В. Г. Черткову и Ив. Ив. Горбунову. 16 страница
Есть просвещение внутреннее, духовное, и есть просвещение внешнее, материяльное, не равное первому, но идущему к той же цели. И вот, это внешнее матерьяльное просвещение совершается посредством успеха власти, т. е. роскоши и всех удовлетворений страстей, и сознания тщеты всего этого. Совершается то, что сказал Христос: горе вам, богатым; заботы, катарры желудка, пресыщение, скука, и от того нет того грубого стремления к власти, к роскоши. Равные два человека по душевным свойствам: один, идущей снизу вверх общественной лестницы, и другой, стоящий наверху ее. Второй сделает меньше дурного, будет мягче.
Да это происходит целыми поколениями.
Да мне совестно толковать то, что так очевидно. Верно у вас есть какая нибудь мысль, которой это мешает. Я только этим могу объяснить. Ну, когда увидимся, поговорим.
Пока прощайте. Вое также занят своей работой. Мне уже начинает иногда казаться, что я поглупел. Привет Гале, Ване, дорогому Евг[ению] Ив[ановичу], часто поминаем о нем, Аполлову.
Бога не надуешь, и от закона его не уйдешь: если человек не хочет послушаться голоса разума и любви, и не идет добровольно, сознательно за Христом, то, идя широким мирским путем -- власти, роскоши, приходит длинным обходом, страданиями, к тому же, к сознанию истинности единого пути. Я очень дорожу и рад был, когда мне уяснилось это; а вы хотите почему то, чтобъ это было не так.
Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан в ТЕ 1913, стр. 101. На подлиннике надпись карандашом рукой Черткова: "М. 28 Дек. 92. N 323".
Письмо датируется на основании слов: "вчера получил ваше письмо". На конверте письма Черткова имеется штемпель: "Москва 25 декабря 1892". Ответ на письмо Черткова от 20 декабря 1892 года, в котором Чертков писал: "Когда в вашем последнем письме я прочел, что вы только что написали 6 писем, то у меня сердце так и защемило, как всегда бывает, когда узнаю о существовании ваших писем, мне незнакомых. Я придаю и не могу не придавать особенного значения вашим письмам; и кроме того очень их люблю, так как они кап бы заменяют отчасти маленькое, мимолетное свиданье с вами. Как жаль, что они не все списываются.... Аполлов приехал к нам окончательно для того, чтобы участвовать в литературных работах "Посредника". Я очень, очень ему рад и как незаменимому сотруднику по этой части и как товарищу, общение с которым мне дорого и одобрительно. Очень я его полюбил. -- Кстати, получили ли вы его рукописи -- сказки и исповедь -- которые я послал в Тулу как раз, когда вы оттуда уехали, и какое впечатление они на вас произвели? Пожалуйста не забудьте ответить на этот вопрос, а то буду беспокоиться за их судьбу. -- В январе я думаю вместе с Емельяном и Аполловым вас навестить в Москве. -- Для них это будет большая радость и польза на всю жизнь. В виду этого и во избежание лишних телеграмм прошу вас предупреждать меня, если вы будете уезжать из Москвы. Сообщите пожалуйста также, какие ближайшие к вам меблированные подходящие комнаты для того, чтобы мы могли туда направиться прямо со станции. Что касается лично до меня, то ради ближайшего общения с вами мне было бы особенно дорого остановиться эти дня два у вас. Я живо сохранил в памяти доброе, радушное гостеприимство, которое Софья Андреевна мне всегда оказывала; но не знаю, не стала ли теперь моя личность ей противною (что было бы вполне естественно). И потому прошу вас сообщите мне, могу ли я или нет, воспользоваться истинным для меня счастьем остановиться у вас? -- Я внимательно переписал ваше письмо и слова по поводу окончания Х главы, и всё мысленно возвращаюсь к этому вопросу. За это место в статье я больше не беспокоюсь, раз вы обратили внимание и нашли его достаточно ясным; но я лично, должно быть, в этом случае страдаю от какого-нибудь недомыслия: никак не могу взять в толк, каким образом практикование насилия смягчает насильников? И чем больше об этом думаю, тем непонятнее мне это становится. Правда, вы указываете на примеры трех раскаявшихся под конец жизни тиранов; но они представляют каплю в море в сравнении с массою нераскаявшихся и никогда не собиравшихся каяться. Замены одних насильников другими также не обязательно производится в сторону смягчения. Если насильники с течением веков смягчаются, то не от того ли, что они невольно и бессознательно заражаются общим духом времени, созидаемым не ими, а насилуемыми ими массами? И если бы насильники были совершенно обособлены от этого благотворного влияния на них общественного мнения, поднимающегося снизу, то не стали ли бы они, наоборот, действовать всё произвольнее и произвольнее, доходя до неслыханных еще пределов умопомрачения в своем насилии? Вот вопросы--другие, подобные этому, которые всё возникают в моем сознании. Вероятно я чего-нибудь не вижу, и постараюсь выяснить себе свою ошибку. Но мне досадно, что я вдруг не понимаю ясно выраженной вашей мысли тогда, когда обыкновенно понимаю вас с полунамека. Пожалуйста, отвечайте мне, дорогой Лев Николаевич, хоть двумя строчками на мои письма. Мне очень не хотелось бы именно теперь порвать нить личного хоть письменного общения с вами".
