Современная зарубежная социология права

Жорж Гурвич (1894-1965) — французский мысли­тель российского происхождения — был учеником Петражицкого, однако его научные интересы далеко выхо­дили на пределы чистого права. Он занимался филосо­фией, социологией, историей, социальной психологией и антропологией, и его основные работы и идеи носят меж­дисциплинарный характер. Подобно П. Сорокину. Гурвич непосредственно участвовал в политических собы­тиях революционных лет, однако впоследствии не впи­сался в сложившуюся в России ситуацию и был от­правлен революционным правительством в эмиграцию. Подлинные масштабы творчества Гурвича выявились именно в эмиграции. Наиболее значительными из его работ являются: «Социальный детерминизм и челове­ческая свобода» (1955), «Диалектика и социология» (1902), «Современное призвание социологии» (1958).

Социологические взгляды Гурвича впитали в себя влияние марксистской диалектики, немецкой класси­ческой философии, французской социологии. Сам Гурвич называл свой подход к изучению социальной реаль­ности диалектическим гиперэмпиризмом, имея в виду, что исходным пунктом исследования должен служить эмпирический факт, от которого следует двигаться к более глубоким смысловым пластам. Согласно Гурвичу, опыт тесно связан с его теоретической интерпрета­цией, для которой никогда не может быть ничего окон­чательного, поэтому он сам называет свою концепцию релятивистской(- позиций гиперэмпиризма Гурвич подвергает кри­тике марксизм за тенденцию к упрощенным схематизациям социальной реальности. Он предлагает расши­рить аналитический инструментарий социальной науки и не отгораживаться схемами от живой эмпирической действительности. Самого Гурвича более всего интере­совало соотношение социальной детерминированности и индивидуальной и коллективной свободы. Понятия «фатализм», «детерминизм» и «свобода» являются базисными в социологии Гурвича. Свобода рассматри­вается им как ничем не детерминированное и не огра­ниченное действие. Однако социальное в любом обще­стве ограничивает индивидуальную свободу. Общество — это продукт совместной деятельности Множества ин­дивидов, в процессе которой происходят постоянные столкновения индивидуальных воль ч интересов. Соглас­но Гурвичу, в обществе существует не один социальный детерминизм: он говорит о наличии плюрализма детерминизмов. Социология права Гурвича является продолжением его общесоциологических исследований. Он рассмат­ривает ее как часть «социологии человеческого духа». Роль социологии права в его концепции очень велика: она изучает всю социальную действительность. Таким образом, особенностью подхода Гурвича является расширенное понимание как самого феномена права, так и социологии права. Последняя включает в себя, со­гласно Гурвичу, всю совокупность социальных инсти­тутов, норм поведения, принятых обществом символов, ценностей, идеалов, коллективных предрассудков'.

Согласно представлениям Гурвича, социология права возникает на почве разрыва между правовыми норма­ми и непосредственной правовой жизнью общества. Наличие такого разрыва констатировал еще Эрлих. Для его преодоления изучение права должно выйти за пре­делы официальных правовых норм и обратиться на все общество в целом, то есть правоведение должно стать социологией права.

Гурвич подразделяет социологию права как широ­кую дисциплину на несколько специализированных от­раслей, каждая из которых имеет свой отдельный пред­мет. Так, систематическая социология права изучает функциональные отношения, сложившиеся между жи­вой социальной реальностью и правом. Она выявляет связи, возникающие между конкретными социальными союзами, коллективами и ассоциациями, с одной сторо­ны, и конкретными областями права — с другой. Пра­вовая типология групп исследует правовые предписа­ния, адресованные отдельным социальным группам. Генетическая социология исследует происхождение и развитие социальных тенденций, определяющих содер­жание и функционирование в обществе правовых норм.

