Комментарий к системе отсчета

Система отсчета теории действия — это ряд катего­рий для анализа связей одного или более акторов с ситу­ацией и внутри нее. Она непосредственно не имеет дела с внутренней конституцией или физиологическими процес­сами организмов, которые только в одном из своих ас­пектов являются единицами конкретной системы дей­ствия; она сосредоточивает основное внимание на структуре и процессах, включенных в отношения актора с его ситуацией, в которую входят также и другие акто­ры («другие ») как отдельные лица и в качестве членов кол­лективов. В этой системе отсчета есть существенный мо­мент релятивизма. Определение того, кто в данной ситуации — актор, а кто — объект, зависит от исходного пункта, задаваемого проблемами, которые подлежат рас­смотрению. По ходу анализа эта точка отсчета может сдвинуться от одного актора к другому, и всегда очень важно осознавать этот сдвиг. Фундаментальное значение имеет также то, что в качестве точки отсчета может быть избран коллектив, и в этом случае участки действия, ре­левантные для его членов, не будут принадлежать к дан­ной ситуации, а в качестве актора выступает коллектив⁹.

⁹ Коллектив как система действия, — независимо от того, принят ли он в данном анализе за субъект или за объект, — не является просто суммой действий входящих в него индивидуальных акторов. Он состоит из отдель­ных сегментов их действий и в частности из тех сегментов их действий, которые ориентированы на данный коллектив и внутри него. Для индиви­дуальных акторов данный коллектив является объектом их ориентации, со­циальным объектом (следовательно, альтером, «другим»), а действия дан­ного коллектива сами по себе могут быть специфическими объектами ориентации для индивидуальных акторов. Но если данный коллектив при­нят за субъекта-актора, действия этих индивидов (членов данного коллек­тива, поскольку они ориентированы на данный коллектив) являются дей­ствиями коллектива. Таким образом, если коллектив — актор, то ориентированные на коллектив действия его членов не являются объекта­ми ориентации для данного коллектива; они являются его действиями. Кол­лектив может рассматриваться в качестве актора в одном из следующих смыслов. 1) Как социальная система в отношении к ситуации, находящейся вне ее. В наиболее важном случае данный коллективный актор является субсистемой более широкой социальной системы, взаимодействующей как отдельная единица с другими субсистемами (или отдельными индивидуаль­ными акторами), которые принимаются за объекты его — коллектива — ситуации. Рассматриваемый изнутри коллективный актор должен интер претироваться как согласованная совокупность действий и реакций инди­видуальных акторов, и концептуальная схема для анализа его должна, сле­довательно, быть схемой, используемой обычно для анализа социальных систем. Концептуальная схема, используемая при анализе систем личнос­ти, следовательно, будет неадекватной при описании коллективного акто­ра, в особенности по линии приписывания ему мотивации. Механизмы, объясняющие действия коллективного актора, это механизмы социальной системы, а не личности. 2) Коллектив может рассматриваться как актор, если он является точкой отсчета. В этом случае член коллектива действует «в пользу» своего коллектива, его роль, будучи репрезентативной, при­знается другими членами, а также теми, кто находится в контексте ситуа­ции данного коллективного актора. (Коллективы как системы действия могут, конечно, рассматриваться и как объекты акторов в ситуации.)

Кроме того, и сам актор — как в качестве организма, так и в качестве личности или же одновременно того и дру­гого — может рассматриваться как объект его собствен­ной ориентации. Очень важно знать, что разграничение актора и ситуации - это различение не конкретных сущ­ностей, между которыми проводится граница в обыден­ном сознании. Это аналитическое различение, конкрет­ные референты которого могут сдвигаться в соответствии с теоретически принятыми определениями.

