Логический аспект риторической аргументации
Логика построения аргументированного риторического рассуждения и выбор необходимых аргументов и доводов зависят от целей речи и специфики речевой ситуации. Доказательство чаще всего обращено к прошлому, уже свершившимся фактам и событиям, а убеждение в основном к будущему, предполагаемому, желаемому и носит вероятностный, диалектический характер. «Доказательство имеется тогда, – писал Аристотель, – когда умозаключение строится из истинных и первых [положений] или из таких, знание о которых берет свое начало от тех или иных первых и истинных [положений]. Диалектическое же умозаключение – которое строится из правдоподобных» [7, 349]. Областью диалектической (по Аристотелю) аргументации, подчеркивает основатель неориторики Х. Перельман, являются такие оценки доводов, как правдоподобие, возможность и вероятность, взятые в значении, не поддающемся формализации в виде строгих логических построений и вычислений.
Рассмотрим сначала построение речей, имеющих целью доказательство истины. К такому виду относятся, например, речи судебных ораторов, использующих в качестве основных аргументов доказательства истинные, установленные в ходе судебного следствия факты.
Речь-доказательство, как правило, строится по жесткой логической схеме. Ее обязательными элементами являются: тезис доказательства, который необходимо обосновать; аргументы доказательства – установленные факты, «основания, подтверждающие сомнительное несомненным» [Квинтилиан]; демонстрация, посредством которой осуществляется связь аргументов и тезиса, а также аргументов друг с другом. Демонстрация доказательства позволяет узнать ответ на вопрос «Как и почему нечто доказывается?»
Построение доказательных высказываний и основные требования к аргументации обстоятельно изучаются в курсе формальной логики. Поэтому напомним лишь некоторые основные требования логики к построению доказательного высказывания.
В качестве аргументов в таких речах выступают главным образом естественные доказательства – доводы к очевидному, истинность которых не вызывает сомнения и доказана заранее и независимо от тезиса речи. Таковыми обычно являются конкретные факты, улики, алиби, свидетельские показания, нормы права, аксиомы, научные факты, заключения экспертизы и т. п.
Аргументами доказательства являются также умозаключения, полученные в ходе рассуждения, если они выведены с соблюдением правил и законов логики и из истинных доводов. Такие умозаключения носят характер промежуточных выводов и становятся посылками для общего умозаключения об истинности тезиса речи.
Доказательства подразделяются на прямые и косвенные. Прямым доказательством называется рассуждение, построенное на непосредственном обращении к фактам и событиям, происшедшим в конкретное время и в конкретном месте, из которых тезис выводится непосредственно и с логической неизбежностью. В косвенном доказательстве истинность тезиса устанавливается путем рассмотрения каких-либо дополнительных предположений, несовместимых с тезисом. Используемые в косвенном доказательстве дополнительные предположения связаны с тезисом доказательства таким образом, что из установления их ложности с необходимостью вытекает истинность тезиса доказательства. Косвенное доказательство в зависимости от того, как тезис в нем относится к дополнительным предположениям, делится на доказательство от противного (апогогическое) и разделительное доказательство.
Доказательство и аргументация бывают простыми и сложными. В сложном доказательстве имеется главный тезис речи и частные (рабочие) подтезисы микротем выступления. Логика оговаривает основные правила доказательного высказывания, предостерегает от ошибок относительно тезиса речи, аргументов и демонстрации.
Правила аргументации требуют, чтобы доводы речи были достаточным основанием для вывода относительно истинности тезиса. То есть автор обязан приводить такие аргументы, которые с несомненностью подтверждают доказываемый тезис. Здесь имеет значение не столько количество аргументов, сколько их качество. Аргументы не считают, а взвешивают. Достаточным основанием иногда служит даже один, но очень веский довод. В то же время избыточность аргументации, стремление высказать все аргументы, даже косвенные, нередко ведет к рассеиванию внимания и затрудняет восприятие речи. Для речи-доказательства самыми сильными аргументами являются неопровержимые факты, фиксирующие эмпирическое знание. Например, тезис «Сидоров нанес материальный ущерб предприятию» можно считать доказанным лишь в том случае, если будут приведены установленные и подтвержденные документально или свидетельскими показаниями конкретные факты хищений, совершенных Сидоровым, указаны суммы ущерба и т. д.