В области социологии права Гурвич известен рабо­тами «Идея социального права» и «Юридический опыт и плюралистская философия права». Его позиция в от­ношении права имеет много общего с учением Петра­жицкого и отчасти Эрлиха и может быть названа пра­вовым плюрализмом. Для Гурвича социальная приро­да права проявляется в том, что право непосредствен­но творится самой социальной жизнью. Субъектом пра­вотворчества, согласно Гурвичу, являются все соци­альные институты, функциональное саморегулирование которых в социальном процессе и порождает правовые нормы. Право рождается из нормативного факта. Это важное в правовой концепции Гурвича понятие объяс­няет механизм возникновения права из социального как такового. В понимании Гурвича эти «спонтанные нор­мативные факты», выполняющие нормотворческую функцию, близки к понятию нормотворческих соци­альных связей у Эрлиха. Поскольку нормативных фак­тов множество, в обществе одновременно сосуществу­ет множество правовых систем. Этот плюрализм в по­нимании Гурвича служит фактором поддержания диа­лектического состояния равновесия или напряженнос­ти между противоположно ориентированными социаль­но-политическими силами, в первую очередь между го­сударством и негосударственными образованиями. По­скольку происхождение и функционирование права плю­ралистично, в концепции Гурвича государство не име­ет исключительной роли как правотворческий инсти­тут. Право порождается коллективами людей, обще­ством, а не государством, и, как подчеркивает Ж. Кар­бонье, в понимании Гурвича право может обойтись без государства. Как и Эрлих, Гурвич считает, что соци­альное право существует как бы помимо государства и выполняет задачу стихийно сложившегося регулятора социального действия, агента социальной интеграции, стимула к сотрудничеству между людьми. Наряду с социальным правом, согласно Гурвичу, существует ин­дивидуальное право, основанное на взаимном недове­рии и в силу этого выступающее как фактор разъеди­нения людей.

Таким образом, в учении Гурвича понятие права вы­ступает в неизмеримо более широком понимании по сравнению с традиционным. Такое расширение концеп­туальных границ права, с одной стороны, приближает­ся к их размыванию, с другой же — позволяет в право­вом ракурсе исследовать почти все конкретные соци­альные явления, что само по себе составляет значи­тельный эвристический потенциал социологии права Гурвича.

Роско Паунд (1870-1954), главный представитель американской социологической школы права, разрабо­тал концепцию, ставшую продолжением и завершени­ем теории свободного права Эрлиха. Основной идеей Паунда является восходящая к философии прагматиз­ма идея инструментального характера права. Это оз­начает, что «право в действии» (сформировавшийся практический правопорядок) гораздо значимее книж­ного права. Согласно Паунду, судебное нормотворче­ство должно преодолевать формализм законодатель­ства, приспосабливаясь к изменяющимся обстоятельствам в творчестве Паунда четко прослеживается поставленная им проблема противоречия между неиз­менностью формального права и изменчивостью соци­альной действительности. Эту проблему он пытается решить с помощью функционального подхода к праву, рассматривая правовые нормы с точки зрения их фун­кций в обществе. Принадлежащая Паунду новая кон-це1щия философии права предписывает обратиться к изучению именно функциональных аспектов права: «Мы призываем на помощь философию, этику, политику и социологию, чтобы они помогали в решении таких про­блем, которые мы считаем проблемами правоведения. Нужно изучать право во всех отношениях как более специализированную фазу того, что в более широком смысле является наукой об обществе». Социологизм концепции Паунда проявился в понимании права как инструмента социального контроля и строительства. Паунд рассматривает право в контексте социального созидания, перед которым стоят конкретные прагмати­ческие цели — так организовать поведение членов об­щества, чтобы обеспечить удовлетворение и гармони­зацию их потребностей и интересов. Теоретический прагматизм Паунда выражается в его стремлении под­чинить правотворчество конкретным практическим целям: «Творчество является мышлением, относящим­ся к процессу и к деятельности... Об инженере судят по тому, что он делает, а о его работе — на основании ее пригодности для той цели, которой она призвана слу­жить, а не по ее соответствию идеальной форме опре­деленного традиционного плана. Мы, в противополож­ность прошлому веку, думаем о юристе, о создателе права аналогичным образом... Мы размышляем об ин­тересах, потребностях, требованиях, а не о праве; их необходимо обеспечить и удовлетворить с помощью не только тех институтов, о которых мы учили, что они слу­жат этому удовлетворению и обеспечению... Это можно проиллюстрировать и теми положениями, которые ясно вырисовываются в современной правовой литературе: изучение социальной действенности правовых институ­тов и правовых доктрин, изучение средств эффективно­го создания правовых норм, изучение правовых мето­дов, социологической истории права, важность быстро­го и разумного разрешения конкретных казусов там, где последнее поколение удовлетворялось абстрактной спра­ведливостью абстрактных правовых норм».

