II. Дѣйствующія лица и предметывъ заговорахъ и словахъ.

Заговоры и слова, по рукописи ХѴІІІ вѣка.

_____

I. Откуда ведутъ начало заговоры и слова, и почему они

Держатся въ народѣ.

Язычество славянъ породило кудесниковъ, но христіанство, въ свою очередь, уничтожило ихъ. Между тѣмъ, эти же кудесники, только подъ именемъ вѣдуновъ, знахарей и колдуновъ, живутъ еще и до сихъ поръ въ народѣ. Различіе только въ томъ, что теперешніе вѣдуны не древніе кудесники — любимцы боговъ, а суевѣрные знахари, т. е. знающіе слова и заговоры, знающіе дать травки, которая излечиваетъ отъ болѣзни. Такое знаніе, можно полагать, унаслѣдовано ими или отъ предковъ посредствомъ преданія, или же есть пріобрѣтеніе ихъ собственнаго суевѣрія.

Въ здѣшнемъ краѣ Олонецкомъ, встарину, были кудесники въ лѣсахъ; они существовали здѣсь и съ введеніемъ христіанства, а со времени появленія здѣсь раскола явилось ихъ еще больше, потому что расколъ способствовалъ къ большему распространенію словъ и заговоровъ, составленныхъ въ духѣ раскольническомъ, какъ видно изъ ихъ содержанія, въ средѣ народа.

Заговоры упорно держатся въ народѣ такъ-называемыми колдунами, знахарями и ведунами, пріобрѣвшими надъ нимъ большое вліяніе. Случится ли какая-нибудь „притча“, „призоръ“, „пристрѣча“, „портежъ“, — нужно ли „приворожить“, кого-либо къ себѣ, или „отвести“ кого-либо отъ себя, т. е. заставить кого-либо полюбить или разлюбить, — нужно ли „свадьбу проводить“, — стряхнется ли бѣда надъ домашнимъ скотомъ, — народъ идетъ къ колдуну и проситъ у него словъ, чтобы избавиться отъ бѣды. Есть ли какая-либо спасительная сила, которой ищутъ суевѣрные люди у знахарей, въ ихъ словахъ и заговорахъ, судить не намъ; мы видимъ и знаемъ, что народъ вѣритъ въ нее и въ колдуновъ — знахарей. Есть много примѣровъ этому. Одинъ изъ подобныхъ

С. 70

примѣровъ слѣдуетъ дальше: въ прошлое лѣто, въ деревнѣ, при мнѣ случилось, что словами колдунъ лечилъ больную ревматизмомъ женщину, про которую онъ говорилъ, что она испорчена по злобѣ, и что на нее по вѣтру напущены стекла, дресва и конскій волосъ, и что всё это находится въ ея тѣлѣ. Родные больной вполнѣ повѣрили этому и даже постарались указать личность, которая будто-бы ее испортила. Вотъ какой рецептъ былъ прописанъ колдуномъ: „сходить больной съ матерью въ баню, вымыться тамъ, выпить ту воду, на которую имъ даны слова; и послѣ этого, говорилъ онъ, больная будетъ здорова“.[1]

„И что же, желанный ты мой — разсказывала мнѣ бабка больной, — какъ только выпила она это воды-то, такъ и сталъ тутъ же выходить изъ ней портежъ: выходила дресва, конскій волосъ, а стекла-то вотъ не выходятъ, такъ онъ, колдунъ, хочетъ еще заклинанья сдѣлать; а коль, говоритъ, не помогутъ онѣ, такъ значитъ портежъ сильнѣе меня, и ищите другаго, а нѣтъ такъ она помретъ“.

