Тайные общества
В XVIII веке в Европе критика христианства приобрела такой мощный характер, что христианство перестало влиять на умы людей. Нужна была какая-нибудь новая религия. Одним из главных тайных обществ для управления созданием новой религии было тайное общество иллюминатов (то есть "посвящённых", вспомните слово "иллюминация" – освещение). Хорошо описала их деятельность англичанка Неста Вебстер в книге "Всемирная революция".
Адам Вейсгаупт, основатель ордена, который родился 6 февраля 1748 года, писал: "Я никогда не думал, что стану основателем новой религии…". Известно, что он познакомился и с египетским оккультизмом, в тайны которого его посвятил Кельмер – торговец неизвестного происхождения из Ютландии, путешествующий по Европе в 1771 году в поисках новых адептов. После этого Вейсгаупт 5 лет обдумывал свой план, который объединил бы учение манихейцев с оккультизмом в какую-нибудь систему. Теория его была такова.
Цивилизация – это ошибка. Равенство и свобода – естественно. Неравенство – ложно. Человек должен сбросить с себя всё то, что дала ему цивилизация и вернуться к кочевому образу жизни. Недопустимо задумываться о еде и постоянном жилище. В обязательном порядке ликвидировались искусство и наука. Свержение королей и знати, свержение республики возможно в итоге внушения людям "верных и твёрдых моральных принципов". Человечество должно превратиться в одну "прекрасную семью".
Высшим своим предназначением иллюминаты считали возврат человека в природное состояние. Но с типично масонскими левыми вывертами: уничтожение собственности, религии, равенство и прочие химеры. Сначала всё уничтожить, а затем построить своё безклассовое общество. Явный бред, конечно, но мозги многим эта дребедень замутила. В записях Вейсгаупта была обнаружена одна фраза, повторённая "гением разрушения" Бакуниным: "Мы должны слепо всё уничтожить, как можно больше, как можно быстрее".
У своих первых учителей, иезуитов (христианский орден, основанный Игнатием Лойолой), Вейсгаупт научился различным мерам предосторожности и часто напоминал своим помощникам: "Наше могущество заключается в тайне. Поэтому следует без колебаний выставлять себя как какое-нибудь незначительное общество. Ложи синего франкмасонства служат удобной завесой для сокрытия наших реальных целей, потому что никто не ожидает от них ничего значительного или конструктивного. На их церемонии смотрят как на жалкую клоунаду, предназначенную для больших детей. Название научного общества может послужить также отличной маской для сокрытия наших низших степеней".
Интересна (и лжива) трактовка Вейсгауптом национализма и патриотизма: "После того, как люди объединились в нации, они перестали называть себя одним общим именем. Национализм, или любовь к своей нации, занял место всеобщей любви. С распадом мира на отдельные государства границы последних стали границами взаимопонимания, которые невозможно перейти. Затем признали благом расширять их за счёт тех стран, которые не признавали нашего верховенства. Затем, чтобы достичь этой цели, сочли допустимым презирать иностранцев, обманывать и оскорблять их. Эту добродетель окрестили патриотизмом… Таким образом, с появлением государств или правительств гражданского общества были посеяны новые семена раздора, и патриотизм был собою же наказан… Стоит то него отрешиться, покончить с этой любовью к отдельной стране, и люди снова научатся уважать и любить друг друга по-человечески, не будет больше предвзятости, а узы, связующие сердца, разовьются ои окрепнут".
В этих словах выражена сама сущность коммунистического интернационализма. Чуть раньше в таком ключе рассуждал и Руссо, "доказывая", что в мире Природы есть самый настоящий коммунизм и что первобытное общество жило в состоянии "всеобщей любви". Но Адам Вейсгаупт пошёл дальше. Если Руссо лишь проложил путь к революции, то Вейсгаупт создал сам механизм революции.
1 мая 1776 года Вейсгаупт создал орден баварских иллюминатов. Сам основатель ордена был иезуитским священником и профессором церковного права. Все члены этого общества должны были сменить свои имена на классические. Так, Вейсгаупт стал Спартаком, фон Цвак – Катоном, маркиз де Констанца – Диомедом, Массенгаузен – Аяксом, Гертель – Мариусем, барон фон Шрекенштайн – Магометом, барон Меггенхофен – Суллой и так далее. Аналогичным образом все географические названия были заменены на античные. Аналогичная метаморфоза затронула и названия месяцев, только они назывались по-еврейски (январь – димех, февраль – бенмех и так далее).
1 мая по сию пору отмечается коммунистами всего мира как первомайский праздник, хотя они заявляют, что 1 мая отмечается потому, что это был день начала "русской" революции 1905 года. Но это не отменяет 1 мая 1905 года как годовщину основания иллюминатов 1 мая 1776 года.
В 1777 году Адам Вейсгаупт был посвящён в масонство в Мюнхене (ложа Доброго намерения).
Неста Вебстер таким образом подытожила все их цели ("Всемирная революция", стр. 19):
1. Уничтожение монархии и всех форм правительства
2. Уничтожение частной собственности
3. Уничтожение права наследования
4. Уничтожение партиотизма
5. Уничтожение семьи
6. Уничтожение религии
Вейсгаупт был изощрённым конспиратором и организатором. Новообращённых, разумеется, не сразу посвящали во все тайны ордена. Делали это постепенно, шаг за шагом. Старейшинам ордена Вейсгаупт говорил: "Нужно говорить иногда одно, иногда другое, чтобы в итоге подлинная цель оставалась непонятной посторонним". Одних новичков убеждали в том, что не одобряют революции. Другим этот план вообще не раскрывался. Не допускались и выпады против религии. Но это только для простаков. Наоборот, Христос превозносился как духовный отец иллюминизма. Новичку объясняли, что "никто так надёжно не приложил путь к свободе, как наш Великий Мастер Иисус из Назарета". Иисус призывал презирать богатство, но делалось это для того, чтобы подготовить людей к той общности имущества, которая покончит с собственностью. Понятно, что эта система "ценностей" предназначена только для толпы. Действительный бог всех христианских стран – это деньги.