С помощью разнообразных исторических примеров Паунд демонстрирует, что во всех обществах теория права выполняет функцию гармонизации формально­го, неизменного, и практического, изменяющегося пра­ва. Таким образом, он считает, что теоретическое в праве играет подчиненную роль по отношению к прак­тике. Специфику своей эпохи Паунд видит в своеоб­разном возрождении метафизических по своей природе подходов к праву, представлений о естественном пра­ве, которые в XIX веке отошли на задний план, дав дорогу позитивному праву. В своей концепции он обо­сновывает идею «относительного естественного права». В отличие от естественного права просветителей есте­ственное право Паунда относительно потому, что свя­зано с прагматическими потребностями и целями кон­кретного исторического периода, с социальными про­блемами американского общества. Постулаты такого естественного права представляют собой продукт времени. Разработкой именно такого варианта есте­ственного права и должна, согласно Паунду, занимать­ся прагматически ориентированная философия права.

Содержание постулатов такого нрава должны состав­лять фактические интересы людей, живущих «здесь и сейчас». Паунд отмечает роль предшествовавших ему теоретиков, в особенности Иеринга, в формироиаиии нового понимания права на основе понятия интересов. Задача права, считает Паунд, заключается в том, что­бы распознавать, исследовать и контролировать эти интересы и мотивируемое ими социальное поведение. Паунд делит юридически защищаемые интересы на три главные группы: а) публичные интересы, б) индивиду­альные интересы и в) общественные интересы. Публич­ные интересы включают интересы государства: I) в его существовании как государства и 2) в качестве га­ранта общественных интересов.

Индивидуальные интересы состоят из интересов личности, таких как защита физичес­кой целостности, свобода воли, репутация, приватность, свобода вероисповедания и свобода мнений; интересов семейных отношений, таких как защита брака, иски по содержанию и юридические отношения между детьми и родителями; и материальных отношений, таких как защита соб­ственности, свобода завещания, свобода предпринима­тельства и контракт.

Общественные интересы состоят из интересов:

1)общей безопасности,

2)безопасности социальных институтов,

3)общей морали,

4)защиты общественных ресурсов от расточительства,

5)общего прогресса и

6)защиты человеческой жизни.

Гармонизация интересов, максимальное удовлетво­рение запросов и желаний каждого человека и являет­ся, согласно Паунду, справедливостью. Он считает, что «в рамках социального контроля, а следовательно, и в области права нужно примирять и согласовывать эти желания и запросы в той степени, в какой это возмож­но; обеспечивать их в целом, насколько возможно»'. Право становится в такой концепции «инструментом со­циального контроля», или, соответственно другому при­думанному Паундом названию, «юридической социаль­ной инженерией».

Концепция права как инструмента социального кон­троля была независимо от Паунда разработана Э. Рос­сом и вскоре приобрела широкое распространение среди социологов и правоведов. Однако творчество Паунда не исчерпывается в своем значении только формулиро­ванием этой концепции. Паунд показал, исследуя раз­витие форм социального контроля в историческом раз­резе, что право изначально существовало в синкрети­ческих отношениях с другими его формами, такими, как обычай, мораль, религия. Так, в архаических обществах превалировал социальный контроль в форме обычая, в средневековых европейских обществах — в форме мо­рали и религии, а в индустриальном обществе функ­цию основного инструмента социального контроля ста­ло выполнять право. Субъектом, который, пользуясь правом как инструментом, гармонизирует и выравни­вает индивидуальные и социальные интересы, являет­ся государство, и именно оно обеспечивает эффектив­ность права как средства контроля.

