Разговор об истории религии и музыки

Мы говорили о местах, о пространстве, теперь поговорим о времени. "Мне пора на покой, я устал быть послом рок-н-ролла в неритмичной стране...". Лет 30 тому назад написанная песня. Не устали ли вы?

Вы знаете, партия приказала стоять на своем, пока не назначат нового, но как-то про наше направление забыли...

То есть, другого ответственного нет?

Нет.

Но вопрос, если говорить серьезно, важный для каждого человека, играющего рок-н-ролл, - это возраст. Потому что рок-н-ролл появился как музыка молодых, сейчас уже это совсем не так, может быть, рок-н-ролл становится как джаз, "музыкой для всех" и в то же время ни для кого. Давайте разберем это подробно.

Джаз как, собственно, музыка барокко, как классическая музыка, романтизм, все остальное, имеет определенный период жизни. И пока этот период длится, происходит что-то интересное. Рок-н-ролл, как его понимает весь мир, существовал с середины 50-х, может быть, под самое начало 70-х, но, в принципе, под самый конец 60-х. Русский рок существовал с конца 70-х по начало 90-х. Я бы не сказал, что мы играем рок-н-ролл, или что мы его играем последние 15-20 лет.

А что вы играете?

Бог знает. Мы работаем с песнями, пытаемся песенную структуру как-то расширить, усовершенствовать... Или, если быть совсем банальным, мне очень хочется, чтобы в России были песни, к которым существовал бы подход на уровне общемировом, чтобы не делать себе скидок. И все, что мы делаем, это как раз мои попытки сделать так, чтобы это, наконец, произошло, чтобы можно было издать пластинку с русскими песнями и сказать, что это, без скидок, более или менее на мировом уровне. И чтобы люди, не знающие русского языка, тоже могли это слушать, а люди знающие русский язык, получали бы еще дополнительный бонус в качестве понимания - даже не то, что слов текста песни, а внутреннего ощущения.

Речь идет об эстетической конвертируемости...

Прекрасное выражение, я давно не слышал лучшего. Я с ним согласен. К сожалению, в России как валюта не конвертируема, так и искусство, в основном, не конвертируемо, к моему просто логическому недовольству. Мне это не нравится. Мне хочется, чтобы у нас было что-то, что было бы конвертируемо.

И вы пытаетесь исправить ситуацию?

То, что вы процитировали в самом начале этого тома - фраза, которая описывала мои намерения еще тогда, когда я совсем не умел этого делать, но очень этого хотел.

Довольны вы промежуточным результатом?

Промежуточным, конечно, результатом - да. Могу честно сказать, что мы сделали что-то, на что мне приятно оглядываться, и что мне приятно иметь в качестве собственного багажа. Вот, что у меня есть. Много такого, много сякого, но, в целом, мне это нравится, я доволен результатами.

Как раз о багаже, о том, как этот багаж выглядит хронологически. Вот Гребенщиков, "Аквариум" 70-х, ведь 70-е годы - это тоже история "Аквариума", это важно, хотя полноценных альбомов не было, вот "Аквариум" 80-х, 90-х и 2000-х. Какой из них вам больше нравится?

Каждый был очень уместен в свое время и, более того, каждый из них был необходим в свое время, и другого бы не могло быть. В 70-е мы играли музыку просто для удовольствия играния музыки, я начинал учиться искусству писать песни.

В 80-е я уже умел писать песни, более или менее, и мы учились, как эти песни играть вместе, как делать так, чтобы они еще звучали, чтобы за них было не стыдно.

В 90-е, по неизвестной мне причине, но абсолютно реальной, почему-то я семь лет писал только музыку в русском размере, в основном, три четверти. Вся группа на меня хмурилась, била копытом, говорила: "Ты когда-нибудь что-нибудь напишешь другое, кроме вальсов?". Я говорил: "Был бы рад, но не получается". И это тянулось почти до конца 90-х годов. Потом я из этого вырвался, срочно написал пару альбомов, более или менее стандартного кантри-рокового формата, квадратно-балладной формы, обще американско-европейской.

А в теперешних, нулевых годах, мы до сих пор экспериментируем и с формой, то есть опыт писания песен уже есть, чего с этим можно добиться мы уже знаем, а теперь интересно узнать, что можно сделать еще, кроме того, что мы знаем.

Вот это "мы", вы все время говорите "мы". Все-таки, это абсолютно разные люди, и абсолютно разные составы, даже идеологически разные. Дружеский "Аквариум" 70-х и, отчасти, 80-х, и уже немножко по-другому сформированные составы 90-х и двухтысячных, не говоря уже о том, что у вас есть опыт и работы с западными музыкантами: альбом "Лилит", записанный с The Band, и так далее. Вот это "мы", оно важно для вас?

