Духовное просветление: прескверная штука 4 страница

– Окей, Артур, – начал я, – техника называется "Духовный автолизис". "Автолизис" значит самопереваривание, а "духовный" значит… чёрт, я не знаю. Скажем, тот уровень "я", который содержит ментальный, физический и эмоциональный аспекты. Сложи эти два слова вместе, и получишь процесс, посредством которого ты по кусочкам скормишь себя очищающему переваривающему пламени.

– Могу я задать вопрос? – спросил Артур.

– Да, Артур.

– По вашим словам "Духовный автолизис" вещь довольно неприятная.

– Да, Артур, это неприятный процесс.

– Ох. Я понимаю. Спасибо.

– Не за что. Процесс "Духовного автолизиса" похож на дзен коан. Всё, что нужно, это писать правду.

– Писать правду?

– Звучит просто, не так ли? Да, это всё, что требуется. Просто записывай, что, как ты знаешь, истинно, или что, как ты думаешь, истинно, и продолжай писать до тех пор, пока, не придёшь к чему-то действительно истинному.

– В окружности триста шестьдесят градусов, – сказал Артур.

– Конечно, – согласился я. – Начни с чего-то кажущегося бесспорным, как это, и затем начинай изучать основания, на которых выстроено это утверждение, и следуй вниз по ним до тех пор, пока не упрёшься в корень, во что-то цельное – истину.

– В окружности не триста шестьдесят градусов? – спросил он.

– Вопрос предполагает, что есть окружность.

– А что, её нет?

– Может быть. Я не знаю. Как ты думаешь?

– Ну, если я нарисую круг…

– Я? Когда ты утвердил существование "я"? Нарисую? Ты уже прошёл ту часть, где подтверждено, что ты – отдельное физическое существо в физической вселенной со способностью воспринимать, рисовать? Ты уже утвердил дуальность как истину?

Артур несколько секунд молча размышлял.

– А, вот что вы имели в виду, когда говорили "следуй вниз". Да, непростая задача. Я даже не знаю, с чего начать.

– Не важно, с чего начинать. Можно начать с использования вопроса Раманы Махарши "Кто я?" или "Что такое "я"?" и поработать с ним. Просто попытайся сказать что-то истинное, и постепенно отбрасывай неистинное, пока не останется истина. Пиши и переписывай. Проясняй, отрезай излишки и эго и следуй, куда бы это ни вело, пока не будешь "готов".

– И сколько это обычно требует времени?

– Около двух лет, я думаю. Но когда ты "готов", ты "готов".

– А что значит "готов"?

– "Готов" значит "готов".

– Ох. Это как вести дневник или журнал?

– Ах, хороший вопрос. Нет. Это не касается личной осознанности или самоисследования. Это не касается чувств или озарений. Это не касается персональной или духовной эволюции. Это касается того, в истинности чего ты уверен; это касается истины того, чем ты являешься. С помощью этого процесса ты слой за слоем сдерёшь ложь, маскирующуюся под правду. Каждый раз, когда ты будешь перечитывать написанное даже ещё вчера, ты будешь удивлён, как далеко ты ушёл с тех пор. Это действительно болезненный и жуткий процесс, словно калечишь самого себя. Он наносит раны, которые никогда не заживут, и сжигает все мосты, которые никогда не будут возведены заново, и ты делаешь это только потому, что больше не можешь не делать.

Он усваивал это несколько мгновений.

­– А зачем нужно это писать? Почему бы не делать это просто в голове, как коаны?

– Ещё один хороший вопрос. Да, коаны и мантры ты делаешь в голове. "Кто я?" Раманы Махарши ты делаешь в голове. Причина, по которой нужно это записать на бумаге или на компьютере, где ты сможешь это увидеть, состоит в том, что ум, хотя и может показаться иначе, это не место для серьёзного размышления. Всегда, когда тебе нужно серьёзно над чем-то подумать, первым делом ты должен вытащить из головы всё, что там есть, и поместить это там, где ты можешь обойти и рассмотреть это со всех сторон. Напасть, перевернуть и снова напасть. Ты не сможешь этого сделать, когда всё находится в голове. Записывание позволяет тебе действовать как собственный учитель, критик, оппонент. Выводя наружу свои слова, ты можешь стать собственным гуру – судить о себе, общаться с собой, взглянуть более на себя объективно.

Артур смотрел на меня вопросительно, и я продолжил.

– Ты ведь инженер, так?

– Да.

– Что ты проектируешь?

– Мосты.

– В голове?

Артур помолчал немного, задумавшись.

