I. о происхождении учений великого символа

Пожалуй, Запад прежде не получал от Востока дара более замечательного из области истории философии и религии, а для изучающих науку контроля ума, называемую йога, дара более драгоценного, чем эта книга. Она есть квинтэссенция некоторых самых глубоких учений восточного оккультизма. При этом они не являются устарелыми или забытыми учениями, извлеченными из-под обломков некогда процветавшей и давно исчезнувшей культуры, а учениями, дошедшими до нас через непрерывающуюся иерархию посвященных.
Задолго до принятия христианства европейцами, учения которые сейчас составляют содержание "Краткого изложения Великого Символа", в Древней Индии передавались немногим избранным из среды ученых брахманов и буддистов. Согласно тибетской традиции, восходящей к индийским источникам, святой буддийский философ Сараха (точное время его жизни неизвестно) проповедовал их в I в. до н. э. или несколько раньше, но еще при нем они считались древними, и он был только одним из многих великих гуру, которые передавали эти учения прямо от Великих Риши по непрерывной линии преемственности.
Через лучшего его ученика, знаменитого гуру На-гарджуну (см. с. 18?з, 447-450) и после него через его учеников они, как считается, вероятно, передавались устно. Затем в XI в. н. э., когда Марпа, основатель школы Каргьютпа, пришел из Страны Снежных Гор, его родного Тибета, на равнины Индии, чтобы приобщиться к Божественной Мудрости, они были пере.
Наропа был посвящен в учения Великого Символа Тилопой, который жил приблизительно в X в. Согласно традиции Каргьютпа (см. выше, с. 112), Тилопа получил учение телепатически прямо от Ади-Будды, которого Каргьютпа именуют Дордже-Чанг, Держатель Молнии Богов,- мистическое имя, указывающее на обладание божественными оккультными силами.
Поскольку эти учения, вероятно, были уже известны в Индии задолго до Тилопы, было бы более правильно понимать это утверждение в таком смысле: Божественный Покровитель Каргьютпа дал телепатически указание Тилопе передавать эти учения так, чтобы они были приняты новой линией Гуру Каргьютпа в Тибете как основополагающие, что и произошло. С такой интерпретацией сам лама Казн Дава-Самдуп был в принципе согласен.
Более подробно о происхождении линии Гуру Каргьютпа, первым из которых на Земле является Тилопа, а небесным - Дордже-Чанг, можно прочитать в книге "Великий йог Тибета Миларепа" (с. 41-44), которая является одним из лучших пособий на английском языке для практического применения учений Великого Символа, изложенных в нашем тексте. В результате проверки на практике учений Великого Символа последователь Марпы Миларепа достиг состояния Будды в течение одной жизни, как сообщается в его жизнеописании. Тибетскими йогами всех сект он и сейчас почитается одним из величайших йогов, известных в истории.
В "Голубых анналах", одной из самых авторитетных тибетских хроник, говорится, что Верхняя школа философии Великого Символа в Тибете составила три варианта "Великого Символа" на тибетском языке, которые являются прямым переводом индийских рукописных текстов. Первый вариант создан учителем Нирупой. Второй состоит из двух частей - "верхней" и "нижней". Верхнюю написал индиец Чьягна (тиб. Пхьягна) во время пребывания в Тибете, а нижнюю -Асу, когда жил в провинции Ю. Третий вариант перевода был выполнен тибетцем из Нгари по имени Нагпо Шердад, который побывал в Индии и встретился там с Чьягной.
Первый реформатор ламаизма, Атиша, о котором уже говорилось выше (на с. 1621), пришел в Тибет из Индии в 1038 г. н. э. Он был в Тибете первым учителем, который указал на важное значение философии Великого Символа как учения о йоге, и можно полагать, что он, как и Миларепа в начале следующего столетия, воплощал в себе те совершенства, которые достигаются путем его практического применения.
Другой учитель по имени Дом - автор независимого тибетского варианта "Великого Символа", но он, по-видимому, мало сделал для его распространения. Марпа создал собственную тибетскую версию, которая является прямым переводом индийских текстов, вероятно санскритских. Как известно, авторами тибетских версий "Великого Символа" были йоги Вайро-чана-Ракшита, Нирупа и Речунг, автор "Жития Мила-репы". Наш сокращенный и обработанный текст был составлен в XVII веке Падмой-Карпо, который сверил большое число версий, существовавших в Тибете в его время и имевших искажения. Об этом он сообщил в колофоне: "Обнаружив, что самодеятельные интерполяции, являющиеся выдержками из различных частей Писания, [внедренные в текст], были в большинстве своем переданы искаженно, я, Падма-Карпо, исключил их".
