Деятельные и богословские главы 5 страница
ПРЕПОДОБНЫЙ НИКИТА СТИФАТ.
Краткое сведение о преподобном Никите Стифате.
Преподобный Никита, пресвитер Студийской обители, искреннейший ученик св. Симеона, новаго Богослова, процветал в одиннадцатом столетии. Он посвящен был св. Симеоном во все таинства духовнаго любомудрия и в такой мере усвоил себе все добродетели его, что являлся воистину вторым параллельно с учителем своим солнцем, отражающем в душе своей все лучезарныя преломления благодатных даров его и учений. – Потом и сам по себе, с неусыпными трудами, углубляясь в Божественныя Писания, иное же и делом испытав и пережив, собрал он премножество прекраснейших воззрений на порядки духовной жизни, и соделав чрез все сие ум свой как бы чреватым божественных и преестественных созерцаний, породил высокия и премудрыя изречения, как желающим можно удостовериться из предлагаемых трех сотиц их, которыя, если кто назовет точным правилом деятельной жизни, руководством к непогрешительному ведению, - зерцалом совершенства богоподобной жизни, одним словом, богатейшею сокровищницею нравственных уроков и умозрительных идей, тот скажет о них настоящую истину. Оне, как высоки по мыслям, так благолепны и по красоте выражений, так что недоумеваешь, мысль ли в них заключающаяся, или красота изложения такое услаждение вливают в душу читающих.
Н И К И Т Ы
преподобнаго монаха и пресвитера святейшей обители студийской
деятельных глав *) сотница первая.
1) Четыре, полагаю, есть причины, побуждающия писать о
душеспасительных вещах. Первая есть свобода, самое, разумею, безстрастие души, чрез притрудное делание достигшее до естественнаго созерцания творения, и оттоле вступившее в мрак Богословия. Вторая, слезами и молитвою производимая, чистота ума, от коей раждается слово благодатное, и источаются струи спасительных разумений. Третья – вселение в нас Святыя Троицы, от Коей исходит светолитие Духа на пользу всякому из очищаемых, для проявления таин царствия небеснаго и откровения сокрытых в душе сокровищ Божиих. Четвертая, - лежащий на каждом, получившем талант слова разума (1 Кор. 12, 8), долг, по смыслу угрозы Божией, гласящей: рабе лукавый и ленивый подобаше тебе вдати сребро мое торжником: и Аз пришед, истязал бых свое с лихвою (Мф. 9, 25-27); по каковой причине, конечно, и Давид говорил: се устам моим не возбраню: Господи, Ты разумел еси. Правду Твою не скрых в сердце моем, истину Твою и спасение Твое рех, не скрых милость Твою и истину Твою от сонма многа (Пс. 39, 10. 11).
2) Начало жизни по Богу – всецелое удаление от мира. Удаление же сие
есть отвержение пожеланий души и земнаго мудрования отменение: вследствие чего, востекая к Божественному мудрованию, соделываемся мы из плотских духовными, умерщвляемы бывая плоти и миру, оживотворяемы же в душе, во Христе и Духе.
3) Ведение о Боге неложное, вера глубоко-внедренная, при презрении
всего видимаго, и добродетельное действование, чуждое самолюбия – се треплетная вервь, которая, по Соломону, не скоро расторгнется (Еккл. 4, 12) от духов лукавствия.
4) Верою чаем получить воздаяния за труды; потому легко переносим
труды доброделания. Духом же Святым будучи в чем удостоверяемы, любовию воспаряем к Богу.
5) Не тогда, как терпим приражения нечистых помыслов, бываем мы уже
принадлежащими и к части тех, кои делают непотребное. Но когда, по ослаблении в душе усилий ревности о добром и ум, вследствие небрежнаго и безпорядочнаго поведения, начнет вращаться в смутительных и омрачительных воображениях, и труды по добродетели, при лености к
*) Которых глав по номерации недостает, те опущены, по крайней темноте их.
богомыслию и молитве, престанут. Тогда, и не делая непотребнаго, числимся мы на стороне произвольно валяющихся в блате нечистых сластей.
6) Когда ослабнут бразды владычественнейших (высших) чувств, тогда
тотчас поднимается возстание страстей и приходит в движение действо раболепнейших (нисших) чувств. Ибо обычно неразумным сим (чувствам), разрешась от уз воздержания (или удержания и обуздания), бросаться на предметы страстей, и пастись на них, как на смертоносных пажитях, и это тем ненасытнее, чем долее продолжается услаждение ими; потому что не могут, когда свободны от уз, удерживаться от вкушения того, к чему естественное имеют стремление.
