. социальном подъеме и социальном спуске [43, с. 133—134].

Вертикальную мобильность, по мнению Сорокина, должно рассматривать в трех аспектах, соответствующих трем формам социальной стратификации (политическая, экономическая, профессиональная), — как внутрипрофессиональное или межпрофессиональ-

476_________ Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина

ное перемещение, политическую циркуляцию и продвижение по экономической лестнице. Восходящую линию мобильности он предлагает оценивать двояко: не только как индивидуальное поднятие или, по выражению Сорокина, индивидуальное просачивание, инфильтрацию, но и как коллективное восхождение, когда в более высокой страте создается новая группа индивидов. «Занимать высокое положение при дворе Романовых, Габсбургов или Гогенцол-лернов до революций означало иметь самый высокий социальный ранг. «Падение» династий привело к «социальному падению» всех связанных с ними рангов. Большевики до революции в России не имели какого-либо особо признанного высокого положения. Во время революции эта группа преодолела социальную дистанцию и заняла самое высокое положение в русском обществе. В результате все ее члены были подняты до статуса, занимаемого ранее царской аристократией» [43, с. 135].

Основным препятствием для социальной мобильности в стратифицированном обществе является наличие специфических «сит», которые как бы просеивают индивидов, предоставляя возможность одним перемещаться вверх, тормозя передвижение других и задерживая их в низших стратах общества. Это «сито» суть механизмы социального тестирования, отбора и распределения индивидов по социальным стратам. Как правило, эти механизмы в мобильных обществах, по мысли Сорокина, совпадают с традиционными каналами социальной вертикальной мобильности. К их числу он относил: семью, школу, церковь, армию, всевозможные профессиональные, экономические и политические организации и объединения. На базе богатого эмпирического материала Сорокин делает вывод, что «в любом обществе социальная циркуляция индивидов и их распределение осуществляются не по воле случая, а по необходимости и строго контролируются разнообразными институтами» [43, с. 207]. Но при этом он делает важное добавление: «за исключением периодов анархии и социальных потрясений». Короче, уже при написании этой книги Сорокин четко различал социальную мобильность в так называемые нормальные периоды относительной общественной стабилизации и мобильность в периоды социальной дезорганизации (войны, революции, голод, эпидемии и т. п.). «И если мобильность в нормальные периоды постепенна, регулируема и контролируется твердыми правилами, то в периоды великих бедствий... поступательность, упорядоченность и строго контролируемый характер мобильности существенно нарушаются» [34, с. 113]. Однако в периоды хаоса, разрушения внутренней социальной структуры общества все равно, по Сорокину, сохраняются помехи к неограниченной социальной мобильности: остатки «сита» старого режима и быстрый рост нового «сита» зарождающегося порядка.

Говоря о факторах, влияющих на вертикальную циркуляцию индивидов, Сорокин в качестве наиболее константных выделяет:

Глава 20. Интегральная социология Питирима Сорокина_ 477

демографический, различие между родителями и детьми, динамику антропосоциального окружения. Так, к примеру, по его мнению, низкая рождаемость или высокая смертность в высших стратах приводит к «социальному вакууму», который постепенно заполняется представителями низших страт [43, с. 358], иными. словами, происходит как бы круговая циркуляция внутри элиты общества.

Для Сорокина, как, впрочем, и для многих исследователей до и после него, очевиден внеисторический динамизм самой социальной стратификации. Абрис и высота экономической, политической и профессиональной стратификации — вневременные характеристики и нормативные черты стратификации. Их временные флуктуации не имеют никакого однонаправленного движения, скажем, в сторону увеличения социальной дистанции или ее сокращения. Правда, при этом он осторожен и в утверждении факта периодичности временных флуктуации стратификации [43, с. 55—56]. «Социальная стратификация — это постоянная характеристика любого организованного общества. Изменяясь по форме, социальная стратификация существовала во всех обществах, провозглашавших равенство людей. Феодализм и олигархия продолжают существовать в науке и искусстве, политике и менеджменте, банде преступников и демократиях уравнителей — словом, — повсюду» [43, с. 16]. Воистину пока история показывает, что нестратифицированное общество с подлинным и последовательно проведенным принципом равенства его членов есть миф, так никогда и не реализованный на практике и оставшийся лишь знамением всемирных эгалитаристов.

Сциентистское новаторство Сорокина, пионера в области теоретической и специальной социологии, популяризаторство идей европейской социологии в замкнутой на самой себе и эмпирико ориентированной американской социологической школе, созидание «нового» категориального словаря современной парадигмы социологии, феноменально быстро сделали Сорокина фигурой довольно популярной, хоть и одиозной, в академических кругах Америки. В 1930 г. занавес враждебности окончательно пал. Всемирно известный уже тогда Гарвардский университет учреждает социологический факультет и предлагает Сорокину возглавить его. И если ранее Сорокин предпочитал уклониться от предложений подобного толка, то на сей раз он принимает приглашение и на долгие годы (вплоть до полной отставки) занимает кресло декана факультета. Пусть гарвардский период и не стал самым плодотворным периодом в жизни Сорокина, но, очевидно, — самым творческим. Именно в 30—50-е годы он достигает своего акме, его труды приобретают мировую известность, а благодаря прежде всего им их автор и пон