Марфуша неотрывно смотрит на Ксению

МАРФУША. Дух вражий! От запаха стервы нос залегает?!.. Сатана в тебе сидит! (Мелко крестит себя и Ксению.) Чур, чур меня – бесовское отродье, сгинь!!! Пропади! Тьфу! Тьфу!(Плюет в Ксению, визжит истошно.)Изыди, изыди! Бесы-ы! Диавольское наущение! Не трожь мя-а-а! (Падает, корчится на полу.) Чую как словеса воняют. Вонь чую гнусную, смердящу! Словеса – вонь, словеса – гной, черная кровь! Изблюю из уст!

П а у з а.

КСЕНИЯ. Будет уж дурочку катать.

МАРФУША (затихает, садится на полу). Я чую!.. Я вижу, кто ты есть!

КСЕНИЯ. А себя? Ведаешь?

МАРФУША. Не по ноздре ты мне!..

КСЕНИЯ. Полно пешки топить!

МАРФУША. Меня Боженька любит!.. А ты – поганая!.. Во мне Бог сидит! Вот тут, вот тут! (С силой бьет себя в грудь.)Мне аггелы поют, на дудках свищут… А ты – вошь, мою кровь пьешь! Боженька – мой! А тебе – шишь!.. Полоумная! – богата была, да все именье просрала! В сральне тебе жить - говны, месить!! Умом повредилась – мужиком обрядилась! Жиды Христа продали, а ты – с имя!.. Я все бросила, все от себя отринула – все за ради Боженьки, Боженьке все отдала. Живу, как червь в наземе! Как гнус, как слизняк, как гады ползуща! На коленках сюды приползла из Новагорода!.. Я землю и навоз жру, вериги ношу, плоть своя нещадно терзаю! И тако Царствие Небесное снищу себе!.. Боженька – мой, мой токмо!.. Серой от тебя разит! Серой! Сдохни, усохни, сквозь земли провались! Сатанаилова язва смердяща!

КСЕНИЯ. И не срамно тебе?

МАРФУША (не сразу). Чего мне срамно?

КСЕНИЯ. Ты во лжи, аки в тенетах. Чего для скоморошничаешь, чужую харю на себя рядишь? А сама – не то…

П а у з а.

МАРФУША. Как ты… изведала?

КСЕНИЯ. Ты для себя… для себя единой Царствие Небесное стяжаешь…

МАРФУША. А ты?! Ты – как?! Не тако ли тож?!.. Я все, все-все Богу отдала – всю себя! Как невеста… У меня мужа не было! Я плотского греха не ведала! Блудом плоть не услаждала!.. Я чиста, аки агнец жертвенный, аки невеста Христова! Я и есмь невеста Ему! Я Христа люблю!

КСЕНИЯ. Не любишь.

МАРФУША. И он мя любит! Любит мя!

КСЕНИЯ. Людей ты не любишь, а Христос – любит.

МАРФУША. Человече – еси гной и кал еси! Ему жити потребно с суками, да со свиньями! Оне вонею зловонною воннут, аки душа человеков! От грехов воннут погано, смрадно, яко пес дохлый!.. Анчихрист встал у мировых врат, и евонных выблядков тьмы и тьмы окрест! И всюду! И в небеси!.. Анчихрист на звере багряном, кровавом ярится, сам аки зверь страшен!.. И в руце ея чаша полна мерзости и кала! Враг сатана – отженись от меня!..

П а у з а.

Ты – трепаная рогожа! Скверная, нечистая – похоть свою с мужем тешила, в блудодействе пребывала! Я! Я одна – Божий человек есмь! Бог мя любит!.. Одну! Ты мне – поперек жизни! Сгинь! Сгинь!.. Отколь ты явилась?!! Трясца тебя ухвати! Я – страстотерпица… Я девка была – меня ссильничали. Отец пьян напился… И у меня в голове помутилось… Но я токмо чище стала… Невеста!..

П а у з а.

Ты мне глаза уколола…

П а у з а.

Речи! Как, было тебе виденье? Было? Зрела ты аггелов? А Николу-чудотворца? Али саму Пречистую Деву сподобилась?!..

КСЕНИЯ. Зрела.

П а у з а.