Система отсчета теории действия в двух отношени­ях отличается от системы отсчета биологов, на которую существенное влияние, эксплицитно или имплицитно, оказали исследования поведения. В первую очередь нуж­но сказать, что теория действия не имеет дела с внутрен­ними физиологическими процессами организма. Вместо этого она занимается организацией процессов взаимо­действия актора с объектами в ситуации; в этом смысле она относительна. В том же смысле, в каком направле­ние течения воды может быть названо относительным: вода не обладает каким-то свойством течь в одном направ­лении, а не в другом, — рельеф почвы определяет направ­ление потока, и не он один. Русло потока определяется соотношением между свойством воды и рельефом почвы. Однако картографы могут изображать течение потока посредством относительных представлений, не прини­мая во внимание не только какого-то одного, но и мно­гих важных свойств воды и почвы. Картографа не инте­ресуют принципы поглощения влаги, конденсации, гравитации, которые в определенном смысле имеют значение для направления течения потока; ему достаточно просто начертить структуру того канала, в котором на данный момент течет вода. Таким образом, структура речной системы — не структура воды, но структура со­отношения воды с неровностями почвы, в каждом дан­ном случае. Точно так же структура действия — это не структура организма. Это структура отношений организ­ма к объектам в той ситуации, в которой находится орга­низм.

Один из парадоксов подхода, использованного в тео­рии действия вытекает из этого отказа заниматься внут­ренней структурой. Этот парадокс заключается в том, что, делая весь упор на структуру, теория действия описывает актора так, что временами кажется, будто он вообще не имеет никакой внутренней структуры. Парадокс этот воз­никает только на одном уровне концептуализации¹⁰; это уровень, на котором актор рассматривается как единица, взаимодействующая внутри более широкой системы дей­ствия.

¹⁰ Если индивидуальный актор рассматривается как единица, взаимодей­ствующая внутри более широкомасштабной структуры (например, внутри социальной системы или внутри всеобщей системы отсчета действия, ко­торая принимает во внимание как акторов, так и объекты), этот актор не рассматривается как имеющий какую-то структуру. Подобно тому как молекула воды в потоке — это просто неструктурированная единица по­тока для человека, наносящего на карту реку. Но это верно только на од­ном уровне концептуализации: как молекула, так и актор могут анализи­роваться и как системы сами по себе, когда возникает вопрос об объяснении на более глубоком уровне. Если мы рассматриваем актора как единицу в системе взаимодействия с объектным миром, наша абстракция игнорирует внутреннюю структуру и процессы, совершающиеся в данной единице, и принимает во внимание только ее связи с ситуацией. Тем не менее любой отдельный акт данной единицы может в действительности быть более слож­ной результирующей внутренних личностных факторов. Если эта внутрен­няя сложность является объектом исследования, личность не рассматри­вается уже просто как актор, но как система действия. Тогда можно сказать, что речь идет скорее о взаимодействии между элементами внутри личнос­ти как системы, чем между личностями внутри социальной системы.

Но на уровне, на котором речь идет о динамичес­ком анализе социального взаимодействия, в акторе дей­ствительно выявляется весьма много элементов структуры. Когда мы выходим за пределы простого описания ориен­тации и стремимся объяснить, что происходит, актор — не только точка отсчета, но также определенно система действия, которую мы называем личностью. Но даже и на этом уровне внутренние, физиологические процессы орга­низма, хотя в высшей степени релевантные для конкрет­ных феноменов действия, релевантны только постольку, поскольку ими возбуждается (аффектируется) система ориентации. Физиологический процесс входит в нашу кар­тину как источник, порождающий поток или энергию дей­ствия, и в различных видах — как часть системы объектов, как система качеств и способностей к деятельности. Но мы подчеркиваем при этом, что только эмпирические след­ствия этого аспекта организма, описанные с точки зре­ния релевантности их для системы действия, нас здесь бу­дут интересовать.

Во-вторых, система отсчета теории действия отлича­ется от обычных биологически ориентированных подходов категориями, используемыми для анализа взаимодействия организма с его окружением. Наиболее явное отличие в том, что наша теория занимается эксплицитно Выбором его аль­тернативных возможностей, а следовательно, — процессом оценивания и, в конечном счете, — ценностными эталона­ми. Таким образом, в первую очередь, наше внимание при анализе системы действия обращено к следующим задачам: каким последствиям подвергается данный актор в резуль­тате своего выбора или отбора¹¹? Это не совпадает с основ­ными проблемами биологических теорий, которые при ана­лизе мотиваций задаются параллельными, но совершенно другими вопросами: что должен был бы делать человек для того, чтобы выжить? В системе действия этот вопрос ста­вится так: к чему данный актор стремится, а не к чему он должен был бы стремиться, чтобы выжить как организм. Далее, мы задаемся вопросом: на каком основании данный актор делает свои выборы? Имплицитно предполагается, что выживание не является единственной основой этих выбо­ров; напротив, мы считаем, что интернализованные куль­турные ценности — главные основания такого выбора.