(1) Лев Львович Толстой, начавший отбывать воинскую повинность, но освобожденный от нее за непригодностью. Об этом С. А. Толстая писала Т. А. Кузминской 23 декабря 1892 года: "Ужасно всех нас обрадовало известие, что Леву отпустили совсем. Надеюсь, что болезни у него всё-таки никакой нет. Пошел в солдаты с камнем на своем сердце, но снял его с моего" (ГТМ).
(2) Абзац редактора.
(3) Из упоминаемых Толстым произведений А. И. Аполлова сохранилась в рукописи его "Исповедь" -- записка, поданная ставропольскому архиерею. Рукопись хранится в АЧ. Рукопись Аполлова "Христос" напечатана в журнале "Голос Толстого и Единение" 1918, N 4. Рукопись "Ради Христа" не опубликована.
(4) Предполагаемая совместная поездка Черткова, А. И. Аполлова и Емельяна Ещенко в Москву для свидания с Толстым не состоялась.
(5) Толстой имеет в виду место из Х главы книги "Царство божие внутри вас", впоследствии вошедшее в XII главу, о котором он писал Черткову 11 декабря 1882 г. См. прим. к письму N 326.
* 329.
1893 г. Января 4. Москва.
Вполне здоров.
Толстой.
Публикуется впервые. Телеграмма. На бланке: "Ольгино Черткову. Подана 4-го января 1 ч. 50 м. пополудни на Москвы". Па подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова: "М. 4 января 93 г. .N 324".
Вероятно, ответ на несохранившийся телеграфный или письменный запрос, вызванный письмом М. Л. Толстой, которое помечено Чертковым "М. 27 дек. 92". В этом письме М. Л. Толстая писала, что Толстой "не совсем здоров", страдая от нередко бывавших у него болей в области печени.
(1) В телеграмме написано: Толстов
* 330.
1893 г. Февраля 3. Я. П.
Получил еще в Москве ваше письмо от 23 Января, дорогой друг.
То, что вы пишете в конгце о том, что надо, чтобы всякое наше дело для Бога, и в том числе и писанье, увеличивало любовь в людях, чувствуется мною сильно, и я счастлив, что могу сказать, что главная работа моя над заключеньем (1) состояла именно в том, чтобы выпалывать все то, что было жестко и не любовно. И мне кажется, что я мог достичь (2) того, что должно и чего хочется.
Никогда никакая работа не стоила мне такого труда, или так мне кажется. -- Хочется кончить и вместе с тем жалко расстаться.
Очень и скоро я на том свете буду смеяться над тем, как мы здесь веками, самые умные люди, не можем понять самой простой и ясной вещи, -- что, если порядок жизни, в к[отором] мы живем, поддерживается убийством, -- если нужны ружья, пули и нам нужен этот порядок, то нельзя не только говорить о хрисианстве и любви, но нельзя иметь никакой нравственности, нельзя даже говорить о справедливости. "Око за око" (3) есть верх несправедливости, п[отому] ч[то] око неравно оку, и тем более жизнь неравна жизни.--
Благодаря (4) этому писанью мне многие вещи, и самые важные, стали поразительно ясны. Но тяжело -- для других, особенно сношения с людьми.