Свобода, которую так любят превозносить масоны, в любой их организации отсутствует. Подлинным законом жизни ордена является железная дисциплина и безпрекословное выполнение приказов. При посвящении в орден к сердцу новичка приставляется меч с намёком на то, что говорить ничего никому не стоит. Вербовщикам было запрещено называть себя "иллюминантами". Старейшины ордена считались наиболее просвещёнными людьми, запрещались всякие сомнения в их непогрешимости. Поэтому вербовщиков наставляли: "стремитесь к внутреннему и внешнему совершенству". И в то же время говорили: "познавайте искусство фальши, учитесь скрываться и маскироваться, наблюдая при этом за другими людьми, чтобы уметь проникать в их умы". Сам Адам Вейсгаупт, кстати, был далёк от совершенства, которое так проповедовал.
Был ли Адам Вейсгаупт основоположником иллюминизма? Он обладал для этого всеми качествами: смелостью, настойчивостью, методичностью и глубоким лицемерием. Но он отличался страстью писать и был тщеславен до неприличия. Если бы он действительно был руководителем тайного общества – он бы никогда об этом не писал. В этом вся сила. Дело в том, что рядом с Вейсгауптом действует некто Книгге. Он не выдвигается вперёд. Он с виду не играет в ордене никакой роли, а вместе с тем фактически управляет им. Адам Вейсгаупт пишет, отдаёт приказания, Книгге же молча регулирует степени посвящения. Такое впечатление, что Книгге молча и незримо управляет орденом через Вейсгаупта.
Что касается о филантропической природе иллюминизма – это очевидный бред. Достаточно познакомиться с оригинальными сочинениями Вейсгаупта и с перепиской между ним и его сподвижниками. В его сочинениях – ничего, кроме стремления к власти и страсти разрушать. Ничего другое им и не нужно было. Для ордена все способы хороши. "Цель оправдывает средства" – своеобразный "символ веры" иллюминатов.
16 июля 1782 года был открыт Вильгельмсбадский конгресс между иллюминантами, мартинистами и масонами. Между ними был заключён формальный союз. Самих же иллюминантов и масонов в то время насчитывалось около 3 миллионов человек. Среди участников конгресса только баварские иллюминанты имели какой-то план действий. Именно они в дальнейшем взяли в свои руки инициативу. Что именно происходило на том конгрессе – этого непосвящённые не узнают никогда. Лишь один честный масон, граф де Вирье, член ложи мартинистов в Лионе не мог скрыть свою тревогу после этого конгресса. С сего времени "граф Вирье мог говорить о масонстве только с ужасом" (по утверждению его биографа Коста де Борегард). Адама Вейсгаупта на конгрессе, кстати, даже и не было. Присутствует Книгге, и то не появляясь открыто, действуя через своего адепта.
Несмотря на тайность ордена, в 1783 году они были раскрыты правительством Баварии. Четыре профессора Марианской Академии – Утшнайдер, Коссандей, Грюнбергер и Реннер предстали перед следственной комиссией и были допрошены относительно иллюминатов. Через год все тайные общества были запрещены. Некоторые члены общества были арестованы. Изобличительные документы попали в руки правительства. Верхушке удалось скрыться. Этот видимый крах был, кстати сказать, только на руку заговорщикам. Теперь они старательно распространяли слухи, что орден уничтожен. Правда же состоит в том, что иллюминанты просто затаились до поры до времени. Они расползлись по Европе и Америке. В последней они уже в 1786 году образовывают своё первое общество, а затем ещё 14. Могущество иллюминатов стало расти. Баварские власти решили разослать копии иллюминатских документов всем правителям Европы. Но никто не прислушался. Слишком невероятен был план, изложенный в этих документах. Разумеется, иллюминатов никто всерьёз не воспринимал. Это как раз то, что ими и задумывалось!
* * *
Масонство проникло во Францию в 1725 году, а к 1772 году организация раскололась на две группы, одна из которых стала известна как франкмасонская ложа “Великий Восток”. Первым "Великим мастером ложи", что соответствует президенту, был герцог Орлеанский, также член иллюминатов.
Ложа “Великий Восток” быстро распространилась по всей Франции так, что к 1789 году во Франции насчитывалось 600 лож по сравнению со 104 ложами в 1772 году. Члены “Великого Востока” активно действовали в правительстве, поскольку из 605 членов генеральных штатов – французского парламента, 447 являлись членами ложи.
В 1789 году иллюминаты организовали французскую революцию. Обычное объяснение французской революции таково: французский народ, уставший от гнета короля Людовика XVI и Марии Антуанетты, восстал против монархии и начал революцию штурмом тюрьмы Бастилии. Конечно, это откровенная ложь.
