Я увидел, как вокруг него тут же появилось Белое Пламя, образовав круг около пятидесяти футов в диаметре.

Он обнял меня правой рукой, и я увидел, что мы стреми­тельно поднимаемся над землей, но быстро привык к его вибра­циям. Это не вызвало у меня ощущения, что мы движемся через пространство, а когда через некоторое время мы посмотрели вниз, где увидели деревушку в Южной Франции, он продолжил:

— Здесь ты родился единственным ребенком, дочерью кра­сивой женщины, жизнь которой была образцом совершенства, далеко опережавшим свое время. Твой отец был преданным му­жем и другом, обладавшим высокой культурой и вдохновленным
Духом раннего Христианства.

Эфир атмосферы каждого места сохраняет память обо всем, что в ней когда-либо происходило. Я оживлю эти Эфирные Запи­си, и ты увидишь живые картины со всеми подробностями твоей жизни.

Ты пела в деревенской церкви и занималась с учительни­цей, которая уговорила твоих родителей позволить ей обучить тебя. Ты обучалась с неизменным прогрессом и затем получила ещё большие возможности в обучении, когда семья переехала в Париж. Через год интенсивного обучения тебе представилась возможность спеть перед королевой Франции, и, благодаря ее покровительству, ты стала появляться во многих её салонах. Это обеспечило успех твоей музыкальной карьеры. Франция и успех осыпали тебя щедрыми дарами в течение следующих пяти лет, благодаря чему ты скопила большое состояние.

Внезапно оба твоих родителя прошли через изменение, на­зываемое смертью и это явилось слишком сильным ударом для тебя, приведшим к серьезной болезни, длившейся множество не­дель. Когда ты поправилась и вернулась к концертной деятель­ности, твой голос обрел новую глубину, благодаря недавно пере­житым страданиям.

Человек, сделавший много для твоего музыкального обра­зования, стал твоим импресарио, и ты во всем полагалась на него, как на того, кто выглядел достойным доверия. Затем последовали четырнадцать лет блестящего успеха, по окончании которых ты внезапно заболела и в течении недели совершила переход. Твои драгоценности и состояние поступили в распоряжение импреса­рио, которые он должен был употребить на пользу нуждающимся и для исполнения тех планов, ради которых ты работала всю свою жизнь. Еще не завершилась прощальная церемония, когда в нем произошла полная перемена. Алчность полностью овладела им. Сейчас я покажу тебе этого человека, которого ты встречал его несколько лет назад здесь, в Америке, в этой своей жизни. Я совершенно уверен, что ты четко вспомнишь этот инцидент в бизнесе.

Он показал мне деловую ассоциацию, в которой я пытался помочь нескольким людям, когда был на западе примерно десять лет назад, и связано это было с представителем Бельгийского правительства.

Этому человеку — продолжил он, — здесь была дана воз­можность исправить ошибку, совершенную во Франции. Ему бы­ли показаны условия, и он хорошо знал ситуацию, ибо мы все ему показали, но он не был еще достаточно силен, чтобы привес­ти в действие Великий Космический Закон Правосудия и выпла­тить тот долг. Если бы он по своей воле сделал это, то получил бы большую свободу и обеспечил себе быстрое духовное про­движение в этом воплощении.

Вот так внешняя жизнь держит человека привязанным к колесу нужды, повторных рождений, постоянной борьбы и боли, пока мы не позволим «Свету Христа Внутри Себя» озарить и очи­стить нас, чтобы мы откликались только на Божий План — Лю­бовь, Мир и Совершенство Его Творения. Такой урок никогда не забудется, потому что при таком обучении переживания записы­ваются как в видении, так и в уме. Запись зрительных образов от­печатывается глубже и, безусловно, получает больше внимания со стороны внешней деятельности рассудка.

Суть того давно забытого переживания действительно за­печатлелась в моей памяти навеки, так как я по сей день могу вспомнить каждую деталь также четко, как было тогда, когда я просматривал запись этого события вместе с ним.

— Сейчас, — продолжил он, — давай вспомним еще одно твое воплощение, в котором ты жил в Египте.

Мы воспарили над землей, и быстро полетели вперед. Я в полном сознании созерцал Средиземное море, над прекрасными водами которого мы пролетали. Подлетев к Карнаку и Луксору, мы снова опустились на землю.

— Смотри внимательно - и он сказал - это запись очень древнего храма в Луксоре, не одного из тех, развалины которых сейчас исследуют археологи, но того, что был построен задолго до любого из найденных по сей день. Если бы они знали, где ис­кать, то обнаружили бы прекрасные храмы, сохранившиеся в идеальном состоянии.

Указывая на место, полное развалин, — это все, что сейчас могут увидеть путешественники, — благодаря действию эфира, вид сцены начал изменяться и постепенно она стала приобретать свою изначальную красоту и великолепие, которая была намного прекраснее всего, о чем только имеет представление нынешнее поколение.