Не то, что важно, оно необходимо. Как бы я не хотел сделать что-то сам по себе, когда я делаю сам по себе, получается, что мне не интересно делать все самому. Более того, я считаю это чем-то сродни рукоблудию, когда делаешь что-то один. Мне интересно работать, когда я чувствую плечо друга, товарища, коллеги и его отзыв на то, что я делаю. Поэтому, когда я в "Аквариуме" - а это состояние, в котором я нахожусь большую часть своего времени, 90 процентов - мне интересно сотрудничать с людьми. Поэтому я - только часть, и если большая часть группы скажет, что лучше бы этого сегодня не играть или лучше это сделать по-другому, я скажу: "О'кей".

Вы не деспот?

Я деспот, но я деспот образованный, в том смысле, что я знаю - если навязывать людям свою точку зрения, в которой я сам не уверен, то люди не смогут сделать того, что я хочу. А когда они делают что-то сами по себе, их проще направить - и они получат удовольствие, и я. А навязывать свою волю - глупость и необразованное хамство.

Вы рассуждаете как абсолютный монарх, но просвещенный, как просвещенный монарх XVIII века, как Екатерина II.

Так это естественно. Любой человек, который хочет чего-то добиться, рассуждает так же.

В вашей дискографии - десятки альбомов. Я решил проверить память, начал считать перед нашей встречей, решил специально не залезать на сайт, насчитал двадцать четыре и сбился со счета.

А дело в том, что я сам не знаю, потому что непонятно, что считать альбомам, а что считать сборниками.

"Ихтиология" - альбом?

"Ихтиология", к сожалению, альбом, потому что я очень хотел записать в студии эти песни, но не было студии, поэтому они записаны на концерте и очень плохо.

Итак, десятки альбомов.

Около двадцати пяти, плюс-минус.

Назовите пять ваших любимых. Если вы, конечно, не хотите обидеть другие альбомы.

Нет, бо́льшая часть из них была правильной в момент выпуска. Через год от альбома остается приблизительно половинка, но в удачном случае эта половинка останется уже навсегда. Скажем, "Песня рыбака" - альбом со своими плюсами и минусами, но больше половины из этого альбома я до сих пор слушаю с наслаждением и радуюсь: как хорошо, что мы это все записали.

Но это последний альбом, а что касается периода более раннего, 80-х годов?

80-е годы для меня в большей степени история, потому что у нас, к сожалению, не было ни малейшей возможности записать что-либо настолько качественно, насколько эти песни того требовали, поэтому они записаны очень мило, но это не так интересно мне сейчас слушать. И, слава богу, если это не так с другими людьми. Но даже любимые всеми "Радио Африка", "День Серебра" или "Дети Декабря", они в большей степени сейчас история, а не живая музыка. Они для меня состоялись. Начиная с "Русского альбома", до сих пор остается что-то, что для меня абсолютно живо и сейчас. Хотя я, вероятно, слишком долго живу.

Это то, как вы ощущаете альбомы. А как вы ощущаете себя 70-х, 80-х, 90-х и сейчас? Чувствуете ли вы, что это тот же самый человек, что и вы сейчас, либо это другой? Либо вы, как говорят буддисты, вообще не считаете, что есть "Я", а есть комбинация скандх, и тогда бессмыслен этот разговор?

Я, честно говоря, не видел ни одного буддиста, который бы считал себя комбинацией скандх.

Они так говорят.

Да, они так говорят, но они, по-моему, уши нам трут. И поэтому я твердо знаю, что я практически не менялся лет с 12-14, и все, что я чувствовал тогда, я чувствую и сейчас, просто какие-то органы чувств уже устали чувствовать, но они продолжают это чувствовать. Но я, безусловно, больше знаю и больше хочу.

Это интересно. Потому что с возрастом обычно желаний становится все меньше и меньше. Они сильнее, но их меньше. Их разнообразие меньше.

Желаний выпить или поесть, конечно, стало меньше.

А то, что называется алчба?

Но вот по отношению к музыке все такая же алчба. Когда я слушаю, как устроены какие-нибудь произведения Баха, у меня чешутся руки взять и начать это разбирать, подумать, почему же мы такие примитивные, потому что примитивизм нашей музыки меня пугал всегда. Потому что примитивнее, тупее и проще сделать, чем "Аквариум", уже просто невозможно.

Все-таки можно... Открываются заманчивые перспективы...