¹¹ Термины «отбор» и «выбор» используются как более или менее взаимо­заменяемые в данном контексте. Там, где существуют альтернативы, кото­рые не могут быть реализованы все, должен быть произведен отбор. Меха­низмы, посредством которых он совершается, не рассматриваются на данной стадии анализа. Проблемой же, следовательно, здесь является ана­лиз структуры системы альтернатив, а не определение выбора между ними.

Роль выбора может оставаться имплицитной при более биологизированном анализе поведения, но в сис­теме отсчета теории действия она становится эксплицит­ной и центральной¹².

Эмпирическое значение селективных или ценностных стандартов как детерминант конкретного действия может считаться проблематичным, хотя им не следует пренебре­гать. Но теория действия анализирует действие таким спо­собом, чтобы оставалась возможность атрибутировать главное значение данных стандартов (и моделировать их). Более старые системы отсчета биологического типа такой возможности не дают и тем самым данным вопросом пре­небрегают.

Теория действия формулирует отдельные компонен­ты системы отсчета с точки зрения непосредственной релевантности их для ориентации выбора¹³ в действии. Ситуация рассматривается как констелляция объектов, между которыми должен быть сделан выбор¹⁴. Само дей­ствие — это решение бесконечной серии проблем выбо­ра, которые предстоят актору.

С учетом всех этих оговорок должна рассматривать­ся субъективная точка зрения нашей системы отсчета. Мы не постулируем субстантивной сущности сознания, ко­торое каким-то образом отделялось бы от организма и объективного мира. Организация данных наблюдения с точки зрения теории действия в модифицированной би­хевиористской терминологии вполне возможна и плодо­творна, и такая формулировка устраняет много трудных вопросов интроспекции и эмпатии¹⁵.

¹² Это замечание относительно отбора или выбора в данном рассмотрении тесно связано с замечанием об ожиданиях и нормативных ориентациях в ♦Общих положениях» части I. Все эти понятия предполагают и определяют волюнтаристические или целевые аспекты системы действия, рассматривае­мые в схеме настоящего анализа. Без этого целевого аспекта большая часть элементов ориентации действия, как мы его здесь рассматриваем, — и прежде всего модели ценностных ориентации — превратились бы аналитически в излишние феномены.

¹³ Термины «ориентация выбора », «селективная ориентация* и т.п. от­носятся к действию актора, заключающемуся в выборе. Т.е. они относятся к субъективным процессам, которые включаются в тот момент, когда ак­тор делает выбор.

¹⁴ В действительности выбор делается не относительно объектов самих по себе, но скорее относительно возможностей, связанных с этими объектами.
¹⁵ Эту процедуру не обязательно связывать с другими, возникающими в лю­бой частной позиции на более глубоком эпистемологическом уровне, - с проблемами природы нашего знания относительно фактов другого созна­ния.

В психологии Толмена постулировано, что крыса ориентируется на цель удовлетворения голода и что она осознает ситуацию, в которой осуществляет эту цель. Толмен понимает ори­ентацию и познание (когницию) как способы обобщения фактов, наблюдаемых в поведении крыс. Понятие ожи­дания также существенно для такого способа организа­ции данных. Расширяя эти постулаты введением "компли­ментарности ожиданий", включаемой в действие «эго » и в реакции "другого", мы получаем все существенные ком­поненты анализа действия, определенные Толменом в его манере, без увеличения сложности. То, что актор думает или чувствует, может рассматриваться как система опос­редующих переменных. Данный актор и его когнитивные, катексивные и оценочные процессы ничуть не более и не менее реальны, чем «частицы» классической механики и их композиции.

