Римская литургия по иустину философу

В прошлом году мы много говорили об Иустине Философе — выдающемся апологете и первом богослове новой эллинистической парадигмы. На его примере наглядно видно, как христианство порывало с иудаизмом («Диалог с Трифоном иудеем») и заимствовало эллинскую философию, а шире — эллинистический менталитет с его дуалистической разорванностью души и тела. Из этого дуализма, как мы знаем, родились ереси гностиков: Валентина, Маркиона, Карпократа. И гностики тоже внесли свой вклад в формирование литургии. Но об этом позже.

Иустин Философ создал в Риме первую богословскую школу для борьбы с гностицизмом. Здесь же ок. 150 г. он написал и свою I Апологию, в которой даёт самое первое в истории описание Римской Литургии. Точнее — даже двух: в 65-й главе — Литургия неофитов, предваряемая крещением, а в 67-й главе — Воскресная Литургия.

Гл. 65: «После того, как омоется таким образом уверовавший... мы ведем его к так называемым братьям в общее собрание для того, чтобы со всем усердием совершить общие молитвы как о себе так и о просвещенном... По окончании молитв мы приветствуем друг друга лобзанием (это т. н. «лобзание мира» и сейчас совершается в алтаре. Но раз в году, на Пасху, когда в древности крестили оглашенных, совершается общее «Христосование»). Потом к предстоятелю братий приносятся хлеб и чаша воды и вина (т. е. разбавленного вина). Он, взяв это, воссылает именем Сына и Духа Святого хвалу и славу Отцу всего и подробно совершает благодарение за то, что Он удостоил нас этого (т. е. просвещения Истиной). После того, как он совершит молитвы и благодарения, весь присутствующий народ отвечает: аминь (как и сейчас) ... После благодарения предстоятеля и возглашения всего народа (подчёркнут соборный характер евхаристической молитвы), так называемые у нас диаконы дают каждому из присутствующих приобщаться хлеба, над которым совершено благодарение, и вина с водою, и относят к тем, которые отсутствуют».

В следующей 66-й главе Иустин поясняет: «Пища эта называется у нас Евхаристией... Пища эта, над которой совершено благодарение через молитву слова Его (т. е. содержащую установительные слова Христа, которые приводятся чуть ниже) и от которой через уподобление (........) получает питание наша кровь и плоть, есть плоть и кровь того воплотившегося Иисуса».

Гл. 67: «В так называемый день солнца (т. е. воскресенье) бывает у нас собрание в одно место (очевидно в катакомбный храм) всех живущих по городам и селам. И читаются, сколько позволяет время, сказания апостолов или писания пророков. Потом, когда чтец перестанет, предстоятель посредством слова делает наставление... (т. е.: чтение и проповедь — два главных элемента синаксиса, сохранившиеся и до ныне). Затем все вообще встаем (значит, во время синаксиса сидели, как сейчас католики) и воссылаем молитвы. Когда же окончим молитву, тогда, как я выше сказал, приносится хлеб и вино, и вода. И предстоятель также воссылает молитвы и благодарения, сколько он может (т. е. это ещё харизматическая молитва даже в Риме, поэтому бессмысленно искать какого-либо письменно зафиксированного евхаристического чина сер. II века). Народ выражает свое согласие словом аминь, и бывает раздаяние каждому и прибщение Даров... а к небывшим они посылаются через диаконов».

Т. о., суммируя оба описания, получаем следующее чинопоследование Римской Литургии сер. II века:

I Литургия оглашенных:

Чтение Св. Писания Нового Завета и (или) Ветхого Завета (гл. 67)

Проповедь предстоятеля, т. е. епископа.

Уход оглашенных (гл. 66).

II Литургия верных:

Общие молитвы (гл. 65; 67).

Лобзание мира (гл. 65).

Приношение хлеба и вина (гл. 65—67).

Благодарение, т. е. Евхаристический канон (гл. 65—67).

Причащение(гл. 67).

Мы видим, что это — всё та же Апостольская Литургия, которую мы реконструировали по Новозаветным свидетельствам относительно конца I века. Только порядок её твёрже, оформленнее и она уже отделилась от агапы.