Но даже когда я слушаю музыку не самых моих любимых композиторов, какую-нибудь этническую или что-то еще, я все время думаю, как много того, что мы еще не пробовали. Поэтому желаний у меня становится еще больше.

Давайте, очень ненадолго, но перейдем к духовным сферам. Мы в разговоре упомянули буддизм, у вас, особенно в 90-е годы, в песнях была масса всевозможных отсылок - и буддистских, и православных, и других. Это для вас эстетический прием?

Я просто пишу о том, что находится вокруг меня - самым простым образом. Если я все время вижу церкви, то, так или иначе, церковная тематика и церковный словарь не могут не попасть в песни. Потому что я все время, каждый день это вижу.

Вы их видите, потому что вы их хотите видеть. Люди довольно часто ходят в городах, где много церквей, и не видят их.

Безусловно. Я в Непале, скажем, встречался с людьми, которые искренне не могли понять, зачем я еду в такую страну, где даже нет супермаркетов. О том, что в странах может быть что-то, кроме супермаркетов, они не были осведомлены. Поэтому и буддийские аллюзии, и христианские, и любые другие естественным образом попадают в песни. При этом я, естественно, понимаю внутри, что от меня этого ждут, и приходится как-то этому противодействовать. Поэтому в большей части, насколько я помню буддийские отсылки, они всегда в немножко юмористической форме, потому что люди от меня этого так долго ждали, что вот, получите. "Читатель ждет уж рифмы "розы", на вот, возьми ее скорей". Так же у меня все остальное.

При этом вы серьезно относитесь к буддизму, вы переводите книжки, издаете.

У меня нет другого пути. Я серьезно отношусь ко всему, что для меня является самым важным плодом существования человечества. Религиозное мышление, безусловно, является самым важным. Это то, что учит нас, как стать самими собой и, более того, получать еще удовольствие в процессе. Никакая другая наука нас этому не учит. Религия - это наука человеческого счастья, строго говоря. Хотя, конечно, трактуют ее часто не так, но, на самом деле, речь идет именно об этом.

Но когда вы соотносите себя с буддизмом, когда вы переводите буддийские тексты, когда вы их издаете, вы относитесь к ним как внешний наблюдатель или изнутри? Где ваша позиция?

Я не стал бы переводить, если бы я не знал этого изнутри.

Знали просто как Знание, или потому, что вы это хорошо знаете, вы много читали, много ездили?

Как Знание. Есть огромное количество переводчиков, которые без меня это могут перевести. Но когда я увидел кучи томов по буддизму, где явно пишет или переводит человек, который знает термины, но не очень хорошо представляет содержание этих терминов или, по крайней мере, не доносит этого до читателя. То же самое, как с "Упанишадами". Мне пришлось перевести "Катха Упанишаду", когда я прочитал пять переводов на русский язык, из которых было ясно, что человек не знает, что он переводит. Если ты переводишь трактат о том, как работать с магнитофоном, нужно знать магнитофон, по крайней мере, и донести до человека, что нужно нажать такую-то кнопку... А когда эти термины человеку неизвестны, он просто переводит, не зная, что это значит, ему сложно работать...

Довольно сложно требовать от советского востоковеда знания работы магнитофона под названием "индуизм" или "буддизм".

Я думаю, что, может быть, и сложно, но необходимо. Потому что от любого специалиста нужно требовать, чтобы он объяснил то, чем он занимается, чтобы он мог объяснить десятилетнему ребенку, и ребенок бы это понял. Если он не может объяснить, значит, он очень плохой специалист.

Аппендикс к последнему тому нашего разговора, так сказать, приложение. Тема - любопытная, я имею в виду, так называемые, высокие технологии, интернет. Вы часто говорите, что вы не против, чтобы ваши альбомы и песни скачивали, вы против копирайта на музыкальные произведения.

Все еще проще. Я, вообще, не против ничего. Мне лень быть против чего-либо. Есть люди, которые покупают альбомы - отлично. Есть люди, которые скачивают альбомы - отлично. Мне важно, чтобы люди, которые хотят услышать нашу музыку, имели возможность ее слушать. В какой форме это будет делаться, мне глубоко безразлично. Запись музыки в России - дело убыточное. Когда мы что-то записываем, мы записываем это в ущерб себе, поэтому никакого вознаграждения за это я и не жду, и Бог с ним.

И последний вопрос, неизбежный в любом такого рода разговоре: над чем вы сейчас работаете?