Паунд рассматривает право как высокоспециали­зированную форму социального контроля. Оно одновре­менно включает в себя и правопорядок, то есть систе­ма социально установленных норм поведения, выпол­нение которых обеспечивается систематическим про­явлением силы со стороны государственной машины, и совокупность принципов судопроизводства, и сам про­цесс судопроизводства.

Как подчеркивает Ж. Карбонье, заслуга Паунда со­стоит в переосмыслении значения права как элемента социального контроля. Паунду удалось показать исто­рическую динамику превращения права в современ­ном обществе в господствующую форму контроля.

Теория Паунда сыграла важную роль в формирова­нии американской прагматистской школы социологии права, главой и крупнейшим теоретиком которой он считается.

Толкотт Парсонс (1902—1979), выдающийся аме­риканский социолог, основоположник системно-функ­ционального подхода, оказал огромное влияние на раз­витие социологии как теоретической науки своими тру­дами, среди которых важнейшими являются «Струк­тура социального действия» (1937), «Социальная сис­тема» (1951), «Система современных обществ» (1971).

На социологические взгляды Парсонса наибольшее влияние оказали идеи М. Вебера и Э. Дюркгейма. У Дюркгейма Парсонс заимствовал представление о со­циальной системе как особом типе реальности, несво­димом к простой совокупности составляющих ее инди­видов, и о функциональном характере взаимосвязи эле­ментов системы. Что касается Вебера, то его влияние сказалось в понимании роли социального действия ин­дивидов, их ценностной мотивации в формировании со­циальной системы.

Социальная система состоит из отношений между деятелями и интеракциями. Мельчайшей единицей си­стемы, согласно Парсонсу, является роль, то есть тот структурный фрагмент ориентации деятеля, который определяет и конституирует его участие в интерактив­ном процессе. Поэтому «социальная система — это система действий индивидов, принципиальными меха­низмами которых являются роли и констелляции ро­лей. Это система дифференцированных действий, организованных в систему дифференцированных ролей. Внутренняя дифференциация, которая составляет фун­даментальное свойство всех систем, требует интегра­ции... Когда множество индивидуальных деятелей на уровне каждого ориентировано в ситуации на удовлет­ворение ряда потребностей... возникает проблема распределения: проблема того, кому что получать, кому что делать, проблема способов и условий действий... Без решения этой проблемы не может быть социальной системы».

Это определение уже выводит нас к проблеме соци­альной интеграции и к проблеме распределения благ и ролей. Согласно теории Парсонса, любая социальная система обладает четырьмя атрибутивно присущими ей функциями: адаптации, целедостижения, воспроиз­водства и удержания образца, интеграции. Интегративная функция служит сохранению социетального единства. Структурными компонентами системы, обеспечивающие выполнение ею интегративной функции, являются социальные нормы. Они организуют соци­альный порядок. Категория социального порядка у Парсонса, в сущности, является уже категорией соци­ологии права. «Ядром общества как системы, — пи­шет Парсонс, — является структурированный норма­тивный порядок, посредством которого организуется коллективная жизнь популяции». Само существова­ние в обществе такого феномена, как социальный поря­док, согласно Парсонсу, нуждается в социологическом объяснении. Парсонс выделяет три основных условия существования порядка в обществе и социальной ин­теграции. Во-первых, это наличие в обществе институ­ционализированных стандартов нормативной культуры, вписанных в структуру социальной системы. Это роле­вые стандарты поведения, формирующие определен­ные ожидания. Во-вторых, это существование своего рода пограничных зон взаимопроникновения различных социальных подсистем, обеспечивающих их органичес­кое сращение. В-третьих, это существование специаль­ных правовых норм, выполняющих иптегративную фун­кцию. Нормы права, согласно Парсонсу, глубоко уко­ренены в структуре общества, вырастая из религии и морали. Легитимация правовых норм состоит в их обус­ловленности социетальными ценностями, как светски­ми, так и религиозными. Парсонс пишет: «Ведь мораль­ная обязательность того или иного образа действия — та самая обязательность, которая предписывает не толь­ко совершать одни действия и воздерживаться от дру­гих, но также уважать определенные области свободы других и брать на себя ответственность за свое соб­ственное надлежащее использование свободы в таких же пределах, — служит проявлением в действии при­верженности ценностям и, следовательно, главной точ­кой сочленения социальной сообщности с нормативным аспектом культурной системы»'.