Итак, учения, выкристаллизовавшиеся в "Краткое изложение Великого Символа", передавались, как считают, с доисторических времен от одного поколения другому, вплоть до наших дней.

II. ТЕКСТ И ЕГО ПЕРЕВОД

Текст "Краткого изложения Великого Символа", с которого сделан наш перевод, был передан ламе Казн Дава-Самдупу (род. в 1868 г., ум. в 1922 г.), в соответствии с древним незыблемым правилом передачи, его гуру ламой-отшельником Норбу из Букса-дуара (Бутан). Я, редактор, в свою очередь получил его от ламы Казн Дава-Самдупа, моего гуру, который является переводчиком публикуемого здесь первого его полного перевода на европейский язык, как он сам сказал "для блага всех людей, не говорящих по-тибетски".
В колофоне сообщается, что кашмирский правитель Жанпхан Зангпо преподнес своему гуру больше двадцати мер шафрана за составление этого текста и текста "Шесть Учений", который является дополнением к системе практической йоги. В английском переводе он опубликован нами в Книге III. Так как восемьдесят тол составляют один сир, а четыре сира - одну меру, можно установить, что шафрана было подарено 6400 тол. В настоящее время одна тола шафрана лучшего качества стоит около полторы рупии, и, следовательно, по теперешней цене этот подарок правителя оценивается более 9600 рупий. А так как рупия равна восемнадцати пенсам, эта сумма соответствует 720 фунтам стерлингов, или около 3600 долларов.
Текст, с которого мы переводили, является точной копией текста "Краткое изложение Великого Символа", составленного для правителя Кашмира. История этого текста имеет продолжение. В XVII веке Падма-Карпо, или, как означает это имя, "Всеведущий Белый Лотос", пришел из Тибета в Бутан и реформировал ламаизм Бутана, в основном таким же образом, как шестью столетиями до него, учитель из Индии Атиша реформировал ламаизм Тибета. С собой в Бутан Падма-Карпо принес копию текста "Великого Символа", который он составил по поручению кашмирского правителя. Как удалось установить, около ста пятидесяти лет спустя Чёгьял-Соднам-Гьялтшан пожертвовал по одной серебряной монете для изготовления каждой деревянной печатной формы текста "с целью распространить этот дар религии", как сказано в последней строке колофона.
Наш тибетский текст напечатан с этих же форм. Он состоит из семи больших листов, включая титульный лист, с оттисками на обеих сторонах. Так как для каждой страницы была изготовлена отдельная форма, за изготовление всех печатных форм было заплачено благочестивым пожертвователем четырнадцать серебряных монет. Эти формы хранились в правительственном монастыре Бутана, в его столице Пу-накхе. Вскоре после того, как был отпечатан наш экземпляр, формы сгорели во время междоусобной войны вместе с печатней, где они находились.
О том, как наш текст попал к переводчику, лучше всего рассказывает он сам: "С декабря 1887 г. по октябрь 1893 г. я работал переводчиком Британского правительства в Буксадуаре в Бутане вблизи границы с Индией и в первой половине этого периода познакомился с моим гуру. Многие звали его Отшельник Гуру Норбу (тиб. Slob-dpon-Mtshamspa-Nor-bu, произн. лоб-он-тшам-па-нор-бу). Слово "Норбу" означает "драгоценный камень". Имя, которое он получил при по-сявщении в переводе с тибетского означает "имеющий добрую славу" (тиб. Snyan-grags-bzang-po, произн. ньям-да -занг-по).
