Духовное просветление: прескверная штука 3 страница

Дом похож на маленькую коммуну. Приходят люди, остаются на неделю, или на год, заводят дружбу, тяжело прощаются. Я уверен, что отношения в доме намного глубже и сложнее, чем я описываю, но я достаточно изолирован от ежедневных занятий по дому его обитателей, и это хорошо.

Уже месяцев пять с нами живёт мать и дочь. Мать, Марла, одна из тех многих, кто приходит с сильно искажёнными взглядами на то, что такое просветление. Я не могу её сейчас чему-либо научить, я могу лишь направить её взглянуть на свои фундаментальные убеждения и развить в себе готовность пересмотреть их в новом свете. Но, как это часто бывает, возможно, она предпочтёт свои романтические верования жёстким реалиям и скорее уйдёт, чем изменится. Неверное понимание просветления происходит, или, во всяком случае, во многом зависит от того факта, что большинство признанных мировых экспертов по просветлению не просветлённые. Некоторые из них – великие мистики, некоторые – великие учителя, большинство – ни то, ни другое, но очень немногие пробуждены.

Это центральное недоразумение будет большой темой в этой книге, так как оно является главным препятствием в поиске просветления. Никто не достигает его, потому что никто не знает, где оно находится, а те, кому доверено указывать путь, по разным причинам, указывают не туда.

В самом сердце этого заблуждения лежит убеждение, что постоянное пребывание в недвойственном сознании – просветление, и непостоянное переживание космического сознания – мистическое единство, являются синонимами, тогда как, фактически, они никак не связаны. Возможно иметь одно без другого, и на свете бесчисленные миллионы мистиков и обладателей космического сознания различных уровней приходится на считанные единицы просветлённых. Конечно, истинные просветлённые не хотели бы привлекать к себе внимание, поэтому их больше, чем кажется (как вампиров!). Очевидным фактом остаётся, однако, то, что просветление и мистицизм имеют мало, или ничего, общего.

Любой, включая меня, кто вкусил мистического единства, естественно предположит, что это и есть самая вершина человеческих переживаний, чем, думаю, оно и является. Отсюда может следовать, что всякий, кому посчастливилось чаще или легче других получать доступ в это утончённое состояние, будет близко, или на самой вершине человечества. Всё здорово и прекрасно, пока его не назовут духовно просветлённым. Он или она может быть божественным аватаром, или вселюбящим существом, или высочайшим божественным разумом, но просветлённый это нечто иное.

Решающим различием является то, что один во сне, а другой – нет. Один реализовал истину, другой ­– нет. Один находится в сознании, другой независим от сознания. Просветленный пробудился ото сна и уже не путает его с реальностью. Он естественным образом уже не придаёт ничему значения. Для просветлённого ума конец света не более и не менее важен, чем хруст ветки. "Мудрец видит во всём одно", говорит Гита. "Мудрец беспристрастен", говорит Дао. Просветлённый не может вообразить себе, что что-то неправильно, поэтому он не борется за правильность. Нет ничего лучше или хуже, так зачем пытаться что-то уладить? Зрители в кинозале не вскакивают со своих мест, чтобы спасти персонажей фильма. Если в фильме показывают, как астероид приближается к земле, экран остаётся невредимым, и любители кино не спешат домой, чтобы провести последние минуты с любимыми. А если побегут, их тут же отправят в ближайшую психбольницу и будут лечить от галлюцинаций.

Просветлённый смотрит на жизнь как на сон, поэтому как же он может отличить правильное от неправильного, добро от зла? Как может одно развитие событий быть лучше или хуже, чем другое? Какое реальное значение имеет всё во сне? Ты проснулся, и сон ушёл, словно его никогда и не было. Все персонажи и события, казавшиеся столь реальными, просто исчезли. Просветлённый может ходить и говорить во сне, но он никогда не спутает сон с реальностью.

Просветление относится к истине. Оно не про то, чтобы стать лучше или счастливее; это не личный рост или духовное развитие. От хорошей рекламы просветления побледнеет самый крутой моряк. Нет игры с большей ставкой ни в этом мире, ни в любом другом, и ни в каком другом измерении. Цена истины – всё, но никто не знает, что значит это всё, пока не заплатит. Говоря ещё проще, просветление имперсонально, тогда как то, за что обычно выдают просветление крайне персонально. Мы ещё поговорим об этом подробнее, поскольку я полагаю, что именно этому посвящена вся моя жизнь, и этот дом, и эта книга. Пока же достаточно сказать, что одна из решающих задач на пути к просветлению это выяснение того, чем просветление не является.