Нормы, чтобы служить руководством к действию для отдельных индивидов и групп, должны быть согласова­ны между собой и непротиворечивы в отношении пред­полагаемых ими поведенческих ожиданий. Система норм должна быть непротиворечивой и на уровне социетальной системы в целом, и при этом ей должна быть присуща определенность, ибо. как пишет Парсонс, «не­определенность в системе экспектаций является глав­ным источником широко распространенного типа от­клонений, которому Дюркгейм, первым описавший его дал название аномии».

Высокоразвитые общества, согласно Парсонсу, ха­рактеризуются тем, что в них основная часть норма­тивной системы имеет правовой статус. Это означает, что содержание прав и обязанностей является опреде­ленным и обязательным для всех, и устанавливается государством. Несоблюдение правовых норм наказы­вается конкретным и предусмотренным образом. Су­ществуют специальные органы, ответственные за ис­толкование и принудительное осуществление правовых норм. Все это в совокупности означает, что в обществе произошла институционализация правовых норм. Пра­вовые в собственном смысле нормы и санкции всегда тесно переплетены с неправовыми. «Более того, — пи­шет Парсонс, — обе эти области переменных независи­мы друг от друга: нормы, имеющие правовой статус, санкционируются не только правовыми, но и другими способами, а неправовые нормы иной раз принудительно проводятся в жизнь. Второй важнейшей основой нор­мативных обязательств наряду с правовой является так называемое «моральное обоснование». Фактическая эффективность правовых систем во многом зависит от получаемой ими моральной поддержки как систем, об­ладающих, сточки зрения большинства людей, на кото­рых распространяется их действие, «внутренне прису­щей им справедливостью».

Два фундаментальных условия эффективности фун­кционирования правовой системы, согласно Парсонсу, заключаются в социальной институционализации пра­ва и интернализации содержания правовых норм и свя­занных с ними ожиданий. Интернализации — это свое­го рода «внутренние», органическое включение в соб­ственную духовную жизнь индивидами выработанных обществом норм. Интернализация является основой процесса социализации — социального воспитания инди­вида, в ходе которого он впитывает сложившиеся в об­ществе представления о добре и зле, справедливом и несправедливом, культурные и нравственные ценнос­ти, и в том числе правовые нормы. Интернализация ценностей и норм обеспечивает возможность реализа­ции социальной солидарности, которая, согласно Пар­сонсу, является главным фактором интеграции.

Интернализованные индивидами ценности и нормы, в том числе правовые, согласно Парсонсу, формируют ориентации и ожидания в процессе социального дей­ствия. Наличие в обществе порядка проявляется имен­но в упорядоченности социального действия, когда дея­тели исполняют свои социальные роли в соответствии с ожиданиями общества, в согласии с воспитанными об­ществом ценностными ориентациями.

Творчество Парсонса можно рассматривать как глу­бокий вклад в развитие не только теоретической соци­ологии, но и социологии права. В своих работах он очер­тил место и роль права в социальной системе, его фун­кции и условия эффективного функционирования пра­вовых норм, взаимосвязи права и неправовых регуля­торов социального действия. Теоретическое наследие Парсонса еще долгое время будет представлять инте­рес для специалистов в области социологии права.

Скандинавская социология права. Скандинавская реалистическая школа права представлена работами нескольких видных теоретиков. Основателем направ­ления является Аксель Хагерстрем (1869-1939). Боль­шой вклад в развитие идей школы внесли его ученики и последователи Карл Оливекрона ,Вильгельм Лунстедт (1882-1955) и Алф Росс (р. 1898).