– И да и нет, – сказал он.

– Окей. Ты говоришь "да", потому что имеет место процесс концептуализации, так? Этап идеи?

– Да, так.

– И другие внутренние творческие этапы и этапы разрешения проблем по ходу дела?

– Да.

– А что после начальной концептуализации?

– Ну, потом собрания, предварительные чертежи, снова собрания, утверждение у главного менеджера…

– Творческий процесс в работе.

– Ну, да.

– Значит, в основном, это начинается с идеи – мысли в чьей-то голове – и заканчивается реальным мостом где-то в реальном мире.

– Ммм, да.

– В течение процесса он развивается, принимает форму, становится более отчётливым, верно? Он движется от идеи к грубым наброскам, затем к точным чертежам, затем к уменьшённым моделям и, наконец, к реальному мосту, который простоит сто лет, что-то вроде того?

– Да, что-то вроде того.

– И это творческий процесс – от идеи к реальности. Это всегда один и тот же процесс, будь то мост, или поэма, или космический корабль, или твоя жизнь. Тебе понятен смысл?

– Окей. Да.

– Ты узнаёшь это в своей жизни? В своей работе?

– Да, узнаю.

– Могло ли всё это произойти в чьей-нибудь голове? В голове одного человека?

Артур засмеялся.

– Конечно, нет.

– Нет. Мысль, в мозгу или вне его, это инструмент творчества, а "Духовный автолизис" это творческий процесс, как и любой другой. Как и строительство мостов.

– Но строители мостов очень образованные люди, – сказал Артур. – Это как искусство, так и наука, и полное развитие может занять целую жизнь. Творческое усилие воздвигнуто на фундаменте знания и опыта.

– Именно так, – ответил я, – и смею тебя уверить, в процессе самопереваривания ты разовьёшь непомерный аппетит ко всем видам знаний – религии, эзотерика, метафизика, духовность, Нью-Эйдж, Восточная и Западная философии, и тому подобное. Ты будешь полагаться на знания и опыт людей во всей истории, не взирая на расу или национальность, но твой поиск уведёт тебя далеко за пределы человеческого разума. Истина превосходит время и все границы, и ты будешь искать её. Тебе точно понадобится библиотека или магазин подержанных книг поблизости.

– Не является ли "Духовный Автолизис" путём разума в противоположность пути сердца, или пути преданности, или пути служения?

Ох.

– Откровенно говоря, здесь ты начинаешь упускать суть, Артур.

Он посмотрел на меня недоумённо.

– Я не знаю, что такое все эти пути, Артур. Духовный Автолизис это усилие разума, но я не могу назвать это путём разума. Это процесс дискриминации, процесс постепенного срывания лжи и обнажения истины. Дискриминация используется как мачете для прорубания сквозь плотный подлесок иллюзии, или, если тебе больше нравится, как меч для отрубания собственной, погрязшей в иллюзиях, головы. Интеллект используется как меч, которым эго совершает медленное агонизирующее самоубийство – смерть от тысячи порезов. Тот ли это вид пути или другой, нас здесь это не касается. Пусть об этом беспокоятся студенты, изучающие пути. Если вопрос остаётся, ты можешь задать его себе в процессе "Духовного Автолизиса".

Когда-то я был неплохо осведомлён в духовной литературе, и мне помнится, что там много говорилось о разных путях, но на мой взгляд, это лишь ещё один способ отвлечься от тяжёлой работы по освобождению. Никакая теория о путях не имеет практической ценности при пробуждении. Сама идея о том, что есть определённый путь, или ещё хуже – несколько путей на выбор, которому каждый должен просто следовать, является губительно обманчивой. Короче говоря, всё это ещё один пример, когда слепой ведёт слепого – часть обширной мифологии, созданной гусеницами, обучающими гусениц как стать бабочкой.

Артур перебил мои размышления.

– Я читал, что Дон Хуан говорил…

– Эй, – встрял я, – погоди минуту. Ты хочешь рассказать мне о пути сердца?

– Да.

Я знаком с книгой Карлоса Кастанеды, где Дон Хуан советует Карлитосу выбрать путь сердца. Я знаком с ней по той же самой причине, по которой с ней знакомы многие духовные искатели, поскольку в ней есть намёк на мудрую добродетель, что выделяет её из всех сочинений Кастанеды и делает её запоминающейся. Делает ли это её истинной или ценной? Конечно нет, это просто ещё одно клише. Ещё один пример неверно указанного направления. Я прекрасно знаю, что великое множество наиболее популярных мировых духовных доктрин являются сторонниками сердечного подхода к духовному развитию, но популярность среди крепко спящих может быть не лучшим критерием, по которому можно судить о методе пробуждения.