Самое прекрасное, что я могу с чистой совестью ответить: ни над чем. Потому что после записи "Бродяги" получилось так, что мы решили взять и поиграть концерты и, в конце концов, попробовать, возможно ли, в современных условиях, не исполнять записанную музыку, а играть музыку, взять эти песни и попытаться сделать так, чтобы всем шестерым людям на сцене было интересно их играть. То есть, могут ли эти песни жить сами по себе, без точного копирования, нота за нотой, того, что мы записали. Год мы этим занимаемся, поэтому на год я взял себе паузу от творчества: год я не пишу песни, год мы играем и смотрим, что получится, к чему это приведет.

То есть, на верстаке у вас нового альбома нет?

Нет. По счастью. Свободный человек.

Интервью журналу "Йога"

Наталья Янчук: Рубрика называется "Мой путь в йогу", давай прямо с этого и начнем. Как ты пришел в йогу, каким образом? Может быть, были какие-то специальные обстоятельства? И почему именно в йогу?

Борис Гребенщиков: Специальных обстоятельств не было. Но моя связь с Индией стала для меня ясна еще в 1968 году, после многократного прослушивания альбома Beatles "Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band". Я понял, что индийская музыка - это то, что по неизвестным для меня причинам притягивает меня очень и очень сильно. С этого начался очень долгий процесс узнавания того, что у нас называется восточной культурой. Сначала интерес появился музыкальный, потом религиозно-мифологически-исторический. И потом началось реальное знакомство. Я просто жалею о том, что не начал заниматься йогой 20 лет назад. Это сильно сэкономило бы мне время. Потому что реально я начал заниматься йогой в конце февраля 2002 года.

НЯ: Как это случилось?

БГ: Я был в Ашраме у Сатья Сай Бабы в Путапарти. А там есть замечательный учитель йоги Доктор Рао, про которого мне несколько раз говорили, но мне как-то все было не до того. А тут я, наконец, все-таки до него дошел. Он прямо на крыше своей клиники проводит занятия каждый вечер. Человеку где-то около 80 лет, и он в форме значительно лучшей, чем я.

НЯ: Но он, наверное, и заниматься начал раньше, чем ты?

БГ: Он начал заниматься в 60 лет.

НЯ: Тем не менее, 20 лет занятий йогой - это немало.

БГ: Да. И он в такой форме, которая мне и не снилась.

НЯ: Приснится еще :-)

БГ: Жизнь покажет. Просто я, вероятно, к этому времени был готов. Так или иначе, по причинам, которые я вряд ли смогу сформулировать, я начал заниматься. И с тех пор занимаюсь практически каждое утро, за вычетом, может быть 10-12 дней, когда я где-нибудь в поезде, и просто нет возможности заниматься.

НЯ: Считается, что только индивидуальной практикой можно чего-то достичь. Так ли это? Есть ли у тебя индивидуальная практика?

БГ: А какая практика бывает еще, кроме индивидуальной? Есть набор асан, которые я делаю в той мере, в которой у меня есть время. У меня нет и никогда не было ни своего учителя, ни своего инструктора. В основном все, что я делаю, я почерпнул на занятиях у Доктора Рао (два или три занятия) и потом - по книгам Айенгара.

НЯ: А почему из многочисленных учеников Кришнамачарьи ты предпочел именно Айенгара?

БГ: Я просто взял ту книгу, которую мне дал кто-то из знакомых. Короче говоря, мне попал в руки БКС Айенгар "The Illustrated Light On Yoga", и я просто делал то, что в моих силах. Пробовал разные вещи, которые были доступны моему телу. Их не так много. Для человека, который ничего не умеет, для начала возможно выполнить асан 10-15. И потом, когда я, спустя год, попал в школу йоги в Ришикеше, то с большим изумлением понял, что я могу все, что делают они, и более того, от индусов, которые там занимаются, я ничем не отличаюсь. У них там было чуть динамичнее, чем я сам себя приучил, но все, что они делали, я уже мог выполнить. Даже когда я на голову встал, учитель около меня походил-походил, и сказал: "А в чем вопросы-то? Все нормально делаешь".

НЯ: Просто для начала не рекомендуется практиковать без инструктора.

БГ: Знаю. Именно поэтому, например, стойку на голове я старался не выполнять, и решил просто проверить, правильно ли я делаю. И, как ни странно, индус-учитель посмотрел и сказал, что не видит проблемы.

НЯ: Так и выработалась личная практика?

БГ: Да, это то, на что у меня хватает времени каждое утро. В идеале два часа. То есть если я в пять утра встаю, то до семи я занимаюсь. Но вот если я встаю в десять утра, у меня уже нет пары часов. Максимум - полчаса.

НЯ: Вся твоя практика состоит из нескольких асан?

БГ: Порядка пятнадцати.