ДОМАШНЕЕ САМОПРИЧАЩЕНИЕ

И однако, мы ничего не поймём в сущности первохристианства, если ограничим его евхаристическую жизнь только посещением воскресных богослужений. Обратим внимание, что в конце обеих литургий, описанных Иустином, диаконы относят евхаристический хлеб больным и тем, очевидно, рабам, которые не смогли отпроситься на воскресную службу. Значит, кроме церковного было и домашнее причащение!

В конце II века Тертуллиан пишет к женщине, состоящей в браке с язычником: «Неужели муж не заметит, что ты тайком съедаешь перед каждым приемом пищи? А когда он узнает, что это всего лишь хлеб, что он в своем невежестве подумает о тебе?» («К жене», 5). Значит, уносили евхаристический хлеб домой и на буднях причащали себя сами даже по нескольку раз в день! Воистину это и был «хлеб наш насущный», о котором просили в молитве Господа: «дай нам на каждый день». Какое же высокое евхаристическое сознание имели по сравнению с настоящим временем, когда многие причащаются один раз в год, а некоторые вообще не понимают зачем нужно причащаться!

О каком-то перешедшем в христианство скульпторе, тот же Тертуллиан пишет: «Простирает к Телу Господню руки, недавно созидавшие тела демонов» («Об идолопоклонстве», 7). Его современник, Климент Александрийский, замечает: «Раздробив Евхаристию по обычаю, некоторые (епископы) предлагают каждому из народа самому брать часть ее...» («Строматы», I, 1). Т. е. если вино отпивали из чаши, то евхаристический хлеб принимали в руки, и можно было взять несколько кусков и, завернув в платочек, унести домой, а там опустить в вино, которое освящаясь от Тела, превращалось в Кровь. И готова домашняя Евхаристия! Обратим внимание на этот типично римский момент: одного Тела Христова достаточно для Евхаристии, ибо оно освящает всё.

Впоследствии, в XII веке, католики начнут причащать мiрян под одним видом, т. е. только Телом. И до сих пор практикуют этот способ (хотя по личной просьбе могут и обмакнуть облатку в вино). Это стало возможным потому, что обычай причащаться «по домам» удержался на западе до X века. Не верите? Прочтите постановления Реймского Собора (при папе Николае I), который этот обычай уже порицал.

Но и на Востоке во время гонений Св. Хлеб держали в домах и ежедневно причащались, готовя себя к мученичеству. После эпохи гонений обычай этот стал отмирать. Но свт. Василий Великий ещё пишет, что «Все монахи, живущие в пустынях, где нет иерея, хранят причастие в доме и сами себя причащают... А в Александрии и в Египте и каждый крещеный (мiрянин!) имеет у себя причастие в доме и сам себя причащает, когда захочет». (Письмо к Кесарю 89-е. Русск.пер. 1849 г., ч. VI, стр. 220).

Это были рецедивы всеобщего «царственного священства» Народа Божьего, дошедшее до IV века от Апостольского времени.

ЕВХАРИСТИЧЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ

А кроме того, во II веке был удивительный обычай евхаристического общения между Церквами. Правда, Лаодикийский Собор 170 г. в виду начавшихся гонений имп. Марка Аврелия, запретил его 14-м каноном и постановил, что даже «в праздник Пасхи не посылать Св. Тайн в иные Церкви в виде благословения». Но после окончания гонений обычай воскрес, ибо можно ли представить себе более трогательное выражение вселенскости и соборности Церкви? И в начале V века еп. Павел Ноланский пишет Августину Блаженному: «Мы просим тебя принять хлеб, который мы послали тебе в знак единомыслия».

Нечто подобное наблюдалось и на Востоке. И. Мосх пишет в «Луге духовном», что монахи из разных монастырей обменивались частицами евхаристического хлеба.

