Дорнах, 24 декабря 1917 г. 4 страница
В средние века дело опять-таки обстояло так, что пытались с известных сторон удерживать математические, механические знания, не давали к ним доступ населению в целом. Такие вещи в древности имели свое положительное значение, обладали истинной ценностью. Постепенно они теряли свою ценность, когда наступило новое время. Ведь я часто высказывал, что сущность мистерий не может быть продолжена в том самом смысле, как это требовалось раньше. В нынешнюю пятую послеатлантическую эпоху уже во многих отношениях является непозволительным делом, - я имею ввиду непозволительным со стороны высших духовных сил, - хранить известные вещи как совершенно эзотерические. Теперь в качестве эзотерики рассматривают некоторые душевные истины. В глубокой древности это были физические истины, затем – интеллектуальные истины, теперь такими становятся душевные истины. Такие душевные истины хранят под замком и под засовом только такие братства, как те, о которых я вам говорил, характеризуя для вас общее положение в современном мире, которое исходит от некоторых темных братств, источники которых я характеризовал тогда, в прежние годы.
Возникает вопрос: так почему всё-таки древние жрецы мистерий удерживали в тайне всё то, что можно назвать физическим знанием? Это действительно связано с развитием человечества. Я часто указывал на то, что человечество развивается, оно переходит от формы к форме, от одной формы к другой. И время, которое совпало с Мистерией Голгофы, является временем величайшего перехода в земном развитии, о чём внешняя история, конечно, не знает. Не знает она и всех тех вещей, которые связаны с этим переходом. В древности, особенно в то время, которое предшествовало Мистерии Голгофы, человек в возрасте четырнадцати, пятнадцати лет в дополнение к силам, которые он имел ещё в детстве до этих лет, получал совсем особенные силы. В те древние времена человек с четырнадцати, пятнадцати лет, получал силы, которые были утрачены после Мистерии Голгофы, которых после Мистерии Голгофы больше не стало, они могли существовать лишь в атавистической, остаточной форме, а не как нормальные силы общей человеческой природы. Силы, которые получал человек, когда ему было четырнадцать, пятнадцать лет, были в его окружении просто потому, что сам человек был здесь; это были силы, которые могли связываться с процессами при физических манипуляциях. Если сегодня соединяют кислород и водород, то водород и кислород, соединяясь дают воду; при этом не присоединяется ничего, что исходило бы, струилось бы от человека. В те древние времена с этим соединялось нечто, струящееся от человека; человек принимал участие в таком взаимодействии. Лаборатории магии учреждались тогда благодаря этим силами, которые развивались у человека в четырнадцать, пятнадцать лет.
Жрецы мистерий держали в тайне такие внешние занятия по той причине, поскольку эти внешние занятия просто вследствие общих свойств человека в то время могли бы стать магическими занятиями, магия распространилась бы повсюду и, само собой разумеется, могла бы легко превратиться в так называемую чёрную магию. Итак, тогда из-за общей человеческой природы было необходимо хранить глубокую тайну относительно предметов физической науки. Те силы, которые тогда получал человек в четырнадцать, пятнадцать лет постепенно утрачивались, и почти совсем исчезли, начиная с 15 века. С этим связано также и то, что вещи, о которых писали до 15 века, сегодня больше непонятны, если только их не понять с точки зрения духовной науки. В те древние времена в момент, когда человек приступал к выполнению физических задач, как сегодня мы обычно делаем это в лаборатории, в тот момент человек давал повод, давал возможность для сопутствующего возникновения некоторых элементарных люциферических существ; человек, по крайней мере, мог дать повод. Эти элементарные люциферические существа стали бы проявлять активность, принимать участие в социальном человеческом совместном бытии, - если бы указанные выше вещи не скрывали.
