Поучение в двадесять осьмую Неделю

Объяснение дневного Евангелия[827]

Человек некий сотвори вечерю велию[828], и зва многи.

Возлюбленные братия! Сегодня Евангелие поведает нам о неизвестном человеке, давшем великолепный пир, на кото­рый приглашено было множество гостей. Потом Евангелие выставляет странное обстоятельство: в обеденном столе при­няли участие не те лица, которые первоначально были при­глашены к нему, но совсем другие. Роскошный пир дан был вечером, и потому назван Вечерию Велиею. Вечером мы на­зываем последние часы дня пред наступлением ночи.

Повесть о Великой Вечери — живописная притча, которой Господь наш Иисус Христос изобразил Царствие Божие, угото­ванное Небесным Отцом от сложения мира[829] для избранных Его, — изобразил и то, каким образом принято благовестив об этом Царстве призванным к нему человечеством.

Всем нам без исключения предлежит смерть; все мы долж­ны вратами смерти вступить в вечность и пребыть в вечности навсегда. Земная жизнь есть преддверие к вечности. Она — как бы тесная и душная передняя комната пред великолеп­нейшими и обширнейшими чертогами. В вечности уготовано для нас Божие Царство; вне его — бесконечное горе, бед­ствие, которое никогда не прекратится, — плач и рыдание, которые никогда не утешатся и никогда не умолкнут. Если 6 завтра, чрез неделю, чрез месяц, предстояло событие, дол­женствующее решить нашу земную участь или во благо или во вред нам, не приняли ли бы мы всех мер, всех усилий, всех предосторожностей, чтоб направить событие к благоприятно­му для нас исходу? Обратим же внимание на нашу участь в вечности. Отвергнем сон уныния и забывчивости, в который мы погружены; отвергнем ослепление, отвергнем самооболь­щение, представляющее человеку жизнь его на земле беско­нечной. Поверим достовернейшей истине. Поверим, что всем нам предстоит неизбежная смерть. Как верно то, что мы ум­рем, так необходимо то, чтоб мы позаботились о нашей участи в стране загробной. С этой целию рассмотрим притчу Госпо­да нашего о Велией Вечери.

Кто — учредитель вечери? Святое Евангелие называет его человеком неким, то есть человеком неизвестным, неопреде­ленным. Очевидно: это — Бог. Себя Он заменил в притче Своим образом — человеком. А [так] как люди забыли Бога, потеряли истинное познание Его, правильное понятие о Нем, то Бог, наименовав Себя человеком, наименовал вместе и че­ловеком неизвестным: человек некий сотвори вечерю велию, и зва многи. Большое число приглашенных знаменует, что все человечество без всякого исключения предназначено Богом для вечного блаженства. Братия! все мы — званные! не забыт никто! никто не имеет ни повода, ни права предаваться сето­ванию и унынию.

Когда наступило время вожделенной трапезы, Учредитель пира посылает Раба [о]повестить званных. И время пира и одинокое лицо Раба имеют глубокое значение. В греческом тексте Евангелия, написанного святым Лукою, пред словом Раб поставлен член (T6v 6oCXov), что, по свойству этого язы­ка, дает слову Раб особенное, отдельное знаменование. Здесь Рабом Божиим по преимуществу и исключительно назвал Гос­подь Иисус Христос Себя[830]. Он, равный Отцу и Духу по Бо­жеству, по человечеству есть единственный, истинный Раб Божий. Он один вполне и совершенно исполнил волю Божию и чист от всякого греха. Прочие святые человеки — святые относительно[831]; человеческая святость есть наименьшая, по возможности человеческой, греховность. Единый Раб Божий представляется в притче единственным действователем спасения человеческого: Пророки, Апостолы, Учители церковные были только служителями, орудиями Слова: Вся тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть[832] Время приглашения зван­ных — вечер. Значит, Господь наш Иисус Христос низшел на землю в последние часы жизни видимого мира. Восемнадцать столетий протекло со времени этого счастливейшего события; жизнь мира еще не пресеклась: но един день пред Господем яко тысяща лет, и тысяща лет яко день един[833]. Длится, рассрочи­вается вечер Божий, чтоб все званные успели собраться на Его Вечерю, чтоб ни один из избранных не лишился ее.