7) Из чувств одни, - именно зрение и слух, - словесны суть и паче других
любомудреннейши и владычественнейши; а другия, - именно вкус, обоняние и осязание, - безсловесны и животны, назначенныя служить словесным. Ибо сначала видим и слышим, а потом, движимые помышлением, осязаем предлежащий предмет и по обонянии предаем вкусу. Таким образом три последния чувства более скотны и безпрекословнее раболепны, чем два первыя; и преимущественно над удовлетворением их трудятся те из скотов и зверей, которые более чревонеистовы и более похотливы, день и ночь, или пищею ненасытно себя наполняли, или неудержимо ища соития
8) Кто действие внешних чувств заменяет внутренними, - зрение – устремлением ума к зрению света животнаго, слух – вниманием душевным, вкус – разумным разсуждением, обоняние – умным постижением (ощущением, чувством), осязание – бодренным трезвением сердечным: тот Ангельскую на земле проводит жизнь; - для людей он и есть и видится человеком, для Ангелов же и есть и понимается Ангелом.
9) Умным зрением приемлем свет божественный, ведение сокровенных
таин Божиих; душевным вниманием восхождение (возникновение) в сердце помыслов располагаем с разумом (или распоряжаемся ими, различая хорошие от худых; разумным разсуждением, как вкусом, распознаем виды разумений, и те, которыя произрастают из горькаго корня, или преобразуем в сладкую для души пищу, или совсем отбрасываем, а которыя от былий добрых и злачных отраждаются, те приемлем, пленяюще всяк разум в послушание Христово (2 Кор. 10, 5); умным постижением обоняем мысленное миро благодати Духа, исполняясь веселием и радованием сердечным; бодренным трезвением сердца благоумно ощущаем, как свыше Дух орошает пламень наших добрых вожделений, или согревает наши силы, охладевшия под действием хлада страстей.
14) Кто славы человеческой, которая ничтоже есть, ищет, как бы она чего либо строила, сластолюбие лобызает с душевною ненасытимостию и любоименно предается сребролюбию; тот или в демона превращается чрез высокоумие и гордыню, или скотам уподобляется чрез порабощение похотям чрева и подчревных частей, или зверем для ближних делается чрез ненасытимое и безчеловечное сребролюбие. Ибо таковый, по слову Господню, отпадает от веры в Бога, потому что славу от человеков приемлет (Ин. 5, 44), - отвращает от целомудрия и чистоты, потому что ненасытно услаждается жжением подчревных частей и подчиняется срамным их влечениям, - отторгается от любви, потому что об одном себе печется, ближним же нуждающимся ничего не уделяет из своих имений: чрез то что все является чудовищем некиим, из многих противоположностей сложившимся, и враждебным и Богу, и людям, и скотам.
15) Гнев, вожделение и разумная сила ума, когда в естественном своем чине стоят и действуют; тогда соделывают человека всего божественным некако и боговидным, всегда здраво действующим и отнюдь не уклоняющимся от естественнаго ему ступания. Когда же они в противность естеству уклоняются от надлежащаго образа действования и принимают движения (или направления), несвойственныя их естеству, тогда являют его, как сказано, чудовищем некиим, из многих противоположностей сложившимся.
16) Гнев в междупределии стоит вожделения и разумной силы души, служа для каждой из сих сил оружием, по естеству ли оне действуют, или противоестественно. Когда вожделетельная и разумная сила души действует по естеству, направляясь к вещам божественным; тогда гнев для каждой из них служит оружием правды против злобнаго змия, нашептывающаго им и предлагающаго вкусить от сластей плоти и утешиться славою человеческою. Когда же оне уклоняются от естественнаго им движения и обращаются к противоестественному, и свой труд и занятия от божественных вещей переносят на человеческия, тогда он служит для них оружием неправды, которым оне борются и воюют со всеми, кто полагает им преграду в их похотениях и стремлениях: так что человек в среде церкви верных, является или деятельным, созерцательным и богословствующим, когда действует по естеству, или скотным, зверонравным и демоноподобным, когда уколоняется к тому, что противоестественно.