О таких событиях действительной эволюции человечества наименее слабые представления имели в такое время, как конец 18, начало 19 столетий. Вот почему всё то, что возникало вследствие отсутствия представлений об этом, резюмировалось в таких утверждениях, как это: «Истина не знает мистерий, все они относятся к заблуждениям и обману». Надо было в некотором роде предохранить людей от непосредственного познания физических тайн. Поскольку надо было предохранить их от физических манипуляций, которые сегодня производятся всюду в лабораториях, постольку надо было предохранить их, например, и от чисто физического познания астрономии. Вот почему существовал некий духовный противообраз в форме мифов, в форме сказаний. Это было необходимым требованием.
Но времена стали совсем другими. Человечество сегодня уже не подвержено тем люциферическим элементарным существам, о которых можно было бы говорить в этой связи. Зато оно очень сильно подвержено ариманическим элементарным существам. Эти ариманическме элементарные существа сегодня возникают с той же самой необходимостью, с какой возникали описанные люциферические существа в древности. Только возникают они в другой форме. Они возникают из совершенно иных сил и импульсов человеческой природы. Сегодня существуют, - я имею в виду сейчас не только человеческую науку, но и социальную жизнь в которой участвуют все люди, а не только так называемые образованные, - сегодня в социальной жизни имеются большое число вещей, которые имеют место потому, что люди развивают некоторые чисто технические, механические, физические, химические и тому подобные мысли, так как человек в известной мере владеет физической наукой. Сегодня знают, как использовать машины, некоторые машинные процессы используются даже в финансовой деятельности мира. О мире в целом мыслят механистически. Я подразумеваю теперь не только механистическое мировоззрение, но имею в виду то, что близко каждому человеку, что знает и самый простой крестьянин из альпийской хижины, хотя, конечно, он не знает о механистическом мировоззрении. Но то, в чём он живёт, проникнуто этими мыслями. Вот в чем тут дело.
Как в древности эти механические, химические, физические занятия смешивались с люциферическими силами, так эти занятия сегодня , когда они уже не скрываются, смешиваются с ариманическими силами, впрочем, при вполне определенных условиях. Есть закон, что всё происходящее из машинного, механического, химического, физического образа мыслей, может быть особым образом оплодотворено посредством того, что происходит из части человеческой природы, следующим образом: совокупность мыслей, которая имеет отношение к химии, физике, механике, технике, финансам, как то, о чём думают люди сегодня, может, например, оказаться включенной в национальный, националистический образ мыслей, что оказывается несовместимым. Если думают о том, что сегодня связано с физическим, механическим, химическим, думают так, что одновременно тот же самый головной мозг, думающий об этих вещах, пронизан национальным образом мыслей, тогда вследствие национального образа мыслей, - на то, что думают в связи с физическим, механическим, химическим, техническим, оплодотворяющим образом действует Ариман. Тогда, вследствие связи национального образа мыслей с интернациональной физической наукой, сегодня в нашем окружении возникают ариманические элементарные существа. Ибо мысли и дела, связанные с деятельностью в области химии, физики, механики, техники, финансов, коммерческая деятельность совместимы лишь с таким образом мыслей, который не национален, который интернационален.
Это значительная тайна, которую надо знать, если хотят понять структуру жизни в современности. В наше время приостановить эти вещи нет иной возможности, как только посредством познания. Древние руководители мистерий пытались придержать эти вещи посредством засекречивания знания о них. Сегодня же должно выступать нечто противоположное: благодаря как можно более широкому распространению духовных познаний, действующих противоположно, надо воспрепятствовать этому злу. В этом отношении человечество испытало полный переворот. Когда-то было необходимо посредством ограничения в мистериях скрывать нечто о физических науках. Сегодня духовную науку надо распространять как можно шире, так как только благодаря этому можно будет постепенно изгнать то, что действует в этом направлении, как это было только что описано. Человечество сегодня не имеет никакого понятия о том, что это значит, если человек, с одной стороны мыслит национально, а с другой стороны, хочет заниматься интернациональной физикой. Однако такие вещи встречаются в человеческой природе, оплодотворяются в человеческой природе и приводят в современности к ариманическим образованиям, как в древности они приводили к люциферическим образованиям. У человечества нет иной альтернативы, как только или оставить всё, чем является физика, химия и тому подобное, или стать интернациональным в образе мыслей.