На международных конгрессах масонов в 1782 и 1786 годах в Вильгельмсбаде и Франкфурте была решена судьба Людовика XVI и Густава III Шведского – убеждённых противников масонства. Людовик XVI и Мария Антуанетта (кстати, потомки Филиппа Красивого, раздавившего тамплиеров) были казнены на эшафоте роволюционным сбродом. Шведский король был застрелен на балу 15 марта 1792 года. После его смерти все шведские короли – масоны. Пытавшийся помешать революции австрийский монарх был отравлен на балу конфетой, которой его угостила дама в маске. Чуть раньше, австрийская королева Мария-Терезия всячески старалась задавить масонов и выгнать из Австрии всех жидов поголовно, но у неё мало что вышло.
План нападения состоял в "штурме" Бастилии не с целью освобождения сотен “репрессированных политических заключённых”, якобы содержавшихся там, а с целью захвата необходимого для начала революции оружия. Это подтверждалось тем, что когда толпа достигла Бастилии, так называемой “пыточной” тюрьмы “деспотичного” короля Людовика XVI, в ней содержалось целых СЕМЬ узников. Все их них государственные преступники. Все они проходили по уголовным делам. 4 фальшивомонетчика, 2 сумасшедших, и граф, заключенный в тюрьму по настоянию его семьи. Сырые, мрачные подземные камеры пустовали. С 1776 года (то есть за 4 года до революции) сюда никого не заключали. Впрочем, парижская чернь вовсе не собиралась их освобождать. Восставшие хотели поживиться неплохими продовольственными запасами крепости, что они успешно и сделали.
Во главе женщин революционерок стояла некая пламенная революционерка Теруань де Мерикур, которую тогда называли "красная дева-амазонка" и "дева революции". Она одной из первых врывается в Бастилию с оружием. А 28 лет спустя, 8 июля 1817 года она умерла в парижском приюте для психопатов, где она отсидела свыше 20 лет в клетке для буйных сумасшедших (Климов Г., "Красная кабала", стр. 71).
Так называемый "штурм" Бастилии 14 июля 1789 года был началом "великой" французской революции. В школах на уроках истории нам рассказывали, как вооруженные рабочие и крестьяне упорно штурмовали неприступную крепость, которую защищали враги революции. В итоге обездоленные парижане смогли сломить сопротивление своих менее обездоленных земляков, чему были несказанно рады сотни заключенных, томившихся в застенках.
Однако в действительности заключенные в Бастилии не особенно-то и томились, так как это была роскошная тюрьма для высокопоставленных преступников. Во всех камерах были окна, мебель, печки или камины для обогрева заключенных, которым разрешалось иметь слуг, читать книги, играть на различных музыкальных инструментах, рисовать и даже ненадолго покидать застенки. Питание было неплохим, и его всегда хватало.
Агитаторы, призывавшие к взятию Бастилии, распаляли страсти, утверждая, что подвалы Бастилии полны ящериц, громадных крыс, ядовитых змей, что там много лет страдают закованные в железо политические заключенные, есть специальные камеры для пыток и камеры, которые уже забиты скелетами людей. Разумеется, всё это было вымыслом.
Ещё одним ошибочным выводом о причинах французской революции является то, что революция была действием народных масс Франции. На самом же деле из 800 тысяч парижан всего лишь около 1000 принимало какое-либо участие в осаде Бастилии.
Разбойников с Юга (Франции) умышленно приманили в Париж в 1789 году, наняли и оплатили революционные вожаки. Не только французы были наняты теми, кто направлял революцию. Пёстрая банда, жаждущая насилия, состояла не только из марсельцев (французы с Юга) и итальянцев, но также из множества немцев. Это напрочь отвергает басню о том, что революцию совершил спонтанно поднявшийся народ (толпа на такое дело сама по себе просто неспособна). Разбойникам платили по 12 франков в день.
Вильям Питт, в ту пору премьер-министр Англии, назвал сумму, полученную им на организацию "народного восстания" во Франции – 24 миллиона фунтов стерлингов. Лорд Мансфилд, выступая в палате, сказал: "деньги, полученные на разжигание революции во Франции, были хорошим вложением капитала".
Скажите, как Нормандия, Прованс, Бретань поднялись в тот же день и в тот же час, когда "парижане" пошли на взятие Бастилии? Это возможно только посредством передатчиков и тайных планов. А ещё проще: это заговор.
План заговорщиков был прост. Надо создать “народное” недовольство с тем, чтобы использовать его себе на благо. Они создали несколько продуманных поводов для недовольства, чтобы создать впечатление об ответственности за это самого короля.
Первым из этих изобретенных поводов для недовольства – нехватка зерна. Агенты герцога Орлеанского преднамеренно скупили зерно весной-летом 1789 года и вывезли его из страны (или же спрятали), чтобы вынудить народ на бунт. Герцог Орлеанский скупил огромные количества зерна, чтобы свалить недостаток зерна на короля. Дефицит зерна был создан искусственно. Естественно, именно иллюминаты распространяли выдумку, что король намеренно создал нехватку зерна.
Вторым поводом недовольства было ложное впечатление, что французский народ влачит полуголодное существование. На самом деле были лишь немногие представители низов в ярости, праздности и нищете. Конечно, были действительные недовольства тогдашней ситуацией Франции. Но это ещё далеко не значит, что всё надо было ломать и крушить!
Третьим важным поводом для недовольства, созданным иллюминатами и их собратьями-заговорщиками в правительстве, была огромная инфляция, разорявшая трудящихся. За непродолжительное время было напечатано 35 миллионов ассигнатов, что частично послужило причиной нехваток. В ответ правительство ввело нормирование продуктов и этим далее продолжало вызывать раздражение народа.