НЯ: И это только асаны? Я имею в виду, что йога - достаточно всеобъемлющее понятие...

БГ: Я только начинаю. Пока работы с телом для меня достаточно. Пранаяму без учителя, как я слышал, тоже практиковать нельзя.

НЯ: Каковы результаты практики? Что с тобой за это время произошло?

БГ: Я 35 лет курил. И вот уже четыре месяца, как перестал. Без единого болезненного ощущения. Не было ни секунды мучений, я просто решил, что хватит. И у меня с тех пор не возникало ни малейшего желания. Самое смешное, что я даже не набрал ни одного лишнего килограмма в весе. Соответственно, в связи с этим я могу дольше пройти :-) могу подняться по лестнице, потому что раньше у меня были с этим сложности. А сейчас, после того, как я еще позанимался два раза у Бал Мукунд Сингха, возникают новые горизонты.

НЯ: А ты еще посвящение какое-то, помнится, получал?

БГ: Посвящение я получал по Крийя йоге у Шибенду Лахири, правнука Лахири Махасаи. Это отдельная история. Он посмеивался и говорил, что некоторые бросают курить, после того как начинают заниматься Крийя йогой :-) Я не думал, что это относится ко мне, но очень ему благодарен. Я получил посвящение у Шибенду Лахири в феврале, а в июле уже перестал курить.

НЯ: В России звезды, в основном, исповедуют христианство...

БГ: Если мне покажут человека, который прочитал хотя бы все четыре Евангелия, тогда мы сможем так сказать. У меня такое ощущение, что это христианство на уровне того, что если церковь, они просто знают, что там крест наверху.

НЯ: А почему конкретно ты выбрал буддизм?

БГ: Я не выбирал ни буддизма, ни индуизма, ни шаманизма - не выбирал вообще ничего. Я естественным образом следую своим интересам.

НЯ: Что это за интересы?

БГ: Я не могу их описать. Мне интересны какие-то вещи. У меня есть свои вкусы. Теперь, когда мне, практически, 50 лет, выясняется неожиданно, что мои вкусы довольно плотно совпадают с общечеловеческими ценностями, с которыми - я могу теперь это сказать - я чуть-чуть знаком.

Но уровень невежества среди нашего народа вообще и деятелей культуры, в частности, ужасающий. Это катастрофа. И пока это не изменится, говорить о чем-либо здесь представляется мне смешным. Отдельный человек в России может добиться всего, чего угодно, самых высоких вершин. Но, в общем и целом, наша культура представляет из себя, грубо говоря, помойку. На 99 %. И пока наши деятели культуры не займутся самообразованием... Я уже не говорю про йогу, не говорю про религию, но если они хотя бы одну книгу прочитают в жизни... Пока этого не случится, мы так и будем в помойке, в которой находимся в данный момент. И идеалом жизни у нас будут быки и соответствующие им девушки.

А пока у нас положение именно такое, говорить о христианстве, буддизме, или о чем-то еще, нелепо. Это то же самое, что сравнивать качество жизни на Альфа Центавра и Тау Кита. Мы не знаем ни того, ни этого. Мы не знаем ничего ни об индуизме, ни о буддизме, ни о синтоизме, ни о дзен-буддизме. О христианстве тоже мы не знаем ничего. Я не буду говорить, кто, но некоторые из наших деятелей культуры на мои скромные попытки спросить: "А вот в Евангелии, вроде, сказано не совсем то, что ты говоришь..." люди просто от меня отворачивались с негодованием - "он еще и Евангелие цитирует". Потому что они сами не читали, но считают, что все знание от Дьявола. В том числе и знание Евангелия тоже от Дьявола. При этом смешно - у меня не было никакого особенного образования, я заканчивал совершенно обычную школу, у моих родителей не было никакого интереса ни к философии, ни к религии, ни к музыке. Все, что у меня есть, я нашел сам. Меня никто ни к чему и никогда не склонял. Все, что сделал я - пример того, что может сделать каждый человек. Выясняется, что, если захотеть, все можно осуществить.

НЯ: Получается, нельзя сказать, что ты исповедуешь буддизм. Но как бы это назвать?

БГ: Я исповедую жизнь. По возможности незашоренную.

НЯ: Да, но в которой есть, так или иначе, элементы каких-то культур...

БГ: Элементы культур - да, в отличие от отсутствия культур :-) Я все-таки исповедую ну хоть какую-то культуру :-)

НЯ: То есть вопросы типа "выполнил ли ты нендро" бесполезно тебе задавать?