Люди современности ещё даже не предчувствуют, что существует такой закон, который внутренне связан с общественной жизнью. И, тем не менее, это истина, которая стучится в дверь нашей духовной науки и которую надо впустить ради блага современного развития. Силы, главным образом враждебные прогрессу человечества оказывают при этом сопротивление, они сегодня хотят соблазнить человечество, чтобы национальная идея получила особо радикальное выражение. Сегодня просто необходимо указывать на такие вещи, ибо в них содержится то, что истинно; только они, - поскольку они содержат чистую, настоящую истину, - возможно, ещё способны исцелить людей от того вздора, который фигурирует в их головах в настоящее время. Сколь невероятно это выглядит, имеется всё же много людей в современности, которые ни в теории, ни на практике не могут разглядеть, какие уловки используют противоборствующие силы современности, чтобы воплощать вздор от имени Вудро Вильсона. С этим названным и характеризованным основательно связано не только то, о чём я говорил, но и также многое другое.
Кто пытался осмыслить все правомерные религиозные системы, предшествовавшие Мистерии Голгофы, постигнуть их в их глубине, тот знает, что все эти религиозные системы имели один определенный импульс; уберечь человека от соприкосновения с теми силами, которые действовали так, как я это характеризовал, действовали, когда были неодолимы. В сущности, одним из импульсов этих древних религиозных систем было – предохранить людей от вредных последствий тех сил, которые с четырнадцати, пятнадцати лет выступали по отношению к внешним физическим манипуляциям. То, что человек был вправе так поступать, древние жрецы мистерий могли извлечь из вполне определенного факта. Когда эти древние жрецы мистерий посвящались в священные древние мистерии, они получали возможность общаться с умершими, они были в состоянии познакомиться с той благодарностью, которую питал человек после смерти за следующее: умершие, прежде всего, проявляли благодарность за то, что они, перед тем, как пройти врата смерти, были сохранены от соприкосновения с этими силами.
Нечто аналогичное существует и теперь. Тот, кто знакомится с жизнью человеческой души между смертью и новым рождением, знает, как благодарен умерший за то, если в жизни он смог уберечь себя от наиболее крайних выходок человека, от сепаратизма в группах, замыкания людей, например, в национальных группах, или в чем-то подобном. Все древние религии направлялись на то, чтобы сдерживать, упорядочивать, закономерно формировать определенные силы, которые выступают в четырнадцать, пятнадцать лет. Вместе с Мистерией Голгофы в эволюцию человечества вступила сила Христа. «В начале был Логос, и Логос был у Бога, и Бог был Логос». Указывается на Слово, на воплотившийся Логос, который, кроме других импульсов имел и тот, чтобы преодолеть всякий специальный логос (Speziallogos) преодолеть всё то, что из человеческой природы поднималось к человеческой гортани, туда, где создавалось слово, преодолеть то, что посредством создания слова разделило людей на Земле. Как древние боги преодолевали другие силы, так сила Логоса должна преодолеть специальные силы, связанные с развитием слова, то есть с развитием речи. Для людей, зашедших в тот момент много дальше, чем позднейшие, людей, которые характеризовали Христов импульс, дело было не в каком-то слове, и если они использовали какое-то слово, то использовали его с совершенно определённой целью. Если автор Евангелия от Иоанна употребил слово «Слово», это было сделано с той целью, которая только что была характеризована мною.
Все эти вещи внутренне связаны с развитием человечества, ибо развитие человечества должно познаваться, исходя из своих внутренних сил. В этом как раз состоит задача современности. Вот почему мы хотим рассматривать теперь преимущественно такие вещи, которые столь значительным образом связаны с тем великим переворотом, который выявился для человечества ко времени Мистерии Голгофы, следствием которого были другие более поздние перевороты, малые перевороты.
ЧЕТВЕРТАЯ ЛЕКЦИЯ
Дорнах 27 декабря 1917 г.
