Отечественная риторическая культура ХVII – ХIХ вв.
Новый этап в судьбе риторики связан с кардинальными изменениями в жизни российского общества, в том числе и под влиянием петровских реформ и идей Просвещения, с развитием науки и техники и формированием новой системы образования, с нарастанием революционного движения. В течение этих трех веков риторика испытала взлет и падение.
Начало ХVII в. – новый этап в судьбе риторики. Как пишет современный исследователь В.П. Вомперский, в 1616 г. в Троицкий монастырь посылается царская грамота с побуждением к поиску монахов, которые «грамматику и риторику умеют»[38]. В марте 1620 г. появляется первая русская (рукописная) риторика, предположительно, перевод книги Меланхтона. Русский автор неизвестен, хотя многие исследователи называют имя Макария. Она существовала во множестве списков и в Москве, и в Новгороде, и в Ярославле, и в Ниловой пустыни, и в Соловецком монастыре.
«Риторика» Макария состояла из двух книг - «Об изобретении» и «Об украшении» и представляла собой свод статей, комплекс вопросов и ответов по темам: риторика и оратор, 4 рода речей, учение о силлогизме, общие места, 6 частей речи (т.е. композиция), возбуждение страстей и другие. Фактически в ней излагался классический риторический канон.
Описывая 4 рода речей, автор называет их:
- учебный (объяснение, разъяснение, вопросы, ответы, письменное сочинение и др.),
- судебный (обвинение, защита, оправдание, порицание, обличение, просьба о прощении),
- совещательный (советование, отсоветование, уговоры, отговоры, утешение и прочие),
- показательный или хвалебный.
Можно предположить, что и в реальной речевой практики Руси того времени их можно встретить.
Переводчик не просто переводит это сочинение, а интерпретирует в связи с российской речевой культурой. У Меланхтона по-латыни риторика определяется как наука, показывающая способ научиться правильно и украшенно говорить. В русском варианте это выглядело так: «Риторика есть яже (та, что) научает пути праваго жития полезного добрословия»[39]. Оратор в этом сочинении определяется как человек, «весьма искусный в науке речения», «приобретший способность говорить «пригодные и похвальные речи в делах и в градских судах по обычаям и по закону того государства, где он родился». От оратора требуется быть философом и христианином, деятельно и искусно отстаивающим добро и истину. Риторика Макария соединяет задачи добрословия (этические) и краснословия (эстетические).
В 20-е годы ХVII в. появилось русское оригинальное сочинение «Сказание о 7 свободных мудростях», то есть о тривиуме (грамматика, диалектика, риторика) и квадривиуме (музыка, арифметика, геометрия, астрономия). Семь глав этого произведения – это 7 рассказов каждой из наук о себе.
Эти мудрости, или искусства, представляли собой пропедевтический курс для поступления в высшую школу ХVП века. Диалектика и риторика были науками, венчающими образование, к их изучению приступали только после того, как были освоены грамматика, чтение, основы греческого и «словенских» языков и церковный порядок.
Риторика считает себя всеобъемлющей наукой и сама о себе говорит: «Видят меня многие, да не внимают мне. Я же, как благой и мудрый друг, всех с добротою люблю и всех в лепоту желания моего призываю. Я – мудрость сладкогласной речи, я – сладость дивного и стройного сказания, я – доброта неоскудевающего богатства. Я от людей вражду темную отгоняю и вместо неё светлую любовь в них вселяю. Я гнев отгоняю и брань попираю, благостыню же ввожу и совет составляю. Я лукавые слова посекаю и ложь обличаю, лесть отсекаю, а целомудрие утверждаю. Я – светлая слава и мудрая сила».
Первые риторики были сосредоточены в монастырях. Л.К. Граудина и Г.И. Миськевич указывают, что образовались 4 ареала, в которых создавались самые ранние риторики:
1) Северо-Восточная и Центральная Россия (Вологда и Кирилло-Белозерский монастырь);
2) Северо-Западная (Новгород, здесь немного позднее будет составлена известная «Риторика» Усачева);
3) Северная. (Здесь в Выгорецком общежительстве в начале ХYШ в. старообрядцы переведут с латинского и переработают «Риторику» Феофана Прокоповича);
4) Юго-Западная с Киево-Могилянской академией и Чернигов.[40]
В петровскую эпоху – в конце ХVII – начале ХVШ вв. появляются блестящие руководства по ораторскому искусству: «О силе риторической» (автор – основатель Славяно-греко-латинской академии Софоний Лихуд); «Наука проповедей» Михаила Усачева; «Книга сия философская (Краткая риторика)» Андрея Белобоцкого; «Риторическая рука» Стефана Яворского, переведенная с латинского языка Поликарповым, и другие. С возникновением академий постепенно рождается практика, когда каждый учитель обязан написать свою риторику, по которой будут учиться его слушатели.