Искажением правды было мнимо “жестокое” правление Короля Людовика XVI. Правда состоит в том, что до революции Франция была наиболее процветающей из всех европейских государств. Франции принадлежала половина денег, находившихся в обращении во всей Европе. За период с 1720 по 1780 годы объем внешней торговли увеличился в 4 раза. Половина богатства Франции находилась в руках среднего класса, а “крепостным” земли принадлежало больше, чем кому-либо другому. Король уничтожил использование принудительного труда на общественных работах во Франции и поставил вне закона применение пыток при дознании. Кроме того, король основывал больницы, учреждал школы, реформировал законы, строил каналы, осушал болота для увеличения количества пахотной земли, и построил многочисленные мосты, чтобы облегчить движение товаров внутри страны.
Мы видим классический пример заговора в действии. Благожелательный король способствовал подъему среднего класса, поддерживая более хорошее и здоровое общество. Такое положение было неприемлемо для заговорщиков. Потому, что поднимающийся средний класс начинал сам брать власть. Заговорщики намеревались уничтожить не только короля и существующий правящий класс, но и средний класс тоже. А затем воссесть с помощью одураченной толпы на их место. Врагом заговора всегда является средний класс – самостоятельные и независимые люди.
Французы в большинстве своем вовсе не были против института королевской власти. Они не могли себе представить Францию без короля или представить короля, которого контролирует парламент. Историки отмечают, что в лице Людовика XVI народ видел своего покровителя, который постепенно, но последовательно урезал права правящей верхушки и улучшал положение простого народа.
Незадолго до трагических событий, названных впоследствии "великой" французской революцией, король лично прибыл на одно из заседаний Национального собрания, поддержал движение за перемены и предложил кардинальную законодательную реформу, которая была бы в пользу народа. В частности это была отмена денежных привилегий представителям высшего класса и попам, отмена налогов на имущество и доходы, которые собирались у людей низшей ступени, отмена безплатного труда крестьян на полях своих хозяев, отмена подати на соль, свобода прессы и многие другие новшества.
Закономерно и то, что предложения короля были "приняты в штыки" представителями всех фракций. Аристократия и попы почувствовали угрозу потерять свои привилегии, а республиканцы поняли, что теряют возможность бороться "во имя народа". Король и так дает народу всё, что ему необходимо, как же тогда делать свою революцию? Нет, так не пойдёт. Если бы предложения короля были приняты Собранием, это означало бы установление мирным путем конституционной монархии. Такой поворот событий был явно неприемлем для всех фракций. Тогда никакой переворот был бы не нужен. Они объединились для того, чтобы не допустить мирного разрешения кризиса самой королевской властью. Ставка была сделана на насилие, которое привело к тяжелым последствиям.
Единственной и главной ошибкой короля явилась огромная любовь к народу, из-за чего он и не хотел прибегать к насилию. Если бы он передавил всю эту революционную сволочь (их было совсем немного), он спас бы от гибели миллион французов. Еще одна историческая правда состоит в том, что в 1789 году король собирался разрушить так называемый "памятник деспотизму". Был даже разработан план красивой площади на месте Бастилии.
Да и сам характер штурма Бастилии был более чем странный. Толпа не могла бы захватить крепость, на стенах которой стояло 15 орудий, а за стенами находился сильный гарнизон. Но предводители бандитов знали, что король дал распоряжение войскам ни в коем случае не стрелять в народ и не проливать кровь. Увы, король проявил непростительный гуманизм, спутав это революционное быдло со своим народом. Комендант, опытный офицер старой гвардии, прекрасно справился бы со своими обязанностями, только бы ему дали приказ оборонять Бастилию. Но он отдал ключи от тюрьмы и не оказал сопротивления. Впоследствии "благодарные" революционеры ему отрубили голову, поместили ее на кол и носили по улицам Парижа. Без всякого штурма, когда спустили подъёмный мост, толпа под предводительством масона Моретона де Шабрильяна и других, ворвалась в тюрьму, убив четырёх офицеров и множество солдат-калек.
Взятие Бастилии послужило сигналом к всеобщему мятежу. Сразу же по всей Франции были разосланы подстрекатели и агитаторы, сеющие везде страх и тревогу. Искусственно вызванный "Великий страх" тоже сделал своё маленькое дело. 22 июля 1789 года почти во всех городах и деревнях Франции возникла паника, вызванная слухами о разбойниках и необходимости вооружаться всем гражданам. Посланцы демонстрировали фальшивки под заглавием "Указ короля", где "король" приказывал жечь все замки, кроме своего собственного. Сама идея нагнетания страха принадлежала Адриану Дюпону, адепту масонства. Люди были всего лишь инструментами заговора, его расходным материалом. Преследуя цель захвата власти, заговорщики блокировали все поставки продовольствия, блокировали все рефермы, устраивали свои масонские демонстрации. Насилие "человеколюбивых" масонов направлялось на тех, кто поддерживал бедняков! Как, например, нападение на фабрику Ревельона (кормившего сотни семейств) в апреле 1789 года или убийство пекаря Франсуа в октябре 1789 года.
Граф Лалли-Толандаль свидетельствует: "Уже давно Париж был полон таинственными подстрекателями, которые сыпали деньгами направо и налево. Пришла откуда-то весть, что парижские волнения отозвались не только в соседних городах, но и в отдалённых провинциях. В Сен-Жермене и Пуасси разыгрались кровавые сцены. То же угрожало Понтуазу, стало неладно в Бретани, Нормандии и Бургундии. Волнения грозили распространиться во всей Франции. Агенты, несомненно, отправенные все из одного центрального места, рыскали по дорогам, городам и деревням, нигде не останавливаясь надолго, били в набат, объявляли то о нашествии иноземных войск, то о появлении разбойников, призывая всюду к оружию. Раздавали деньги. Эта агитация оставляла страшные следы: грабили хлеб, поджигали дома, убивали владельцев". Другой очевидец пишет: "Я видел, как какие-то люди проезжали верхом мимо нас и кричали, что гусары грабят и жгут хлеба, что какая-то деревня горит, другая залита кровью. На самом деле ничего подобного не было, но от страха, ужаса и негодования народ обезумевал, а это было всё, что нужно".