***

Интересно видеть, кто приходит в дом и как. Ясно, что они не появляются сразу с чемоданами и не ведут себя как дома. Марла приехала из Калифорнии с Энни, своей семилетней дочерью, чтобы побыть здесь. Она узнала об этом месте через сломанный телефон, или от кого-то, кто был здесь, или что-то в этом роде. Но Сонайа так просто никого не пускает. (Я обо всём этом не знал, пока Энни не рассказала мне). Марлу с Энни отослали в город снимать комнату и посоветовали им приходить ежедневно, чтобы увидеть, что они из себя представляют.

Энни также рассказала мне о домашних делах, о кухне, расписании принятия ванн и других хозяйственных вещах. Похоже, она неплохо во всём этом разбиралась, и я, как всегда, был удивлён, узнав получше, насколько сложным судном управляет Сонайа, и делает это мастерски.

– Тебе нравится Сонайа? – спросил я Энни.

– Сонайа это любовь, – ответила она, как будто спрашивать подобное было очень глупо, и, видимо, так оно и было.

Сонайа появилась пять лет назад и сразу взялась за дело. В первые несколько месяцев её пребывания здесь я узнал, что она около двадцати пят лет состояла в Международном Обществе Сознания Кришны. Ей приходилось также вести домашние и кухонные хозяйства. Её религиозная преданность не меняется, объяснила она мне. Когда она состояла в обществе, на самом деле она была не с людьми, а с Кришной, и сейчас она на самом деле была не со мной, она была с Кришной.

Я понял это. Не сразу, но постепенно я осознал, что во всём, в каждом действии, каждую секунду дня, она практиковала сознательное посвящение себя своему господину. На первый взгляд всё выглядело так, как будто она готовит еду для людей, или моет полы из своего чувства чистоты, или улаживает сложности различных групп людей им на выгоду, или управляет случайным ашрамом для меня, но когда я привык к ней и стал действительно обращать внимание на то, как она обращает внимание, э-э, на всё, тогда я понял. Она присутствовала в каждом моменте, и каждый момент был посвящён Кришне. Это не имело ничего общего со мной, или домом, или вообще со всем, что здесь происходит. Сонайа делала то, что делала Сонайа, здесь было просто то место, где она это делала.

Но чем, или кем, был для неё Кришна? Был ли он синекожим юношей с портретов? Возница Арджуны? Вишну? Брама? Я не знаю. Сонайа никогда ни в каком смысле не была моим студентом. Она никогда меня ни о чём не спрашивала, и у меня никогда не возникало желания перевести своё мировоззрение на её язык, или её на свой. Она обладала самой прекрасной и цельной верой, которую я когда-либо имел честь наблюдать. Она могла бы командовать армиями, или управлять народами с той же явной лёгкостью, с которой она управляла этим домом. Она сияла. Она всегда была лучистой и мягкой, даже когда была жёсткой. Если в нашем доме и был мистик, то это была Сонайа – мистическое существо. Она обладала безусильной точностью и невозмутимостью всегда и во всём. Она над и вне всех дел и работ, в которые постоянно погружена. Она, как и я, – существо другого порядка, но ни гусеница, ни бабочка. Я не знаю, что ей движет, но я глубоко благодарен, что она рядом.

На мой взгляд Сонайа, конечно, была посланницей небес. Без неё не было бы дома. Не было бы книги. И меня, лепечущего без умолку. Я бы и так лепетал, но вероятно, слушателем моим был бы только полуголодный и смертельно скучающий пёс. Я люблю эту планету, эту вселенную, и этих людей, и одной из причин моей любви является та магия, что удерживает всё это вместе. Когда я смотрю на Сонайю, я вижу эту магию наиболее ясно.