17) Если кто прежде душевных своих сил болезненным покаянием и усиленными подвигами не преобразит и не сделает такими, какими в начале дал их нам Бог, когда, создав Адама, вдунул в него дыхание жизни: то ни самого себя познать не может когда либо, ни стяжать помысл владычественный над страстями, не кичливый, не пытливый, не лукавый, простой, смиренномудрый, чуждый зависти и клеветы, - чрез пленение всякаго помышления в послушание Христово. Но и души своей никогда не будет он иметь горящею и пламеннеющею любовию к Богу, не преступающею пределов воздержания, довольствующеюся предлагаемым и желающею упокоения святых. Если же она этого не стяжет, то и сердца своего никогда не возможет иметь кротким, смирным, безгневным, благим, не задорным, полным милостивости и радушия, потому что она так наветует сама против себя, и так разстроивает свои силы, что является неспособною вмещать в себе лучи благодати Святаго Духа.
18) Кто таким образом не восприимет в себе снова первоначальнаго благолепия и не возобразит отличительных черт образа Того, Кто в начале создал его по образу Своему: тому как возможно когда либо соединиться с Тем, от Кого он отдалился неподобием отличительных черт, и Коему, Свету сущему, погасив свой свет, привлек в себе противное (т.е. тьму)? Не соединившийся же с Тем, от Кого получил начало бытия, и из несущаго стал сущим, и над сущими получил власть, куда ввержен будет, как не подобный Создавшему его, по отсечении от Него? Сие явно видящим, хотя я промолчу.
19) Пока имеем мы в себе вещества страстей и причины их самоохотно лелеем, не произволяя оттрясти их; дотоле сила их превозмогает над нами, приемля власть на то от нас же самих. Когда же мы отвергнем их от себя и сердце свое очистим слезами покаяния, возненавидев и обольщение видимыми вещами, тогда соделываемся причастными присещения Духа Утешителя, Бога зря и зримы бывая от Него.
20) Отрешившиеся от уз пристрастия к миру пребывают в свободе от всякаго порабощения чувствам, Единому Духу живя и с Ним собеседуя, яко движимые от Него, чрез Коего они обычно сочетаваются и с Отцем и Словом, единосущными Ему – един дух, по Св. Павлу, с Ними бывая. Таковые не только не уловимы бывают для демонов, но и страшны, как причастники божественнаго огня и сами огнем соделавшиеся.
21) Осязание есть не частное некое чувство, в одной какой части тела действо свое проявляющее, но чувство общее, по всему телу распространенное. Почему, когда оно осяжет без нужды что либо, питая еще пристрастие к вещам нежащим, тогда колеблет ум страстными помыслами. Когда же коснется чего по необходимой естественной потребе, отрешившись уже от всяких нежностей и преодолев чувственность, тогда оно не колеблет душевных чувств.
22) Когда ум преселится к вещам сверхчувственным, тогда чувства, состоя в своем чине, безстрастно входят в соприкосновение с предметами страстей, изследуя лишь причины их и природу, и верно определяя их действия и свойства, без пристрастия к ними без склонения к ним желания против естества.
23) Подвиги и труды духовныя раждают радование душевное, коему предшествует умирение страстей. Вследствие сего, что для людей, чувственности порабощенных тяжко и неприятно, то для души, в духовных трудах пребывающей и священными потами любовь к Богу стяжавшей и вожделением божественнаго ведения уязвленной, легко и весьма сладостно. Для тех, как преданных упокоению тела и наслаждению чувственными удовольствиями, труды и подвиги добродетели неприятны и жестоки, так как они не предпринимали сланость удовольствий сих отмывать потоками слез; а для этой (т.е. для души, работающей Богу) они вожделенны и сладостны. Так как она мерзит удовольствиями, причиняющими ей зло, и отрясла всякое к ним пристрастие, и всякое самолюбивое угождение телу, то для ней прискорбно одно – покой от трудов и пресечение подвигов. Таким образом, что для тех служит к плотскому веселию, то душе, всецело расположившейся к божественному, причиняет скорбь, а что ей доставляет духовное радование, в том же для тех причина воздыханий и мучений.