– Скажу тебе прямо, Артур: мне нет дела до сердца. И если говорить о том, какой путь я поддерживаю, это будет путь без сердца, лишённый сострадания, абсолютно свободный от любой мысли о других. Причина проста: сначала пробудись сам. Пробудись, и потом ты сможешь вернуться и, возможно, быть полезным для других, если всё ещё будет на то потребность. Сперва пробудись с чистым неизвиняющимся эгоизмом, либо ты будешь лишь ещё одной жертвой кораблекрушения, барахтающимся в океане, и всё сострадание мира не принесёт никакой пользы другим жертвам, барахтающимся вокруг тебя. Сперва разреши свою собственную ситуацию, и может быть тогда, твоё сострадание превратится во что-то полезное для других. Я предполагаю, что это звучит жестоко, антидуховно, как угодно, но это работает только так. Понимаешь?

Артур задумчиво кивнул.

– Слушай, ты, наверное, бывал в литейном цеху, где отливают сталь для твоих мостов?

– Конечно, много раз.

– Ведь там очень страшно. Как в горящем аду. Ты считаешь, что существует множество путей для выполнения этой работы, и они выбрали путь сердца?

Артур усмехнулся.

– Вряд ли.

– Конечно, нет, потому что это работает так, как работает. И пробуждение отнюдь не сладко и светло. Это серьёзное дело с почти абсолютной вероятностью поражения. Подумай об этом. Ты пустился в предприятие, которому многие миллионы честных, разумных людей посвятили свою жизнь, не достигнув успеха. Достаточно отрезвляющее заявление. Это процесс, и он работает так, а не иначе, или не работает вовсе. Ты не можешь диктовать правила. Предпочтения к делу не относятся.

– Вы говорите так, как будто я могу даже не захотеть думать о помощи другим, когда сам освобожусь.

– Я не знаю. Может, захочешь, а может, и нет. Всё зависит от твоего склада, я думаю. Видишь, чем я занимаюсь, учу людей, не так ли? – он кивнул. – Может быть, ты займёшься чем-то подобным. Может, будешь учить. Либо вернёшься к строительству мостов и останешься там.

– Трудно представить, – сказал он.

– Это невозможно представить, ты ставишь телегу впереди лошади. Простой факт в том, что ты никому не сможешь помочь, если сам в такой же ситуации.

– Господи, – пробормотал он. Это самое яркое выражение, которое я от него услышал.

– И ещё вот что, – я продолжал. – Когда будешь делать "Духовный автолизис", делай это для кого-то. Пиши для кого-то ещё. Выражай своё знание для чьей-то пользы. Пиши для публикации, как будто весь мир должен увидеть это. Или пиши, как серию писем собственному сыну, или воображаемому другу, или ребёнку, которым ты был когда-то. Что угодно. Используй процесс "Духовного автолизиса" как средство выражения собственного высшего знания для чьей-либо пользы. И, конечно, продолжай совершенствовать его, пока не установишь истину.

– Чего я никогда не сделаю?

– Что, установишь истину? Нет, конечно, нет.

***

Дом просыпался от тихого часа, и в течение пятнадцати минут превратился из тихого места для медитаций в шумный ресторан и общественный клуб. Я поражён, увидев здесь более тридцати человек, включая нескольких, которых я не припомню, и мне кажется, что некоторые пришли лишь для того, чтобы отведать стряпню Сонайи. Люди из "Сознания Кришны" уделяют много внимания кухне, и я не удивлюсь, если многие из них впервые зашли сюда просто на запах. Сонайа – шеф повар, которого любой индийский ресторан в мире примет с распростёртыми объятиями. Когда она готовит, я сожалею, что у меня столь слабый аппетит.

Думаю, мне стоит рассказать побольше о себе, не затем, чтобы продемонстрировать, какой я замечательный, но какой обыкновенный. Конечно, я не всегда был просветлённым. Я был миловидным малышом, счастливым ребёнком, проблемным подростком и своенравным взрослым. Увидев меня тогда, никто бы не мог себе представить, что я стану мудрым сердцем американского сельского ашрама. С другой стороны, я всегда обладал проницательной натурой. Я начал борьбу с cogito ergo sum ещё в раннем юношестве, и много лет занимался тем, что писал рассказы и эссе, которые были пробными штурмами природы реальности, что помогло мне сфокусировать мои мысли.