Из всех риторических сочинений выделялась «Риторика» Феофана Прокоповича – крупнейшего деятеля в области русской культуры и литературы, основоположника просветительства, поэта, оратора и теоретика литературы. Его «Риторика» делилась на общую, объяснявшую основные риторические понятия, и прикладную, в которой рассматривались судебное и церковное красноречие, эпидейктические речи, вопросы стиля, средства художественной выразительности, приемы воздействия на аудиторию. Ф. Прокопович считал, что ораторское искусство способно принести пользу для России во внутренне- и внешнеполитических сферах, поскольку оно указывает правила для составления государственных указов и житий святых. Его мысли направлены на новое красноречие, практически значимое, поддерживающее государство и церковь. Риторические приемы он рассматривал как универсальные, имеющие всеобщий характер, действующие в поэтических и риторических сочинениях.
Ф. Прокопович славился своим умением говорить просто и понятно и вместе с тем эмоционально и убедительно. Наряду с богословскими трактатами ему принадлежат церковные проповеди, похвальные и поздравительные слова и речи. В историю вошла его речь на погребение Петра, зачин которой считается образцом ораторского мастерства: «Что се есть? До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем! Не мечтание ли се? Не сонное ли нам привидение? Ах, какая истинная печаль!».
Все вышеназванные риторики были рукописными, создавались они на латинском, поскольку обучение в высшей школе велось на нем, и реже на русском и польском языках.
Первая печатная риторика - «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия» вышла в свет в 1747 году, автор ее – М.В. Ломоносов. Фактически эта книга представляет собой сплав собственно риторических и лингвистических, логических и социально-политических идей и понятий. Ломоносов в ней так определяет риторическое мастерство: «Красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем преклонять других к своему об оной мнению». Для приобретения подобного умения требуется 5 следующих средств: природное дарование, изучение риторики как науки, знание других наук, подражание авторам и упражнение в сочинении. В своей риторике Ломоносов говорит об изобретении идей и называет ряд топов: род-вид, целое-части, свойства материальные и жизненные, время, причина, предыдущее и последующее и другие. Он также говорит о расположении материала, о словесном украшении, о возбуждении страстей, о произношении и т.п. Одну из глав посвящает характеристике и расположению слов публичных: проповеди, панегирику, академической и надгробной речи, приватным речам и письмам.
Фактически это первая научная теоретическая разработка применительно к русской культуре. Но Ломоносов был не только теоретиком, но и блестящим практиком. Он применил риторические умения в прозаическом и стихотворном жанрах, в публицистическом, научном и научно-популярном творчестве, в академическом красноречии и эпистолярном жанре. Он писал оды, благодарственные и похвальные слова, слова о пользе химии и книг церковных, о сохранении и размножении российского народа, письмо о правилах российского стихосложения, историографические сочинения и т.п. Разделяя красноречие на светское и церковное, он сосредоточивает основное внимание на светском, не только обогащая его виды, уже имеющиеся в русской культуре, но и создавая новые, например, академическую речь, посвященную научным проблемам. Он на деле использует риторические правила, методы, приемы, изобразительно-выразительные средства в зависимости от типа речи и условий общения, формируя тем самым русский национальный литературный язык в его стилистическом разнообразии. Важным вкладом в риторику стала его разработка письменных образцов публичной речи, а также теория о трех штилях.
М.В. Ломоносов активно способствовал открытию 25 января 1755 г. Московского университета. В соответствии с планом М.В. Ломоносова в Московском университете были образованы 3 факультета: философский, юридический и медицинский. Свое обучение все студенты начинали на философском факультете, где получали фундаментальную подготовку по естественным и гуманитарным наукам. Образование можно было продолжить, специализируясь на юридическом, медицинском или на том же философском факультете. Ломоносов также добился того, что лекции читались не только на латыни, но и на русском языке, он принял участие в создании учебников и написал «Риторику» и «Российскую грамматику».