ВЛИЯНИЕ ГНОСТИКОВ

Евхаристическое общение II века могло быть тем знаком, по которому кафолические общины отличали друг друга от еретических (в основном гностических) общин. Влияние гностиков на христианскую литургику не следует преуменьшать, т. к. она формировалась в борьбе с ними. О том, что гностики имели у себя развитое литургическое богослужение мы знаем из критики крупнейшего богослова конца II века Иринея Лионского:

«Каким образом они могут говорить, что тот хлеб, над которым совершено благодарение, есть тело их Господа и чаша есть Кровь Его, когда утверждают что Сам Он не есть сын Творца мiра?» — вопрошает Ириней. (Напомню, что гностики отрицали тождество Бога Отца и Иеговы, которого презрительно именовали Демиургом, т. е. низшим творцом). О гностике Марке (ок. 180 г. ученике Маркиона, который отождествил Иегову с дьяволом) Ириней говорит, что он, совершая Евхаристию «сильно растягивал слова призывания» (Св. Духа). Это яркое доказательство того, что во II веке Евхаристический канон уже включал в себя эпиклезис (призывание Духа Святого на Дары).

Общины александрийского гностика Василида гораздо раньше кафолических общин начали праздновать день Крещения Христова о чём свидетельствует Климент Александрийский: «Последователи же Василида празднуют и день крещения Его, проводя всю предшествующую ночь в чтениях. Они говорят, что оно было в 15-й год Тиберия (между прочим, правильно! это 27-й год), 15-го Туби (т. е. 15 января!). («Строматы», I, 21).

Почему же этот праздник появился именно у гностиков? Тут надо напомнить, что по их учению Христос стал Сыном Божиим именно в момент Крещения, когда для Его усыновления снизошёл Св. Дух. Поэтому гностики и назвали свой праздник Богоявлением («Епифанией»). Борясь против этой гностической трактовки, христиане уже в III веке установят свой праздник Богоявления с другим смыслом, в противовес еретическому. А в IV веке он расщепится на собственно Крещение и Рождество Христово.

То же самое случилось с иконами, которые впервые появились в гностических общинах Карпократа Александрийского († ок. 150). Карпократиане писали их в технике энкаустики и использовали в магических целях (наравне с изображениями античных богов и героев). Очевидно, в борьбе с этими гностическими искажениями в III—IV вв. и родилось истинное иконопочитание.

Далее мы знаем, что в сер. II века Маркион уже составляет свой гностический канон Св. Писания и это подтолкнуло кафолическую Церковь к ускоренному формированию своего канона. В 190-х годах появляется т. н. «Канон Муратори», названный так по имени обнаружившего его итальянского исследователя Людовика Муратори (1652—1750). Канон этот сложился в Римской Церкви (главном центре борьбы с гностицизмом) и включает в себя 4 Евангелия, Деяния, 13 посланий ап. Павла (без Евр.), 1 Петра и Апокалипсис (ещё нет 2 Петра, Иак. и 3-х посланий Иоанна). Т. о. гностические писания (Евангелие Фомы, Евангелие Филиппа, Евангелие Истины и т. д. ) были вытеснены в область апокрифов.

Но вот что интересно: Маркион всю жизнь боролся за отмену Ветхозаветных чтений (т. к. отвергал В. Завет). И можно сказать, что в этом он преуспел. Восточная Церковь (в отличии от Западной) не читает Ветхий Завет (за исключением праздничных паримий) и Апокалипсис. Несомненно — это следы гностического недоверия ко всему иудейскому.

Но самая большая победа гностицизма состояла в том, что он заразил всё христианство (Восточное и Западное) своим недоверием ко всему плотскому, своей особой мистикой душевного, которая неизбежно образуется, когда душа обособляется от тела. Если в апостольском христианстве ещё действовал цельный человек, то к концу II века, в христианство проникла дуалистическая разорванность, которая вскоре будет теоретически обоснована с помощью неоплатонизма. Восточные гностики поднялись на великую борьбу за освобождение души от всего плотского и в первую очередь — от полового начала. Они отвергали даже церковный брак.