Моё решающее прозрение произошло, когда мне было уже почти тридцать, и, как все хорошие прозрения, оно пронзило мой ум как световая пуля и переопределило всю мою жизнь в один миг. Осознание было ни больше, ни меньше, чем:

Истина существует.

Я был абсолютно ошеломлён. Контуры моего бытия мгновенно стали иными. Я был потрясён этим простым утверждением, его полной абсурдностью. Как вообще можно не осознавать, что истина существует? Но, правда в том, что я не осознавал этого. Мои мысли постоянно были направлены на отрицание того, что я с успехом закрывал глаза на реальность. Сам факт борьбы за освобождение заточал меня. Чтобы противостоять лжи я должен был пребывать в полутени, где ложь процветает. Окончательное понимание, что истина существует, было равносильно выползанию из вонючей канавы на солнечный свет, о существовании которого я должен был догадываться всё это время, но никогда не догадывался.

Но теперь я стоял в солнечном свете, и это было совершенно опьяняюще. В тот момент я наконец родился. "Истина существует!" – кричал мой ум. "Не важно где, не важно что. Где-то, что-то, истина есть. Мне наплевать если она в христианстве, или иудаизме, или исламе, или в самом презренном культе в глубочайших недрах разврата, она существует, и я больше не проведу и минуты своей жизни, слепо бултыхаясь в грязи и миазмах невежества ради другой цели, кроме той, чтобы найти её. Вселенная не пуста и невежественна, я пуст и невежествен. Что-то есть истинное, не имеет значения что, и я больше не буду фальшивым. Нет даже намёка на оговорку того факта, что я скорее буду страдать и умру в поисках истины, чем, продолжу жить в рабстве у лжи и невежества."

***

Я только что перечитал предыдущие несколько абзацев, это так похоже на то, как мой ум выглядел после взрыва. События смерти-перерождения происходят во всех формах и размерах, и это было моим первым событием такого рода. Моим Первым Шагом, отделяющим то, кем я был, от того, кем я являюсь сейчас. То был день, когда я бросил в огонь свою жизнь, и началась война.

Следующие два года прошли в состоянии огненной одержимости. Я оставил работу, выбросил все свои вещи, переехал из Чикаго в маленький городок в Айове. Я вычистил все книжные магазины и извлек полную выгоду из библиотечной благотворительной программы штата. Я купил компьютер и часами горбился над клавиатурой, пытаясь выразить истину. Я читал и писал. Я редактировал, удалял и переписывал. Каждые несколько недель я стирал все файлы, форматировал все диски, сжигал – буквально, в котелке – все свои записи. Я почти никогда не читал то, что написал, потому что сам акт написания делал это устаревшим. Я порвал все связи – ни работы, ни друзей, ни семьи – и оставил только самое необходимое. Я не занимался больше ничем. Я ни о чём больше не думал. Я долго бродил по улицам, размышляя, колотясь в каждую дверь, перед которой я застрял в данный момент.

А потом однажды по прошествии пары лет такой жизни неожиданно я был "готов". Именно так: "готов". Хотя тогда я не думал об этом в словах, что я стал просветлённым, пробуждённым, реализовавшим истину, джняни, Буддой, называйте как хотите. И привыкание к этому новому состоянию, однако, заняло ещё десяток лет.

Меня спрашивали, поступил бы я также снова, если бы у меня был выбор, но я с самого начала ничего не выбирал. Я не принимал никакого решения, не делал никакого выбора. Это не похоже на карьерный путь, когда ты оцениваешь обстановку и пускаешься в дело. Это больше похоже на то, если бы ты шёл по горной дороге, которая внезапно превратилась бы в грязную жижу, и вот ты уже несёшься в неизвестность с безумной скоростью, и немного погодя это становится твоей реальностью. А потом, однажды, так же без предупреждения, ты оказываешься выброшенным в открытый космос, и немного погодя открытый космос становится твоей реальностью.

Вот где я теперь нахожусь. Открытый космос – моя реальность. Пустота. Не-я. Я пребываю в недвойственном, неотносительном сознании. И это невозможно объяснить. Я даже для себя не могу облечь это в слова. Никто не может сказать "Я просветлённый", потому что нет никакого "я". Не существует просветлённого человека. Человек, пишущий эти слова, говорящий со студентами, не просветлённый. Моя личность, моё эго, то, что кажется мной, это просто оставшийся образ – физическое явление, основанное на остаточных энергетических паттернах. Джед МакКенна это как внешний костюм, который надевает невидимка для более или менее адекватного взаимодействия с людьми.

Вот, несколько слов обо мне.