В ХVIII в. в церковном красноречии преобладают слова и проповеди, но в целом с начала века идет переориентация риторики на светские жанры и поэтику. Среди светских жанров появляется академическое красноречие, риторика участвует также в развитии эпистолярного жанра.
ХVII - ХVIII вв. - это время церковного раскола на реформированное и консервативное православие (старообрядцы), время петровских реформ, повернувших Россию лицом к Европе. Оно отмечено своеобразным расколом культуры, сосуществованием в ней противоположных мировоззренческих установок и ориентаций. Оппозиция «нового» и «старого» сыграла свою роль и в риторической культуре. Более того, риторика оказалась своеобразным инструментом введения новых культурных традиций.
При посредничестве польско-иезуитских центров образования в Россию в ХVII веке приходит западная риторика. Импорт риторики отвечает потребностям официальной культуры. В образовании закладывается риторическая традиция сначала на латинском, потом на церковнославянско-русском языке. Унификация, канонизация языковых средств и текстовых приемов происходит в интересах официальной культуры. Государство и официальная церковь выстраивают свою идеологию, свои правила жизни.
В противовес ей возникает как бы антириторика, выразителем которой стали старообрядцы. Наиболее яркой фигурой этого антириторического противостояния официальной культуре является протопоп Аввакум (1620 – 1682). Аввакум критикует официальный язык, ориентированный на чужие образцы, а ведь язык – это проводник божественной истины. Аввакум отрицает владение искусством слова, а тем самым и образование, обучающее красноречию. Его встречная концепция основывается на двух принципах: отказ от языковых украшений, продиктованных привнесенными извне правилами, и употребление исключительно родного языка. Этот простой язык – язык истинный, настоящий, русский природный язык, свободный от риторики, от ее украшательств, является соответствующим истинной вере. Христианину ни к чему все эти чужие языки и украшательство.
Первый русский придворный поэт и воспитатель царских детей Симеон Полоцкий, выступающий в качестве представителя польско-иезуитского образования, «эстетизирует» священный текст, Псалтырь, переводит его в стихотворную форму, создает первую русскую стихотворную систему. Он, будучи учителем риторики и поэтики, противопоставляет поэтический и повседневный языки. Полоцкий поддерживает иерархию стилей, признает необходимость их функционального использования в рамках различных жанров и коммуникативных ситуаций. Он культивирует игровые формы стиха, усваивая правила риторики одного из польских поэтов барокко. Полоцкий воспитывает избранную публику, формирует первый светский литературный канон в России и инициирует барочную традицию.
Стилю Полоцкого диаметрально противоположен стиль Аввакума, нашедший выражение в его «Житии». Содержанием этого текста является жизнеописание, исповедь, поучение, признание, история страданий, путевой дневник и изображение самых интимных мистических переживаний. Этот текст отрицает эстетическую функцию чуждой ему художественной литературы, угодной при дворе, и противостоит ей. Несмотря на высокий уровень образования, Аввакум принципиально называет себя неумным, принципиально использует в своем «Житии» просторечие[41].
При Петре Первом продолжается унификация социальной жизни, формируется и вводится в обиход риторический идеал для нового дворянства, опирающийся во многом на древнерусский идеал. Он был изложен в произведении «Юности честное зерцало, или Показания к житейскому обхождению», которое было издано в 1717 г. «повелением царского величества»[42]. В нем говорилось, что дети не имеют права перебивать речи родителей и прекословить им, говорить без спросу, «когда говорить им случится, то должны говорить благоприятно, а не криком и не якобы сумасброды»[43]. Все, что говорится, должно быть правдой истинной без прибавления и убавления и произноситься должно благообразно в приятных и учтивых словах. Если родители обратятся к детям, то они должны тотчас отозваться и сказать: «Что изволите, государь батюшко», а не так: што, чего, чего хочешь[44]. Когда им приходится говорить с людьми, то надо делать это благочинно, учтиво, вежливо, разумно, не перебивать речей других, говорить в меру, сначала выслушать, а потом мнение свое достойно предъявить. В радостных речах быть радостным, а в печальных – печальным. Запрещалось себя хвалить и уничижать, надо ждать, когда другие похвалят. Не рекомендовалось заочно ругать недругов и плохо говорить об умерших, пересмешничать или произносить дурацкие шутки. «Младые люди не должны ни про кого худого переговаривать и разглашать, что слышат, чтобы ближнему не было вреда и урона»[45].