***

Энни приводит меня в восторг. Я, правда, не способен формировать связи со взрослыми людьми, но кошки, собаки и дети – другое дело. Энни брала меня за руку и вела через сады за летней кухней к канаве, протянувшейся вдоль дороги. Везде полным полно тайн и чудес и она должна обязательно с кем-то поделиться этим, иначе она просто взорвётся от постоянного притока тайн и чудес. Сейчас я её перепускной клапан. Рассказав кому-нибудь о конкретной чудесности каждого чуда, она вычеркивает это из всё время пополняющегося списка и идёт дальше. У меня не хватило времени получше разглядеть следы оленя в грязи на поле соседней деревни, потому что нам нужно добраться до почтового ящика, чтобы осмотреть паутину вместе с пауком и жертвой, потом к большущему дубу – там пустое птичье гнездо, потом к берёзам возле речки – там обитаемое птичье гнездо, и нам надо спешить, иначе у нас не будет времени поиграть в салочки перед медитацией.

Немного разумного планирования могло бы сэкономить наши силы, но Энни невероятно полна энергии и естественным образом не задумывается о тех, кому повезло меньше. Тем не менее, я смог выдержать первые две-три минуты догонялок. Потом прыжки, кувырки, танцы и воображаемые классики сделали своё дело, и я был вынужден перейти на менее энергичные занятия – стоны и одышку. Я повалился в траву в ожидании санитаров с носилками. Энни помогала мне ждать, сидя на моей груди и подпрыгивая.

***

Медитация с 17-30 до 19-00. Никто не обязан медитировать, но в этот промежуток времени всех просят сохранять тишину. Я много не медитирую, но обычно занимаюсь этим рано утром, и поэтому я люблю воспользоваться преимуществами этой тишины и посидеть на переднем крыльце или в гостиной. В общем, принято, что в это время любой может подойти и поговорить со мной. Иногда приходит один человек и рассказывает о своих настоящих делах, иногда образуется группа, и получается более широкая игра. У меня нет предпочтения. Для меня это обычное приятное время.

Материал, который я преподаю, не представляет для меня проблем или затруднений. Вероятно, это и означает быть мастером. Я знаю предмет сверху донизу, изнутри наружу. Я бы мог учить во сне, и, возможно, я так и делаю. Но затруднения возникают при восприятии информации. Всё или большинство из того, что я говорю, предназначено для определённого места в воспринимающем уме, но там всегда уже что-то есть. Это никогда не пустая коробка, ждущая, чтобы её наполнили. И коробка не просто уже чем-то наполнена, она находится под охраной, возможно под очень серьёзной охраной. Если бы я преподавал литературу для восьмиклассников, всё дело бы состояло в поддержании интереса, чтобы оставалась открытой связь, пока я загружаю новую информацию, но здесь совсем иное. Никто не приходит сюда, чтобы впервые встретиться с духовным измерением. Каждый приходит уже с образованием, которое во всех практических смыслах никуда не годится. Вот с чем мне приходится иметь дело, а я не мастер в подборе ключей к черепным коробкам, я просто делаю всё от меня зависящее и знаю, что успех и неудача не в моих руках.

Поразительно, как отчаянно мы цепляемся за наши убеждения. Как показывает история, скорейшим путём привести приличных людей в состояние ярости является вмешательство в их систему верований. Для тех, кто так делает, есть название – еретик, и исторически предписанные ему наказания более жестокие, чем для других типов обидчиков. Дело в том, что когда люди приходят ко мне, их убеждения надёжно покоятся на месте. Никто не подходит ко мне с просьбой уничтожить его нелегко добытые убеждения. Они хотят надстроить сверху того, что уже есть, и продолжать держать тот курс, который уже взяли. Уничтожение, однако, это именно то, что им нужно. Если, конечно, они хотят пробудиться.

Но есть большое "если". Как много из них действительно хотят этого? По моему мнению, лишь доля процента ищущих даже просто выбрали правильное основное направление. Я бы также отметил, однако, что процент несколько выше, если рассматривать группу людей, выбравших этот дом, или эту книгу, или меня и это послание. В настоящее время послание, которое вы найдёте в этой книге, и которым я делюсь с приходящими в дом людьми – просветление без всяких духовных атрибутов ­– чрезвычайно необычно. Я говорю, что больший процент людей, сидящих со мной, или читающих эту книгу, желает просветления, какое оно есть на самом деле, потому что мы все получаем именно то, чего хотим. Если вселенная посадила вас передо мной или вложила эту книгу в ваши руки, значит, скорее всего, вы ближе остальных к честной встрече с жёсткой реальностью своего положения. Это работает в обе стороны – когда появляется учитель, ученик готов.

