Абдулла кинул на своего старшего сподвижника короткий удивленный взгляд. Похоже, то, что он услышал, оказалось для начальника зиндана унутренных справ сюрпризом.
- Найди я это все здесь, в Ордуси, - хрипло и отрывисто выкрикивал Бей-баба, доведенный видом драгоценностей до умоисступления, - даже найди... Да будь я хоть трижды начальник уезда, хоть четырежды - все пойдет на эти дурацкие ветряки, на скоростные дороги, детские лагеря, на полеты в космос эти ваши научные, шайтан их засунь себе под хвост! Потому что это - награбленное! Хоть двести лет пройди, хоть триста - по вашим законам это награбленное, а значит, принадлежит народу! А у цивилизованных людей - мне все! Они сами то и дело повторяют и хвастают, что все крупнейшие состояния мира возникли путем грабежей! А следующее поколение - уже деловая и культурная элита... Награбленное, ненаграбленное - не я же грабил, я бы только взял! Я ведь потомок его! Я и доказать могу - только ваши законы... Дракусселя потомок, это все мое... И было бы мое, если бы мы успели влиться в общеевропейский дом!! А теперь... Теперь не мое! - в горле у него заклокотало, и он заплакал.
- Е-мое, - ожесточенно шевеля бородой, пробормотал после паузы заслуженный воин-интернационалист. - Да.
“А я думал, они о казне для Отчизны на первое время независимости заботятся, - обладело подумал Баг. - Ай да Горний Старец, милостивый и милосердный... И правда: геть, громадяне! Неужто верно говорят: как худо о людях ни думай - они окажутся еще хуже, - тут он одернул себя. - Да ну! Что за несообразные мысли... Вот ведь как вредно для психического здоровья с такими якшаться!”
- Теперь я понимаю, - пристально глядя Кучуму в лицо, негромко проговорил Богдан, - почему мы с вами говорим на разных языках.
А Нечипорук, несколько мгновений с изумленным недоверием вглядывавшийся в Бей-бабу Кучума, отвернулся и громко сплюнул в сердцах.
С минуту все молчали. Постепенно всхлипывания Кучума стали затихать.
- Что делать будем, драг ечи? - нетерпеливо спросил потом Баг. - Я имею в виду - с этими?
И тут молчавший по своему обыкновению бек полуобернулся к Багу и Богдану - и изрек неторопливо:
- В аяте пятьдесят девятом суры “Праздник” сказано: “И если кто захочет сделать отмщение, то - соразмерно тому, за что делается отмщение; но если будет нарушена мера в отношении его, за того заступником будет Аллах, потому что Аллах - извиняющий, прощающий”.
Абдулла с надеждой поднял голову.
- Вот уж от кого не ожидал... - недоверчиво промолвил Баг.
Бек немного смущенно огладил бороду.
- Это зять на меня так влияет, - признался он. - Сколько раз замечал: стоит нам хоть день пообщаться - я почему-то становлюсь добрее.
Богдан благодарно посмотрел на бека.
- А я, честно сказать, в твоем присутствии, ата, делаюсь решительнее. Если бы мы с тобой не пробыли до этого вместе чуть ли не целый день, я французского профессора спасти бы не смог. Не поднялась бы рука.
Баг смущенно хмыкнул.
- Ну, а я даже не знаю. Просто, когда я с тобой, Богдан... и с вами, почтенный Ширмамед, я будто на высокую гору поднимаюсь. Видно становится гораздо дальше. Стало быть, я умнею, что ли? Но, казалось бы, куда уж больше...
Все трое засмеялись, с удовольствием глядя друг на друга. Как это было замечательно, что они, столь удачно дополняя один другого, оказались вместе!
“Промысел Божий!” - благодарно, даже благоговейно подумал Богдан.
“Карма!” - бесстрастно, констатируя очевидное, подумал Баг.
“Кысмэт, - с обычной для себя спокойной уверенностью подумал бек. - Да”.
Кучум в последний раз всхлипнул тихонько - и совсем затих.
- Я знаю, что мы сейчас сделаем, - сказал Богдан. - Бек прав. Народ просил князя поставить Кучума начальником уезда. Значит, народу и решать. Не хочу начинать восстановительную работу в уезде с Десяти зол. Сейчас мы поедем на телевидение, и я выступлю перед населением Асланiва.
Баг в сомнении покачал головой.
- И что ты скажешь?
- Правду, - ответил Богдан. Потом чуть печально усмехнулся, словно бы что-то вспомнив, и добавил: - Сколь бы горька она ни была.
Асланiвський уездный телецентр,