Нынче былъ въ Туле, и Давыдов, прокурор, (5) говорит мне, что он составил обвинительный акт на Булыгина (6) (вы знаете, кто Б[улыгин]) за то, что он учит детей без разрешения. Так это странно мне, точно голос из времени до рождества Христ[ова]. Я все сказал ему, как это дурно и стыдно, и, кажется, не обидел его, но удивил.
Мы, т. е. Маша, Евг[ений] Ив[анович] и я, приехали сюда из Москвы (4) дня тому назад, (7) и я упиваюсь тишиной здешней и очень счастлив. Работа идет прекрасно. Я не отчаиваюсь дня через 3 кончить; с тем, чтобы отпустить Евгения Ив[ановича] и поехать около 7[-го] в Бегичевку свободным и приняться за многое, что хочется.
Как ни опошлилась моя молитва, я все-таки по утрам молюсь каждый день, т. е. повторяю суеверно известные слова.
И в числе этих слов есть то, что я говорю; "Дай мне творить волю пославшего меня и совершить дело его". А чтобы совершить это его дело, надо отвергнутьоя себя, взять крестъ свой на каждый день и идти за ним. И это я всегда прилагаю к своей работе, думая, что не работа нужна, а то, чтобы я для Бога нынче работал ее. И это умеряет мое желание кончить и начать другое.
Не пеняйте на меня, друзья, что мало и редко и глупо пишу. У меня лежать постыдно неотвеченные письма. Не могу ничего делать, кроме одной работы; все капли воды берегу, чтобы пустить ее на это колесо.
Пока прощайте. Целую вас и всех ваших. Аполлову передайте мою любовь. (8)
Л. Т.
1893 (9) 3 февраля.
Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в ТЕ 1913, стр. 101; "Толстой и Чертков", стр. 167. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова: "М. 3 февр., N 324". Буква "М." черным карандашом переделана на "Я. П.", число "324" на "325".
Толстой отвечает на письмо Черткова от 23 января 1893 г., в котором Чертков писал: "Насколько мне известно, вы теперь заняты разоблачением того, что жизнь всех нас основана на том самом государственном насилии, которое следует избегать. И я от души желаю вам успеха в этой части вашей книги,так как действительно, воздержание от участия в воинской повинности, суде и т. п. определенных, официальных поступках, новее еще не включает в себе воздержания от участия в том,что существует только на основании войска, суда и т. п -- У меня лично в этом отношении много отрицательной опытности, т. е., живя в обстановке, держащейся на насилии, и чувствуя всё более и более всю ненормальность, незаконность и безобразие этого, я хорошо понимаю, что в этом отношении нисколько не лучше человека, поступающего на военную службу против своей совести ради избежания дисциплинарного батальона или сумасшедшего дома. Напротив того, я могу во многом и многом уменьшить, и продолжать постоянно уменьшать долю участия моего в плодах насилия, не только не вызывая против себя гонения, но даже располагая в свою пользу многих людей. -- Вместе с тем вся обстановка современной жизни так сплетена с плодами насилия, что трудно выпутатьсй из этой сети; да в некотором смысле и нельзя и не требуется совсем выпутываться; например: избегать итти по шоссе, читать книгу, которую тебе дали и т. п., хотя и шоссе, и изданная книга, и всё такое есть прямой плод насилия. -- Затем опять по отношению к личному пользованию плодами насилия является во многих случаях тот же вечный для христианина (в смысле желания быть христианином) вопрос, как освободиться от этого пользования так, чтобы не нарушить любви к тем, с кем я связан. У меня в руках чужой хлеб, те, кому он по праву принадлежит, умирают с голоду на дворе. Ясно, что мне следует выйти из дома и отдать им этот хлеб. Но что, если за дверьми моей комнаты лежит человек в таком положении, что, отворяя дверь, я обязательно его убью, -- и я это знаю? Конечно, я не могу и не должен этого сделать. Но между этой ясной нравственной преградой, и отсутствием всякой подобной преграды, в жизни на каждом шагу встречается масса положений, в которых и есть и нет преграды такой, в зависимости от того, как посмотреть и кто ближе моему сердцу; масса еще таких сложных положений, в которых не разберешься и не знаешь, как поступить. Очень желательно бросить сколько-нибудь света в эту область, к которой всякий, я думаю, человек на свете имеет какое-нибудь отношение. -- Главное, я думаю, помнить, что весь смысл насилия лишь в том, чтобы производить и охранять плоды насилия. И что не будь охотников до этих плодов, не было бы и самого насилия; и что поэтому пользование плодами насилия не только не позволительнее прямого участия в самом насилии, но и в некотором смысле хуже последнего, настолько, насколько корень важнее того, что из него произрастает. -- Я это ясно понимаю и живо чувствую, и предчувствую, что вы вероятно выясните это в вашем теперешнем писании, и очень рад этому, так как бее этого не было полно..."