Классификация объектов

Вышеприведенные рассуждения составляют коммен­тарий к первому и второму пунктам нашей схемы. Мы попытались дать читателю общее представление о важ­ных особенностях системы отсчета действия, и в ходе обсуждения мы попытались прояснить отношения акто­ра-субъекта в системе отсчета. Мы намерены продолжить теперь рассмотрение, введя объекты ситуации, пункт тре­тий нашей схемы. В частности, мы должны теперь клас­сифицировать объекты с точки зрения объектных мо­дальностей. Модальность — это свойство объекта, это один из аспектов объекта, с точки зрения которых объект может быть значим для актора. Некоторые (или даже большинство) объекты обладают несколькими модально­стями, с точки зрения которых они могут иметь значи­мость для актора. Данный актор может «выбирать», бу­дет ли он рассматривать данный объект с точки зрения только одной или же целого ряда таких модальностей, релевантность действия данного актора зависит от тех модальностей, которые он выбрал.

Наиболее фундаментальное различие, важное для объектной системы, — это различие между социальными и несоциальными модальностями объектов. Под соци­альными в данном контексте мы понимаем модальности, связанные с взаимодействием. Социальный объект — это актор или система действия, реакции и установки которых значимы для актора, являющегося точкой отсчета. Соци­альный объект — «другой» — рассматривается «эго» как имеющий ожидания, которые дополнительны к ожидани­ям самого «эго». Различение объектов, обладающих и не обладающих ожиданиями, дополнительными к ожидани­ям «эго», является основным в теории действия. Следует, однако, уяснить, что некоторые конкретные объекты мо­гут быть социальными и несоциальными в различных кон­текстах. Так, с одной стороны, человеческое существо может рассматриваться только как физический объект и его возможные реакции по отношению к действиям «эго» могут не приниматься во внимание, а с другой стороны, социальным объектом может быть животное.

Внутри категории социальных объектов следует сде­лать дальнейшее различение между комплексами качеств и комплексами деятельностей. В определенном смысле, разумеется, все действия — это деятельности и все соци­альные объекты — «акторы»; все же объект может быть ориентирован либо: 1) с точки зрения характеристик, ко­торыми он обладает независимо от его деятельностей; либо 2) с точки зрения характеристик, которыми он об­ладает благодаря своей деятельности.

Социальный объект — это комплекс качеств, если актор при ориентации своего действия на данный объект пренебрегает актуальными или возможными деятельно-стями и сосредоточивается на «атрибутах» ¹⁶, как таковых.

¹⁶ Здесь очень легко запутаться, потому что логически любой предикат объекта может рассматриваться как атрибут. Мы предлагаем специальное определение термина. Атрибут социального объекта - это какое-либо ка­чество или описательный термин, характеризующие объект независимо от любого действия, которое данный объект может совершить.

Эти атрибуты могут в ходе развития взаимодействия связываться с деятельностями множеством различных способов, но в непосредственной ситуации они — атри­буты, что является основанием различения. Так, если взять наиболее очевидный пример, для нормального ге­теросексуального лица пол объекта, а не его «способ­ность дать эротическое удовлетворение », может оказать­ся первичным критерием объектного выбора. Только внутри категории, обладающей качеством принадлежно­сти к полу, противоположному полу «эго», критерий деятельности может стать релевантным¹⁷.

Социальный объект — это комплекс деятельностей, если актор в своей ориентации действия на данный объект сосредоточивает внимание на процессах его действия и на его результатах, а не на качествах или атрибутах. Та­кое сосредоточение значения не есть данное состояние. Можно отметить, что ориентация на деятельность может становиться столь важной в западных обществах, что может возникнуть тенденция ассимилировать все соци­альные объекты с этой модальностью. Но сравнительная точка зрения рассеивает эту иллюзию.

Пожалуй, наиболее важной причиной подчеркнуть это различение является очень большое значение его в организации социальных отношений аскриптивных ка­честв для статуса. Но различение это следует рассмот­реть по отношению к изучаемой системе действия более обобщенно. Следует подчеркнуть здесь, что это разли­чение, подобно различению между социальными и несо­циальными объектами, относится к тем или иным аспек­там объектов, а не к их отдельным конкретным сущностям. Один и тот же объект может быть, в различ­ных контекстах одной и той же системы действия, зна­чим своими качествами либо своими деятельностями¹⁸.