24) Труды мучительными кажутся в начале для всех, вводимых в поты и подвиги духовные. Когда же они начнут охотно упражняться в них для возращения в себе добрых расположений, и достигнут до средины преуспеяния в том; тогда труды сии являются для них источником дивной некоей отрады и утешения. А когда, наконец, мертвенное сие мудрование плоти пожрется безсмертною жизнию, подаемую присещением Духа Святаго, в тех, кои, пребывая в теутомимых трудах, простираются к последним пределам добродетели; тогда лица такия исполняются неизреченною радостию и веселием, потому что чрез это в них самих открывается чистый источник слез и сладкия струи свыше дождем льющагося утешения.
25) Если желаешь достигнуть последних пределов добродетели и непогрешительно обрести путь ведущий к Богу, не давай сна очам своим, ни веждям своим дремания. или, покоя скраниам (вискам, бокам) своим (Пс. 131, 4), пока многими трудами и слезами не обретешь места безстрастия для изможденной души твоей и не внидешь в святилище ведения Божия и чрез ипостасную Премудрость Его не прозришь разумно в последние концы человеческих дел, и презрев дольняя жаждательнейше подобно еленю не востечешь на высшия горы созерцания.
26) Краткий путь к стяжанию добродетели для начинающих есть молчание уст, смежение очей и ушей до глухоты заткнутие. Ибо ум, вследствие сего пользуясь бездействием сих чувств и заключив входы к себе со вне, начинает всматриваться в себя самого и в свои движения, и тотчас изследует, какия воспоминания плавают – по мысленному морю помыслов, и какия помышления ввергаются в горнило разсуждения его, для дознания, чисты ли они и не смешаны с горькими семенами, яко от Ангела света подаемыя, или суть плевелы непотребныя, всеваемыя свету противными, темными силами. Таким образом он, как бы некий самодержавный владыка, стоя посреде помышлений, обсуждает их и разделяет лучшие помыслы от худших, и одни из них влагает в мысленную житницу свою, как хлебы некие, на воде божественной замешанные и огнем Духа испеченные, коими питаясь, возмогает и светом наполняется, - а другие отсылает в глубину забвения, стрясая с себя горечь их. Это впрочем бывает делом одного того, кто духовно вступил на путь, незаблудно ведущий на небеса и к Богу, совлекшись плачевнаго рубища темных страстей.
27) Душа, решительно отвергшая лукавство и непотребное мудрование неразумнейшаго кичения, вместо же того обогатевшая простым и незлобивым сердцем под действием присещенияУтешителя, всегда бывает вся в себе и в Боге, и все что видит и слышит (в области веры), почитает верным и истинным несомненно, как переступившая чрез пагубныя пропасти неверия и носящаяся выше адской зависти.
28) В главе всех добродетелей шествует искренняя вера, при коей душа не колеблющеюся водится мыслию, но всецело отметает самолюбие. Ибо только что выступившему на подвиги ничто так не препятствует исполнять делом заповеди, как всезлобнейшее самолюбие (желание плоти). Оно служит препоною к преуспеянию даже и ревностным. Оно влагает в них мысль о неисцельных болезнях и страданиях тела (если станут строго жить) и тем охлаждает жар ревности душевной и склоняет ее отказаться от злостраданий (произвольных лишений) ради добродетели, как навета против самоугодливой жизни. Есть же самолюбие неразумная любовь к телу, или саможаление, которое делает монаха самолюбивым. душелюбивым и телолюбивым, и отдаляет его от Бога и царствия Его, по следующему преподобному слову: любяй душу свою, погубит ю (Ин. 12, 25).
29) Кто трудолюбно начал исполнять заповеди Божии и с теплым рачением на рамена свои легкий ярем подвижничества: тот не щадит здоровья тела, не ужасается тяжелости дел добродетели, не отступает в болезненном страхе пред трудами и не посматривает на другаго кого, нерадиво и безпечно относящагося к подвигам; но с горячим желанием шествует стязею добродетелей, во всяком злострадании (при всяких лишениях), смотря на себя одного и на заповеди Бога, и каждодневно бросает в слезах семена свои на поле живых, пока породится в нем злак безстрастия, возрастет в стебель ведения божественнаго и даст клас, приносящий зерно слова и порождения правды.
