Иммануил Валлерстайн: рубежи экстернализации
Иммануил Валлерстайн, обсуждая будущее капитализма, повторяет уже неоднократно озвученные им тезисы: капитализм обречен постепенно умирать, поскольку столь же неуклонно исчерпываются ресурсы для его лейтмотива — бесконечного накопления капитала (ни свободный рынок, ни наемный труд, ни прибыль не могут считаться смыслом капитализма — «чтобы историческая система считалась капиталистической, должно быть настойчивое стремление к бесконечному накоплению капитала»). Благосостояние, постоянно возраставшее благодаря финансиализации и процессов экспансии капитализма в зону мировой периферии, сегодня резко сокращается — более того, на свой кусок пирога начинают претендовать новые игроки, формируя тем самым типичное «равновесие по Парето»: никто не может оказаться в выигрыше, пока не определятся проигравшие. Исходя из гипотезы, что экономический процесс тесно сопряжен с геополитической конфронтацией, Валлерстайн замечает: даже поддержание господства (и экономической «квазимонополии», т.е. намеренного ограничения свободы рынка ради получения реальной прибыли) обходится лидеру слишком дорого, а механизмов закрепления своего положения в условиях принципиальной нестабильности капитализма у него попросту нет.
Исходя из описанного положения, Валлерстайн намечает два альтернативных вектора мирового развития: либо условный «дух Давоса»(основанный либо на репрессивном характере новых форм власти, либо на псевдомеритократическом сглаживании наиболее ярких противоречий), либо не менее условный «дух Порту-Алегри» (функциональная децентрализация мира или артикуляция протестной альтернативы современному капитализму). Все тенденции, приводящие к формированию таких лагерей, по мнению Валлерстайна, уже имеются в наличии; вопрос лишь в том, какая из них заявит о себе мощнее.
Рэнделл Коллинз: Вымывание и накопление
В представлении Рэндалла Коллинза угрозы, с которыми сталкивается капитализм, также проистекают, по сути, из его же собственной природы: невозможность выхода за пределы привычных траекторий роста и освоения периферии делают его нестабильной системой. Коллинз указывает — пока что средний класс, эта наиболее довольная жизнью часть общества, является прибыльным для глобального капитализма, но уже в скором времени он может оказаться его жертвой: новые технологии приведут к вымыванию людей с рынка труда, а альтернативы, которые будущее может предложить «исключенным», пока выглядят не слишком убедительно.
Коллинз называет пять возможных траекторий капитализма будущего: 1) новый технологический рывок (грозящий уже названными последствиями социального кризиса), 2) географическое расширение (возможности которого либо уже используются глобальным капиталом, либо с трудом могут быть интегрированы в привычные схемы), 3) дальнейший рост финансовой сферы (в условиях расширения которой она попросту потеряет весь свой смысл), 4) усиление репрессивного характера государства (через ограничение спекуляций, прямые рестрикции и массовые программы занятости), а также 5) «образовательная инфляция», которая позволит государству регулировать рынок почти кейнсианскими методами. Заключительным замечанием о судьбах капитализма становится акцент на неравномерности его развития, однако даже последнее не может выступить гарантом стабильности — слишком велики уже накопленные риски и противоречия капитализма в современном его виде. Глобальное неравенство, бюджетный кризис, раскол элит, войны и экологические проблемы – все это приведет либо к институциональной перестройке современной системы, либо к ее переходу в консервативно-фашистский режим, подогреваемый ностальгией по «добрым старым временам».
Майкл Манн: степенная злоба
«Как бы наши потомки ни назвали новые режимы, их главной определяющей чертой будет злоба», — пишет Майкл Манн о будущем капитализма, и этим описывается его отношение к драматическому витку системной трансформации. Впрочем, Манн подробно критикует своих соавторов, иллюстрируя общую неоднородность сборника, — по мнению социолога, кризисы капитализма, бесспорно, неизбежны, однако зачастую порождаемая этим тревожность в отношении современной экономики откровенно неуместна.
Манн указывает — за кризис, вообще говоря, принимают лишь некоторое замедление капитализма, и этот тезис как нельзя лучше иллюстрируют экономисты, пишущие о «кризисе» китайской экономики — при том, что даже в кризисном состоянии ее рост превосходит самые оптимистичные прогнозы в отношении Европы и США. Кроме того, Манн замечает: для капитализма большую часть его истории был характерен именно небольшой рост. Да, сегодня с этим замедлением соседствуют долговые проблемы, расцвет спекулятивных операций и климатические угрозы, однако в прогнозных моделях, утверждающих неизбежность коллапса капитализма, есть серьезные изъяны.
Манн серьезно критикует одержимость ряда экономистов проблемами длинных циклов — последние, замечает он, по меньшей мере, нерегулярны, чтобы выступать в качестве системного объяснения («согласия относительно этих циклов мало, что заставляет нас усомниться в их регулярности»). Так же достается и тезису Валлерстайна-Коллинза о достигнутых пределах роста — Манн замечает, что капиталистические рынки могут расти не только вширь, но и вглубь. Кроме того, неоднородность мировой экономики приводит к тому, что потери капитализма на Западе с лихвой возмещаются приобретениями на периферии — в Китае и Индии, Юго-Восточной Азии и Африке. Нельзя упускать из виду и своеобразный апдейт капитализма — он может развиваться через новую конфигурацию потребления и модернизированные технологии производства. Все это даст системе новые возможности переноса своих издержек — и даже не переноса, а ограничения. Коллинз говорит о некоем грядущем сокращении рынка труда под гнетом технологического прорыва; пока же, замечает Манн, в мире происходит абсолютно противоположный процесс.
Интересно замечание американца и в отношении кризиса господства США: Манн пишет, что коллапс американского доминирования вовсе не означает коллапса капитализма, ровно так же, как распад СССР совершенно не означал исчезновения социализма из глобального политического процесса. Да, высока вероятность многополярного мира и капитализм в Греции и Португалии находится в глубоком кризисе, — но вот Китая и даже Турции он практически не касается. В этом заключается своеобразный резерв системы, возможность переноса ее основного потенциала в новые центры, пока не осознаваемые в качестве центров капиталистического роста. Отсутствие такого осознания, впрочем, не препятствует положительной для капитала динамике.