Оправдание монашеской жизни
Письмо ваше, от 23 ноября, получил, в котором делаете мне много вопросов. По немощи и крайнему недосугу не мог отвечать вскоре. Теперь напишу, сколько успею.
Пишете, что не можете себе выработать правильного понятия о монастырях; к тому же вам толкуют, что будто бы Господь в Евангелии ничего не говорил о монастырской жизни. А напротив, многое сказано. Когда богатый юноша спрашивал Господа, как ему спастись, Господь ответил ему (Мф. 19: 17): аще ли хощеши внити в живот, соблюди заповеди, то есть если хочешь получить только спасение и жизнь вечную, то исполняй заповеди Божии. Аще ли же хощеши совершен быти... продаждь имение... и раздаждь нищым... и гряди вслед Мене (Мф. 19: 21). Вот прямое указание на различие жизни в миру и жизни в монастыре. И спрошу вас, кто выше, — служащий ли самому царю, или служащий слугам царским? Удаляющиеся в монастырь идут с тем туда, чтобы служить Богу; а остающиеся в миру обязуются служить рабам Божиим благотворением и милостынею.
Еще прямое указание в Евангелии о различии жизни в миру и жизни в монастыре такими словами Господа (Мф. 10: 37): Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин: а ежели оставит... отца, или матерь, или жену, или чада, и братий, и сестер и вся, елика имеет, сторицею приимет и живот вечный наследит (Мф. 19: 29)"; то есть еще в настоящей жизни, вместо пяти или семи братий и сестер, будете иметь сто или более сестер или братий, как вы и видели в Оптиной пустыни и в Казанской женской общине. Пишете, что многих из сестер этой общины вы видели, и говорили с ними, и удивляетесь и недоумеваете, чрез что они получили спокойствие духа. Отвечаю: через то, что они отреклись от мирских забот и от своей воли, и делают все и поступают по духовному совету, с откровением своей совести, и своих поступков, и намерений, и сердечных помышлений духовному наставнику и наставницам.
Несправедливо некоторые толкуют вам, что удаление в монастырь есть проявление малодушия, боязнь борьбы; тогда как поступающие в монастырь должны поступать на борьбу с врагом с мужеством и с верой и надеждой на милость и помощь Божию.
Из всего сказанного вы можете видеть различие жизни в миру и жизни в монастыре. Считаю не лишним объяснить вам, что мужчины в настоящее время, так же как и в древние времена, могут буквально исполнить Евангельское слово Господа: продаждь имение... и раздаждь нищым... и гряди вслед Мене. Говорю это о мужчинах, поступающих в монастырь. Женскому полу так нельзя. Для них требуется обезпечение и в монастыре, чтобы было на что иметь келью, и себя содержать. В мужских штатных монастырях дается живущим жалование из доходов, а в общежительных дается и одежда, и обувь, и общая трапеза; а в женских монастырях, как показывают примеры, неудобно всего этого иметь от монастыря, а приходится прибавлять и свои средства — и по слабости телесной, или по воспитанию, и по другим причинам.
Еще пишете, что, по вашему мнению, монастырская жизнь была бы понятна, если бы поступали в монастырь на время, для исправления своего характера и отсечения своей воли, а потом возвращались бы опять в мир для благотворения и наставления других... Думать так можно, а к делу это неприложимо. Из поступающих в монастырь не все достигают совершенного исправления и совершенства в добродетели, а многие едва-едва могут и себя исправлять. Как же такие могут поступить в мир для исправления других? Кто может других пользовать, тот может и не выходя из монастыря это исполнять, как вы сами это испытали, побеседовав с некоторыми живущими в женской общине, которым вы удивлялись, как они получили спокойствие духа.
Думаю, что довольно сказано для разъяснения вашего вопроса. Когда возьмемся за самое дело, тогда ясно и увидим, как редко теория сходится с практикой.
Призывая на вас и на всех родных ваших мир и Божие благословение, остаюсь с искренним благожеланием.