30) Ни от чего, думаю, преуспеяние души не бывает так скоро и поспешно, как от единой веры, но веры не той только, коею веруют в единаго Бога и единороднаго Сына Его, но особенно той внутреннейшей веры, коею веруем, что как все обетования Христовы, какия обетовал и уготовал Он любящим Его, так и угрозу и муки адския, кои уготованы диаволу и рабам его, несомненно истинны. Такая вера убеждает душу, в подвиге сущую, уповать, что достигнет устроения святых и блаженнаго их безстрастия, встечет на высоту святости их и соделается сонаследницею с ними царства Божия. Будучи же так удостоверяема, она ревностнее устремляется к деланию заповедей, и ни мало не колеблясь, старается подражать трудам их, в чаянии подобными ихним подвигами достигнуть и совершенства их.
32) Внутреннее делание или венцы заслуживает душе, или казни и муки. Ибо если оно божественными занимается вещами и с любовию удобряет поле смиреномудрия, то, имея слезное свыше орошение, возделывает к Богу любовь и веру, а к ближнему сострадание, чрез кои душа, отображая в себе красоту образа Христова, бывает светом для людей, лучами добродетелей привлекая к себе взоры их и всех возбуждая к славословию Бога. Если же оно занимается вещами дольними и человеческими, и подземныя прокапывает и взрывает мины греха, то, обдаваемо будучи снизу смрадом и мраком, возделывает ненависть и отвращение к добру, чрез кои душа, отображая в себе перстный и безобразный образ ветхаго человека, мраком всецело бывает для приближающихся, непотребными делами и беседами развращая незлобивыя и неутвержденныя души и возбуждая хулы на Бога. В конце же всего, в каком состоянии застигнута будет душа смертию, сообразное с тем получит и воздаяние.
33) Возделыватель худых помышлений мрачным и печальным делает внешний вид лица своего, язык – неспособным к пению божественных песней и себя – для всех неприятным и нежеланным встречником и собеседником. Возделыватель же благих и безсмертных произрастений в сердце радующееся и улыбающееся имеет лице, и сладкозвучный в молитвах язык, и для всех всегда бывает приятным собеседником. Так что отсюда для всех, видящих добре, явно есть бывает, кто из таковых находится еще в рабстве нечистых страстей, и состоит под невольным законом земнаго мудрования, и кто освобожден от такого рабства законом Духа.
34) Делами укореняющияся, страсти делами же, противоположными им, и врачуются. Ибо как невоздержание, сластолюбие и объядение, жизнь изнеженная и разсеянная образуют в душе страстное настроение и ведут ее к делам неуместным: так утеснение себя во всем и воздержание, труды и подвиги духовные снабжают ее безстрастием и из состояния страстнаго переводят ее в состояние безстрастное.
35) Когда кто чрез притрудное и усиленное подвижничество при смиренномудрии сподобится от Бога великих даров, а потом, поступившись оттуда, предан будет страстям и демонам наказателям, да ведает таковый, что превознесся и великое нечто о себе возмечтал, с презрением смотря на других. Начало греха гордыня (Сир. 10, 15). И ему ни в чем другом не найти врачевства и избавления от овладевших его жизнию страстей и демонов, как в возведении себя в прежнее благонастроение чрез покаяние, избрав себе в посредники при сем добрые – смирение и сознание своих мер, под действием коих всякий, добре стоящий на основании добродетелей, почитает себя низшим всякой твари.
36) Равное зло есть и пред Богом и пред людьми, во Христе живущими, как то, когда кто страстен делами, так и то, когда кто надменен в добродетелях духом самомнения. Ибо как о делах перваго и о том, что у него бывает отай, срамно есть и глаголати (Еф. 5, 12): так и высокосердие втораго мерзость есть пред Богом (Прит. 16, 5); и как тот отвратителен Богу, так что Он не может иметь в нем покоя, потому что он плоть, по слову Божию (Быт. 6, 3), так и этот нечист пред Господом, потому что горд.
37) Не так, что если страсть, то и грешное дело; но ино это, и ино то: страсть в душе движится. а деяние греховное телом видимо совершается. Так – сластолюбие, сребролюбие и славолюбие суть пагубныя страсти душевныя, а блуд, лихоимание и неправда суть греховныя деяния; похоть, гнев и гордость суть страсти душевныя, - следствия противоестественнаго движения сил ея, а блуд, убийство, кража, пьянство и другое что, противозаконно телом совершаемое, суть плотския деяния грешныя и пагубныя.
38) Есть три главнейших начальника всех страстей, и три против них ополчения, и три чина лиц, кои борются с ними и низлагают трехглаваго дракона сластолюбия, сребролюбия и славолюбия: новоначальный, средний и совершенный.