(1) Заключение к книге "Царство божие внутри вас", составляющее двенадцатую главу этой книги.
(2) Слово мог написано над строкой, слово достичь переделано на слово достигнуто.
(3) Толстой имеет в виду тексты из "Евангелия от Матфея", гл. 5; ст. 38, 39.
(4) Абзац редактора.
(5) Николай Васильевич Давыдов (1848--1920) -- в то время прокурор Тульского окружного суда, один из близких знакомых Толстого и его семьи, к которому Толстой постоянно обращался с просьбами по делам равных лиц, находившихся под судом и просивших Толстого о заступничестве. О нем см. т. 63, стр. 141.
(6) Михаил Васильевич Булыгин без разрешения администрации открыл школу в своей усадьбе для обучения крестьянских детей и был приговорен за это судом к 50 рублям штрафа, причем школу было постановлено закрыть, так как суд нашел, что он "внушал юным крестьянским детям превратные понятия". Кассационная жалоба М. В. Булыгина была оставлена без последствий.
(7) Л. Н. Толстой и М. Л. Толстая выехали из Москвы в Ясную Поляну 30 января, а Е. И. Попов выехал туда же 31 января, Е. И. Попов имел поручение от Черткова получить от Толстого последние главы книги "Царство божие внутри вас", которые Толстой предполагал закончить в это время, и должен был помогать Толстому в этой работе, в случае надобности, перепиской его рукописей. С этой целью Е. И. Попов приехал от Черткова в Москву еще в начале января, но выяснил, что работа еще далека от окончания, о чем он и написал Черткову в письме от 12 января: "Дело в таком положении, что нельзя предвидеть конца, так как он говорит, что думает не о том, чтобы кончить, а о том, чтобы получше написать. И хочет опять соединить, перетасовать и исправлять, таи что дела еще очень много и я не знаю, как я распоряжусь собой, пока буду жить здесь. К твоему письму он отнесся с большим вниманием и обещал просмотреть и исправить 10 главу" (АЧ). Е. И. Попов прожил с Толстым в Ясной Поляне до февраля, когда вместе о ним уехал в Бегичевку, где прожил некоторое время, помогая Толстому в переписке и в работе по кормлению голодающих, но работа Толстого над рукописью книги "Царство божие" не была закончена и в Бегичевке. Толстой кончил ее лишь в мае 1893 года, в Ясной Поляне. См. письмо 336.
(8) А. И. Аполлов жил в это время у Черткова, помогая ему в его работах по книгоиздательству "Посредник" и в других литературных занятиях, но чувствовал себя плохо, так как у него быстро развилась тяжелая болезнь -- туберкулез кишечника.
(9) В подлиннике исправленная Чертковым описка: 1892.
* 331.
1893 г. Марта 17. Москва.
Получил уже дней 5 ваше письмо, дорогой друг, и еще прежде по рассказам Поше (1) о том, что занимает вас теперь, над чем вы внутренно работаете, хотел писать вам и до сих пор не собрался, и теперь только пишу о том, что не успею написать теперь. -- Я радуюсь на эту вашу внутреннюю (да и не внутреннюю, скорее внешнюю работу об отношениях к собственности), и мне кажется, как всегда кажется, что чужую беду руками разведу, что все это очень легко. Мне кажется, -- и в моей жизни это вышло, -- что все дело в том, чтобы не держать собственность, не защищать ее, не беречь ее, не давать ей прав над собою, и тогда ее не будетъ перманентно, а будетъ протекающая, как тот кусок хлеба, к[оторый] я кладу в рот, или каша, к[оторую] варю. Впрочем после напишу об этом.