¹⁷ Конечно, эти два аспекта настолько полно интегрированы в актуальную систему наших культурных ориентации, что большинству из нас не прихо­дит в голову делать такое различение и нет никакого основания проводить его в повседневной жизни.

¹⁸ Термин «деятельность » был выбран для того, чтобы избежать путаницы с общим значением термина «действие». Ориентация на объект с точки зре­ния его качеств — это действие.

В дополнение к качественно-деятельностному раз­личению, по отношению к социальным объектам может быть применено различение их по значимости. Значи­мость объекта — это не его реальная модальность, а кон­кретное отношение, которое имеет место между актором и данным объектом. Таким образом, социальный объект, какое бы содержание ни связывал с ним актор, может быть значим для него с точки зрения одного, нескольких или множества своих аспектов. Величина значения, ко­торое имеет объект для данного актора, не может быть дедуцирована из модальности данного объекта, аналити­чески независима от нее. Она, по-видимому, теретически независима от мотивационной, а также и ценностной ори­ентации и, следовательно, может рассматриваться как дополнительная категория ориентации.

К категории несоциальных объектов относятся как физические, так и культурные объекты. Для них общим является то, что они, в специальном смысле, не взаимо­действуют с актором. Они не представляют собою и не могут представлять для актора «других», они не имеют по отношению к «эго » установок или ожиданий. Однако те и другие могут быть в качестве объектов непосред­ственно катексичны (т.е. приносить удовлетворение по­требностей); они могут являться условиями или средства­ми инструментального действия, а в качестве символов они могут наполняться значением.

Хотя физические и культурные объекты имеют эти общие особенности, есть много существенных различий между ними, которые сосредоточиваются вокруг того факта, что культурный объект может быть интернализо-ван и таким образом передаваться от одного актора к Другому, в то время как по отношению к физическим объектам может передаваться только обладание права­ми на них. Это различие основывается на том факте, что культурный объект — это эталон, который может реп­родуцироваться в действии другого лица, оставляя пер­воначального актора неаффектированным. Только в пе­реносном смысле актор обладает эталонами ценностной ориентации. В строгом смысле он сам является, между

прочим, системой таких эталонов. Разумеется, другой актор — «другой» — не может быть интернализован. Только его культурные эталоны — например, его ценно­сти, — могут быть восприняты посредством ориентации и идентификации¹⁹.

¹⁹ Об этом см. далее, в части II.

Такое различение между культурными эталонами как объектами, с одной стороны, и как компонентами систе­мы ориентации актора — с другой, должно рассматри­ваться отдельно от классификации типов культурных эталонов самих по себе, т.е. от классификации их с точки зрения систем убеждений, систем экспрессивных симво­лов и систем ценностных ориентации. Первое различе­ние — это не различие между частями культурной систе­мы: оно разводит виды отношений культурных эталонов к действию независимо от типов самих эталонов. В прин­ципе каждый вид культурного объекта может быть ин­тернализован. Существует возможность «превращения» статуса данного объекта из «просто» объекта в объект интернализованный, и наоборот, что является наиболее ярким отличительным свойством культуры и главной при­чиной того, что нельзя идентифицировать культуру с конкретной системой действия.

Фрейдистские гипотезы относительно формирова­ния «суперэго» сделали широко известным (понятие) ин-тернализации эталонов ценностной ориентации. Это так­же и для нас — стратегически важный момент. Но и интернализация инструментальных эталонов и эталонов экспрессивных, таких как умения и вкусы, также в выс­шей степени важна для анализа действия.

