Сложное целое А. М. Пешковского

Еще одним русским ученым, обратившимся к анализу языковых явлений, выходящих

за рамки отдельного предложения, был Александр Матвеевич Пешковский (1878—1933). Его

главный труд «Русский синтаксис в научном освещении», первое издание которого вышло в

1914 г., переиздавался несколько раз.

Наблюдения А. М. Пешковского расширили круг фактов, относимых к грамматике.

Так, он первым показал, что интонация может быть грамматическим средством. С его

именем связывают широко известный «принцип замены», сформулированный им в статье

«Интонация и грамматика»: «Чем яснее выражено какое-либо синтаксическое значение

чисто грамматическими средствами, тем слабее может быть его интонационное выражение

(вплоть до полного исчезновения), и наоборот, чем сильнее интонационное выражение, тем

слабее может быть грамматическое (тоже до полного исчезновения)» (Пешковский 1988:

373). И хотя в дальнейшем этот принцип не получил полного экспериментального

подтверждения, он оказал заметное влияние на развитие интонологии.

А. М. Пешковский ввел в лингвистический обиход понятие сложного целого. По его

словам, чем сложнее та синтаксическая единица, на которую наслаивается интонация и ритм,

тем больше их роль в языке (Пешковский 1938: 407). Под сложным целым А. М.

Пешковский понимал «сочетание предложений, соединенных союзами, союзными словами

или союзными синтаксическими паузами и не разъединенных разделительными

синтаксическими паузами» (там же: 410). Кроме пауз, находящихся внутри сложных целых,

существуют также паузы, находящиеся между отдельными сложными целыми (там же: 408).

По А. М. Пешковскому, речь состоит из совершенно беспорядочной смены одиночных

предложений и сложных целых. Основной интонационной единицей оказывается не

предложение и не сложное целое, а некая величина, в грамматическом отношении то

сложная, то простая. Это происходит потому, что те предложения, которые входят в состав

сложных целых, интонационно не самостоятельны и могут даже в известных случаях

интонационно сливаться с соседними частями своих сложных целых. Кроме того, отдельное

предложение может иметь интонационную законченность. А. М. Пешковский предлагал

назвать эту величину «интонационным единством», или, проще, «фразой». Под «фразой» он

понимал, таким образом, «всякий отрезок речи от одной разделительной паузы до другой,

независимо от того, из скольких предложений состоит он» (там же: 410).

Традиционное понятие предложения и понятие фразы в трактовке А. М. Пешковского

находятся в сложных и причудливых отношениях: 1) фраза есть всегда или предложение или

комплекс предложений; 2) предложение есть в огромном большинстве случаев фраза

(простая, сложная или частичная) и лишь в ничтожном меньшинстве случаев не образует

никакого интонационного единства; 3) комплекс предложений («сложное целое») есть всегда

фраза (сложная или, в редких случаях, простая); 4)частичная фраза есть всегда или

предложение внутри сложного целого, или синтаксически объединенная группа членов

внутри одиночного предложения (там же).

Таким образом, А. М. Пешковский вплотную подошел к проблеме систематического

изучения конститутивных признаков текста. Его рассуждения о сложном целом основаны на

пока еще интуитивном понимании того, что речь как линейно организованная

последовательность языковых единиц построена по определенным законам, действительным

не только в пределах отдельного предложения, но и рамках больших отрезков речи.

В дальнейшем идеи А. М. Пешковского о необходимости вычленения и описания

языковых единств, больших, чем предложение, были подхвачены А. И. Беличем, Н. С. По-

спеловым, И. А. Фигуровским и др. (см., напр. (Белич 1947: 15-22; Поспелов 1948: 31-41;

Фигуровский 1948: 21-31)). Нагляднее всего развитие идей А. М. Пешковского иллю-

стрирует следующая цитата из работы Н. С. Поспелова: «При изучении синтаксического

строя связной речи следует исходить не непосредственно из предложения, а из сложного

синтаксического целого, как синтаксической единицы, более независимой от окружающего

контекста связной речи» (Поспелов 1948: 41).

4. «Анализ дискурса» 3. Харриса

Наш краткий экскурс в историю лингвистики первой половины XX в. завершает

известная работа 3. Харриса «Анализ дискурса», увидевшая свет в 1952 г. Формально это

уже вторая половина XX в., но обойти своим вниманием этот труд невозможно, потому что

именно с него, собственно говоря, началась современная лингвистика текста. По признанию

многих лингвистов, он стал программным документом для зарождающейся научной

дисциплины. Некоторые высказывания 3. Харриса с годами приобрели статус крылатых

фраз. Их можно встретить во многих работах по лингвистике текста. Ср., например: «Язык

выступает не в виде несвязных слов или предложений, а в виде связного текста, от

высказываний, состоящих из одного слова до десятитомного труда, от монолога до

дискуссии на Юнион Сквейр» (см., напр. (Москальская 1978: 12; Heinemann, Viehweger 1991:

24)).

Заслугой 3. Харриса является то, что он применил к анализу дискурса (читай «текста».

— К. Ф.) некоторые методические приемы, прекрасно зарекомендовавшие себя при изучении

языковых единиц низшего уровня (такие, как сегментация, классификация, дистрибуция).

Тем самым 3. Харрис показал один из возможных путей анализа текстовой структуры и

выявления роли отдельного элемента в этой структуре. Сначала производится выборка

элементов (или групп элементов), встречающихся в идентичном или эквивалентном

окружении, и они причисляются к одному классу эквивалентности. Последовательное

соединение классов эквивалентности образует интервалы, из которых, в свою очередь,

состоит весь текст. Таким образом, текст состоит из последовательного соединения классов

эквивалентности (Harris 1978: 77-78).

Метод 3. Харриса основан на чисто формальных процедурах выявления структурных

особенностей текста, без учета семантики составляющих его элементов.8 Дальнейшие

изыскания 3. Харриса, по свидетельству В. Дресслера, оказались не столь продуктивными,

как «Анализ дискурса», и остались практически незамеченными (Dressier 1978: 4), однако ос-

новная заслуга ученого состоит в том, что он сломал рамки грамматики предложения и

вывел ее на уровень текста.

8 Критику его взглядов в этом вопросе см. (Bierwisoh 1963: 61-73).

Глава 4

РАЗЛИЧНЫЕ ПОДХОДЫ К ОПИСАНИЮ ТЕКСТА

За каждым текстом стоит система языка

Михаил Михайлович Бахтин