Общую специфику этого направления определяет от­каз как от принципов метафизического обоснования пра­ва (теория естественного права), так и от правового позитивизма. Основная идея А. Хагерстрема состоит в трактовке права как психологической реальности — «волевого импульса». Он рассматривает правовую норму как императив, содержащий требование конк­ретного действия. Императивная, го есть приказная, форма выражения нормы выполняет функцию подав­ления противоположных приказу волевых импульсов и побуждает поступать согласно содержанию данной нор­мы. В отличие от подавляющего большинства теорети­ков Хагерстрем считает, что правовые нормы не име­ют ничего общего с ценностями и регламентируют по­ведение людей просто воздействием волевого импуль­са, самой императивной формой, в которую облечено приказание.

Аналогичную позицию занимает К. Оливекрона. Со­гласно его представлениям, правовой императив моде­лирует воображаемую ситуацию и воображаемое дей­ствие. Поскольку нормы права универсальны, то есть безличны, Оливекрона считает, что они не являются приказами или командами. В отличие от Хагерстрема, он придерживается мнения, что мораль и право пред­ставляют собой явления одного порядка. Разница меж­ду моралью и правом для него состоит в том, что спе­цифика правовых императивов — в их связи с приме­нением силы. И не потому, что выполнение правовых норм гарантируется и защищается при помощи сило­вых механизмов, а потому, что, по мнению Оливекроны, само их содержание относится преимущественно к проблемам применения силы, регламентирует челове­ческое поведение в тех аспектах, которые связаны с применением силы.

Исследуя происхождение правовых норм, Оливекрона приходит к выводу, что государство не является их источником. Поскольку государство не существует отдельно и независимо от права, оно не может его по­рождать или творить. Представление о происхождении права из государственного законотворчества рассмат­ривается им как иллюзия, проистекающая из того фак­та, что государство и его законодательство представ­ляют собой механизм обеспечения эффективного функ­ционирования правовых норм.

На развитие социологии права в собственном смыс­ле большее влияние оказали два других представителя скандинавского реализма — В. Лунстедт и А. Росс. Лунстедт известен своим методом рассмотрения пра­ва сквозь призму социального благосостояния. В его представлении социальное благосостояние — чисто ре­алистическое понятие, никак не связанное ни с какими абсолютными ценностями. Оно имеет отчетливую праг­матическую окраску и его содержание определяется принципом наибольшей полезности для общества. Лун­стедт в равной мере относит это понятие к материаль­ным и духовным факторам. Отсюда следует, что право понимается им как социальный феномен. Согласно Лунстедту оно выполняет необходимые социальные фун­кции и служит самосохранению общества. Социальная организация детерминирует процесс правотворчества. Вообще Лунстедт считает, что право порождается в процессе формирования социальной организации: имен­но благодаря наличию организованных групп в обще­стве возникает потребность в сотрудничестве и коопе­рации, направленных на социальные цели, а не просто на биологическое выживание и воспроизводство жиз­ни. То, что полезно с точки зрения укрепления социаль­ной организации и достижения поставленных обществом целей, и составляет социальное благосостояние для данного общества и определяет содержание права. Со­циальное благосостояние включает в себя ощущение гражданами безопасности, психологического и матери­ального комфорта, развитие индивидуальных способ­ностей и качеств, свободу предпринимательства и т.д.

Согласно концепции действенности права, разрабо­танной А. Россом, правовые нормы являются ключом к интерпретации социальных действий и прогнозирова­нию этих действий. Стремясь объяснить феномен соци­альной эффективности правовых норм, он использует элементы психологического и социально-бихевиористского подходов к праву. Эффективность права заклю­чается, по его мнению, в том, что оно обеспечивает по­стоянное следование большинства людей требуемому правовыми нормами образу действий, а также в том, что этот образ действий ощущается большинством людей как нечто общеобязательное. Бихевиористская составляющая концепции Росса проявляется в пони­мании действия правовых норм по принципу «стимул — реакция», где общеобязательная норма выполняет роль стимула, а соответствующее социальное поведение — роль «реакции». В то же время Росс использует в сво­ем подходе элементы психологического реализма, по­скольку рассматривает эффективность норм как чисто психологический феномен признания нормы обществен­ным сознанием. Синтезируя оба этих момента, Росс и создает свою теорию права как особой объективной пси­холого-поведенческой реальности.