Вчера я старался показать, как развитие в 19 столетии и вплоть до нашего времени, в самом деле, приняло такой ход, чтобы всё более искоренять знания, познания сверхчувственных импульсов в мировом развитии. Это я пытался показать на примере, который может быть особенно важным для нас: в непонимании, в недооценке мистерий. Мы видели, как до конца 18 века ещё существовало отчетливое сознание того, что за миром чувственных вещей, за миром тех существ, которых человек может достигать посредством своего, направленного на повседневное, рассудка, - что за этой чувственно-воспринимаемой сущностью находится сверхчувственная сущность, и что необходимо, - это осознавалось ещё в конце 18 века, - привести человеческую душу в какую-либо непосредственную связь с этим сверхчувственным миром.
Я указывал на большое противоречие между двумя образами мыслей; у Сен-Мартена и у Дюпюи. У Сен-Мартена мы ещё находим сознание древних мистериальных истин, что было возможным благодаря тому, что он был в некотором смысле учеником и последователем Якоба Бёме. У Сен-Мартена, чей образ представлений оказывал большое влияние ещё в 18 веке, мы, следовательно, находим отмирающие, заходящие стороны сознания 18 века. У Дюпюи мы находим восходящие, вновь выступающие стороны 18 века, которые убеждают в том, что все откровения мистерий, в сущности, строилось на заблуждении или обмане, и что человек только тогда станет действительно просвещенным существом, если отринет всё, связанное с мистериальными истинами, если он ограничится тем, что утверждает наука, построенная на чисто чувственном мире и зависящем от этого чувственного мира рассудке. Мы сказали, что как противоречие по отношению к материализму, основанному затем в 19 веке, который, в сущности, является филистерским материализмом, материализм Дюпюи ещё обладал некоторым величием, непредвзятостью, он не был филистерским.
В некотором смысле всё развитие 19 столетия вплоть до нашего времени находилось под влиянием этого отрицания всего сверхчувственного. Ибо попытки привести человеческую душу в связь со сверхчувственным, предпринимаемые с той, или иной стороны, или оставались замкнутыми в самых узких кругах, или предпринимались устаревшими, или иными недостаточными средствами. 19 столетие должно было создать своего рода фонд чисто материалистических истин, должно было сосредоточить в этом фонде чисто материалистические воззрения, ощущения и волевые импульсы. И человек современности должен уяснить себе это, чтобы сделать отсюда необходимый вывод: связь чисто материалистических воззрений с тем, куда эти материалистические воззрения привели, учит, что надо снова найти дорогу от чисто материалистических воззрений, - или, можно сказать, от чисто рассудочных воззрений, - к спиритуальным воззрениям.
Если в том смысле, как об этом говорилось вчера, сравнить основной нерв древних мистерий с тем, чем должна быть спиритуальная наука, то можно сказать, что эта древняя мистериальная мудрость преимущественно защищала человечество от того, чтобы известные силы, о которых мы говорили вчера, не были использованы в смысле вредных магических занятий. Мы также уже упоминали о том, что в противоположность этому спиритуальная мудрость нового времени имеет задачу обратить внимание человечества на то, как связь некоторого (националистического) образа мыслей с необходимым для нового времени материальным знанием должна вызывать силы, вредящие благу человечества, подобно тому, как, с другой стороны прежде вредили те силы, о которых говорилось вчера. Я говорил, что существует некий внутренний мировой закон: если те мысли, которые являются необходимыми в новое время, мысли о деятельности в области физики, химии, экономике в духе нового времени, интернациональной финансовой деятельности и так далее, - если эти мысли, используемые во всём этом, мысли, которые должны быть используемы по всей Земле одним и тем же образом, окажутся в человеческой душе соединенными, связанными с чисто национальным образом мыслей, с национальными чувствами, тогда вследствие связи национального образа мыслей, можно сказать, национального пафоса с интернациональными мыслями о физике, химии, экономике, с интернациональным коммерческим элементом, финансовым делом итак далее, вследствие этого возникают ариманические элементарные существа. И эти ариманические элементарные существа должны всё больше и больше подталкивать людей к делам, которые с необходимостью должны противодействовать целительному, благому развитию человеческого рода в три последних культурных периода, которые Земля ещё должна завершить.