Наконец, почти все гностики пропогандировали свои идеи в песнях и гимнах, а Валентин даже писал псалмы (о чём свидетельствует Тертуллиан в трактате «О плоти Христа», противопоставляя псалмы Давида и «псалмы отступника, еретика и платоника Валентина» гл. 20). Сирийский гностик Вардесан (†225), последователь Валентина, сочинил целый гностический Псалтирь, так что прп. Ефрем Сирин вынужден был противопоставить ему свой Псалтирь. Так, в борьбе с гностиками, кафолики начинают усиленно развивать свою гимнографию.

ГИМНОГРАФИЯ

Известно, что уже мч. Иустин Философ в противовес гностикам написал книгу гимнов, которую упоминает Евсевий в своей «Церковной истории» под названием . . — т. е. «Лирник» или «Певец». Др. церковные историки (Сократ, Никофор Каллист) передают предание об установлении антифонного пения в Церкви: «Игнатий, еп. Антиохии Сирийской, третий по порядку после ап. Петра (он был преемником Евода)... видел некогда ангелов, воспевавших Троицу попеременными песнями; и образ пения, виденный им, передал Антиохийской Церкви. Отсюда это предание перешло и к другим Церквам» (Сократ. «Ист. Церкви», VI, 8). Но мы помним, что по свидетельству Плиния, вифинские христиане уже в 113 г. воспевали Бога «попеременно», так что это, видимо, был общий обычай, естественно сложившийся.

Антифоны в собственном смысле (т. е. песнопения, составленные из отрывков псалмов и исполняемые попеременно двумя хорами) появятся лишь в IV веке в Западной Церкви благодаря свт. Амвросию Медиоланскому.

Теперь о том, что сохранилось в Церкви до сих пор.

По преданию, ок. 120 г. шестой папа Римский Сикст I ввёл в Евхаристический канон т. н. Серафимскую песнь: «Свят, свят, свят Господь Саваоф...», которая у нас до сих пор отделяет Префацию от Анамнесиса. В исторической литургике она именуется «Санктус» потому, что в конце III — начале IV вв. была переведена на латынь и стала звучать: «Sanktus, sanktus, sanktus Dominus Deus Sabaoth...». Так это и звучит до сих пор.

Далее 8-й папа Римский св. Телесфор (125—136) ввёл в употребление гимн «Слава в вышних Богу...» (лат.: «Gloria in excelsis Deo...»). В начале его пели только в день Епифании (Богоявления). Но уже со времён 50-го папы Симмаха (498—514) он стал звучать во все воскресные и праздничные дни. Причём в древних латинских рукописях этот гимн называется: «himnus in die Dominiko ad matutinas» — гимн для Воскресной утрени. В православной Церкви это т. н. «Великое славословие», которое до сих пор завершает Утреню. А в Католической Церкви его стали исполнять перед Литургией. Правда, св. папа Григорий Великий († 604) пытался ограничить его применение одной только архиерейской Литургией (см. его «Сакраментарий»), но папа Стефан III († 772) возобновил обычай Симмаха. И сейчас католики поют его за каждой воскресной Мессой.

А кроме того, очевидно, именно во II веке были заимствованы из иудейского наследия какие-то Ветхозаветные песни, возможно те самые, темы которых прп. Иоанн Дамаскин взял для ирмосов своих канонов. Достоверно известно только, что уже была песнь трёх отроков в печи (Дан. III, 26—45, 52—90):

«Благословен Ты, Господи, Боже отцов наших,
хвально и прославлено имя Твое во веки.
Ибо праведен Ты во всем, что соделал с нами,
и все дела Твои истинны и пути Твои правы...»

Сейчас эту песнь по Уставу положено петь во время 8-й песни Канона (что, конечно, уже не делают даже во время Великого Поста, а заменяют её припевами). Но Д. Лурье обнаружил, что в древнейшей Иерусалимской Церкви она была Анафоральной песней, т. е. сопровождала Евхаристический канон и воспринималась как песнь о Воплощении, потому что её богословский смысл — явление Сына Божия («И вид четвертого — подобен Сыну Божию» Дан. III, 25).

Такую же литургическую функцию имела, очевидно, и песнь Соломона, выросшая из «Песни песней», потому что её богословское содержание — евхаристический пир Христа и Церкви.