Очень редко приходит кто-то, кто уже начал тот путь, о котором я здесь говорю. Пол был одним из таких людей. Он был уже в правильном настрое и смело шёл по пути. Для него я был советником, нежным проводником и утешительным голосом в той беспощадной битве, которую он вёл. Но это редкое исключение. Большинство тех, кто приходит в дом, купились на всю эту духовную приятно-светлую мишуру. Они хотят стать лучше, более открытыми, счастливыми, ближе к Богу, и они хотят достичь духовного просветления, потому что, как все знают, именно туда ведёт духовный путь. Дорога из жёлтых кирпичей куда-то приведёт, но это всё страна Оз, парень.

Им пообещали просветления, и это то, чего они хотят. Я не знаю, что они думают о просветлении. Спрашивая, я обычно получаю одни и те же расплывчатые ответы о высшем сознании, тат твам аси, единстве, блаженстве, не-уме и так далее. Они продают мне то же, что продали им, за это время не развив сколь-нибудь реального понимания. То, что они описывают, по большей части причудливо-мифологический сорт Рая/Шангри Ла/ Нирваны для индуистско-буддистско-ньюэйджевской толпы, которая смогла выйти из-под своего иудейско-хрстианского воспитания. У них хватает понимания просветления только для того, чтобы продавать его, но к концу дня ты либо гусеница, либо бабочка, и единственный способ получить хоть какое-то представление о том, что значит быть бабочкой, это стать ей. Среди гусениц нет экспертов по бабочкам, несмотря на многочисленные заявления обратного, и я подталкиваю своих студентов хотя бы к рассмотрению той возможности, что мир полон таких гусениц, которые успешно убедили себя и других в том, что они на самом деле бабочки.

Или, строго говоря, абсолютное большинство мировых авторитетов просветления сами не просветлённые. Быть может, они кем-то и являются, но только не просветлёнными. Есть простой способ отличить гусеницу от бабочки – нужно лишь помнить, что просветлённый ничему не придаёт значения, и что просветление не требует знания; оно не касается ни любви, ни сострадания, ни сознания.

Просветление касается истины.

Не святой и не мудрец

Когда спокоен ум, спокоен и мир.
Всё реально, всё в достатке.

Ты не держишься за мир,

Не зависаешь в пустоте,

Ты не святой и не мудрец,

Ты просто обычный человек, сделавший своё дело.

– Лайман Панг –

Марла пришла и села рядом во время сегодняшнего тихого часа. Она была немного застенчива и как-то неопределённо искоса посмотрела на меня, словно не веря, что ей можно побыть тут. Мне кажется, я не так уж сильно издаю вибрации гуру, но, по всей видимости, что-то, всё-таки издаю, поскольку все реагируют в одинаково почтительной манере. Я не одеваюсь как гуру, не говорю как гуру. Я не ношу цветов, не творю чудес, не улыбаюсь блаженно и осознанно ничего не излучаю. Я считаю себя довольно замкнутым человеком и слабо понимаю, что значит быть человеком среди людей. Я вроде и мог бы что-нибудь пробубнить, но забыл почти все слова. Я не могу стоять в очереди в бакалею и поддерживать нормальный разговор, если он далёк от погоды. Я не могу пойти в бар выпить пива и поиграть в бильярд, потому что я не могу притворяться, что разделяю интересы и переживания других. Другими словами у меня с ними нет ничего общего. Не существует двух людей, имеющих меньше общего, чем любой человек и я. Я не являюсь членом общества. Так как я живу в другой парадигме, я действительно отделён от человечества.

Да. Здесь опять приходит аналогия с вампирами.

Когда человек становится вампиром, он заключает сделку, даже если он не вполне понимает, что он оставляет и во что вступает. Вероятно, непреодолимые силы вынуждают его, как это было со мной. Быть просветлённым, сделать только Первый Шаг в реальном путешествии к просветлению, значит впредь и навечно быть исключённым из всего человеческого. Когда я начинал своё путешествие, я знал, что это значит жить вне человеческих связей, и это совершенно мне подходило. Никто не доходит до этой точки, будучи не готовым, хотя бы наивно, заплатить эту цену.