Мистерию Голгофы увидят в правильном смысле тогда, если в ней познают то, что необходимым образом должно уравновешивать те вредные силы, которые приходят с только что указанной стороны. Всё чему может содействовать Мистерия Голгофы, действует вопреки тому, что приходит от только что характеризованных сил. Однако только что характеризованные силы не могут быть парализованы правильным образом иначе, как только благодаря осмысленной, исполненной понимания отдаче себя Мистерии Голгофы. Этого не происходит при простом описании того, что в начале нашего летоисчисления произошла Мистерия Голгофы, при простом прочитывании Евангелий, как это положено в обычной церкви; этого не происходит, поскольку этому предшествует предубеждение, будто бы откровение было возможно только в начале нашего летоисчисления. Но откровение продолжается. Христос Иисус всегда находится здесь. И образ мыслей, который познает Христа Иисуса как постоянного современника, – это и есть тот христианский образ мыслей, который может быть достигнут посредством антропософски ориентированной духовной науки. Но для этого требуется, чтобы человек познакомился с отдельными действенными импульсами, связанными с Мистерией Голгофы, чтобы он научился познавать то, что особенным образом стоит за Мистерией Голгофы.
На одну такую истину я уже обращал внимание; то, что предпринимает человек не потому, что это проистекает из его индивидуальной, личной кармы, но что он предпринимает в связи с социальными, нравственными, историческими действиями, подлежит закономерности исторического становления; а именно, то, что происходит в определенном году, некоторым образом возникая как мысль из человека, носит рождественский характер, а через тридцать три года обретает пасхальный характер. Это относится к следствиям наших поступков в социальной связи, и, как сказано, не к личной карме. Если я сделал пару обуви, то в фабрикации этой пары, само собой разумеется, заложено нечто, что отразится на моей личной карме. Это протекает само по себе. Но я делаю другую пару обуви; тут я уже действую социально. Это весьма элементарный процесс. Дальний путь ведет от такого элементарного процесса к великим политическим или социальным мероприятиям, но всё, что лежит на этом пути, относится к области становления, происходящего в течение тридцати трёх лет. Когда же такое заложенное семя вызревает, оно действует далее. Одно поколение людей за тридцать три года дает вызреть мысленному зерну, зерну поступка. Когда же оно созрело, оно через шестьдесят шесть лет действует в историческом становлении дальше. Человек познает интенсивность одного импульса, который человек заложил в историческое становление, даже в его действенности через три поколения, через целое столетие.
Учреждение обоих основополагающих праздников христианства, Рождества и Пасхи, было предпринято осмыслено. Рождество – это так называемый неподвижный праздник; он просто примерно совпадает с зимним солнцеворотом. Пасха - это подвижный праздник. Рождество установлено, поскольку оно, как мы знаем, является выражением определенного космического факта. Этот космический факт не могут вызвать перед душой достаточно часто. Предрассудок состоит в том, будто бы наша Земля такова, как хотят признавать её геология, физика, минералогия, геофизика. Однако наша Земля является мощнейшим духовным организмом. На самом деле мы живём не только на минеральной Земле, окруженной воздушной атмосферой. Мы живём внутри мощного духовного организма, и этот духовный организм обладает, в некоторой степени, восходящей и нисходящей жизнью. Этот духовный организм спит летом. В самом глубоком сне он находится, когда наступает летнее солнцестояние, во время самого длинного дня и самой короткой ночи для нас. У людей сон происходит во времени; у земли сон происходит также и в соответствие с местом. Разные места спят по-разному; всё-таки надо этого коснуться. Зимой же Земля имеет своё собственное время бодрствования. Тут то, что можно назвать интеллектом Земли, наиболее деятельно. Вспоминая о том, что когда здесь самый короткий день и самая долгая ночь, тогда в тех местах, где это имеет место, Земля становится наиболее бодрствующей, мы вспоминаем тем самым более глубинный смысл Рождественского праздника. Те, кто признает Рождественский праздник, должны разыскивать земной интеллект, который может быть обнаружен в глубинах Земли, подобно тому, как был обнаружен младенец-Христос, скрытый в хлеву, или в пещере, или в гроте, - в соответствие с разными воззрениями. Рождественский праздник является неподвижным праздником.