40) Кто теперь только обнажился для подвигов благочестия и вводится в ополчение против страстей, тот всю брань свою устремляет против духа сластолюбия, и сильно поражает его посредством всякаго злострадания, - плоть измождая неядением, спанием на голой земле, бдениями и всенощными молитвами, а душу сокрушая помышлением об адских муках и памятию смертною, и сердце от осквернения сочетанием и сосложением омывая слезами покаяния.
41) Кто ступание свое от начала простер до среды, и поты от борения с духом сластолюбия отер губкою безстрастия (т.е. прогнал сего духа), и открытыми очами начал смотреть на естественныя вещи, - тот теперь поднимает оружие веры против духа сребролюбия, веры не имеющаго, ум возвышая к помышлению о божественных вещах, разум устремляя к уразумению значения тварей и к изъяснению свойств их, а душу возводя верою от видимаго на высоту невидимаго, питая убеждение, что Бог, приведший все из небытия в бытие, Он же есть и Промыслитель о своих произведениях, и надеждою окрыляясь к достижению божественной жизни.
42) Кто с помощию созерцания и безстрастия прошед средину и миновав прелести мирскаго чувства, вступил с помощию слова разума и ипостасной Премудрости Божией во мрак Богословия, тот силою смирения поднимает теперь оружие против духа славолюбия, душу сокрушая священными откровениями и заставляя ее небезболезненно проливать слезы, мудрование же свое низлагая памятованием о человеческой немощи и возвышая его разумениями божественнаго разума.
43) Постами, бдениями и молитвами, спанием на голой земле, трудами телесными и отсечением своей воли в смирении душевном ставим мы духа сластолюбия безуспешным; порабощаем его себе слезами покаяния, и вводя в узилище воздержания, делаем недвижимым и бездейственным, - разумеется тогда, как сами состоим в ополчении ревностных подвижников.
44) Оружиями веры и мечем духовным. иже есть глагол Божий (Еф.6, 17), победив духа сребролюбия, закалаем его, и вместе с тем с помощию слова премудрости востекаем к созерцанию существующаго, словом разума становимся выше ничтожества видимых благ, и в царских дворах любви упокоеваемся под действием многобогатых сокровищ упования.
45) На крыльях безстрастия и смиренномудрия плавая в воздухе таинственнаго богословия и входя в горнюю глубину ведения таин Божиих действом Божественнаго Духа, молниями божественных догматов и разумений попаляем духа славолюбия; взирая же наконец человеческих дел, дождем слез и потоками сокрушения потопляем бесов его тристатов, воюющих против нас самомнением, тщеславием и гордынею.
46) Кто похоть плоти, похоть очес и гордость житейскую, - мирския сии неправды, по причине любления коих бываем мы врагами Богу, - душевно возненавидел и отрекся от них; тот распял себе мир и сам распялся миру, разрушив во плоти своей вражду между Богом и душею, и сотворив в обоих мир. Ибо умерший сим в совлечении плотскаго мудрования примирил себя с Богом, убив вражду мира в умерщвлении сластей чрез распятую миру жизнь, и облобызал возлюбление Иисуса. Почему таковый бывает уже не враг Божий, как друг мира, но друг Божий, как распявшийся миру и могущий говорить: мне мир распяся, и аз миру (Гал. 6, 14).
47) Всякое подвизающихся оставление благодатию бывает обыкновенно за следующия вины: за тщеславие, за осуждение ближняго и надмение добродетелями. Почему коль скоро что либо из сего окажется вошедшим в души подвизающихся, то это причиняет им оставление от Бога; и не избежать им праведнаго осуждения за это при падениях, пока отвергши то, что было прежде причиною оставления, не убежать на высоту смиренномудрия.
48) Не то только есть нечистота и осквернение души, когда кто нечист бывает от скверных страстных помышлений; но и то, если кто превозносится всегдашнею исправностию поведения и надымается добродетелями, также, когда много думает о своей премудрости и своем познании Бога, и осуждает кажущихся безпечными и нерадивыми братий. Это видно из притчи о мытаре и фарисее.
49) Не думай получить ослабу от страстей и избежать осквернения происходящими от них страстными помышлениями, нося еще в себе гордостное и дмящееся о добродетелях мудрование. Не увидеть тебе двора мира в благостыне помыслов и не войти в храм любви с радостию во всякой милостивости и тихости сердца, пока надеешься на себя и на дела свои.
