Динамическая природа текста

Мысль великого Гумбольдта, вынесенную в эпиграф главы, можно целиком отнести к

тексту. В традиционной лингвистике текст обычно определяют как результат речевой

деятельности. Однако если мы анализируем целое речевое произведение (текст) в аспекте его

порождения и восприятия, то такое определение будет явно недостаточным. Любой текст

является специально организованной последовательностью языковых единиц, он линеен, и

это фундаментальное свойство человеческой речи. Процесс создания текста, т. е. процесс

выстраивания языковых единиц во временную (при порождении устного текста) или

пространственную (при порождении письменного текста) цепочку, не может совершаться

мгновенно, он занимает определенное время. Точно так же не сразу происходит и восприятие

текста. Из этого следует, что текст является не просто продуктом речевой деятельности, но и

самим процессом создания этого продукта (см. также (Мурзин, Штерн 1991: 22)).

При этом нельзя смотреть на текст как на непосредственное выражение

речемыслительной деятельности, как на ее стенограмму. Речевое произведение является

продуктом этой деятельности, ее многие звенья остаются промежуточными результатами

формирования сообщения; они не несут коммуникативной нагрузки и в тексте не

представлены. Виртуальность многих речемыслительных операций (например, сличение

появляющихся в сознании образов с хранящимися в памяти эталонами, классификация и

установление связи между предметами и т. п.) создает своеобразную асимметрию между

структурами речемыслительной деятельности и текстом. Текст, взятый вне стихии этой

деятельности и вне контекста общения, не обладает подлинно объяснительной силой не

только при изучении речемыслительной деятельности, но и при анализе самой

коммуникации (Михайлов 1991: 101).

Данное положение применимо как к устным, так и к письменным текстам. При этом

необходимо помнить о том, что письменная форма речи — это всего лишь одна из форм

хранения речи. Письменная фиксация представляет собой одно из возможных средств

воспроизведения текста. Ученые признают, что «процесс воссоздания текста всегда со-

провождается некоторыми изменениями его первоначального вида, так что в процессе

восприятия мы имеем дело, по существу, уже с новым текстом» (Мурзин, Штерн 1991: 22).

Даже если мы имеем дело с очень коротким текстом, например с пословицей In der Ktirze

liegt die Wiirze (Краткость — сестра таланта), представленным в письменной форме, все

равно процесс его порождения и восприятия растянут во времени. Из всего сказанного выше

следует, что текст динамичен.

Общая схема речемыслительного процесса имеет, по мнению Б. Ю. Нормана,

следующий вид. Исходной точкой для речевого акта является мотив (стимул), задающий

причинную обусловленность процесса порождения речи и включающий этот процесс в

общую картину человеческой деятельности. Затем возникает замысел, воплощаемый во

внутреннюю программу (или план) высказывания. Далее следует этап реализации

программы (или осуществления замысла), который, в свою очередь, возможно, состоит из

нескольких стадий. И, наконец, завершается речевой акт этапом контроля и сопоставления

полученного материала с замыслом (Норман 1994: 9).

Эта схема предполагает признание того, что носитель языка одновременно является

отправителем и получателем информации. Этот вывод подтверждается тем, что в реальном

общении человек попеременно выступает в обеих ипостасях: он не только производит и

контролирует (т. е. понимает) свое собственное сообщение в процессе общения, но и посто-

янно выступает в роли адресата, т. е. участника коммуникации, которому направлена

определенная информация. Соответственно носитель языка в полной мере владеет меха-

низмами кодирования и декодирования информации.

Однако это принципиальное положение требует своего развития. По мнению В. В.

Касевича, первый вопрос, который встает при оценке соотношения между процессами по-

рождения и восприятия текста, состоит в выяснении того, пользуется ли носитель языка

одним и тем же «устройством» (механизмом) при реализации обеих функций, т. е. при

кодировании и декодировании сообщения? При решении этого вопроса в самом общем плане

ответ является однозначным: и кодирование, и декодирование человек осуществляет

посредством языка, поэтому операции перехода «смысл —» текст» (кодирование) и «текст -»

смысл» (декодирование) имеют одну и ту же природу (Касевич 1988: 350).

Тем не менее, как показывают исследования, порождение и восприятие речи при всем

их сходстве являются разными сторонами процесса речевой коммуникации, не сводимыми

друг к другу. Их сходство определяется тем, что в любом случае эти процедуры

осуществляются одной и той же системой средств — языком, а механизмы этих процессов

скрываются в человеческой психике. Различия между восприятием и порождением речи

(текста) коренятся в соотношении понятий «дано» и «требуется»: при восприятии дан текст

(его форма, внешняя оболочка, экспонент), а требуется установить его смысл, при

порождении соотношение обратное — требуется выразить заданный смысл при посредстве

некоторого текста (там же: 38-39). В самом общем плане можно сказать, что говорящий,

порождая высказывание, движется от содержания к форме, реципиент, воспринимая

сообщение, — от формы к содержанию.

Особое преломление проблема порождения и восприятия речи получает

применительно к художественным текстам. Ю. М. Лотман так говорит по этому поводу:

«Созданный автором текст оказывается включенным в сложную систему внетекстовых

связей, которые своей иерархией нехудожественных и художественных норм разных

уровней, обобщенных опытом предшествующего художественного творчества, создают

сложный код, позволяющий дешифровать информацию, заключенную в тексте. Однако

специфика художественных коммуникаций, в частности, состоит в том, что код

воспринимающего всегда в той или иной степени отличается от кода передающего <...> Те

принципы построения художественного кода, которые ближе структурным принципам

естественного языка, "удобнее" слушателю, противоположные — автору. Автор строит

текст, как одновременно функционирующий в нескольких кодовых системах. Каждая новая

часть его должна оживлять в памяти уже известные коды, проецироваться на них, получать

от этого соотношения новые значения и придавать новые значения уже известным и,

казалось бы, понятным частям текста. Читатель склонен смотреть на художественный текст

как на обычное речевое сообщение, извлекая из каждого эпизода отдельную информацию и

сводя композиционное построение к временной последовательности отдельных событий.

Естественно, что сюжетный текст тяготеет к "читательской" позиции, бессюжетный — к

авторской. Читатель заинтересован в том, чтобы получить необходимую информацию с

наименьшим расходом усилий (наслаждение продлением усилия — типично авторская

позиция). Поэтому если автор стремится к увеличению числа и усложнению структуры

кодовых систем, то читатель склонен редуцировать их, сводя к достаточному, как ему

кажется, минимуму. Тенденция усложнять характеры — авторская тенденция, черно-белая,

контрастная структура — читательская» (Лотман 1994: 269-270).