III. Попытки создания общей теории социальной системы

По поводу различных частных сфер человеческого социального поведения существуют достаточно развитые теоретические схемы, которые здесь рассматриваются как правильные. В первую очередь это относится к эко­номической теории, особенно со времен открытия прин­ципа предельной полезности, и к психологической тео-Рии, особенно со времен Фрейда.

Экономическая наука прямо следовала методологи­ческой модели аналитической механики. Это было возможно потому, что экономика, единственная среди всех соци­альных наук, имела дело с переменными, численно выра­женными в количественном континууме. В принципе ока­залось возможным описать состояние экономики цен в виде переменных величин в системе одновременных диф­ференциальных уравнений, хотя и не представлялось воз­можным операционально установить ни точную величину переменных, ни — будь это даже возможно математичес­ки — решить эти уравнения в силу их крайней сложности. Следовательно, реальный экономический анализ должен был возвратиться к более «примитивным» аналитическим методам и использовать систему дифференциальных урав­нений только как методологическую модель.

Но еще большие ограничения экономической теории заключаются в трудности согласования ее с общим кон­текстом социальной системы как целого. Это не было се­рьезной проблемой для классических экономистов, ибо они как само собой разумеющееся принимали некоторую «утилитаристскую» систему, которая приписывала эко­номическим «факторам» господствующую динамичес­кую роль. Общее направление в решении этого вопроса, по-видимому, заключается в том, что технический эко­номический анализ имеет смысл только в контексте «ин­ституциональной >> модели структуры социальных отно­шений, которая не является как таковая частью системы, динамически рассматриваемой экономической теорией, но она — эта структура — должна поставлять ряд посто­янных данных, необходимых для подобного анализа. Именно этим можно объяснить, что в то время как ин­ституциональные данные трактуются в структурно-фун­кциональных категориях, этого не удается сделать с эко­номическими данными, и в целом проблема остается нерешенной.

Существенно и то обстоятельство, что знакомство с экономической теорией, так же как математическая и физическая подготовка, составили исходные предпосыл­ки для наиболее важной из предпринятых до сих пор по­пыток осуществить обобщающий анализ социальных систем в целом путем применения динамической ана-

литической системы, построенной на основе модели ме­ханики, — мы имеем в виду попытку, предпринятую Парето⁷. Попытка Парето, несомненно, подняла сис­тематическое теоретическое мышление относительно социальной системы на новый уровень. Эта попытка яви­лась уникальной в литературе по своей обширности и утонченности понимания физической научной модели. И все же она должна рассматриваться как относительно не­удачная.

⁷ Ср.: Henderson L.J. Pareto's General Sociology: a Physiologist's Interpretation. Cambridge, 1937; Parsons T. The Structure of Social Action, ch. V—VII.

Парето начал с той точки зрения, что экономичес­кая теория стала подлинно динамической системой, но она оказалась эмпирически не обоснованной относитель­но конкретных социальных проблем (включая и те, кото­рые обычно рассматривались как «экономические») по причине незаконной абстракции (unduly abstract). Поэто­му он пытался проанализировать наиболее важные не­достающие переменные в общей социальной системе с точки зрения их динамической взаимозависимости с экономическими переменными. Он взял «логическое дей­ствие», включающееся в экономику, так же как и некото­рые другие фазы ориентации действия, в качестве отправ­ного пункта и попытался индуктивно проанализировать остаточную (residual) часть нелогического действия, что­бы обнаружить основные переменные.

Результат получился в высшей степени сложный и не очень удовлетворительный. Были выделены три перемен­ные, достаточно гетерогенные относительно друг друга. Наиболее удовлетворительно проанализированные дей­ствия, основанные на фиктивном мотиве (derivation), ока­зались эмпирически наименее существенными. Однако даже эти действия нельзя было свести к изменениям в пределах некоторого континуума, поэтому их значения Должны были рассматриваться в четырехмерной каче­ственной классификации. То же самое произошло с са­мой важной категорией «остаточных компонентов дей­ствия» (residues), кроме того, классификация здесь оказалась значительно более сложной, а ее исходные принципы в структуре социальной системы действия — гораздо менее ясными. Все это построение оказалось до­вольно произвольным. Наконец, обращаясь к четвертой переменной, социальной однородности, Парето перехо­дит на совершенно другой уровень. Первые три перемен­ные относятся непосредственно к элементам мотивации или ориентации действия индивидов. Четвертая относит­ся к некоторому аспекту в структуре системы социальных отношений. Ее появление может служить показателем того, что в этой области крайне трудно обойтись без структурных категорий. Ее соответствие основным эм­пирическим обобщениям Парето совершенно ясно, и это придает эмпирическую уместность его аналитической схеме. Но, строго говоря, эта категория оказывается не­уместной в качестве переменной. Скорее здесь можно говорить о ее выводимости из системы переменных при помощи соответствующих данных.