Повсюду мерещились иностранные шпионы и предатели. Повсюду распространялись слухи, что на Бретань и Нормандию напали англичане, на Дофинэ – савояры, а Пиринеи уже перешли испанцы. Плюс ко всеобщей истерии распространялись слухи про разбойников, которые якобы поджигают всё на своём пути и убивают людей.
28 июля 1789 года "террор" распространился по области Сент-Анжель-Лимузен. В полдень следующего дня зазвонили во все колокола, призывая к оружию. Мужчины собираются для защиты своих жилищ. Женщины спешат прятать свои пожитки, берут детей и бегут в леса. В Лиможе аналогичную панику вызвали шестеро неизвестных, переодетых капуцинами.
В Дофине распространяются в точности такие же слухи. Один человек, выдавая себя за депутата, говорил, что вышел королевский указ, разрешующий жечь все замки и усадьбы. В Бургундии была напечатана и расклеена такая прокламация: "По приказанию короля с 1 августа по 1 ноября разрешается поджигать все замки и вешать всякого, кто против этого что-то скажет". В Оверни крестьянам розданы такие же воззвания, в которых сказано: "Его величество этого требует!". То же самое происходило в Провансе. В Бриньоме грабили кассу сборщика податей со словами "Да здравствует король!".
Призыв к бунту ПРОТИВ короля тогда не имел бы никакого успеха. Против короля народ поднять не удалось бы. Поэтому заговорщики пошли на циничную ложь: поднять народ во имя короля против элиты, а когда элита будет уничтожена, напасть на обезсиленный трон. Пока в деревнях близ Лиона рассказывали байки о приказе короля грабить усадьбы вельмож, в Бургуене и окрестностях стращали нашествием савояров. Вооружённое население собиралось на опорных пунктах. И, конечно же, никаких саворяов не было. Тогда всё валили на вельмож, разжигали против них страсти и шли грабить их усадьбы. Дабы население было вооружено в своём большинстве. В Кремье на крестьянском сходе появился человек с генеральской лентой через плечо. Он призывал грабить все ближайшие замки по приказу "короля". Так было почти во всех французских провинциях.
Всё это имело целью поднять и вооружить население.
Народ, вооружившийся для защиты от мнимого врага, так и остался при оружии, представляя собой готовую армию для революции. Это называется "внезапный взрыв народного воодушевления".
Поэтому неудивительно, что 10 августа 1792 года монархия пала.
С этого момента иллюминаты уже не стесняются высовывать своё осиное жало. Ещё Адам Вейсгаупт учил, что "разум должен стать единственным законом человека". И вот, в ноябре 1793 года начинают отмечаться "праздники Разума". Уличные шлюхи, играющие роль "богинь Разума", обожествлялись не хуже, чем Иисус Христос.
Начинаются погромы библиотек, уничтожение безценных сокровищ искусства и литературы, расправа с учёными. Эмиссары "Комитета общественного спасения" (кого это они спасали, спасатели липовые?) без дела не сидели. Химика Лавуазье, Мученика науки, гильтонировали из соображений, что "республике не нужны химики" (Гастон Тиссандье, "Мученики науки"). Здесь также видно осуществление бредовой теории Вейсгаупта, что науки – это плод недомыслия и тщеславия. И действительно, зачем нужна система образования, когда в почёте должен быть только физический труд? Да и вообще, что это такое? Систематическая травля талантливых людей стала нормой. Её организаторами были те же иллюминаты. К концу 1794 года система общественного образования прекратила своё существование. Любимый девиз Вейсгаупта "Цель оправдывает средства" был перефразирован якобинцами так: "Разрешено всё, что идёт на пользу революции". Правда, они забыли договорить, кому на пользу идёт сама революция.
С 1787 до 1795 года ни одно так называемое народное движение не было на самом деле народным. Все они были предусмотрены, организованы, разработаны до мельчайших подробностей.
Уже через неделю после "штурма" Бастилии масон маркиз Лафайет удивлённо замечал: "Невидимая рука управляет народом. Чем ближе рассматриваешь актёров и оружие этой катастрофы, тем больше находишь во всём скрытного и тайного".
Даже сменивший его Робеспьер тоже с удивлением заметил своему другу Амару: "Похоже, какая-то скрытая рука толкает нас далеко за пределы того, что мы хотим делать". Выступая в якобинском клубе, он уже откровенно заявил: "Весь французский народ против нас. Наша единственная опора – парижане". На что его коллега Дефне ответил: "Не будьте так уверены. Если бы можно было устроить тайное голосование – от нас в Париже не осталось бы и следа".
Французская революция была обманом и надувательством. Людьми манипулировали, руководствуясь неизвестными им мотивами. Невидимой рукой, направлявшей революцию в целом, были иллюминаты. Они просуществовали всего лишь 13 лет, а уже затеяли переворот в одной из великих стран мира!