О (2) том, что вы спрашиваете о возможности узнать друг друга там, скажу, что не знаю; но знаю, что будет лучше того, что я желаю, -- что желания мои, как и то, чтобы узнать там друг друга, есть желание здешнее, и я не имею права переводить его туда, по нем строить тот мир. Бога я узнаю, это наверно, и больше, и лучше, чем здесь; а в нем узнаем всех, кого любили здесь. (3) А этого довольно.
Не пишу я, п[отому] ч[то] ужасно занят. -- Все кончаю. Утро занят, потом похожу, думаю, что вечеромъ освобожусь, а тут кто нибудь придет, и нет времени.
Янжул (4) профес[сор] едет в Америку. Я с ним посылаю Гапгуд (6) мою рукопись всю. Он едет в субботу. И я кончил, могу допустить, что кончил. Сказать, что кончил, я никогда не дождусь. Но уже дошел до того, что стал портить. Я рад, что вы несогласны с Пошей. Я с вами согласен. (6) Список оставил здесь. Ев[гений] Ив[анович] спишет, и тогда пошлем в Европу. Удобно то, что Янжул поможет Гапгуд в трудных местах, и, в случае отказа Гапгуд, даст другому.
Радуюсь на ваши интеллиг[ентские] издания. (7) Надо строже выбор.
Целую вас и ваших. Аполлову привет и любовь, и любовь Матвею Ник[олаевичу] дорогому.
Л. Т.
Публикуется впервые. На подлиннике надпись рукой Черткова: "М. 17 Мр. 93 N 326". Дата Черткова подтверждается сопостаплением слов Толстого: "получил уже дней 5 ваше письмо" и почтового штемпеля: "Москва 12 марта 93 г.", имеющегося на конверте письма Черткова, на которое отвечает Толстой.
В письме от 6 марта Чертков писал Толстому: "Поша говорил мне здесь, что по его мнению книга ваша естественно заканчивается XII главой словами "Царство Б[ожие] внутри вас есть"; -- что то, что вы теперь пишете, есть другое, новое писание; и что он хочет высказать вам это свое мнение. Это обстоятельство побуждает меня с своей стороны сообщить вам мое личное мнение. Я с ним не согласен. Судя по тому, что я от него и других слышал о том заключении, которое вы теперь пишете, я думаю и чувствую, что оно нужно именно, как заключение к этой книге. Во-первых, оно оживит и, как говорят англичане "will bring home" [напомнит] читателю все предыдущее содержание книги. Обращение ваше к действительной жизни вашей и к читателю переведет опять всё содержание из области рассуждения в область дела и будет вполне гармонировать со вступлением к книге, в которой вы также начинаете с себя и отношения людей к вам. И чувствуется мне, что самая "трогательная" часть книги и, следовательно, самая "действительная" будет именно сконцентрирована в этом заключении. В виде же отдельной статьи это заключение далеко не достигнет всех читателей большой книги, и, главное, в сознание попадет не непосредственно вслед за впечатлением от нее. Промежуток, для многих большой, обыденной жизни разобьет впечатление, и много его силы улетучится. Вот мое мнение. Вы его возьмете "pour ce qu'il vaut" [на сколько оно стоит того], а я успокоился, разрядив себя от него"...
(1) П. И. Бирюков пробыл у Черткова с 22 февраля до начала марта и, в разговорах с Толстым после своего возвращения, передал то, что рассказывал ему Чертков о своем душевном состоянии. Чертков в это время остро чувствовал необходимость освободиться от внешних ежедневных забот, связанных с ведением дел "Посредника", желая иметь больше времени для того, чтобы разобраться в своей внутренней жизни и продумать накопившийся за предшествующие годы душевный опыт. Вместе с тем он с особенной остротой тяготился своим положением богатого человека и упорно думал о том, как изменить это положение, отказавшись от тех денежных средств, которые он получал из доходов от принадлежавшего его матери имения.
(2) Абзац редактора.
(3) Слова: а в нем узнаем всех, кого любили здесь вписаны над строкой.