Младые отроки, знающие иностранные языки, должны были всегда говорить между собой на этих языках, «дабы тем навыкнуть могли» и чтобы их не поняли слуги, которые могли бы разгласить что-нибудь из сказанного ими. Рекомендовалось также читать полезные книги на иностранных языках и писать, чтобы не разучиться.
Подчеркивалось умение дворянина держать слово и вести себя сообразно своему высокому положению.
Регламентировалось и внешнее поведение: «Когда тебя о чём спросят, то надлежит тебе отозваться и дать ответ, как пристойно, а не маши рукою, и не кивай головою, не веди себя наподобие немых, которыя признаками говорят или весьма никакой отповеди не дают»[46].
Налагался запрет на брань: «Никакое неполезное слово, или непотребная речь да не изыдет из уст твоих, всякой гнев, ярость, вражда и ссора»[47].
Среди двадцати добродетелей девицы называются кротость, терпение, «приятство», умение быть услужливой и терпеливой, умение в беседе «приятливо и тихо обходиться, с чужими говорить учтиво, отвещать ласково, других охотно слушать и всякое доброжелательство показывать в поступках, словах и делах»[48]. В книге приводится совет Григория Назианзина «от скверных слов и соблазных песен заключать уши воском» и самой не говорить подобных слов[49].
Что касается идеала придворного, то о нем сказано так: «Младый дворянин, ежели в эксерциции (обучении) своем совершен, а наипаче в языках, в конной езде, танцовании, в шпажной битве, и может добрый разговор учинить, к тому же красноглаголив и в книгах научен, оный может прямым придворным человеком быть»[50].
Конец ХVIII – начало ХIХ вв. характеризуются нарастающими тенденциями в перестройке социокультурной российской системы, в переходе от традиционной культуры к инновационной. ХIХ в., век социальных реформ и революций, вносит новое в содержание в российскую логосферу, серьезные социальные противоречия русской жизни сказываются и на риторической культуре. Во многих жанрах красноречия усиливается полемическое начало, практическая направленность риторики.
Многое в судьбе русской риторики сходно с её судьбой в Западной Европе этого времени, она также переживает упадок, во многом уступает свою роль поэтике, вообще словесности, однако в ряде жанров отмечен подъём и расцвет. Такими жанрами стали академическое и судебное красноречие.
Социально-политическое красноречие получило поддержку в риторическом сочинении. Известный политический деятель М.М. Сперанский, с чьим именем связаны реформы в России, создает «Правила высшего красноречия», написанные им на основе лекционного курса, который он читал в 1792 г. в Главной семинарии при Александро-Невском монастыре в Санкт-Петербурге.
Вместе с тем сфера социально-политического красноречия была ограничена, существовала определенная идеологическая регламентация. М.Е. Салтыков-Щедрин, характеризуя подобное красноречие России, называет его «дитём хилым, бледным, больным, слабосильным и, несмотря на колючки, безобидным.
Академическое красноречие прирастало славой профессоров Московского и Санкт-Петербургского университетов - историков Т.Н. Грановского, С.Н. Соловьева, химика Д.И. Менделеева, филолога А.Ф. Мерзлякова, физиолога К.А. Тимирязева, врачей Н.И. Пирогова, Г.Ф. Лесгафта, И.М. Сеченова и других. Университетские и лицейские профессора и преподаватели создали учебники риторики, получившие признание и распространение.
Вместе с тем нарастает усилившаяся в 60-е годы тенденция вытеснения риторики словесностью, крупнейшие филологи А.А. Потебня и А.Н. Веселовский провозглашают основным видом словесности художественную литературу, что совершенно понятно при огромном авторитете и высочайших художественных достоинствах русской литературы ХIХ в.
Вторая половина ХIХ в. отмечена расцветом судебного красноречия, полемического во многих случаях. Судебные заседания превращались иногда в пространство социально-политических, мировоззренческих столкновений. Так было при рассмотрении дела Веры Засулич, покушавшейся на жизнь градоначальника генерала Трепова.