МАРФУША. А мне токмо беси являются. Сатана их на меня науськивает… Они меня на блуд склоняют, на скотское непотребство… Падучая у меня сызмальства. Упаду – забьюсь, и корчит меня, корежит, пена из рта, язык пухнет – задохнуться льзя. Пасть могу и голову расшибить… Собой не владея – опрастывалась – нечистоты из меня все вон источались. Все в страхе на меня глядя – мыслят, что сие бесы во мне корчатся… Я и стала потом мал-по-малу кликушествовать… Овогда, перед тем, как скрутит меня падучая, незадолго… такое блаженство нисходит, благодатная благость… как ветерок горний с райских кущ снидет, душу овеет… И весь страх сгинет! И душа, словно захолонется от радости светлой… Ровно ангел росою райскою уста освежит!

КСЕНИЯ. Бог – любовь есть. Это отмета его на тебе. Он тебя любит.

МАРФУША. Правда? Правда?!

КСЕНИЯ. Правда.

МАРФУША. Как тебя? Тако же?

КСЕНИЯ. Крепче.

Марфуша со слезами обнимает Ксению.

----------------- __________--------------------------

Клеймо «Сытный рынок».

Ксения идет мимо рядов.

- Андрей Федорович! Возьми у меня денежку!

КСЕНИЯ. Нет, касатик, ты мне бумажку не суй! Ты мне дай денежку, где царь на коне!

- Вот тебе царь на коне!

КСЕНИЯ. А от тебя, скареда, ничего не возьму! Ты людей околузываешь.

Ксения идет далее.

- У меня, у меня прими, Андрей Федорович!

- И у меня, окажи милость! На помин души!

КСЕНИЯ. Нет, не возьму, ты, мил человек, бедных обижаешь!

Ксения идет далее.

- А возьми у меня, Андрей Федорович, хоть чего-нибудь! Хочешь – сарацинского пшена – хошь мешок бери!

КСЕНИЯ. Бедным отдай.

- А вот китайской травы!

- Содомских яблоков!

- Не побрезговай, возьми крендель!

- А у меня слаще! Моего попробуй!

КСЕНИЯ. Не возьму и у тебя ни скрупула! Жадый ты, как жидовин. Мошну распустил – будто широкой рукой да мне в руку, а сам выгоды с меня хочешь. Тебе убытку ни на чох, а в иголье ушко пролез! Нет, касатик, хлебни шилом патоки!

Ксения идет далее.

- Возьми у меня красного товару! Кубовая шерсть! Без сносу будет!

- Возьми плат драдедамовый

- Не позволишь ли, Андрей Федорович, подарить тебе тулупчик?

КСЕНИЯ. Подари его тому, кто без него злосчастен, кому он в радость !

- А какую радость я могу тебе сделать?

КСЕНИЯ. Люби ближних своих. Когда доброго человека зрю, я радуюсь паче всего, мне другой радости не нать.

Извозчики зазывают Ксению:

- Андрей Федорович! Садись! Домчу в два огляда!

- Ко мне, ко мне, садись! У меня вон какой шарабан!

- Садись, Андрей Федорович, свезу живым манером куды укажешь! Почто зря мостовую лощить?

КСЕНИЯ. Благодарствуйте! Мне тут недалёко!

---------------------------------- _____________------------------- ______

Клеймо «Подкидыш».

- Что там? Что?

- Убийство что ли?

- Да пьянь!

- Бабу удавили!

- Дак хто, хто удавил-то?

- Тати!

- Я гляжу у ей ноготь синий и на лицо земля пала!

- А это беглые, которые с Емелькой Пугачевым совместно разбой чинили, да от казни спаслися! Вот они теперь сюды, стал быть, явилися, шалят тут! Грабят народишко, разбойничают.

- Будет тебе язык бить!

- Точно как есть говорю! Емельки Пугачева робяты! Беглые.

- Эх! Язык без костей! Извозчик, пьянющий в дым, бабу задавил. Она проходила вон, а тут – он!.. И всех делов!

- Удавили? Кого удавили?

- А она на сносях!

- Да кто? Кто?

- Да задавленная! Баба…

- На сносях?! Матушка Владычица!..

- Прям на мостовой разрешилась, родила!

- Хто?!

- А сама того… кончилась!

- Царствие Небесное!

- Да что за баба-то?

- А Бог весть!

- Неизвестного роду-племени…

- Простого званья-то видать…

- Да уж… разве что не нищенка какая…

- Я ее, кажись, знаю! Чухонка она. Прачка. В прибытном доме купца Голяткина проживала.

- Дите-то надрывается!

- Что делать-то?