Эта вакханалия против так называемой буржуазии пользовалась полной поддержкой со стороны Робеспьера. Именно от него происходил призыв к оружию. А против кого? "Носителем внутренней угрозы является буржуазия. Чтобы её победить, мы должны поднять народ, мы должны снабдить его оружием и вызвать его ярость". Вот так: дать в руки оружие и натравить одну часть нации на другую. Вполне в духе масонов. Прямо как Ленин. Ленинскими цитатами о натравливании классов и государств друг на друга можно завалить по горло любого желающего. Погромы фабричных центров Франции, уничтожение аристократии и безчисленное множество безработных – вот всё, чего добились "борцы за счастье народа".
К концу 1793 года стало понятно, что выброшенных на улицу людей нет возможности трудоустроить. Революционные вурдалаки никогда не умели создавать. Нет, эти ублюдки умели только ломать и крушить. По Франции бродили сотни тысяч безработных.
Тогда "Комитет общественного спасения" приступил к проекту уничтожения населения.
Планировалось из 25 миллионов французов оставить в живых только 8 миллионов. Автором этого проекта являлся Дюбуа-Крансе. Система террора стала ответом на безработицу, вызванную уничтожением элитных слоёв населения. Дни и ночи напролёт члены "Комитета общественного спасения" заседали в Тюильри, разложив перед собой карту Франции. Они отмечали города и деревни и прикидывали, сколько людей надо умертвить в каждом городе или населённом пункте. Куда уж нацистам до них! Дни и ночи напролёт революционный трибунал перемалывал без суда и следствия нескончаемый поток жертв. А в это время неутомимый Фукье составлял всё новые и новые списки обреченных. В провинциях тем же самым занимались Каррье, Фрерон, Колло д`Эрбуа и Лебон. Конечно, они достигли весьма скромных результатов, нежели планировали. Но цифра в 1 миллион утопленных, расстрелянных и гильтонированных в годы революции – цифра чудовищная. В одной Нанте одновременно убили 500 "детей народа", 144 женщины, шившие одежду для армии, были сброшены в реку.
Кровавые расправы, заваренные иллюминантами и их прихлебателями – это только частный вывод. От разрушений, голода и нищеты страдали все, кроме кучки тиранов, взявших власть в свои руки. Такое положение длилось ещё очень долго. Наиболее компетентный современный историк Франции Маделин описывает соостояние Франции в таких словах: "Франция деморализована. Она полностью истощена -разрушенная, она застыла у последней черты. Нет больше никакого общественного мнения, или, точнее, оно сводится к ненависти. Ненавидят директоров (то есть членов Директории) и депутатов, ненавидят богачей и анархистов, ненавидят революцию и контрреволюцию… Но где ненависть достигает своего пика, так это в отношении нуровишей. Какой прок в том, что уничтожены короли, знать и аристократы, если их место заняли депутаты, фермеры и торговцы?…из всех разрушений, унаследованных и приумноженных Директорией, – крушений партий, власти, национального представительства, церквей, финансов, жилищ, совести, разума – одно вызывает наибольшее сожаление: крушение национального характера".
Спустя 8 лет после окончания террора Франция всё ещё не оправилась от последствий. Йорк, посетивший Францию в 1802 году, свидетельствует: "Революция, которую совершили якобы во благо низших слоев общества, довела их до такого уровня деградации и нищеты, до которого они никогда не опускались прежде, при короле. Они были раздеты, лишены имущества и всех источников существования, за исключением возможности грабить…".
А как же "богоизбранные" во Франции? Как жилось этим "господам благородиям" до революции и после неё? 1789 год был для них годом освобождения. Еврейское равноправие было для масонов вопросом жизни или смерти. Когда Рюбель, депутат от Эльзаса, ярый противник жидов, насилующих его провинцию, хотел говорить против предложения Дюпора о еврейском равноправии, депутат Реньо де Сен-Жан д`Анжели перебил его словами: "Я требую, чтобы призывали к порядку всех, кто будет говорить против этого предложения, ибо этим они идут против самой конституции!". Значит, истреблять мирное население – это очень даже по конституции. А идти против евреев – это, видите ли, против конституции.
Французская революция сделала им немало выгод. Евреи были приравнены к французам, получили статус граждан. Как же они выразили свою благодарность? Да никак. Они абсолютно не изменились, не исправились и так же по-хамски вели себя по отношению титульной нации Франции. Не делай жиду добра – не получишь от него зла! Хаос в финансах Франции был для них живительной силой. Нищета народа стала для них богатой вотчиной. Сильнее всего страдали крестьяне. Конечно, и при прежнем режиме подати были тяжелы. Но во многих случаях сеньоры являлись защитниками своих крестьян. Евреи-ростовщики, этот чужой всюду и везде народец, к которым обращались крестьяне-собственники, чтобы выжить в случае неурожая, не проявляли к ним никакой снисходительности.
Даниель Стерн пишет: "Как только он (крестьянин) вступил в коммерческие отношения с этой хитрой нацией, как только он поставил свою подпись в конце документа, который он читал и перечитывал, не понимая его скрытого смысла, он, несмотря на всю свою проницательность, навсегда утратил свободу. Отныне его труды, его смекалка, дары судьбы, посылающей ему богатые урожаи, будут обогащать не его, а его нового хозяина. Непомерно высокий процент на очень маленький капитал поглотит всё его время и его труды. Ежедневно он будет убеждаться, что благосостояние его семьи падает, а трудности возрастают. Затем, когда настанет роковой день уплаты долгов, угрюмое лицо его кредитора даёт ясно понять, что отсрочки не будет. Он должен принять решение, он должени идти далее по этому гибельному пути, вновь брать взаймы, вечно одалживать, пока не настуит крах: поля, луга, лес, дом – всё перейдёт из его трудолюбивых рук в жадные лапы ростовщика".