***

В общем-то, меня не сильно заботит присутствие здесь Марлы, не из-за того, что находясь здесь она вряд ли продвинется дальше своих взглядов, и не из-за того, что она скоро пустится в следующее привлекательное духовное приключение, но потому, что особый аромат, лучше не скажешь, её эго действует отталкивающе.

Марла прикрывается духовностью, и вместо того, чтобы встретить свой страх, она маскирует его. Под поверхностью, конечно же, всегда находится страх, не важно, как он проявляется. В случае Марлы страх вертится вокруг денег, безопасности, отношений, суеты, что сводится к страху отвергнутости и одиночества, что далее сводится к чёрному бриллианту в сердце каждого страха: страху не-я. Она очень застенчива только снаружи – спокойная, мягкая, убеждённая в том, что она очень открытый и духовно настроенный человек, но я предпочёл бы быть рядом с буйнопомешанным, прямо встречающим своё дерьмо, чем с тем, кто тратит всю свою энергию, чтобы подавить его. Это подавление вызывает резко диссонирующий жестяной призвук для тех, кто способен "услышать".

Вот наиболее чётко, что я могу сказать: Единственная истина любого человека чёрной дырой лежит в самой его сердцевине, а всё остальное – всё остальное – просто мусор и дебри, прикрывающие эту дыру. Конечно, для того, кто просто живёт нормальную человеческую жизнь, не задаваясь большими вопросами, мусор и дебри это всё, что определяет то, кем они являются. Но для того, кто хочет достичь истины, то, кем он является, будет помехой.

Весь страх, в конечном счёте – страх этой чёрной дыры внутри, и всё по эту сторону дыры – ложь. Процесс достижения просветления это процесс прорыва сквозь заслоны и прохождения через эту дыру, а всё, что не имеет дела с прорывом и прохождением через эту дыру – просто мусор и дебри.

***

– У меня был опыт в медитации, о котором я хотела бы вам рассказать, – начала Марла, и затараторила о череде озарений, которые, похоже, помогли ей в освобождении от того или другого, или может быть, она преодолела препятствие, или убила дракона, или вроде того. С первых же слов я знал, что она пытается впечатлить меня, чтобы я наградил её похвалой. Это довольно типично. Она полагает, что у нас негласное соглашение, где она должна отражать и усиливать мой личный имидж Великого Духовного Учителя, чтобы я, в свою очередь, отражал и усиливал её личный имидж Очень Духовного Человека. Она полагает так потому, что такое соглашение она уже имела с дюжиной духовных учителей, и это всегда хорошо работало – обоюдовыгодная ситуация.

Я перебил.

– Ты когда-нибудь слышала термин "макьо"? – спросил я.

– Да, это имеет отношение к…?

– Это дзенский термин. Очень используемый. В дзен никто не заинтересован в духовном росте. Никто не заинтересован в самоисследовании или самореализации. Они не стараются стать лучше или счастливее. Они не следуют духовному пути – они следуют пути "да проснись же, чёрт возьми!". Они абсолютно сконцентрированы на горячем и узком поиске просветления. Нет утешительных призов, нет вторичных целей. Они подписались на полное просветление. Конечно, будучи студентами, они не имеют представления, что влечёт за собой этот поиск, поэтому задача мастера следить, чтобы те не сбивались с курса. Пока всё ясно?

Она кивнула как-то неопределённо.

– Дао предупреждает нас остерегаться красивых ловушек на пути, а также красивых слов. На пути к пробуждению многое предстоит увидеть и сделать. Всё такое новое и волшебное. Есть места на пути, к примеру, где ты можешь остановиться и развить в себе так называемые особые способности: предвидение, телепатию, магические искусства, вращение тарелками, что угодно. Во время дзен медитации – дзадзен – студент может соединиться с вневременным единым сознанием. Он может распутать все свои жизненные сложности за одно чудесное сидение. Он может почувствовать, что отрыгнул гигантский шар расплавленного свинца, многие годы находившийся в его груди. Он может спуститься в преисподнюю и убить всех своих демонов. После такого опыта он подбегает к мастеру, чтобы рассказать о своих победах и переживаниях, думая, что он преуспел на пути к просветлению, а тот обливает его холодной водой, назвав макьо.

Марла нахмурилась, представив себе, что это её сейчас облили холодной водой.