Идеи скандинавской реалистической школы права достаточно своеобразны. Однако они, с одной стороны, испытали на себе влияние многих современных психо­логических и социологических направлений, а с дру­гой — влились в общий поток теоретических интерпре­таций феномена права.

Никлас Луман. Выдающийся современный социо­лог Никлас Луман (1927-1999), один из крупнейших представителей системно-функционального направле­ния в социологии, был также профессиональным юристом И правоведом и распространил общие принципы своего учения на сферу социологии права. Среди его основных работ следует назвать такие, как «Система права и догматика права», «Социологическое просве­щение», «Доверие и власть», «Право общества», «Со­циология риска» и др.

Социологическая концепция Лумана базируется на рассмотрении социальной реальности как коммуника­тивной системы. Современное общество в понимании Лумана представляет собой глобальную систему ком­муникации. Согласно Луману, обществу присуща тен­денция нарастающего усложнения и дифференциации. Тем не менее оно сохраняет и даже наращивает един­ство благодаря укреплению и расширению коммуника­тивных связей. В отличие от представлений Парсонса, у Лумана социальную систему конституируют смыс­лы, которые она же сама и производит. Эти смыслы и образуемая ими система в целом порождаются комму­никативными процессами. Таким образом, общество имеет коммуникативную природу. Социальная реаль­ность — только один из существующих типов систем, наряду с машинами, организмами и психическими сис­темами.

Луман подчеркивает, что сама теория систем пре­терпела глубокую теоретическую эволюцию. Если в период формирования системного мышления в 18 веке базисным различением в рамках системы считалось различие целого и части, то в настоящее время в основе теории систем лежит различение «система — окружающий мир». Сведение к различию «целое — часть» пригодно для изучения закрытых систем, тогда как теория, опирающаяся на различение «система — окружающий мир», представляет собой теорию откры­тых систем. Главная проблема такой теории — это проблема взаимоотношения системы с окружающей средой, что характерно дли живой системы. Живой системе, согласно Луману, присуща способность аутопойесиса, то есть самоорганизации и самообновления. Аутопойетические системы способны отличать себя от иного. Им присуща также способность познавать и в познании создавать свою окружающую среду, причем познание рассматривается Луманом как специфичес­кое поведение, укорененное в самом принципе суще­ствования и организации таких систем. В отличие от биологических систем общество как система конститу­ируется смыслами, которые оно само же и творит.

Луман рассматривает общество в целом как функ­циональную дифференцированную систему, включаю­щую в себя выполняющие разнообразные функции под­системы. Они соответствуют различным специализи­рованным сферам социальной жизни. Одной из таких подсистем является право. Поскольку общество как живая система отличает себя от ограничивающей его окружающей среды, каждая из его подсистем тоже обладает способностью саморазличения. Для подсис­темы окружающей средой являются другие подсисте­мы, в частности, для права окружающая среда — это экономика, политика, мораль, религия и другие соци­альные сферы.

Элементами социальной системы являются комму­никации, представляющие собой единство информации, сообщения и понимания. Такое единство в его совокуп­ности составляет смысл. Три измерения смысла — предметное, темпоральное н социальное — образуют его опосредования. В социальное измерение смысла входят отношение с другими системами (действие) и саморефлексия (переживание).

Темпоральное измерение смысла составляют ожи­дания и ожидания ожиданий. Под ожиданием ожида­ния Луман понимает рациональный порядок действий людей, устанавливающийся благодаря тому, что в ходе взаимодействия субъекты предвидят и ожидают харак­тер направленных на них ожиданий партнеров по вза­имодействию. Ожидания нормируются: это означает, что даже в том случае, если конкретное ожидание не сбывается, субъект продолжает оставаться в состоя­нии ожидания.