(4) Иван Иванович Янжул (1846--1915) --с 1874 года доцент, а с 1876 г. ординарный профессор Московского университета по кафедре финансового права. В 1882--1887гг., совмещая научную работу в Московским университете с должностью фабричного инспектора, написал ряд статей по охране тру да рабочих. С 1895 г. член Академии наук. О нем см. письма 1893 г., т. 66.
(5) Изабелла Гапгуд (о ней см. письмо N 324), которой Толстой предполагал предоставить перевод "Царства Божия внутри вас" для американского издания. Изабелла Гапгуд, ознакомившись с рукописью книги "Царство Божие внутри вас", полученной ею от И. И. Янжула, написала Толстому, что совесть не позволяет ей переводить его книгу (см. письмо Толстого к Янжулу от 30 апреля 1893 г., т. 66). Рукопись была передана переводчице А. Делано и книга вышла в ее переводе под заглавием: "The Kingdom of God is withi you. Or Christianity not as a Mystical Doctrine, but as a New Life-Conception". Authorised Translation from the original Russian M.S. by (Mrs.) A. Delano, Walter Scott, 1894.
В архиве Толстого сохранились письма И, И. Янжула от 26 апреля и 26 мая 1893 года, в которых он сообщает о своих переговорах с переводчиками в связи с переводом книги "Царство Божие внутри вас".
(6) Толстой имеет в виду заключение к книге "Царство Божие внутри вас", составившее XII главу. II. И. Бирюков полагал, что Толстой может оставить без дополнений первоначальный вариант XII главы этой книги, значительно более краткий, чем окончательная редакция.
(7) Серия изданий "Посредник" для интеллигентных читателей.
В 1893 г. в этой серии вышло свыше двадцати выпусков. Толстой имел вероятно в виду выпуски, вышедшие в начале 1893г.: сборник "Против пьянства" (Содержание: 1. Проф. А. Форель, "Обычай пьянства, его гигиеническое и общественное значение по отношению к университетской молодежи". II. "Воззвание швейцарского цюрихского общества трезвости". III. "Пора опомниться"). М. 1893, А. Н. Бекетов, "Питание человека в его настоящем и будущем", М. 1893; д-р Кингсфорд, "Научные основания вегетарианства или безубойного питания", М. 1893 и т. д.
На это письмо Чертков отвечал письмом от 26 марта, в котором писал: "Спасибо, дорогой друг, за то, что написали о том, что не успеваете мне написать. Спасибо за ответ о том, что будет там. Это было то, что мне нужно было. И знаешь, да хочется, чтобы другой сказал то же самое по своему: это укрепляет.... Не забывайте заключение к книге о блудной похоти. О строгости выбора для интеллигентных читателей понимаю вас и конечно согласен. Когда я начал принимать материал для этой серии, то не был еще достаточно знаком с писаниями теперешних писателей и хватался за такие вещи, лучше которых потом оказалось у тех же авторов. Теперь уже намечено около 160 номеров, более или менее современных нам произведений, свидетельствующих об оживлении деятельности человеческого сознания, так как в текущей литературе 10 лет тому назад не находилось и 1/10 части этого. Проблески зари для меня очевидны".
* 332.
1893 г. Марта 30. Москва.
Телеграмму передал. Пишу.
Толстой.
Публикуется впервые. Телеграмма. На бланке адрес: "Ольгинская Вор[онежско]-Ростовск[ой ж. д.], Черткову". Подана из Москвы 30 марта 1893 г. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: "М. 30 мр. 93 N 326". Число "326" зачеркнуто и написано вновь: "327".
Ответ на несохранившуюся в архивах Толстого и Черткова телеграмму Черткова с предложением И. И. Горбунову, находившемуся в это время в Москве, выехать в Ршевск, чтобы помогать там Черткову в его работе по книгоиздательству "Посредник". См. п. N 333.
* 333.
1893 г. Марта 30. Москва.
30 Мар[та].
Получил вашу телеграмму и в тотъ же день ваше письмо на маленькой бумажке. (1) Нынче уже решительно пишу вам только о том, что не могу ответить.
Я снес сейчас же вашу телеграмму Горбунову, и мы с ним потолковали, как быть. Ему тяжело и опасно ехать к вам от могущих возникнуть воспоминаний. Но он поедет, если нужно. (2) Надеюсь, что пока вы получите это письмо, Аполлов поправится, или еще кто приедет помочь вам. (3) Я об этом сейчас пишу Леве, (4) к[оторый] в Ясной Поляне.