Подвижным праздником, установленным в соответствие с положением Солнца и Луны, является праздник Пасхи. Тем самым праздник Пасхи делается чувственным отображением процессов внеземного Космоса. Праздник Пасхи есть в некотором смысле духовный, небесный праздник. Люди, мыслящие материалистически, - я уже часто указывал на это, - активно выступают против подвижности праздника Пасхи, поскольку в филистерскую упорядоченность 19 и 20 веков эта подвижность праздника Пасхи вносит беспорядок. Я сам участвовал во многих дискуссиях, которые поддерживались особенно астрономами, в которых всё снова и снова велись дискуссии о том, что Пасхальный праздник надо, мол, чисто педантично, схематически установить в какой-либо определенный день, например, в первое воскресение апреля, для того, чтобы он не был слишком подвижным. Само собой разумеется, приводилось много причин с точки зрения 19 столетия для установления этого неподвижного праздника Пасхи.
Однако в 19 столетии, будучи подготовленной даже ранее, другая книга стала более важной, стала куда более важной, чем Евангелия. Хотя люди и не всегда соглашались с тем, что другая книга стала гораздо важнее, чем Евангелие, это, тем не менее, было так. Книга, которая в 19 веке оказалась гораздо более важной, чем Евангелие, та, на первой странице которой стоит «С Богом». – Однако внутри неё помещены отнюдь не божественные вещи, там стоят только цифры актива и пассива. Это коммерческая конторская книга, в которой на первой странице, насколько мне известно, всегда есть надпись «С Богом», но устроена книга так, как это было только что упомянуто. В такую книгу, конечно, вносился беспорядок, если каждый год Пасхальный праздник перемещался на другой день. Было бы гораздо легче поддерживать порядок, если бы и Пасха была сделана неподвижным праздником. Вот отчего и делались подобные предложения. Такое предложение было ничем иным, как атакой материализма на последний внешний оплот спиритуализма: на установление Пасхи в соответствие с небесными констелляциями Солнца и Луны.
Однако в том, что время от Рождества до Пасхи оказывалось различным, был заложен ещё более глубокий смысл. Ведь мы знаем, что, в сущности, Рождество соединено с Пасхой, которая наступает через тридцать три года. Это время постоянно, насколько оно является временем для проявления мирового исторического семени, зародыша. Но нечто другое не является постоянным, и это следующее: известные импульсы, - назовем их рождественским импульсами, - возникают в определенный год, другие - на следующий год, другие в следующий за этим год, и так далее. Следующие друг за другом рождественские импульсы вовсе не обладают равной силой в историческом становлении, но одни действуют сильнее, другие слабее. Например, импульсы, заложенные в определенном году, могут обладать в ближайшие тридцать три года меньшей пробивной силой, чем импульсы следующего года на следующие тридцать три года и так далее. Это проявляется вследствие того, что время между Рождеством и Пасхой было короче или длиннее. Итак, эта подвижность Пасхи указывает на то, что человек даже должен изучать, если он хочет действительно понять, как действуют события в историческом становлении.
