Обратная возвратная соотнесенность феноменологии с самой собой

Далее, можно было бы видеть препятствие в следующем: при феноменологической установке мы направляем свой взгляд на чистые переживания, с тем чтобы исследовать их, однако переживания самого этого исследователя, переживания самой этой установки и самого направления взгляда, если рассматривать их в феноменологической чистоте, одновременно так или иначе принадлежат области того, что тут исследуется.

Но и здесь нет ни малейшего затруднения. Точно та же ситуация в психологии и в логической ноэтике. Мышление психолога тоже есть нечто психологическое, мышление логика — нечто логическое, т. е. оно и само входит в объем логических норм. Подобная возвратная обратная соотнесенность науки сама с собой могла бы вызывать опасения лишь в том случае, если бы от феноменологических, психологических и логических выводов такого-то мышления такого-то мыслителя зависело познание всего прочего в соответствующих областях исследования, но это противосмысленное предположение.

Правда, во всех подобных дисциплинах, возвратно соотносящихся с самими собою, имеется трудность, заключающаяся в том, что и вводя в эти дисциплины и впервые погружаясь в них исследовательским взором, приходится оперировать такими вспомогательными средствами метода, которые в окончательном научном виде сформируются лишь позднее. Замысел новой науки невозможен без предварительных и приготовительных соображений, касающихся как существа дела, так и метода. Однако и понятия, и прочие элементы метода, какими оперирует в таких подготовительных работах психология, феноменология и т. д. сами суть понятия и элементы психологические, феноменологические и т. д. — свое окончательное научное отпечатление они приобретают лишь в системе науки, которая, стало быть, уже фундирована.

Очевидно, что в этом направлении нас не ожидают какие-либо серьезные сомнения, какие могли бы воспрепятствовать действительной разработке подобных наук и в особенности феноменологии. Коль скоро же феноменология предполагает быть в рамках лишь непосредственной интуиции чисто «дескриптивной» наукой о сущностях, то всеобщность ее метода дана заранее — как нечто вполне само собою разумеющееся. Дело феноменологии в показательном виде предъявлять взору чистые события сознания, доводить их до полной ясности, упражняться в их анализе, в постижении их сущности в пределах такой ясности, преследовать доступные ясному усмотрению сущностные взаимосвязи, то, что было усмотрено, выражать в адекватных понятийных выражениях, смысл которых предписывается исключительно узренным, то есть тем, что вообще ясно усмотрено. Наивное пользование подобным методом поначалу служит лишь тому, чтобы мы могли как-то осмотреться в новой области, поупражняться на ее территории в умении смотреть, схватывать и анализировать и как-то познакомиться с данностями этой области, — напротив, научная рефлексия сущности самого метода, сущности разыгрывающихся в нем видов данностей, рефлексия сущности, возможностей и условий полной, ясности и совершенного усмотрения, равно как вполне адекватного и четкого понятийного выражения и т. п. и т. д. принимает на себя функцию всеобщего, логически строгого фундирования метода. Если такую рефлексию совершают сознательно и последовательно, то она приобретает характер и достоинство научного метода, который в данном конкретном случае, применяя строго формулируемые методические нормы, позволяет себе критику — критику, ограничивающую и совершенствующую метод. Возвратная соотнесенность феноменологии с самой собою проявляется тогда в том, что все обдуманное и четко установленное методичной рефлексией относительно ясности, усмотрения, выражения и т. п., в свою очередь принадлежит владениям феноменологии, в том, что все саморефлексивные анализы оказываются также феноменологическими сущностными анализами, а получаемые методологические усмотрения также подпадают под действие норм, которые они же формулируют. Во всякой новой рефлексии, таким образом, необходимо, чтобы мы могли постоянно убеждаться в том, что высказываемое в методологическом высказывании положение дел может быть передано в полнейшей ясности, что понятия, какими мы пользуемся, действительно адекватны данному и т. д.

Сказанное, очевидно, сохраняет значимость и для всех методологических исследований, которые соотносятся с феноменологией, сколь бы широки ни были их пределы, а потому разумеется само собою, что настоящее сочинение, ставящее своей целью готовить путь феноменологии, по своему содержанию само есть от начала и до конца феноменология.

§ 66. Адекватное выражение ясных данностей. Однозначные термины

Не откладывая на будущее, чуть продолжим те методологические размышления предельно всеобщего свойства, которые заявили о себе в предыдущем параграфе. Феноменология не стремится быть чем-то иным, нежели учением о сущностях в пределах чистой интуиции; на показательным образом представляемых данностях трансцендентально чистого сознания феноменолог осуществляет следующее: он непосредственно узревает сущности и фиксирует свое созерцание понятийно, т. е. терминологически. Слова, которыми он пользуется, могут происходить из общего языка, они могут быть многозначны и неопределенны в своем переменчивом смысле. Однако, как только они, оказываясь выражением актуального, совпадают с данными интуиции, они приобретают определенный, hie et nunc[64]актуальный и ясный смысл: если опираться на такой их смысл, их можно научно фиксировать.

Потому что, осуществив это, т. е. применив какое-либо слово в адекватном приспособлении его к интуитивно постигнутой сущности, мы еще не достигли всего, хотя со стороны самого интуитивного постижения все необходимое совершено. Наука возможна лишь тогда, когда результаты мысли могут сохраняться в форме знания, когда эти результаты приняли форму системы высказываний и их можно применять для дальнейшего мышления, когда высказывания отчетливы по своему логическому смыслу, однако могут пониматься или же актуализоваться по мере суждения уже без ясности самих лежащих в основе представлений, т. е. уже без ясного усмотрения этих основ. Правда, одновременно с этим наука требует, чтобы существовали субъективные и объективные приемы, позволяющие по мере необходимости в любой момент восстанавливать (причем интерсубъективно значимо) соответствующие обоснования и актуальные усмотрения.

Сюда же относится еще и следующее: одни и те же слова и положения получают однозначную соотнесенность с определенными интуитивно постижимыми сущностями, какие «исполняют их смысл». На основе интуиции, а также отдельных, хорошо освоенных созерцаний, эти слова и предложения наделяются четкими и единственными значениями: иные напрашивающиеся (как это обычно и бывает) значения как бы «перечеркиваются», а мыслительные понятия слов и предложений фиксируются во всех возможных взаимосвязях актуального мышления и утрачивают свою способность приспособляться к иным интуитивным данностям с иными «исполняющими» их сущностями. Тем не менее, поскольку мы с полным основанием избегаем искусственных слов, чуждых общераспространенным языкам, в условиях существующей в обычном словоупотреблении многозначности требуется особая осторожность — необходимо постоянно проверять, действительно ли все зафиксированное в прежней взаимосвязи применено с тем же смыслом в новой связи. Впрочем, здесь не место подробнее разбирать это и иные близкие правила (например, тоже и те, которые относятся к науке как к образованию, складывающемуся в интерсубьективном сотрудничестве).