- Что-что! Знамо что - полицию звать.

- А вроде уж кликнули, нет?

- Не знаю я.

- А дите?

- Дите в сиротский дом определят. Токмо там не заживешься.

- Да, помрет дите, как Божий день ясно.

- Смотри – все как Ксения сказывала!

- Подождите! Не надо полицию звать! Я дите возьму. Я! Спросите, люди скажут, я Марья, вдова унтер-офицера Антонова Павла Егоровича… Нам с мужем Бог детей не дал… Мне Ксения блаженная указала!..

- Чего указала?

- Чудо Господне!

- Что за чудо еще?

- А то и чудо, что приходит ко мне Ксения и молвит: «Вот ты тут сидишь, Прасковья, да чулки штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал! Беги скорее на Смоленское кладбище! Беги, не мешкай!» Я и припустилась скорой ногой. Вот оно и все!

- Дивно!

- Чудо! Истинно!

- Господь ей за ея жизнь, доподлинно праведную, прозорливостью наградил.

- Словом ее и веждаюсь!

_____________ *** ____________

На Красную горку, да, тогда кажись… Приходит к нам в дом Ксения. И говорит:

- Эх, красавица! Ты тут кофий варишь, а твой муж жену хоронит на Охте. Бежала бы ты туда что ли.

Я ей в ответ:

- Как же это может быть? Мой муж, да жену хоронит?

И матушка мне в один голос вторит:

- Как так, Андрей Федорович? У нее не то что мужа, а жениха-то нет.

Ксения нам ответствует:

- Некогда язык бить. Коли счастья себе и ему желаешь, так ступай, как сказано!

Я ей:

- Да куда – ступай? Куда?

А она, значит опять свое:

- Или не слыхала, или на ухо туга стала, или по-нашему разуметь перестала от кофию? На Охту! На Охту, касатка! Поторопись! Я тебе худого не пожелаю. Я тебя как родную люблю. Тихая ты, ласковая, нраву кроткого, как моя Ксеньюшка… Царствие ей Небесное! Иди, иди, не спрашивай ни о чем! Бог все ведает!

Я ее послушалась и с матушкой заодно пошла на Охту. Гляжу: хоронят кого-то – люди идут за гробом. Ну и мы с матушкой за ними воспоследствовали. Стало быть, хоронили молодую женщину, доктора жену, от неблагополучных родов преставившуюся… Ну, погребенье закончилось, народ расходится стал, а муж покойной стоял так, на могильный холм глядит, да вдруг падает навзничь. Мы с матушкой насилу подхватить и успели!.. Так знакомство наше с Павлом Аркадьевичем нежданно и случилось… Хотя, как нежданно, когда Ксения нам его предрекла!.. А спустя год Павел Аркадьевич сделал мне предложение, и я стала его женою. Так и живем по се поры счастливо, слава Богу!

Клеймо «Успение».

КСЕНИЯ. Что? Пора уже? (Пауза.) Я долго ждала тебя. Долго-долго!

СМЕРТЬ. Я ведаю.

КСЕНИЯ. Я так долго ждала… Тогда, давно… до отчаянья звала тебя!

СМЕРТЬ. Я знаю. Отчаянье – грех есмь.

КСЕНИЯ. Я знаю…

СМЕРТЬ. Ты готова?

КСЕНИЯ. Да.

СМЕРТЬ. Хорошо.

П а у з а.

КСЕНИЯ. Дивно!

СМЕРТЬ. Чему ты дивишься?

КСЕНИЯ. Я не ведала… что ты – мужского звания…

СМЕРТЬ. Я то, что есть. Как и ты. Ты от своей женской породы отринулась, отвергла ее? Чего для?

КСЕНИЯ. А реки мне теперь… что будет теперь?

СМЕРТЬ. Все узришь, все познаешь.

КСЕНИЯ. Узрю ли я Андрея Федоровича, мужа моего?

СМЕРТЬ. Ты была терпелива всю жизнь свою. Потерпи еще малость самую. И все тебе откроется.

КСЕНИЯ. Ответь мне тогда: почему ты ныне являешься, а не когда я так звала тебя, когда молила?

СМЕРТЬ. Каждому своя череда. Тогда тебе не срок был.

КСЕНИЯ. И мне всегда было боязно… что я не буду готова, когда ты придешь про меня… Я видала мертвецов. Бывала подле тех, кто дух испускал, чья душа отлетала при мне. За руку держала преставившихся… И кажинный раз это было по-другому. И никогда в те разы я тебя не видала. Тебя токмо тот зрит, кто последний свой вздох испускает?