50) Если душа твоя страстно прилепляется к красивым телам, и подвергается потом тиранству страстных помыслов, раждающихся от сего: не предполагай, что они-то и суть причина происходящей в тебе бури помыслов и страстнаго движения; но знай, что причина сего сокрыта внутрь души твоей, которая, как камень некий магнит железо, привлекает к себе вред от лиц в силу предрасположения к тому, и злой страстной привычки. Творения же Божии все добры зело, по слову Самого Бога, и ничего не имеют такого, что давало бы основание к похулению создания Божия.
51) Как плывущие по морю и страждующие морской болезнию, не по естественному свойству моря страждут сие, но по причине внутренняго некоего к тому предрасположения в них самих: так и душа не по причине красивых лиц, но по причине в ней самой залегшаго расположения к сему злу, подвергается крайне сильному влечению и тревоге страсти.
52) Соответственно внутреннему настроению души, инаковых и инаковым представляется ей и естество вещей. Когда умныя чувства стоят в ней в своем естественном чине, и ум незаблудно шествует в понимании тварей, разумно объясняя существо и движения их, тогда в естественном чине видятся ей и вещи и лица, и всякое естество вещественных тел не имеющими сокрытой какой-либо причины заразы или вреда. Когда же силы ея действуют не по естеству своему, возставая одна против другой, тогда и это все видится ей, но как оно есть по естеству своему: оно естественною своею красотою не возводит уже ее к познанию Творца, но, по причине страстнаго ея состояния, низводит в глубину погибели.
53) Если, оставлен быв благодатию, пал ты падением плоти, или языка, или помысла, да не покажется тебе сие удивительным или странным: твое это падение и по твоей вине. Ибо еслиб ты прежде не подумал о себе что либо особенное и важное, как не следовало, или не вознесся над кем либо в горделивом о себе мудровании, или не осудил другаго кого в естественной какой немощи человеческой, то не был бы, по праведному суду Божию, оставлен благодатию. и не испытал бы сам своей немощи. Испытал же ее ты теперь, да научишься из сего не осуждать, не мудрствовать паче, еже подобает мудрствовати (Рим. 12, 3), и ни над кем не возноситься.
54) Падши во глубину зол, отнюдь не отчаявайся в возможности воззвания оттуда, хотя бы ты низвергся на последнюю ступень адской злобы. Ибо если ты имеешь у себя основание благочестия, усердно заложенное прежде деятельными добродетелями, то, хотя бы, построенная тобою на нем из разных камней добродетели, храмина его, поколеблена быв, подверглась падению и разорению с верха до низу, до самаго лица страшнейшей земли зол, и тогда Бог не забудет прежних твоих трудов и потов, коль скоро ты сокрушенное от падения своих носишь сердце, которое, помня прежние дни, с воздыханием взывает к Нему о своих падениях. Призирая, воззрит Он на тебя, трепещущаго словес Его (Ис. 66, 2), невидимо коснется очес болезнующаго сердца твоего, и прежде трудами заложенное тобою основание добродетели, взяв под свой покров, даст тебе силу, большую и совершеннейшую прежней силы в пламенной ревности горящаго духа, на то, чтоб ты снова трудолюбно стяжал дела добродетели, сгубленныя по зависти лукаваго, и в духе смирения воздвигнул дом ея, светлейший прежняго, для вечнаго ея упокоения как написано (Пс. 131, 14).
55) Все к безчестию нашему с нами случающееся от людей, или от демонов, праведным судом Божиим, по Его домостроительству случается к смирению суетнаго надмения наших душ. Цель у Бога, правителя жизни нашей та, чтобы мы были всегда смиренны, не мудрствовали паче, ежеподобает мудрствовати, но мудрствовали в целомудрии (Рим. 12, 3) и не думали о себе много, но на Него взирали и Его блаженному смирению по возможности подражали, ибо Он кроток был и смирен сердцем (Мф. 11, 29); каковыми и нам желает быть Он, претерпевший за нас смерть неправедную и безчестную. Почему ничто другое так Ему не любезно и не привлекательно во всякой воистинну добродетели, и ничто так не сильно возвысит нас от гноища страстей, как кротость, смирение и любовь к ближнему: так что, когда мы творим добродетели без соприсутствия их, тогда всякое наше делание суетно, и всякий труд подвизания безполезен и Богу неприятен.