Сады и пруды были окружены большими колоннами из бе­лого мрамора и розового гранита. Все окружающее стало живым, реальным, вибрирующим и таким же осязаемым, как любой фи­зический город на земле. Все было настолько естественным и нормальным, что я не удержался и спросил, как он сделал ощу­щения такими живыми?

— Человек и то, что он создает, — ответил он, — как и Природа имеют свои эфирные двойники — модели, оставляющие свой вечный след в окружающей их атмосфере. Модель деятель­ности и жизненных переживаний человека всегда находится в его собственной ауре. Такая же запись существует и в ауре каждой местности. Вознесенный Владыка может, если пожелает, ожи­вить, или открыть, запись прошлых действий человека, так как модель, на которую Владыка наращивает атомную структуру, всегда находится в ауре человека, куда бы он ни шел. Когда Вла­дыка раскрывает запись какой-либо местности, он должен сде­лать это именно в этом конкретном месте, ибо, когда запись от­крывается, то она становится такой же живой формой и структу­рой, какой была, когда впервые появилась в физической субстан­ции.

Таким образом можно снова нарастить физическую струк­туру целых строений и их окружения, если Вознесенный Владыка пожелает это сделать для выполнения определенной благородной цели. Когда человек добьется такого данного Богом Господства, он сможет раскрывать и оживлять любую эфирную запись, которую пожелает сделать видимой в целях наставления и ради поль­зы учеников и других людей.

При этом, запись получается такая же реальная, как сама реальность, а воссозданные объекты можно фотографировать, ими можно пользоваться и они осязаемы для физических чувств наблюдателя.

— Заметь! — напомнил он мне, — ты переживаешь это в своем тонком теле, но от этого опыт не становится менее реаль­ным, потому что физическое тело — это лишь одежда, которую ты — Само-осознающий, мыслящий, чувствующий индивидуум— носишь. Происходит то же самое, когда ты носишь толстое пальто в холодную зимнюю погоду, а в жаркий летний день — только лег­кий костюм. Пережитое в легком костюме будет не менее реаль­ным, чем в толстом пальто. Я обращаю на это твое внимание для того, чтобы ты мог понять более полно, без ограничений проис­ходящее в Жизни. Мы осмотрели парк, окружающую территорию и архитек­туру здания.

Давай войдем, — предложил он и вошел через главный вход в сам храм. Затем, мы одновременно стали живыми актера­ми, и в тоже самое время, наблюдателями следующего эпизода. Мы прошли в главную часть храма, направляясь к Внутреннему Святилищу. Верховный Жрец вышел нам навстречу и, казалось, что он меня знает.

Этот античный жрец, — пояснил Сен-Жермен, — сейчас твой сын. — Появился младший жрец, и я тут же почувствовал, что знаю его и Владыка сказал: Помощником жреца был ты сам. — Мы вошли во Внут­реннее Святилище и увидели весталку, охраняющую Священный Огонь. Та, кого я сейчас увидел, была Лотос, мой возлюбленный Близнецовый Луч, которую я встретил и взял в жены несколько лет назад, и которая стала матерью нашего сына.

Сцена изменилась, и мы увидели принца, приехавшего из далекой провинции с целью похитить весталку и сделать своей наложницей. Все, казалось, шло гладко до тех пор, пока Верхов­ному Жрецу не было показано, что должно произойти. Он был встревожен, но не показывал этого.

Пребывая в готовности, он проследил, как рабы принца вошли и стали приближаться к Святилищу. Когда они подошли довольно близко, он выступил вперед, и сказал всего одно слово: «Стойте!»

Один из рабов, более бесцеремонный, нежели другие, про­должал идти вперед. Верховный Жрец подал знак предупрежде­ния, чтобы тот остановился, но он продолжал приближаться. Ко­гда он подошел вплотную к Священному Кругу исходящей от алтаря силы, жрец не стал более медлить. Он подошел к границе Защитного Излучения, поднял свою правую руку, и направил её прямо на раба.

Вспышка Пламени молнией пронзила пространство и раб замертво упал на пол. Принц, следивший за происходящим, в бе­зумном гневе ринулся вперед.

Стой! — вновь повелел жрец голосом, подобным раска­ту грома. Принц на миг замер в нерешительности, пораженный самой силой слова, а священник тем временем продолжал:

Слушай меня! Ты не осквернишь наивысший из Божьих Даров в Храме Жизни. Убирайся, пока не последовал за своим дерзким и неразумным рабом.

Первосвященник хорошо осознавал силу, которой владел, он стоял, следя за принцем, являясь подлинным олицетворением самоконтроля, сознательно подчинившим безграничную силу своей воле. Он был само Величие, увенчанное Вечной Силой.

Принц также обладал могучей волей, но не владел собой, и, когда новая преграда возникла на пути к его желанной цели, ос­лепленный яростью, он ринулся вперед.