Таким изображается притчей смотрение Божие относитель­но человеков; взглянем теперь на изображение поведения человеков по отношению к Богу. Все званные, как бы сгово­рясь, извинились и отказались от вечери. Что это за заговор, что это за единодушие в противлении Богу? Это — действие падения, всем общего; это — доказательство благоволения к своему состоянию падения, произвольное пребывание в нем; это — признак умерщвления грехом души, не могущей и не хотящей возбудиться от сна смертного, ниже на призывный голос Сына Божия. В причину нежелания прийти на вечерю званные выставили свои земные отношения. Иной приписал такую важность занятиям ученым, должностным, прихотли­вым, что счел себе позволительным пренебрежение Богом; иной предался семейным заботам и забыл Бога; иной, нако­нец, увлекся страстями, погряз в грубых плотских наслажде­ниях и сделался совершенно чуждым Бога. Не один очевид­ный грех отнимает у нас наше духовное сокровище: отнимает его всякое земное занятие, всякое земное положение, когда к ним всецело будет привлечена и прикована душа.

Отказались званные от участия в вечери. Учредитель по­сылает того же Раба собрать по городским улицам и переул­кам, по дорогам и перекресткам увечных, нищих, хромых, слепых и, уговорив их, привести на вечерю.

Званными Евангелие называет иудеев, как предварительно приглашенных посредством Закона и Пророков к христиан­ству; бесприютные бедняки и калеки, бродящие по улицам и переулкам, странники, трудящиеся в дороге или остановивши­еся на перекрестке для избрания пути, знаменуют язычников, пребывающих вне дома, вне Церкви, вне Богопознания; исчис­ленные телесные недостатки их надо принимать по отношению к душе. Званные иудеи отказались решительно; вслед за ними призванные язычники едва убедились прийти на вечерю: многих столетий, бесчисленных жертв и целых рек крови нужно было, чтоб Слово Божие убедило их к принятию христианства.

Званными посреди христианства должны быть признаны славные, богатые, ученые, благополучные в мире сем: Богом дарованные им преимущества пред другими, сопряженное с этими преимуществами удобство к Богопознанию и Богослу­жению выражают, без сомнения, призвание Божие к спасе­нию и высшему блаженству... Увы! зрелище, достойное пла­ча! Званные пребывают, как камни, невнимательными к При­зывающему. Кажется, только пораженные бедствиями, болезнями, нищетою, лишениями, — только увечные и нищие в гражданском смысле способны послушать Бога: оказывают повиновение Богу, по выражению Апостола, невежи по разу­му мира, немощные, худородные, уничиженные в мире[834]. И эти уничиженные мира должны, под руководством Слова Божия, при мощном содействии Его, выдержать лютейшую брань со своим падением, насильно покорить себя Богу, насильно дос­тавить себе спасение. Очень верно изображает притча, что нищих, слепых, хромых и калек чудный Раб должен был уговорить и убедить, чтоб они пришли на вечерю. Нам срод­нилось и полюбилось наше падение: тяжело разлучаться с ним. Собственное естество наше сделалось неспособным к доб­ру, и без Спасителя оно не может сделать никакого истинно­го, цельного добра: Без Мене, сказал Он, не можете творити ничесоже[835]. Наше собственное добро осквернено примесью зла. Оно не может не быть таковым: его источник — естество падшего человечества — составляет собою смесь добра со злом, и постоянно рождает из себя действие, себе сообразное.

Грозным приговором заключил Господь притчу. Он, про­зревая всевидящим оком настоящее и будущее невнимание к Нему человеков, сказал: мнози суть звани, мало же избран­ных[836]. Всех призывает милосердый Бог ко спасению, но весь­ма немногие повинуются Ему. Все мы принадлежим к числу званных по неизреченной любви Божией к нам, но весьма немногие из нас включаются в число избранных, потому что включение в число избранных предоставлено нашему собствен­ному произволению. Аминь.