Если начать убѣждать народъ и говорить, что не слова и заговоры имѣютъ силу, которая, можетъ быть, иногда и обнаруживалась, въ какихъ-нибудь дѣйствіяхъ колдуна, а тѣ средства и опытность, которыми пользуется онъ, то эти убѣжденія ни къ чему не поведутъ; ибо сила вѣры въ знахарей у народа велика и она покоится на той религіозности и внѣшней набожности, съ какою совершаются всѣ заговоры и слова. Каждый заговоръ начинается съ благословенія Божія, совершается съ крестнымъ знаменіемъ; есть заговоры даже такіе, которые суть не что иное, какъ молитва къ святымъ угодникамъ Божіимъ, почитаемымъ преимущественно простымъ людомъ. Только этимъ духомъ внѣшней церковности и можно объяснить то, что заговоры и слова до сихъ поръ держатся въ народѣ. Противодѣйствіемъ имъ можетъ служить развѣ только школьное образованіе и пастырское слово.

Для сохраненія въ памяти, заговоры и слова записывались. Доказательствомъ этому служитъ рукопись прошлаго вѣка, изъ которой и заимствованы мною для настоящей статьи всѣ заговоры и слова. Эта рукопись достойна вниманія, какъ потому, что собраніе заговоровъ и словъ въ ней полно, такъ и потому, что любителямъ этнографіи даетъ возможность провѣрить, на сколько измѣнились

С. 71

по своему содержанію слова и заговоры, существующіе у народа и теперь, а также сличить ихъ съ тѣми, которые помѣщались въ Олонецкихъ губернскихъ вѣдомостяхъ за прежніе годы изданія. Сюда не вошли заговоры, содержащіеся въ рукописи на Корельскомъ языкѣ, Повѣнецкаго нарѣчія.

II. Дѣйствующія лица и предметывъ заговорахъ и словахъ.

Въ заговорахъ и словахъ изображаются и являются на сцену то умершіе, которымъ заговаривающій отдаетъ какого-нибудь человѣка для наказанія (слова портежныя); то какой-нибудь мужъ черный, обстрѣливающій призоръ, притчу, пристрѣчу, портежъ и др.; Иванъ Хороберъ — Марьинъ сынъ съ копьемъ булатнымъ (слова отъ портежу); то святъ мужъ, стрѣляющій въ вѣдуновъ, чародѣевъ (пристрѣчный заговоръ); красная дѣвица, именемъ Анастасія, зашивающая раны шелковой ниткой (слова жильныя); баба Соломонида, царь Парѳей съ своими сыновьями булатными, 39 братьевъ подъ однимъ колпакомъ, съ одной обувью, спаивающіе мѣдь и желѣзо; то само лице заговаривающее, которое имѣетъ силу исцѣлять отъ грыжи, какимъ-то чуднымъ образомъ надѣвать на себя красное солнце, опоясываться зарею, брать въ руки младъ мѣсяцъ, покланяться четыремъ вѣтрамъ и четыремъ вѣхорямъ (говоръ въ пятницу); то гумно желѣзное съ быкомъ желѣзнымъ, бодущимъ призоры (отъ призора младенца); то сказочный тынъ желѣзный отъ земли и до неба, защищающій отъ всякаго рода враговъ, — врагами въ заговорахъ представляются и колдуны и колдуньи, и вѣдуны и вѣдуньи, бѣльцы и бѣлицы, и чернецы и черницы; — то море-окіанъ, въ немъ бѣлъ камень алатыръ, щука желѣзная, прожорливая, съѣдающая чародѣевъ (слова отъ чародѣевъ); островъ золотой на морѣ-окіанѣ, золотое море съ золотымъ теремомъ, Волга рѣка съ мужемъ вѣдуномъ, заговаривающимъ всякіе уразы, т. е. порѣзы (слова уразныя); то какой-то грызъ, грызущій младенца и не могущій жить у ряпчея-камня (слова грызны); то, наконецъ, святые угодники Божіи: Николай Чудотворецъ, Козьма и Даміанъ, Флоръ и Лавръ, Георгій Побѣдоносецъ, Антипа, какъ цѣлитель зубной боли, небесныя силы, самъ Господь Іисусъ Христосъ и Матерь Божія.