Короче говоря, всё, что крестьянин наследовал от аристократа, наследует ростовщик. Повсюду, где феодализм был уничтожен, ростовщики стали всевластны. А ими в большинстве случаев были жиды. Такая же картина наблюдается и в России. Например, князь Николай в 1816 году посетил Белоруссию и поделился своими впечатлениями: "Общий упадок крестьянства в этих провинциях можно отнести за счёт евреев, которые способствуют только землевладельцам. Своими методами они нещадно эксплуатируют местное население. Они все здесь – торговцы, контрактники, трактирщики, мельники, весовщики, мастеровые и так далее. Они очень умно обводят вокруг пальца простолюдина – дают деньги под ещё невыращенный урожай и таким образом овладевают полем до того, как поле засеяно. Это вечные пиявки, высасывающие всё и полностью обезкровившие провинцию".
Несмотря на обширные разрушения, масоны не достигли поставленной задачи. Требовались дополнительные усилия, чтобы осуществить "всемирную революцию".
* * *
Наполеон Бонапарт пытался сблизить жидов с французами, предоставив первым равноправие. Но очередная попытка не удалась. Как раз в это время евреи затеяли свою очередную пакость, в итоге которой подверглись обезземеливанию крестьяне Эльзаса и Лотарингии.
Тогда-то Наполеон в обращении к Государственному совету 30 апреля и 7 мая 1806 года и произнёс свои знаменитые слова о евреях: "Зло в них исходит не от отдельных личностей, но от коренной природы сего народа… Деятельность еврейской нации со времен Моисея, в силу всей её предрасположенности, заключалась в ростовщичестве и вымогательстве… Французское правительство не может равнодушно смотреть на то, как низкая, опустившаяся, способная на всякие преступления нация захватывает в своё исключительное владение обе прекрасные провинции старого Эльэаса. Евреев приходится рассматривать, как нацию, а не как секту. Это нация в нации… Я бы хотел на определённое время лишить их права выдавать займы под заклад, потому что слишком унизительно для французского народа быть обязанным этой низкой нации. Целые сёла обобраны евреями, они снова ввели рабство, это настоящие стаи воронов. Вред, причиняемый евреями, не происходит от отдельных лиц, но от всего этого народа в целом. Это черви и саранча, опустошающие Францию. Я решил исправить евреев, но я не хочу их иметь больше чем их есть в моём государстве. Я делаю всё, чтобы доказать моё презрение к этой подлейшей нации мира. Евреи являются нацией, способной к самым ужасным преступлениям…".
Своим возвышением Наполеон обязан масонам. Они его возвысили, они же его и заточили на остров св. Елены как преступника, где он был постепенно притравлен. Они поддерживали его потому, что он разносил по Европе искры революции, способные смести европейские монархии. Известно, что масонство – это целая сеть лож, причём верхние неизвестны нижним. Что может быть проще, чем создать несколько игрушечных лож и отдать их в управление Наполеона? На, поиграйся. Пока Наполеон игрался, тешась тем, что масоны ему подчинены, настоящие масоны проникли в военные ложи. К концу правления Наполеона большинство масонов было настроено против него. Во время нашествия во Францию союзных войск они сами открыли двери офицерам-масонам враждебных армий.
Как только Наполеон решил перейти к надёжному самодержавию, масоны его убрали. А ведь совсем недавно они притворно падали перед ним на колени. Кто выиграл в этой войне? Русские? Французы? Нет, выиграли еврейские банкиры и масоны. Это они нажили огромные капиталы на поставках убивающим друг друга странам. Известный франзузский еврей Бернар Лазар вынужден был заметить: "Легко понять, что после всех потрясений, вызванных революцией, люди обвиняли евреев. Когда после бури они оглядывались вокруг, то больше всего их удивляло положение еврейства. Вчера еврей был никем, не имел ни прав, ни власти – сегодня он блистал в первом ряду. Он не только был богат, но мог и управлять страной".
В период битвы с Наполеоном оборзевшая инородная "россиянская" знать и дворянство считали дни и ночи, когда же Бонапарт покорит Россию. Во многих княжеских, дворянских и чиновничьих домах висели портреты и стояли бюсты Наполеона. По Москве распространяли листовки с восхвалением Наполеона, в которых говорилось, что через пол-года он захватит Москву и Петербург. Эти листовки перепечатывались масонами из немецких газет. Эта сволочь готова была идти на любое преступление. И она до боли напоминает нынешнюю чеченолюбивую гадливую НТВ-телемразь, которую уже давно ждут московские фонари.
И всё это при том, что Наполеон и не скрывал своих планов. В беседе с французским дипломатом Прадтом в Варшаве он заявил: "Через пять лет я буду господином мира, остаётся одна Россия, но я раздавлю её… Мы раздробим Россию на прежние удельные княжества и погрузим её обратно во тьму феодальной Московии, чтобы Европа впредь брезгливо смотрела в сторону Востока". Прусскому королю Наполеон обещал Прибалтику, австрийскому императору – юго-западную Украину, польским магнатам – другие украинские земли, турецкому султану – Крым и часть Закавказья. И всё-таки, Наполеон получил по зубам, несмотря на то, что русская армия была недостаточно оснащена.