Прежде чем покончить с проблемой объектов, мы должны сказать кратко о проблеме «феноменологичес­кого» подхода к объектному миру, который мы исполь­зуем. В объектном мире нас интересует не абстрактная научная сущность, но то, что способно стимулировать (аффектировать) действие актора. Таким образом, мы проявляем интерес только к тем аспектам указанного мира, которые стимулируют действие «эго» и являются релевантными для него. Но чтобы стать релевантными для действий «эго», все виды объектов должны быть извест­ны или познаны тем или иным способом. Таким образом, мы стремимся смоделировать нашу абстракцию объект­ного мира по представлениям «эго» об этом мире. Всегда существует различие между актуальным и потенциаль­ным знанием. Всезнающ только гипотетический разум Божий. Но наблюдатель может знать многое о ситуации другого актора и его личности, чего сам другой актор может не знать о себе. Наблюдатель, следовательно, мо­жет знать гораздо более, чем «эго», о тех свойствах объектов, находящихся в ситуации «эго», которые мо­гут аффектировать непосредственно его поведение.

Следует поэтому учитывать, если не всегда экспли­цитное, то хотя бы имплицитное, отличие ситуации, из­вестной или познаваемой для наблюдателя, и той, кото­рая известна данному, рассматриваемому нами актору. Разумеется, знания «эго» могут расширяться в процессе изучения, как путем поисков информации, так и другими путями, возникающими из характера объектной ситуа­ции; новые объекты могут входить в ситуацию действия в качестве непредвиденной части этой ситуации. Самое распространенное условие — данному актору известно относительно небольшое количество познаваемых свойств объектной ситуации. Нам весьма редко известны системные взаимосвязи объектов в ситуации актора, ко­торые научный наблюдатель может знать и должен был бы знать для того, чтобы быть в состоянии предвидеть его поведение.

Теперь перейдем от третьего вопроса в нашей схеме ситуации к четвертому — вопросу ориентации актора на данную ситуацию и опишем категории для анализа сис­темы отношений актора к объектному миру.

Ориентация на ситуацию

Что можно сказать относительно ориентации актора на ситуацию? В самом начале следует отметить две особен­ности общего характера, которые характеризуют и могут описывать все такие ориентации, но которые обладают столь обобщенной природой, что их нельзя рассматривать как отдельные виды ориентации. Это 1) аспект выбора и 2) аспект ожиданий в данной ориентации. Первый предпола­гает, что всякая ориентация, имплицитно или эксплицит­но, — это ориентация на какие-то альтернативы; ситуация включает предвидение нескольких возможных путей раз­вития действия, а также выбор из них. Второй предполага­ет, что каждая ориентация — это «ожидание » в том смыс­ле, что она — ориентация на будущее состояние ситуации не в меньшей мере, чем на настоящее. Мы отмечаем эти два пункта вначале, поскольку они обусловливают последую­щее обсуждение видов ориентации.

Наряду с аспектами, указанными выше, ярко выра­женными особенностями ориентации актора будут следу­ющие. 1) Ориентация на выделение и взаимосвязь объек­тов; рассматриваться и ожидаться могут различные вещи, и они рассматриваются и ожидаются в относительных кон­текстах. 2) Существует ориентация на цели: могут быть желательными те или иные вещи. 3) Существует ориента­ция на значимость удовлетворения или неудовлетворения различных путей развития действия, предполагаемых си­туацией, и может проводиться сравнение баланса удовлет­ворения—неудовлетворения представленных, в каждом из альтернативных путей развития. 4) Существует ориента­ция на эталоны приемлемости, которые а) сужают сферу познания, отбирая то, что «соответствует действительно­сти», от того, что «не соответствует действительности» в объектной ориентации; б) сужают сферу желаемых объек­тов, распределяя целевые объекты на «подходящие» и «неподходящие»; и, наконец, в) сужают количество аль­тернатив, распределяя все пути развития действия на «мо­ральные» и «неморальные».

Первый, второй и третий пункты представляют три вида мотивационной ориентации в нашей схеме класси­фикации. Четвертый пункт — это ценностная ориента­ция. Мы рассмотрим вначале три вида мотивационной ориентации, а потом — три вида ценностной.