– Когда дзен мастер использует термин макьо, он говорит студенту, что драгоценные камни, за которыми тот нагнулся, остановившись, или прекрасные цветы, которые тот хочет нарвать, сделав паузу, имеют ценность и красоту лишь в том мире, который он решил оставить. Дао говорит "остерегайся прекрасных ловушек", потому что для того, чтобы обладать ими, или извлечь из них пользу, ты должен прекратить свой путь, остаться во сне. В конце концов, они лишь отвлекают от такого непростого дела – пробуждения. Освобождение от иллюзии забирает всё, что у тебя есть. Цена истины – всё. Всё. Это закон, и его нельзя нарушить.

Она выглядела печальной. Я продолжил более мягким голосом.

– Я рассказываю о макьо, потому что это то, что здесь происходит. У тебя случились какие-то глубокие прозрения в медитации, и ты принесла их мне. Вполне понятно. Западная духовность, похоже, приравнивает просветление и самосовершенствование, поэтому естественно предположить, что избавление от ментального и эмоционального багажа это и есть путь. Но я говорю тебе, что в контексте поиска просветления твои переживания – макьо. Ты принесла мне драгоценности, а я говорю тебе, смой их в унитаз и двигайся дальше.

Я сделал паузу, чтобы дать этому впитаться. Вопрос здесь не том, чтобы помочь Марле на её пути к просветлению, а в том, чтобы помочь ей осознать, что она совсем не на пути. Иногда я задумываюсь, вышел ли бы из меня хороший мастер дзен – роши – но мне кажется, нет. Или я мог бы быть великим дзен мастером, смотря с какой стороны посмотреть. Моей эмблемой было бы графическое изображение головы Будды, наткнутое на копьё, с капающей кровью и свисающими внутренностями. И надпись под эмблемой: "Умри!". Студенты выстраивались бы у меня за дверью после дзадзен, чтобы рассказать мне о своих переживаниях, и как только первый из них открыл бы рот, я завизжал бы изо всех сил: "Ты не он! Ты ненастоящий! Ты макьо! Ты всего-навсего персонаж сна!" . Возможно, тогда я стал бы бить студента палкой, что является одной из привилегий дзен мастера. "Ты должен быть мёртвым! Почему ты не мёртв? Зачем ты ко мне пришёл? Ты – проблема! Убирайся и приходи, когда будешь мёртвым. Вот с кем я буду говорить, а не с дурацким персонажем сна. Теперь УБИРАЙСЯ ВОН!"

Это в существенной мере определяет поиск просветления: Тот ты, о котором ты думаешь, как о себе (и который думает о тебе, как о себе, и так далее), не есть ты, это просто персонаж, который истинный ты видит во сне. Просветление не в персонаже, а в лежащей в его основе истине. Нет ничего плохого в том, чтобы быть персонажем сна, конечно, если только твоей целью не является пробудиться, и в этом случае персонаж сна должен быть безжалостно уничтожен. Если же ты желаешь испытывать трансцендентальное блаженство, или величайшую любовь, или высокие состояния сознания, или пробуждение кундалини, или получить путёвку в рай, или освободить всех живых существ, или просто стать, чёрт возьми, наилучшим, каким ты только можешь быть, тогда радуйся!, ты там, где нужно – в сонном царстве, в дуальной вселенной. Однако, если ты заинтересован в том, чтобы содрать с себя всё ложное и познать то, что истинно, тогда ты совсем не там, где надо, и тебе предстоит сумасшедшая битва, и не стоит притворяться, что это не так.

***

Тот абзац – о голове Будды и о том, как я бы орал на студентов – не о том, что из меня не вышел бы хороший дзен мастер. Фактически он о том, что из меня вышел бы действительно крутой дзен мастер. Плохая часть предназначена для отпугивания нерадивых студентов. Как только они уйдут – я очень добрый парень с лёгким стилем обучения, и если бы у меня тогда была эмблема, то это была бы минимизированная версия Дурака из карт Таро – дурак, блаженно шагающий с обрыва в пропасть.

В качестве дзен мастера моей работой было бы вливать в студентов полное знание абсолюта. Это может показаться невыполнимой задачей, если не принимать в расчёт тот факт, что просветление не требует знания так же, как не требует знания подчиняться закону гравитации или загорать на солнце. Так как просветление это не что иное, как реализация истины, то не требуется большого ума, чтобы понять, что если что-то и требует знаний, усилий или кажущихся сверхчеловеческими сил воображения, то это не истина, а иллюзия, и если есть что-то дико невероятное, во что невозможно поверить, это не бескрайний океан или миллиарды рыб в нём, а неспособность этих рыб обнаружить воду.