Выдающийся судебный оратор А.Ф. Кони (1844-1927) в своих воспоминаниях пишет обо всех перипетиях расследования и судебного разбирательства этого дела и о реакции общества на оправдательный приговор, который «разразился над Петербургом, подобно электрическому удару, радостно возбудив одних, устрашив других и всех равно взволновав»[51].
Судебное красноречие прославилось именами П.А. Александрова, С.А. Андреевского, В.Д. Спасовича, П.С. Пороховщикова, А.И. Урусова, П.П. Карабчевского, А.Ф. Кони, Ф.Н. Плевако.
Слог и стиль судебных ораторов различен – строгий, логичный, сдержанный у одних, яркий, образный, эмоциональный у других, то есть в речевом идеале публичной судебной речи мы находим варианты. Однако в целом в речевом общественном идеале преобладает представление о хорошей речи как о речи ясной, стройной, насыщенной мыслью, причем мыслью социально значимой.
Ф.И. Плевако, адвокат, судебный оратор, член Ш Государственной Думы, в своих речах прежде всего рассчитывал на эмоциональное воздействие, были случаи, когда присяжные плакали навзрыд после его речи. Слава его в России была огромна, люди шли в Москву, отчаявшись добиться справедливого решения, с одной мыслью: «Найду себе Плеваку». Стали хрестоматийными примеры его кратких эмоциональных речей в защиту старушки, укравшей копеечный чайник, священника, совершившего убийство и оправданного присяжными после одного предложения Плевако, в котором он просил отпустить грех этого человека, ведь много лет он отпускал грехи всем страждущим.
В целом для ХIХ в. характерны такие жанры красноречия, как социально-политическое, академическое, судебное, военное, социально-бытовое и духовное (религиозно-нравственное), кроме того, следует отметить и эпистолярный жанр.
В социально-бытовой сфере формируется набор требований к речевому поведению. В 1881 г. вышла книга «Хороший тон: Сборник правил и советов на все случаи жизни общественной и семейной». В ней говорилось: «Подобно тому, как в музыке все приятные и ласкающие слух звуки, сливаясь в одно, образуют гармонию, чарующему влиянию которой мы невольно поддаемся, - точно так же безотчетно влечет нас симпатия к той личности, у которой во всех движениях, разговоре, манере держать себя господствует полнейшая гармония»[52]. Хороший тон, по мнению авторов сборника, состоит из бесчисленного множества внешних приемов, имеющих в основании приличие, нравственность, вежливость и такт, который понимается как врожденное качество. Бестактность свидетельствует о грубом состоянии души и недостаточном образовании. Многие люди под предлогом того, что они не желают лицемерить, говорят в лицо неделикатные и бестактные замечания, называя их правдой, и еще и гордятся своей оскорбительной откровенностью[53].
В вежливом обращении, говорится в сборнике, лежит глубокая сила, которая всех и даже малообразованных людей заставляет подчиниться себе. Усвоить это необходимо, так как вежливость успокаивает волнения, даже ненависть, прекращает несогласия, споры в самом начале и вообще придает всякому господствующему обычаю мирную, спокойную форму»[54].
В речевом поведении рекомендуется соединять вежливость с откровенностью и прямодушием, с умением своевременно и к месту говорить комплименты. Но особенно обращается внимание на овладение искусством …молчать, при этом приводится высказывание из Библии, в которой сказано: «Пусть будет всякий скор на слушание и медлен на речи». Отмечается, что люди, преимущественно женщины, нередко рассказывают и расспрашивают не из участия к делу, а просто из любопытства. Любопытство же равнодушно к делу, к нему нередко присоединяется злорадство или зависть к счастью других. Не следует отыскивать слабости и ошибки у ближних и обсуждать их в разговоре.
Молчание связано с запретом на распространение слухов и сплетен, с умением хранить тайны. Не менее серьезна, чем болтливость, страсть навязывать советы[55].
Образованному человеку требуется уметь поддерживать разговор, находить предмет для обсуждения, не болтать о пустяках и в то же время не говорить о специальных научных, политических и религиозных вопросах, которые могут быть непонятны другим или вызовут споры и рознь между друзьями. Поэтому «в гостях, в больших обществах, где сходятся люди с разными взглядами и убеждениями, следует таких разговоров избегать, а придерживаться предметов, доступных общему пониманию и имеющих интерес для присутствующих. Таковыми являются общие вопросы науки и искусства, именно они составляют благодарный предмет разговоров в обществе»[56].