Первые два вида мотивационной ориентации, когни­тивная и катексическая, — минимальные компоненты любого акта ориентации. Они же являются минимальными компонентами любого акта отбора или выбора (утверж­дение избыточное в том смысле, что любая ориентация имплицитно или эксплицитно включает в себя выбор, но оно полезно для того, чтобы подчеркнуть некоторые дру­гие аспекты проблемы). Невозможно «ориентироваться », не различая объектов, невозможно различить и выделить объект при отсутствии какого бы то ни было интереса к нему, вызванного либо его значимостью для удовлетво­рения потребностей, либо его связями с другими объек­тами. Точно так же невозможно сделать выбор, не «осоз­навая» альтернатив, и, наконец, невозможно сделать выбор иначе как на основании катексического интереса, возникающего из этих альтернатив. Различение объекта - это познавательный (когнитивный) вид мотивационной ориентации. Аспект «ожидания » в ориентации возника­ет в двух видах, оба вида имеют свои референты в буду­щем: когнитивное различение объектов включает когни­тивное предвидение, относящееся к будущему состоянию ситуации; катексическая заинтересованность в объекте включает в себя готовность добиваться удовлетворения и избегать неудовлетворенности.

Задержимся еще на один момент на положении, ко­торое введено было имплицитно в вышеизложенном па­раграфе, о том, что познание и катексис даны совместно и разделить их можно только аналитически. Во-первых, не бывает ориентации на катексическую значимость объекта (или на его значимость для удовлетворения по­требностей) без его различения, без помещения данного объекта или объектов в связь с другими, без отделения объектов, производящих удовлетворение, от объектов, приносящих вред. Таким образом, когнитивное схемати­зирование ситуации или соответствующей ее части — это существенный аспект любой ориентации на нее актора. И здесь не может быть познания без связи его с катексисом. Каждый объект познания является катексическим в определенной степени либо в силу явной значимости его Аля удовлетворения потребностей, либо в силу связи его с объектами, приносящими удовлетворение. «Крайний» случай — объект «чистого познания», но даже и здесь существует катексис в определенном ограниченном смыс­ле, подразумевающий наличие катексической заинтере­сованности в нем. Более того, эталон познавательного суждения должен быть связан с объектами катексиса, и акт познания также должен быть катексическим.

Из этих двух видов катексическая ориентация наи­более специфично относительна в том смысле, что мы всегда можем сказать, что всякая ориентация сама по себе относительна. Это означает, что катексис связывает ак­тора с объектом. В частности, он связан, с одной сторо­ны, с мотивацией, т.е. стремлениями, потребностями, желаниями, импульсами и диспозицией потребностей, а с другой — с объектом. Организованная система поведе­ния²⁰ существует только тогда, когда мотивация привя­зывается к определенному объекту или объектам посред­ством катексического вида мотивационной ориентации.

²⁰ Степень, в которой такая организованная система поведения активно стре­мится к достижению удовлетворения или просто является состоянием пас­сивного удовлетворения, может в значительной мере варьироваться. В любом случае перед нами действие в том смысле, что и активное стремле­ние к цели и пассивное потребление представляют собой выбор из альтер­натив, осуществляемый актором. Как активности, так и пассивности со­путствует элемент «ожидания». Активность подразумевает ожидание удовлетворения в результате деятельности. Та и другая нацелены на буду­щее развитие в данной ситуации как с когнитивной, так и катексическои точки зрения.

Мы уже сказали, что катексис связывает мотивы с объектом, и в разделе «Общих положений», посвящен­ном психологии поведения, мимоходом сказано о моти­вации, что она представляет одну сторону общей карти­ны. До настоящего времени, однако, мы ничего не говорили о видах объектов, которые становятся катексическими, т.е. о тех видах объектов, которые удовлет­воряют диспозицию потребностей, и нам ничего не оста­ется, как кратко указать на это здесь. За исключением тех объектов, которые удовлетворяют специфически органи­чески возбуждаемую диспозицию потребностей, наибо­лее распространенный катексический объект — положи­тельно аффективный ответ или установка со стороны «другого» и связанная с ним положительно аффективная установка со стороны «эго» по отношению к «друго­му» или по отношению к себе самому как объекту (на­пример, любовь, одобрение, уважение). Сенситивность о которой мы высказывались в «Общих положениях», — это в первую очередь сенситивность к таким положитель­но аффективным установкам. Эта сенситивность входит в качестве ингредиента в большую часть диспозиций по­требностей в комплексе институциональных объектов, таких как диспозиция потребностей в достижении, ми­лосердии и т.д. Этой сенситивности обучаются посред­ством целой серии процессов, в которых доминирующую роль играют обобщение, замещение и идентификация.