***

Я услышал вздох. Марла чувствовала себя как плохой ученик. Мастер разбил её подношение. Так она и должна чувствовать. Дзен студенты не хихикали, когда на них опускалась палка.

– Как ты думаешь, Марла, почему я всё это тебе говорю?

– Не знаю… чтобы я могла трансцендировать основу… чтобы я могла пройти… ну, знаете, чтобы я могла…

– Мы говорим здесь о двух разных вещах, Марла. Окей? Ты думаешь, что я говорю тебе, что твои озарения в медитации – макьо, так?

Она посмотрела на меня и кивнула.

– Совсем нет. Здесь есть важное различие. Я говорю, что твои озарения – макьо в контексте пробуждения. Понимаешь, в отличие от меня, дзен мастер точно знает, зачем студент здесь находится. Ему не нужно спрашивать. Но здесь всё по-другому, поэтому я спрашиваю тебя сейчас. Каково твоё желание?

Она начала что-то говорить, но я перебил её.

– Вселенная даёт тебе то, чего ты хочешь, Марла. Так она работает, даже если ты этого не знаешь. По-другому быть не может. Ты не должна ничего заслужить, но ты должна знать, чего ты хочешь. Ты должна сконцентрироваться. Постарайся это сделать. Попробуй написать то, что ты хочешь, и сожми это до чёткого выражения своего желания или намерения. Твой путь будет извилистым, а жизнь туманной, пока ты не сделаешь этого. Приходи поговорить со мной, когда у тебя что-то получится, окей?

Она кивнула.

– И Марла, по-моему, быть хорошей матерью для той маленькой девочки было бы прекрасным ответом.

Она кивнула, улыбнулась и обняла меня. Она поняла. Я уверен, это больно, когда мастер называет твои глубокие прозрения дерьмом, но она поняла. Это хорошо.

Мне нет дела до сердца

Самое полезное, чему можно научиться в жизни,

Это забыть всё, что ложно.

– Антисфен –

Мои монологи довольно пространны, но они легко могли бы быть ещё пространнее. С моей стороны требуются осознанные усилия, чтобы оставаться в теме, не следуя каждому заманчивому отступлению. Я люблю придерживаться курса, продиктованного моим начальным впечатлением о том, что студентам необходимо услышать, и обычно я заканчиваю, передавая мяч на их поле. Я говорю, они кивают и соглашаются, но это не приносит никакой пользы. Если ты хочешь извлечь пользу из знания, ты должен сам им обладать, и единственный способ сделать это – завоевать его. Эмерсон сказал: "Никто не поймёт истину полностью, пока не сразится с ней". Не достаточно просто получить ответ. Ты должен вычислить его сам.

Стул, на котором сидела Марла, недолго оставался пустым. Пятидесятилетний инженер по имени Артур вышел и встал в ожидании разрешения сесть, что я сделал лёгким жестом. Это могло показаться чрезмерно формальным, но для Артура это было реальным прогрессом. Первый раз, когда он пришёл поговорить со мной, он сел в полулотосе возле моих ног, что привело меня в лёгкое негодование. После того, как я уговорил его сесть на стул, мы провели целый час, обсуждая его тенденцию приравнивать просветление к божественности. В его мышление по-прежнему встроено, что к учителю нужно относиться как высшему существу, поэтому он никогда не садится без разрешения и всегда говорит, соблюдая формальность. Он не живёт в доме, но часто заходит сюда, особенно весной, когда в саду много работы.

Артур говорит, что ему нужна техника. Но у меня есть только одна техника, и каждый, кто приходит в дом, скоро узнаёт о ней от других студентов, но, странное дело, никто не практикует её до тех пор, пока не получит её от меня. Я много раз говорил о ней и выставлял в общественном месте для всеобщего пользования, но она оставалась непонятным образом моей собственностью, как будто она будет работать только тогда, когда я дам её напрямую. В ней ничего особенного нет, но, я думаю, нет ничего особенного и в том, чтобы закрыть глаза и повторять мантры, или наблюдать за дыханием.