Ответ на предпоследнее письмо: в кратчайшей форме смысл учения Христа: -- Жизнь моя -- не моя, не можетъ иметь целью мое благо; а Того, Кто послал меня; и цель ее -- исполнение Его дела. И только через исполнение Его дела я могу получить благо.
Вы это знаете. Но для меня это так важно, так радостно, что я рад всякому случаю повторять это.
Л. Т.
Публикуется впервые. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: "М. 30 Мр. N 327". Число "327" зачеркнуто и написано: "328".
Толстой отвечает на письмо от 14 марта, в котором Чертков писал о начатой им большой статье "О правильном мышлении", к которой он не раз возвращался в последующие годы и которая не была им вполне закончена: "Дорогой Лев Николаевич, обращаюсь к вам с двумя просьбами, которым хотел бы придать высшую степень убедительности. Дело в том, что мне удается понемногу освобождать себя от поглощавших меня до сих пор занятий текущими делами "Посредника". Как я вам кажется писал, я сознаю неотложную необходимость разобраться в своей жизни внутренней и внешней. Для этого необходим некоторый спокойный досуг на неопределенное время, который я себе и очищаю. И вот часть этого освобождающегося времени, как я вижу, почти помимо моей воли пойдет на одну письменную работу, которая давно уже выпрашивается из меня и отчасти даже начерно обставлена вехами в моей записной книге. Не стану налагать предмет этого исследования: я слишком полон им, чтобы не увлечься и не начать вам налагать только не с того конца. Скажу только, что касается он необходимых условий для правильного и производительного мышления, или говоря наиболее близкими нашей душе словами, -- роста истинного разумения в человеческом сознании"...
"Заговорил же я об этом для того, чтобы мотивировать свои две просьбы к вам: то, чти я прошу у вас, мне очень нужно, как помощь в этой работа. А именно вот что: 1) Женя -- Евгений Иванович говорил мне, что вы при нем говорили, что можно всю сущность учения Христа выразить в очень немногих словах, кажется в 60-ти. Пожалуйста напишите мне эти 60 слов. Такой краткий экстракт учения мне очень облегчит многое и поможет не в одной какой-нибудь письменной работе, а во всех случаях, когда бывает желательно прикинуть к чему-либо мерку учения Христа. 2) Скажите мне, что по вашему личному опыту или по наблюдению больше всего и человеке тормозит развитие истинного разумения в тех, в кое оно зародилось? Коли вы на это ответите хоть в общих чертах двумя словами, то я буду вам очень благодарен".
(1) Письмо Черткова от 26 марта (см. примечания к письму N 331), написанное на двух листках размером в четвертую часть листка почтовой бумаги.
(2) И. И. Горбунов в письме от 30 марта 1893 г. написал Черткову, что Толстой приносил телеграмму, приглашающую его приехать в Ржевск, но что он хотел бы временно воздержаться от этой поездки, в связи с некоторыми переживаниями личного порядка.
(3) А. И. Аполлов, вследствие болезни, не смог далее помогать Черткову в работе по издательству "Посредник", и через некоторое время уехал из Ржевска к родственницам в Костромскую губернию.
(4) Получив это письмо Толстого, Лев Львович Толстой написал Черткову 2 апреля, сообщив, что временно отказывается от поездки к нему в Ржевск. Об этом см. примечания к письму N 334.
* 334.
1893 г. Апреля 3. Москва.
3 Апреля.
Получил сейчас ваше письмо, дорогой друг В[ладимир] Г[ригорьевич], с письмом Тернера, (1) листками дневника (2) и письмом к Поше, к[оторое] сейчас же и послал, (3) листки дневника и письмо Тернера высылаю с этим письмом.
Я совершенно согласен с вами о том, как ответить переводчикам, к[оторым] не пошлем. (Кто ответит Тернеру, вы или я?). (4) В Америку послано, и на днях с кем нибудь из отьезжающих за границу пошлемъ немецкому и французскому. (5) Об этомъ все. .
Был я сейчасъ у Ив[ана] Ив[ановича] и застал его совсем больным: у него раздулась щека и маленький жар. Его, как и меня, очень огорчила смерть метери Гали (6) за нее, за вас.