БГ: Нет, я слишком ленивый для того, чтобы выполнять нендро. Я бы хотел, но у меня как-то не получалось. Я был слишком занят пчеловодством, балетом и керамикой :-)

НЯ: А 6 Йог наропы? :-)

БГ: Тоже не очень-то получились :-)

НЯ: Хорошо, а кто тогда для тебя Ринпоче?

БГ: Я очень хорошо отношусь к тибетскому буддизму вообще, к Институту Лам в частности, и ко всем людям, у которых я хоть чему-то учился. Таких несколько. И я отношусь к ним с крайней любовью и с крайним почтением. Чокьи Нима Ринпоче, Ургьен Тулку Ринпоче, Беру Кхъенце Ринпоче, Тенга Ринпоче.

НЯ: Почему ты выбрал традицию Римэ?

БГ: Я не выбирал. От ступы Боднатх я пошел прямо. Уперся в монастырь. Мне понравился учитель. Потом учитель мне сказал: "Знаешь, Боря, мы с тобой в чем-то похожи". Так оно и было. Я абсолютно ничего не выбирал. Когда я познакомился с Чокьи Нима Ринпоче, я не знал, что существует традиция Римэ.

НЯ: Тебя все время заносит в правильное русло, как я понимаю :-)

БГ: Я думаю, что если правильно себя вести, тебя всегда занесет в правильное русло :-) Как воду - по самому простому пути.

НЯ: Когда ты первый раз попал в Индию?

БГ: В 1994 году, когда Ирина, моя жена, сказала: "все ламы да ламы, а давай съездим к Сай Бабе".

НЯ: А откуда она про него узнала?

БГ: От нашего общего знакомого Айзека Тайгретта, который был близким соратником Бабы. Я давно его знал, еще по Америке. И он много чего рассказывал про Бабу, это были какие-то фантастические рассказы.

НЯ: А Ирина - буддистка?

БГ: Также как и я - идет туда, куда ей интересно. И она меня уговорила: "давай в Индию съездим". И мы поехали к Бабе. И очень смешно, и интересно, и поначалу забавно, я даже побунтовал немножко:

НЯ: Как ты бунтовал?

БГ: Я не люблю, когда меня ограничивают дисциплиной. Я должен к этой дисциплине сам прийти. Поначалу не ходил на даршаны, одевался не так, ходил не туда, все было не так. Меня там звали "Рэмбо" :-) А потом ничего, привык. Когда я сам эту дисциплину для себя выработал, тогда я понял, что в ней есть смысл.

НЯ: Какие места в Индии ты посещал, кроме Сай Бабы?

БГ: В Индии есть семь священных городов, это называется Саптапури. В пяти из них я был уже.

НЯ: Только по священным местам?

БГ: Вообще езжу много где. Просто мы - не совсем обычные туристы, потому что меня интересуют места, где, по проверенным данным, энергия места может положительно влиять на мою психику и на психику любого человека. В магазинах мне делать нечего, мне там скучно. И бухать на пляже мне тоже скучно. И даже наркотики на пляже принимать мне тоже скучно. А попасть в священный город мне не скучно, потому что там приходит что-то, что мне интересно.

НЯ: А в последний раз, вот сейчас, где ты был?

БГ: Только что мы были в Дварке. Дварка - это столица королевства Кришны, куда он ушел из Бриндавана и Матхуры вместе со своим народом. И пробыл там от 36 до нескольких сотен лет. В зависимости от того, кто как считает.

НЯ: Это там ты встретил Бал Мукунд Сингха?

БГ: Бал Мукунд Сингха я встретил в Дели. У нас с ним были общие знакомые, я ему позвонил, спросил: "нельзя ли встретиться? Хотелось бы поучиться". Он ответил: "ОК, подъезжайте".

НЯ: А что это у тебя за встреча была с послом Индии, уже по возвращении в Россию?

БГ: Это был посол России в Индии, Александр Кадакин, мой старый приятель. Я его знал, когда он был еще послом в Непале. Мы знакомы около 10 лет. Я был очень рад, когда он звонил, поздравлял меня вчера.

НЯ: С орденом?

БГ: С орденом. Он - человек государственного мышления, и мне его поздравление было очень приятно.

НЯ: Как ты отнесся к тому, что тебе вручили Орден?

БГ: Я целиком за. Это за Аквариум.

НЯ: Об этом говорили во всех новостях. Мы все так радовались за тебя!

БГ: Вот видишь, как здорово! :-) Сколько радости я доставил огромному количеству людей :-)

НЯ: Я думаю, многие в этот день друг другу звонили, и говорили: "Здорово! Ну наконец-то!"