Выше было сказано об относительной неудаче по­пытки Парето. Ему удалось избежать многих принципи­альных теоретических трудностей, о которых уже гово­рилось. Его система является чрезвычайно полезным инструментом критики. При искусном пользовании ею, как это делал Парето, она обеспечивает важные выводы, хотя они скорее являются результатом общей эмпири­ческой проницательности. Но она, очевидно, не может быть использована в качестве прямого источника разра­ботанных аналитических средств, применяемых в слож­ном исследовании. То, что было достаточно обосновано, оказалось слишком неясным и общим. Пробелы должны быть заполнены произвольными конструкциями (ad hoc) и классификациями или введением структурных катего­рий, которые появляются случайно, а не в результате си­стематического развития.

Таким образом, с точки зрения современного состо­яния социологического знания, то, что рассматривал Парето, оказалось не очень плодотворной альтернативой. Структурно-функциональная система должна была в зна­чительной степени принести в жертву динамическую гибкость, к которой так стремился Парето. Но это уравно­вешивалось большими достижениями в области явной систематической определенности и точности аналитичес­кого использования.

Другая альтернатива — структурно-функциональ­ный тип теории — также имела важные предпосылки. Наиболее значительны из них следующие четыре.

1) Достижения современной динамической и клинической психологии, представляющей человеческого индивида как динамическую структурно-функциональную систему. Сильное, хотя и не единственное, влияние в этой области оказывала психоаналитическая теория. Психологическая теория в высшей степени важна как в смысле методологической модели для социальной системы, так и сама по себе.

2) Современная социальная и культурная антропология, особенно то направление, которое связано с тенденцией к функционализму, хотя вовсе не только авторы, принадлежащие к этой школе. По-видимому, Малиновский до сих пор является самым важным представителем этого направления. Может быть, основной момент здесь заключается в том, что масштаб первобытных обществ слишком мал и потому не возникало необходимости в создании для них особой классификации. Поэтому антрополог, имея дело с обществом, яснее, чем другой социальный ученый, видит это общество как единую функциональную систему.

3) Дюркгейм и его последователи. Как уже было отмечено выше, Дюркгейм во многих отношениях стремился обосновать теорию «социологических» факторов в противовес индивидуалистическим, столь распространенным в его время. Но наряду с этим моментом существует важное направление в его работах, получившее большое развитие. Это подлинное структурно-функциональное понимание социальной системы — с постепенным выяснением ее наиболее важных элементов. Прежде всего оно
проявляется в том, что он обращался к эмпирическим проблемам, а также в анализе стабильности системы, состоящей из функционально-дифференцированных ролей, в «Разделении труда», в «Самоубийстве» и в интерпре­тации религиозного ритуала в «Элементарных формах религиозной жизни ».

4) Работы Макса Вебера отчасти можно рассматри­вать как типичный случай более обобщенного историчес­кого мышления в духе институционализма. Кроме того, и в реакции против индивидуалистических факторных теорий его времени он пошел дальше других при обосно­вании необходимости эмпирического изучения аналогич­ных институтов, исходя из обобщенной теоретической схемы. Хотя она была неполной, но все же совпадала со схемой Дюркгейма и подтверждалась в направлениях, где сравниваемые структурные перспективы являлись наибо­лее важными⁸.

⁸ Кроме «The Structure of Social Action » (ch. XIV—XVII) см. введение авто­ра к книге Вебера «Theory of Social and Economic Organization » (перевод на английский части I «Wirtschaft und Gesellschaft»).