Подсистемы коммуникации имеют собственные коды различения. Например, в правовой подсистеме базис­ное различение — это «законное — незаконное», в мо­ральной — «уважение — неуважение», в политической — «повиновение — неповиновение», в науке — «истин­ное — неистинное». Каждое из этих различений позво­ляет выделить определенные виды коммуникации как свойственные именно этой подсистеме и отличать их от «иных» коммуникаций, не входящих в нее.

Наряду с кодом «законное — незаконное» правовая подсистема характеризуется специфической програм­мой, включающей в себя законы и другие правовые нормы, структурирующие присущие системе соци­альные ожидания. Постоянство кода обеспечивает пре­емственность границ системы в ходе ее исторических изменений.

Согласно Луману, право имеет социальную, комму­никативную природу и порождается операционально складывающимися нормативными ожиданиями. Луман, в частности, пишет: «Право возникает не из-под пера законодателя. Оно обусловлено множеством норматив­ных ожиданий, иначе говоря, правовых требований». Чем сложнее, комплекснее становится социальная сис­тема, тем больше она порождает возможностей и ожи­даний. Сообразно с этим возрастает комплексность права. Отсюда возникает потребность в эффективной селекции ожиданий. Поэтому функция правовой систе­мы состоит в селекции возможностей, которые способ­ствовали бы сокращению (редукции) комплексности субъективных правовых ожиданий.

Правовая концепция Лумана может быть охаракте­ризована как функционально-структурный правовой неопозитивизм. По мнению Лумана, право основыва­ется не на ценностях, которые сами релятивны и в операциональном порядке подвергаются переоценке, а на функциях, которые оно нормирует в процессе социаль­ной коммуникации. Ценности же он рассматривает как обобщенные символы, которые удобно использовать в коммуникативных целях. Например, мы используем такие понятия, как истина, собственность, вера, лю­бовь, законность и т.д., которые по своей природе явля­ются ценностными, чтобы легче обрести понимание с другими, поскольку эти понятия универсальны и обще­значимы. Луман пншет в этой связи: «Понятие ценно­сти символизирует аутопойесис коммуникации — именно это и не более того. Оно не позволяет сделать никаких выводов о правильном поведении... Нет никакого тран­зитного порядка ценностей, который мог бы на деле быть применен безотносительно к обстоятельствам как устойчивая иерархия».

Согласно Луману, социология права должна рас­сматривать свой предмет как аутопойетическую под­систему общества. В отличие от правоведа, который изучает право, находясь внутри его системы, социолог исследует его извне. С точки зрения функционального подхода Луман выделяет следующие функции, которые выполняет в обществе правовая система: это функции социального самовоспроизводства, стабилизации ожи­даний, коммуникативная, когнитивная и мотивационная. Специфику права как социальной подсистемы определяет стабилизирующая функция, состоящая в том, что право просеивает, обобщает и выводит на бо­лее абстрактный уровень возникающие социальные ожидания, редуцируя их к обозримому числу формали­зованных вариантов. Тем самым право обеспечивает качество социальной коммуникации.

Роль права в обществе, согласно Луману, тесно свя­зана с феноменом конфликта. Структура правовых норм предусматривает возможность конфликта и одновре­менно намечает возможные пути его разрешения, по­скольку организует и стабилизирует связанные с конфликтом ожидания: Во-первых, право дает субъектам возможность некоторого прогнозирования действий и ожиданий других на основе существующей норматив­ной системы. Во-вторых, правовые нормы формируют ожидание принуждения, поскольку гарантируют в слу­чае нарушения применение специальных негативных санкций. Выявление и исследование структурных кон­фликтов, по мнению Лумана, составляет одну из основ­ных задач социологии.

Луман не выстраивает иерархии социальных подси­стем, считая, что ни одна из них не осуществляет одно­стороннего контроля над другими. Однако все подсис­темы оказывают друг на друга влияние. В частности, испытывают взаимное влияние право и политика, оста­ваясь двумя функционально дифференцированными под­системами.

Из этого беглого очерка социолого-правовой концеп­ции Лумана уже очевидны глубина и системный харак­тер его идей, содержание и значение которых еще под­лежат более полному осмыслению'.