Факты служат надежным аргументом, когда они правильно подобраны и объективно отражают картину события. В этом отношении по-прежнему актуально звучит высказывание Ленина о том, что «в области явлений общественных нет приема более распространенного и более несостоятельного, как выхватывание отдельных фактиков, игра в примеры. Подобрать примеры вообще – не составляет никакого труда, но и значения это не имеет никакого, или чисто отрицательное, ибо все дело в исторической конкретной обстановке конкретных случаев. Факты, если взять их в целом, в их связи, – не только «упрямая», но и, безусловно, доказательная вещь. Фактики, если они берутся вне целого, вне связи, если они отрывочны и произвольны, являются именно только игрушкой или кое-чем еще похуже» [Полн. собр. соч. Т. 30, С. 350].
Жизнь сложна и противоречива. В ней всегда можно найти факты как «за», так и «против» того или иного решения. Значение имеет их объективность и весомость. Однобокое освещение общественных явлений, даже если оно подтверждается правдивыми, но тенденциозно подобранными фактами, мешает принятию объективных решений.
Достоверность доводов речи усиливается, если при возможности они подкрепляются данными статистики или цифрами социологических исследований, проанализированными в их соотношении и динамике. Статистика в умеренном количестве полезна всегда, но требует ссылки на источник. Доказательную силу имеют лишь те цифры, которые получены с использованием научных методов исследования и соответствующими компетентными в своей области органами или лицами.
Эффективным средством доказательства являются рассуждения, связанные с выяснением содержания наиболее существенных признаков какого-либо предмета или явления, уточнением юридических формулировок и понятий, о которых идет речь. Например, судебный оратор ставит перед собой задачу доказать, что имевший место пожар на производстве не связан с преступным умыслом подсудимого. Рассуждение в данном случае могло бы выглядеть следующим образом: «Вы полагаете, что любое действие, вызвавшее пожар, можно назвать поджогом? Но поджог – это только преднамеренное действие, вызвавшее пожар». В данном рассуждении сначала приводится ложное определение поджога, а затем оно уточняется. По-существу, в этом уточнении заключен весьма сильный аргумент обоснования отсутствия злого умысла, и этот аргумент способен существенно повлиять на решение судом судьбы человека. Поэтому в судебном ораторском искусстве такие рассуждения играют очень важную роль.
Пример умелой работы над логическим определением понятия «клевета» приводит А.Ф. Кони: «Уложение о наказаниях говорит о взыскании за клевету, не определяя содержания этого понятия, и Сенату пришлось, прежде всего, разъяснить, что под клеветою разумеется заведомо ложное обвинение кого-либо в деянии, противном правилам чести. Жизнь показала, однако, что такие обвинения, подчас грозящие неповинному и составляющие «поджог его чести», размеров и пределов которого не может предусмотреть и ограничить даже сам клеветник, часто распространяются с бессовестным легкомыслием, с преступной доверчивостью ко всякому случаю, дающему пищу злорадному любопытству. Пришлось пойти дальше и разъяс 
нить, что под клеветою должно быть понимаемо не только заведомо ложное, но и не заведомо истинное обвинение в деянии, противном правилам чести. Но жизнь в своем вечном движении поставила вскоре другой вопрос. Было распространено с умыслом не заведомо верное известие о получении образованным и воспитанным случайным посетителем ресторана пощечин и о последующем затем выталкивании его вон. Оскорбитель защищался тем, что, делая сообщение непроверенного и лживого слуха, он не обвинял обиженного в каком-либо действии, противном правилам чести, так как получение пощечины не есть действие получившего ее, и, следовательно, здесь не может быть основания для обвинения в клевете. Пришлось снова пойти дальше – и явилось разъяснение нашего кассационного суда о том, что здесь есть клевета, так как было разглашено ложное обстоятельство о таком обращении с жалобщиком, которое ложится тяжким пятном на личное достоинство подвергшегося такому обращению, приводя к неизбежному выводу, что это поругание его чести вызвано его собственными действиями, при которых он сам своею честью не стеснялся и ею не дорожил» [5, 79–80] .
От точности и непротиворечивости определений, уточнений квалификационного порядка часто зависит вынесение судом постановлений о применении норм закона.
В судебной риторике в качестве аргументов доказательства широко используются ссылки на законы, документы и постановления, другие нормативные акты, обязательные для выполнения. Такие ссылки нормативно-оценочного характера являются одними из самых важных аргументов судебной речи, поскольку выполнение законов и решений власти является долгом каждого гражданина.