Пятая колонна, гнездившаяся в России в основном в "высшем свете", даже в опасные для России времена, раболепствовала перед Европой. За сиё спасибо "царю-плотнику". О чём можно говорить, когда граф Нессельроде, занимая самый высокий пост канцлера России, ни слова не знал по-русски. "Русская" знать на 3/4 состояла из неславянских народов. Очень типичен следующий случай. Генерал Ермолов в ответ на предложение Александра I назвать награду, которую он хотел бы получить за службу, ответил: "Государь! Назначьте меня немцем!". В 1812 году не менее 60 генералов были немцами. В МИДе немцы составляли 57%, в Военном ведомстве – 46%, почта и телеграф – 62%.
Но патриотический подъём народных масс в 1812 году опрокинул все надежды масонов на установления в России выгодного им режима. В итоге русская армия оказалась у Парижа. Если бы Наполеон с его шайкой самозванных маршалов – Мортье, Груши, Мюрат, Даву, Ней – были бы расстреляны ещё в 1814 году, то не понадобилась бы битва под Ватерлоо 1815 года. С обеих сторон тогда погибло 50 тысяч человек. Это называется последствиями гуманизма. А ещё более точнее – эта битва была финансово очень выгодна. После вторичного падения Наполеона в 1815 году маршалы Нет и Лабедойер были арестованы и казнены. Наполеону с рук сошло – масон. Правда, когда он перестал быть нужным "золотой пирамиде", его отравили на острове.
* * *
После крушения Наполеона едва тлеющий огонь иллюминизма разгорелся с новой силой по всей Европе. "Немецкий союз", возникший после разгона иллюминатов в Баварии, на самом деле был орденом Вейсгаупта, воссозданным под другим названием.
Во времена реставрации Бурбонов масоны ушли в подполье, отреклись от революции. Но со временем они опять взялись за старое. Стали потихоньку возвращаться к этой святой для них теме. Правда, в весьма туманных и отвлечённых рассуждениях. Кровь, пролитая в 1789 году, стала потихоньку забываться, иногда – списываться на случайность. Не забылось только одно: "безсмертные принципы 1789 года". Кровавые покровы были заменены на белоснежную перину. Кровавую вакханалию списали на буржуазию, "опорочившую" сиё "великое дело". Свалили с больной головы на здоровую. Метод перепутывания ответственностей стар как мир. Кровь-то была пролита потому, что буржуи, гады такие, убивали народ! Вот если бы народ взялся за дело, – вот это то, что надо, никакой крови не было бы. Как это ни странно, но такое бредовое объяснение многие считают разумным.
Ведь революцию удалось замутить лишь потому, что её истинные цели были известны весьма ограниченному кругу людей. Интересно высказывание масона Мирабо: "Стоит ли нам бояться несочувствия большей части населения, которое не знает истинных наших намерений и не расположено придти к нам на помощь? Сидя у своего очага, в своих кабинетах, конторах, промышленных заведениях, большинство обывателей, домоседов, может быть, найдут наши планы слишком смелыми, ибо они могут потревожить их покой и их интересы. Но если они даже и будут порицать нас, то сделают это робко, без шума. К тому же, разве нация может знать сама, чего она желает? Её заставят желать, заставят говорить то, о чём она даже и не помышляла. Нация – это большое стадо, которое стремится только пастись. Пастухи с помощью верных собак ведут её, куда хотят".
Сам Мирабо, несмотря на свой ум, сам вряд ли знал, что он и сам является всего лишь одной из тех верных собак, которых дрессируют для управления стадом. Что его, как и сотни других масонских собак, направляют невидимые пастухи. Он думал, что сам строит планы. А на практике оказалось, что планы строят ЧЕРЕЗ него. Когда он увидел, что революция заходит дальше того, что ему обещали "временно вручившие ему власть над непосвященным миром", он хотел остановиться и удержать других. Но его воля была ничто по сравлению с волей тех самых пастухов. И встать наперекор воле невидимого хозяина означало умереть.
В дальнейшем масоны взяли курс на поддержку монархии. Точнее, так декларировалось для низших степеней (верхам никакая монархия не нужна). При Людовике XVIII масоны стояли на коленях перед престолом. Появляются массы откровенных лизоблюдских восхвалений "Людовику Желанному" и крокодильх слёз по-поводу смерти "короля-мученика" (правда, масоны "забывали" сказать, что подделали результаты голосований, когда стало ясно, что большиснтво против его казни). Таких же почестей удостоился Карл X. Масоны присягали ему на верность и выкрикивали "Да здравствует король!". А втихаря задумывали новую революцию во Франции, которая разразилась в июне 1830 года. Когда ссыльные "россиянские" декабристы узнали про эту революцию, они всю ночь пели радостные песни.
Масон Дюпен-старший, имеющий достаточно высокую степень посвящения в ложе тринозофов, свидетельствует: "Не думайте, что всё свершилось в три дня. Хотя революция произошла столь быстро, она никого не застала врасплох. Мы её сделали в несколько дней, ибо всё у нас было готово и мы были в состоянии заменить прежний порядок новым".
С 1845 по 1848 год во Франции происходит смена правительства. Новое правительство было масонским, причём никто этого не знал. Из 11 членов правительства 9 были масонами: Араго, Луи Блан, Ледрю-Роллен, Кремье, Гарнье-Пажес, Альбер, Мари, Флокон и Арман Марра. Так же ими были генеральный секретарь временного правительства Паньерр и префект полиции Косендьерр. Только двое из них не были масонами, но были полностью под их влиянием – Ламартин и Дюпон де л`Эр. Когда 10 августа 1848 года главный совет Шотландской системы явился поздравить временное правительство, Ламартин ответил: "Те чувства, которые руководили великим взрывом 1789 года и которые народ французский снова проявил, я знаю, исходят из ваших лож сначала во мраке, затем в полумраке и наконец при полном свете".