БГ: Когда Окуджаве пытались дать орден, он сказал: "Знаете, ребята, я никогда не служил, поэтому я орден не приму". Поскольку здесь речь идет о том, что Аквариум делал больше тридцати лет - а я очень хорошо знаю, ЧТО он делал, я с чистым и веселым сердцем его принимаю.

НЯ: В связи с твоими постоянными духовными поисками как происходит твоя координация с окружающим миром? Как к этому относятся близкие тебе люди? Бывают ли конфликты?

БГ: Те люди, с которыми я общаюсь, например, моя семья, принимают это нормально, поскольку они меня знают таким, какой я есть. А те люди, которые меня знают хуже, вольны относиться к этому как угодно. Я приблизительно в два или три года решил, что в этом мире далеко не все в порядке, и люди вокруг занимаются такой чудовищной чушью и настолько глупо расходуют свой потенциал, что принять их всерьез я так и не смог. С тех пор, как я это осознал, прошло приблизительно 48 лет. Я не ошибся. Как они чушью занимались, так чушью и занимаются. И всю свою сознательную жизнь я делал так, чтобы максимально их задеть.

НЯ: А твои дети?

БГ: У детей своя карма. Они выбрали родиться моими детьми в моей семье по каким-то своим причинам, поэтому влиять на них и навязывать им какие-либо точки зрения я абсолютно не собираюсь. Они могут вести себя хорошо или плохо, умно или глупо - это их дело. Я могу им помочь, если они меня об этом попросят. Карма у них все равно своя. В этом смысле они не мои.

НЯ: Не принадлежат тебе.

БГ: Да. Они не принадлежат мне. Я могу им помочь, могу их любить, и все, что я знаю, я им скажу. Но навязывать им свою точку зрения я не буду.

НЯ: Давай поговорим о спонсорстве. В России и христианские-то святыни не часто спонсируют, но, тем не менее, случается. Почему, как ты думаешь, в России не спонсируют строительство буддийских храмов?

БГ: Спонсируют. Более того, вчера поутру я согласился помочь при организации строительства первого буддийского храма в Москве. Естественно, он будет строиться на какие-то деньги...

НЯ: Помочь финансово?

БГ: Помочь именно не финансово. О финансах речь не шла, там есть деньги. Есть спонсоры.

НЯ: Русские?

БГ: Русские. Достойные люди, которые собираются это сделать.

НЯ: Но это единичный случай, как мне кажется...

БГ: Конечно. У нас строятся церкви, которые от государства получают мало дотаций. Я знаю много настоятелей храмов, которые ходят по заводам, по директорам, и выбивают из них деньги.

НЯ: Это - христианство?

БГ: Христианство. А буддизм в европейской части России - религия неестественная и немассовая. Скажем, в Москве буддийский храм строить - это хорошо, потому что в Москве много буддистов, или людей, которые хотели бы считать себя буддистами. А строить буддийский храм где-нибудь в Саратове довольно бессмысленно. А если построить его в Вышнем Волочке, его просто сожгут :-) И еще побьют.

НЯ: А чем ты объяснишь, что в России христианство держится до сих пор, как массовая религия? А буддизм не занимает таких позиций?

БГ: Он никогда не займет, потому что он несвойственен. Христианству - тысячи лет, это традиция. Если бы Владимир Красное Солнышко выбрал буддизм, все были бы буддистами. И тоже бы никто не отличал Будду от бесов. Знаешь, большая часть православных христиан считает, что они молятся Николе. А на Севере не во всех церквях есть икона Христа. И когда людей спрашивают, они говорят: "Вот Божьей Матери да Николе молимся, вот у нас главные". Про то, что есть Христос, они могут и не знать. О какой религии мы говорим? Если опросить тысячу москвичей, я думаю, не все будут знать, где Никола, где Христос, и чем они отличаются друг от друга.

НЯ: Получается - это такое массовое явление - непринадлежность ни к какой религии на самом деле? Или смесь христианства и язычества?

БГ: Это именно народная религиозность. Как говорил, по-моему, Булгаков (в смысле не писатель, а отец Сергий Булгаков), или, может, не он, а кто-то еще из философов: бытовое христианство хуже язычества. Это христианство бытовое.

НЯ: Другими словами, ты считаешь, что у нас истинных и христиан-то, вобщем-то, нет?

БГ: Да у нас в еще XIX веке 90 % населения городов в языческие праздники жгли идолов на площади.

НЯ: Все-таки если конкретно о тебе говорить, ты вроде утверждал, что тебе буддийские каноны ближе, чем христианские?