Вы могли бы поставить вопрос: да, но как человек может получить представление о том, насколько сильно его импульсы будут действовать на протяжении ближайших тридцати трёх лет? Должен ли он вообще получать представление о том, действуют ли его импульсы в благоприятном или неблагоприятном смысле? - Конечно, ответ на такой вопрос дать в настоящее время чрезвычайно трудно, ибо настоящее время страдает от абстрактности как от страшной хронической болезни. Настоящее время не хочет ничего иного, как с помощью пары абстрактных понятий по возможности понять всё мироздание. Это время хочет быть как можно дальше от охвата событий посредством полного, целого человеческого существа. Это время хочет быть как можно дальше от действительного сопереживания времени и потоков времени. Естественно, если человек в качестве небесной науки не желает принимать ничего, кроме подсчётов современной астрономии и абстрактной математики, он делает невозможным, чтобы эти расчёты абстрактной математики довести до сердца, до чувства. Но человечество должно развивать это вновь. Человечество, когда оно что-либо делает, не должно задействовать исключительно свой рассудок, нет, оно должно при каждом выполняемом действии, пусть даже самом повседневном, уметь связать с ним кровь своего сердца. Это может происходить, если человек прямо и честно хочет думать совместно с духовной наукой, с тем, чем она является и с тем, чем она должна стать. Если же человек хочет в абстрактной форме быть связанным только с тем, что исходит из узкого круга его эгоистических или семейных интересов, он лишь с трудом сможет найти путь к тому, чтобы кровью сердца быть связанным с тем, чего он хочет и что он делает. Но духовная наука призвана к тому, чтобы расширить горизонт души, распространить круг её интересов дальше, нежели распространен он под влиянием материалистических абстракций 19 века.
То, в чём нуждается человечество, и есть такое расширение круга интересов. Оно может быть достигнуто вследствие того, что человеческая душа всё снова и снова проникается познаниями, которые сегодня могут быть расширены за пределы, - как мы, благодаря этим рассмотрениям уже видели это в течение недель, - за пределы установленные органами чувств и рассудком, связанным с ними, установленные жизнью между рождением и смертью, выйти за эти границы во Вселенную; это мы выше характеризованным образом имеем сообща с теми человеческими душами, которые находятся в области между смертью и новым рождением. Познакомиться с этими человеческими душами можно лишь тогда, если познакомиться также и с их другой стороной, которую они должны изживать между смертью и новым рождением. Мысль о жизни между смертью и новым рождением совершенно чужда филистерской науке 19 столетия и 20 столетия, чужда, насколько это вообще возможно. Эта эпоха полагает, что благо можно видеть только в том, что предлагается органами чувств и обобщается комбинирующим рассудком.
Духовная наука с этой точки зрения острейшим образом противостоит тому, что было идеалом 19-го столетия. Духовная наука должна столь же энергично акцентировать направленность души к духу, как в 19 веке акцентировали отказ человеческой души от духа. В течение этих дней я уже обращал внимание на то, как два основных столпа христианского мировоззрения, - непорочное зачатие Христа Иисуса и Воскресение Христа Иисуса, - естественнонаучная эпоха считает вздором. Но поэтому именно духовная наука должна снова обратиться к этим двум основным столпам христианского мировоззрения.
Католическая церковь усвоила известную манеру говорить, посредством которой она уводит прочь от некоторых важных проблем, заложенных в недрах её развития. Конечно, католическая теология говорит также, например, о «непорочном зачатии Марии», но она не прибегает к тому, чтобы искать такие духовные силы в душе, благодаря которым этот факт непорочного зачатия Марии мог бы стать понятным. Если мы обратимся к просвещенной теологии католической церкви в отношении догмата о «Conceptio Immaculata», «о непорочном зачатии», то мы не смеем ожидать дискуссии, как она должна была бы протекать с помощью духовной науки, нет, мы услышим тогда следующее: надо подняться от представления о Марии как женщины к тому кем, в сущности, стала женщина Мария в ходе развития, к церкви. Церковь является, собственно, представительницей девственной Марии. – Но затем эта девственная Мария, эта церковь, непрестанно, вечно рождает Христа. Она должна непрестанно, вечно зачинать Христа от Святого Духа, то есть, она находится под постоянной инспирацией Святого Духа, а то, что она должна явить, есть Слово, Логос. Такова вполне правомерная католическая вера. Инспирирующий Святой Дух возжигает в католической церкви то, что является непрестанным, вечным Словом, которое было в начале, и которое, благодаря церкви, девственной Матери, непрестанно порождается.