Если объект в достаточной степени удовлетворяет диспозицию потребностей или ряд таких диспозиций, направленных на него в течение какого-то времени, мы можем говорить о привязанности к объекту. Актор бу­дет время от времени стремиться к данному объекту, ког­да будет реактивироваться данная диспозиция потребно­стей, или же он будет стремиться сохранять постоянно данную связь с ним (либо владеть им). Такое обладание объектами или сохранение отношений с ними служит ста­билизации наличия объектов, а тем самым стабилизации данной системы ориентации индивидуального актора (т.е. тому, что он знает, где найти эти предметы, его малень­кий мир — не хаотичен). Наконец, следует напомнить, что благодаря механизмам генерализации категории объек­тов могут становиться сами по себе объектами привязан­ности.

Третья из трех основных видов мотивационной ори­ентации — оценочная. Оценочный вид — это по существу организационный или интегративный аспект системы дей­ствия данного актора, и следовательно, он прямо реле­вантен акту выбора. Он начинает действовать, когда име­ется в наличии ситуация выбора для актора, когда он желает или может пожелать двух или более видов удов­летворения, которые одновременно не могут быть дос­тигнуты, — когда, другими словами, актуально или по­тенциально существует ситуация, в которой кому-то хочется «съесть пирог так, чтобы он при этом остался нетронутым» ²¹. Что такие ситуации существуют на уров­не поведения животных, убедительно доказано работа­ми Толмена. Это получает значимость также и на уровне человека с включением культуры и культурных эталонов в акт выбора.

²¹ Ударение на выборе, выборе из альтернатив, эталонах выбора и т.д., яв­ляющееся центральным в данной схеме анализа, не следует интерпретиро­вать таким образом, будто актор всегда произвольно и сознательно фор­мирует альтернативы и затем выбирает из них с точки зрения ценностных эталонов. Решение относительно того, какую из реально наличествующих альтернатив он должен избрать, часто приходит к нему через признание определенной ценностной ориентации (метафорически выражаясь, мож­но сказать, что ценностная ориентация, которая является частью системы культурных ценностей, будучи инструментальной, осуществляет выбор, а не актор). С некоторой точки зрения функция инструментализации ценно­стных эталонов сокращает сферу эффективного выбора до обозримых пропорций.

Нужно кое-что сказать здесь об этом оценочном виде. Во-первых, он не может быть правильно понят в отрыве от всего процесса когнитивно-катексической ориентации; оценочный вид имеет тенденцию выступать неразрывно связанным с когнитивным видом, а познание входит во все комплексы. Во-вторых, он является для нас организующим понятием, параллельным системе инстинктов в биологи­ческом анализе поведения. В-третьих, следует четко от­личать ценностные стандарты от ценностной ориентации. В-четвертых, с другой стороны, следует обозначить точку в системе мотивации, у которой эти ценности или куль­турные эталоны ценностной ориентации становятся эф­фективными руководителями поведения.

Вернемся теперь к первому пункту — отношению между оценочным и когнитивным видами. Процесс оце­нивания в некотором смысле трансформирует функцию когнитивного вида мотивационной ориентации. Абстра­гированное от оценочного вида, познание — это просто обслуживание специфической мотивации или диспозиции потребностей, оно инструментально для ее удовлетворе­ния. В связи с процессом оценивания познание служит не только специфическим мотивам в каждый данный мо­мент времени, но также — функциональной гармонии це­лого. Актор обучается принимать во внимание послед­ствия непосредственного удовлетворения; при отсутствии оценки он принимает во внимание только, как достигнуть этого удовлетворения. Таким образом, там, где познание входит в решение любого типа конфликтных проблем, оно оказывается неразрывно связанным с оценочным видом.

Затем укажем, что мы имеем в виду, говоря, что оце­нивание — наш организационный принци<