БГ: Моя точка зрения никогда не будет массовой, не будет общей. У меня достаточно специальная точка зрения, вероятно из-за каких-то моих переживаний в других жизнях :-) Я не знаю. У меня нет доказательства, что у меня были другие жизни. Но, судя по тому, как я настроен, скорее всего откуда-то это взялось. И почему-то я здесь родился. Бытовая религия, она у всех, что у тибетцев, что у русских, что у кого угодно, она везде одинаковая. Чтобы пришел батюшка, и сделал что-нибудь такое, чтобы хлеб родился, и дети не болели. А что он там будет делать, это никого не волнует. И кому они молятся - Будде, Христу, Николаю или кому-нибудь еще, они могут сами не знать.

НЯ: То есть, нельзя сказать, что тебе ближе заповеди какой-то одной культуры, религии?

БГ: Знаешь, на самом деле то, что мне ближе, оно словами просто уже не выражается. Как говорил один суфий: "Господи, спаси меня от твоих благословений, потому что твои благословения стоят между тобой и мной". Я позавчера провел полдня в мусульманско-суфийской святыне, и меня там принимали как своего :-)

НЯ: Кстати, вчера по ТВ показали фильм "Мусульманин", отечественный, с Мироновым в главной роли, так вот там многое из того показано, о чем мы сейчас говорим. Продолжу немного тему спонсорства. Говорят, ты некогда содействовал приезду в Россию одной шаманки (Лхамо)...

БГ: Я просто возил ее на машине. То есть меня попросили побыть шофером. А поскольку я ее знал по Непалу...

НЯ: Ты ее сюда позвал?

БГ: Нет, ее позвали наши петербургские буддисты. А поскольку мы с ней были знакомы еще по Непалу, я был очень рад тому, что она приехала.

НЯ: А сам приезд оплачивали буддисты?

БГ: Думаю, что это было коммерческое мероприятие.

НЯ: А ты сам лечился у нее?

БГ: Конечно. Она и дома у меня была, мы дружили. Меня интересовали некоторые вещи, связанные с духами, и она очень живописно ответила мне на ряд моих вопросов. Вообще, очень интересно поговорить с женщиной, в которую вселяется богиня. У нее своя точка зрения.

НЯ: А с ней вы как познакомились?

БГ: Я был у нее в Непале.

НЯ: Тебе кто-то ее порекомендовал?

БГ: Да. Ганчен Ринпоче хорошо о ней отзывался, а у меня с шаманами вообще хорошие отношения :-)

НЯ: Давай о музыке поговорим немного. У тебя вышел один альбом с мантрами. Планируешь ли еще подобные работы?

БГ: С тех пор, как я выпустил "Прибежище", я пробую какие-то вещи, но пока нет ничего убедительного. Делать Мантры-2 довольно бессмысленно. Хотя есть еще очень красивые штуки. И я их собирал и продолжаю собирать и слушать. Те мантры я записал, потому что почувствовал, что их нужно было сделать. Пока я такого второго импульса не чувствую.

НЯ: А как ты относишься к подобным проектам на Западе? Кришна Дас, например?

БГ: Кришна Дас - блестящий человек! И мне очень приятно, что сами индусы к нему относятся очень хорошо.

НЯ: А как вообще ты относишься к адаптации индийской музыки к западному сознанию?

БГ: У Кришны Даса это получается. А больше я не знаю никого из европейцев, у кого бы это получалось. Был великий кришнаит Шрила Гурудева, который с итальянцем аранжировщиком записал два блестящих альбома (Songs Of The Soul и еще один) но они, к сожалению, канули в вечность. Их нет ни в Интернете, ни на CD, они выпускались только на кассетах. И фирма эта лопнула, и сам он, по-моему, умер. Я ищу эту музыку и очень хочу ее найти.

НЯ: А на данный момент все, что есть индийского в твоей музыке, воплотилось в "Песнях рыбака"?

БГ: Да нет... Была бы возможность, я записал бы столько всего еще: Я только начинаю подходить к ощущению музыки. Достаточно сказать, что у меня в компьютере, в laptop, с которым я езжу, на трое суток индийской классической музыки. Кстати, интересующиеся могут зайти к нам на сайт, там все время появляются новые запасы индийской музыки.

НЯ: А "Песни рыбака", получается, первая ступень, некий эксперимент?

БГ: Да. С этими песнями так нужно было сделать. Я не знаю, буду ли я это делать в дальнейшем, но я продолжаю свои изыскания в этой области. Не исключено, что на новом альбоме будет что-то подобное. Перекармливать людей индийской музыкой я тоже не хочу. Если они хотят ее слушать, они могут делать это и без нашей помощи. Но я сам эту музыку очень люблю и для меня это одна из самых красивых музык на земле.