СМЕРТЬ. И то не все. Немногим дано меня зреть.

КСЕНИЯ. Отчего, поведай мне, вот когда душа из тела источается, отлетает вон – тело человеческое делается ровно мешок с костями – безобразное…

СМЕРТЬ. Чего тут? Плоть без души мешок с костьми и есть.

КСЕНИЯ. Да, правда, так…

П а у з а.

СМЕРТЬ. Страшно тебе?

КСЕНИЯ. Я много видела, как человек кончается. Мало кто тебя приемлет, как должно – как благость…

СМЕРТЬ. Противятся, артачатся, упорствуют...

КСЕНИЯ. Люди! Человеки. Страшно им. Я всегда их уговаривала… утешала, что токмо мука их пресекается смертью, а несказанная радость новой жизни обретается!

СМЕРТЬ. Верили тебе?

КСЕНИЯ. Когда как.

СМЕРТЬ. Пуще смерти, страшатся оне муки телесной, которая смерти предшествует. По слабости своей человеческой – к плотской боли терпения не имеют.

КСЕНИЯ. А иные пуще боятся не этого. А того, чего не ведают, и что разум их вместить не может: что после с душой их станет? Грехов своих страшатся. Иным грехи их – хуже, чем язвы растравленные болят. Трепещут пред Божиим судом предстать.

СМЕРТЬ. Мало таких. Которые с разумом и совестью. Более тех, что жили тварям подобно, и смерть встречают, дрожа, аки твари.

КСЕНИЯ. И они – Божьи твари!

П а у з а.

КСЕНИЯ. Ну, что? Я готова.

СМЕРТЬ. Неужто в тебе нет сомнения: что вот, вдруг, там за порогом мира сего – н6есть ничего?! Тьма! Пустота! Смерть – венец всему. И только!

КСЕНИЯ. Нет. Ты меня искушаешь. Зря то.

П а у з а.

СМЕРТЬ. Знай! Смерти нет. Сказано: Любовь сильна, аки смерть. Так и смерть – любовь есть. Для тебя небытия не будет. Жизнью своею в мире сем стяжала ты себе жизнь вечную. Немногим такая благодать даруется – в двух мирах обретаться. Но тебе – дадено. И впредь – всем сирым да убогим, страждущим и просящим – благоволить и сострадательствовать, подсоблять – исцелением, предостережением ли…

П а у з а.

СМЕРТЬ. Иди! Я обниму тебя!

Объятие. Темнота.

Эпилог.

…Мать!.. Она мне, значит, на суровой нитке, с крестиком вместе, маленькая… не знаю, как называется… иконка, наверно… образок типа… с ней, с Ксенией Петербургской… святая там вроде какая-то типа… маленькая такая, серебряная… И, короче, мне, значит, дембель уже подходит… И мать в часть приперлась. Я охренел вообще. Говорю: «Мать! Ты че? Тут тебе курорт, мля?! Сколько бабла – на дорогу! Я сам через две недели уже дембельнусь!» Ладно, забирает меня на свиданку, идем там в город, жрем че-то… Лимонад, бля… Потом она типа че-то засобиралась так… Резко так! Я говорю: мать, ты че? Она: у меня автобус что ли, какой-то чартерный-шмартерный… Я, короче, ничё не понял! А она – свалила. Я еще погулял чуть-чуть и назад – в часть. (Короткая пауза.) А там… Чехи всех вырезали. Всех… Все валяются – кишки наружу… У кого горло… у кого вообще… Блядь!...

У меня чуть башню не снесло на хер!.. Комиссовали меня. Я домой приезжаю – рассказываю, а мать говорит: ты че? Я к тебе не приезжала…

Короче, мать мне потом говорит. Это, мол, она, ну эта святая… Она типа меня спасла…

Хрен его знает, может и так… Главное, что живой, мля! Правильно? Эй, бабуля! Куда свечку-то ставить?

Тропарь.

Нищету Христову возлюбивши,

безсмертные трапезы ныне наслаждаешися,

безумием мнимым безумие мира обличивши,

смирением крестным силу Божию восприяла.

Сего ради дар чудодейственной помощи стяжавщая,

Ксение блаженная,

моли Христа Бога

избавитися нам всякого зла покаянием.