Вскоре после того, как он принял меня в качестве шишьи, я получил от него учение, содержащееся в "Кратком изложении Великого Символа", а также соответствующее посвящение и инструкции. У него тогда было три печатных экземпляра "Великого Символа". Один из них, который он дал мне при расставании в 1893 г., был потерян. Весьма вероятно, что его унесли без моего ведома из Гангтока, куда я был вызван в начале 1906 г. магараджей Сиккима, чтобы руководить государственной школой-интернатом Бхутия, и этот пост директора школы я занимаю с того времени. В феврале 1916 г. я нанес визит моему гуру, чтобы выразить ему почтение и получить от него благословение и помощь при выполнении перевода "Демчог-тантры"1 для сэра Джона Вудроффа (псевдоним Артур Авалон, он же редактор "Тантрийских текстов"). Тогда я также получил от него разрешение перевести "Краткое изложение Великого Символа" и другие подобные трактаты о йоге, которые, как и "Великий Символ", считаются сугубо ценными и сокровенными, и чтобы их можно было передать миру, требовалось разрешение от обладающего правом его давать. Давая это разрешение, он сказал: "Среди нового поколения нашего народа очень мало найдется тех, кто действительно стремится совершенствоваться духовно. И поэтому мне думается, что эти возвышенные истины вызовут больше отклика у искателей истины в Европе и Америке".
Это была моя последняя беседа с моим гуру. Восемь месяцев спустя, в октябре 1916 г., в возрасте 78 лет он ушел из этого мира, обладая полнотой знания.
Когда мое время пребывания у него приближалось к концу и я уже собирался попрощаться с ним, он подарил мне его собственный экземпляр "Великого Символа", зная, что я потерял тот, который он мне дал раньше. Странное дело, но и этот экземпляр тоже пропал. Третий, последний экземпляр "Великого Символа" мой гуру еще раньше подарил своему ученику, живущему в Буксадуаре, и именно с этого экземпляра, который я получил от этого ученика по почте, был сделан наш перевод. Насколько мне известно, другого экземпляра не существует, даже в Бутане.
Здесь уместно сказать несколько слов о жизненном пути моего гуру. Он уроженец Бутана и происходил из старинного рода, члены которого пользовались уважением и с давнего времени снискали себе известность как ревностные последователи Учения Будды. Его дядя по материнской линии был настоятелем монастыря Бутана, которому принадлежали печатные формы "Великого Символа". Еще мальчиком он был отдан родителями в этот монастырь, где принял послушничество и получил образование. Его гуру был его дядя, настоятель монастыря.
Он не только был законным наследником своего дяди, но и должен был занять пост настоятеля монастыря после его смерти. В то время в Бутане не прекращались межобщинные распри, и эгоистически настроенные миряне даже не гнушались посягать на законные права буддийского духовенства. Дело дошло до того, что некоторые облеченные властью жители Пунакхи, преследуя свои мирские интересы, стали оспаривать его право наследовать имущество дяди. Опасаясь, что продолжение тяжбы может закончиться разорением монастыря, в котором прошли его детство и юность, Норбу оставил его, отказавшись от всего имущества и места настоятеля, и поселился отшельником вблизи Буксадуара, где я встретил его и выбрал его моим гуру.
Норбу всю жизнь оставался брахмачарином (то есть он нерушимо соблюдал монашеский обет безбрачия) и идеальным бхикшу (буддийский связеннослу-житель или монах, который отрекся от мира, чтобы посвятить себя служению человечеству, не имеющий постоянного места жительства и живущий на подаяние). Он был добрый и сильный человек, горячо преданный религии, видящий то, что недоступно обычному, человеку. После его смерти я остался без гуру.
После того как мы с ламой Казн Дава-Самдупом, живя в Гангтоке (Сикким), закончили перевод "Бардо Тхёдола" (который был опубликован в 1927 г. под названием "Тибетская книга мертвых") и других тибетских книг, он познакомил меня с учениями Великого Символа и предложил перевести его "Краткое изложение", которое мы здесь публикуем. Мы начали работать над этим переводом 23 июля 1919 г. и закончили первую редакцию этого сложного перевода довольно быстро - 31-го числа того же месяца. Когда все было готово и перевод был сверен с текстом, лама, переводчик и мой учитель, обратившись ко мне, сказал мне следующее, и я записал его слова:
"Не раз собирался я перевести этот текст "Великого Символа", но возвышенное содержание этого трактата, а также недостаточное знание европейской терминологии и современной философии, без которых нельзя сделать этот трактат понятным в переводе на английский язык, не позволяли мне взяться за эту работу. Мое заветное желание оставалось ввиду этого не исполненным до настоящего момента, когда теперь, с вашей помощью, оно осуществилось. И я рад, что смог выполнить повеление моего гуру- передать это драгоценное учение миру, предназначая его прежде всего образованным и мыслящим мужчинам и женщинам Европы и Америки".