Исцеление всех собравшихся больных и бесноватых

Призвав к Себе на гору некоторых (кого Сам хотел) из Своих учеников и избрав из них двенадцать, Иисус сошел с ними с горы и стал на ровном месте(Лк. 6, 17), окруженный множеством учеников и толпой народа, сошедшегося из разных мест послушать Его и исцелиться; тогда же все ожидавшие исцеления больные и страдавшие от нечистых духов исцелились; исцелились даже те, которые только прикасались к Иисусу, потому что, как удостоверяет Евангелист Лука, от Него исходила сила и исцеляла всех (Лк. 6, 19). Что действительно от Иисуса исходила сила, исцелявшая болезни, доказывается Его же словами, переданными нам Евангелистами Марком и Лукой: когда к Иисусу, окруженному толпой народа, прикоснулась, незаметно для окружающих, женщина, страдавшая двенадцать лет кровотечением, то Иисус спросил: кто прикоснулся к Моей одежде? (Мк. 5, 30). Когда же все отрицались... Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня (Мк. 5, 30; Лк. 8, 45—46).

Объяснение силы сходившей из Иисуса при исцелении больных

Нас могут спросить: «Какая же это сила, которая исходила от Иисуса и исцеляла прикасавшихся к Нему?» Отвечая на это, мы прежде спросим, какая сила исходила от Иисуса, когда Он исцелял словом, когда говорил расслабленному: «Встань, возьми постель твою и иди»? Как при исцелении словом нельзя объяснять знакомыми нам силами природы ту силу, которой исцелял Христос, так нельзя теми же силами природы объяснить и исцеление от одного лишь прикосновения к Иисусу. Во всех случаях исцеления больных, а тем более в случаях воскрешения мертвых, действовавшая сила должна быть признана за силу Всемогущего Бога. Этой-то силой обладал Иисус Христос. Судить об этой силе мы можем только по внешним проявлениям ее; но как она действует и почему в одном случае она проявляет свое действие, а в другом случае нет, этого мы не знаем, да и знать не можем. Поэтому, нисколько не сомневаясь в том, что прикасавшиеся к Иисусу получали исцеление от болезней, мы должны признать, что целительной силой в таких случаях была божественная сила Самого Иисуса. А так как мы признаем Христа всеведущим, то, вследствие этого, должны признать, что исцеления от прикосновения к Иисусу происходили с Его ведома и согласно с Его волей; что, помимо Его воли, нельзя было получить исцеления этим путем, нельзя было, так сказать, похитить Его силу. Если же после прикосновения к Нему страдавшей кровотечением женщины Он и спросил: «Кто прикоснулся к Моей одежде?», то не потому, что не знал, кто прикоснулся к Нему, а для того, чтобы этим заставить исцеленную обнаружить перед всеми силу своей веры и тем укрепить веру Иаира, только что просившего об исцелении своей дочери и узнавшего в это самое время, что исцелить ее уже нельзя, что она умерла (Мк. 5, 22—42; Л к. 8, 41—55).

Исцелив всех находившихся тут больных и страдавших от духов нечистых, Иисус взошел на гору, сел и, окруженный Апостолами, учениками и народом, произнес Свою проповедь, известную под названием Нагорной.

Проповедь на горе

По сказанию Евангелиста Матфея, вся эта проповедь была произнесена Иисусом на горе в продолжение одной беседы; из сказаний же Евангелиста Луки можно вывести заключение, что различные части этой проповеди были произнесены в разные времена и при различных обстоятельствах; и так как Евангелист Матфей вовсе не имел в виду излагать учение Иисуса Христа в последовательном его развитии, а стремился только правдивым повествованием своим доказать евреям, что Иисус был Тот именно Мессия, о Котором писали пророки, то некоторые толкователи полагают, что Евангелист Матфей соединил в одну проповедь различные поучения Иисуса, сказанные Им в разные времена. Но скорее можно допустить, что Господь произнес Нагорную проповедь в том именно виде, как изложил ее Евангелист Матфей, а затем, при других подходящих случаях, в разные времена, повторял многое из того, что сказал на горе. Последнее объяснение весьма правдоподобно уже потому, что слушатели Иисуса часто менялись, кроме Апостолов и некоторых учеников, неотступно следовавших за Ним, а при перемене слушателей Иисусу, несомненно, приходилось нередко повторять сказанное раньше. Помимо этого, строгая последовательность, с которой в Нагорной проповеди изложено учение Господа, придает самой проповеди значение цельного, вполне законченного поучения, которое, конечно, не могло быть составлено Евангелистом Матфеем из отдельных изречений Иисуса, произнесенных Им в разное время. Если кто и мог привести в систему эти изречения, то только Сам Господь.

Приступая к изложению Нагорной проповеди, я хочу прежде всего постигнуть настроение той толпы, которая теперь окружила Иисуса.

Моисей в предсмертном прощании своем с народом еврейским заклинал его исполнять в точности волю Божию, объявленную ему в заповедях Господних; и за точное исполнение этих заповедей он обещал все блага земные, долголетие, богатство, счастье, успех во всех делах и, главное, господство над всеми народами: Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли. Сделает тебя Господь... главою, а не хвостом, и будешь только на высоте, а не будешь внизу, если будешь повиноваться заповедям Господа Бога твоего, которые заповедую тебе сегодня (Втор. 28, 1, 13). В той же прощальной речи своей Моисей призывал на евреев все проклятия, все кары небесные за неисполнение заповедей Господних и предсказал им, что они будут за то рассеяны по всей земле и будут ужасом... и посмешищем у всех народов (Втор. 28, 37). Но современные Иисусу евреи, руководимые своими слепыми вождями, забыли последние предсказания Моисея и думали только о господстве над всеми народами земли. Мечтая о господстве над всеми народами, евреи утратили, однако, свою политическую самостоятельность и сделались подвластными язычнику, римскому императору. Они не хотели понять, что в этом подчинении — начало исполнения второй части предсказаний Моисея. Слишком горды они были, чтобы сознаться в этом. Подчинение чужеземному владычеству было настолько ненавистно им, и они так жаждали скорейшего свержения этого ига, что, думая об Избавителе, Спасителе, Утехе Израиля, они невольно возмечтали, что грядущий Избавитель непременно избавит их от политического порабощения и восстановит царство Израиля. Отуманенные такими мечтами, они перестали понимать пророчества о Мессии; они ждали Его как могучего Царя, который не только освободит их, но и отомстит их угнетателям, и поработит им весь мир. Они увлекались даже сказками о том, что Мессия станет на морском берегу в Иоппии и повелит морю выбрасывать жемчуг и все свои сокровища к Своим ногам, что Он оденет народ Свой в багряницу, украшенную драгоценными камнями, и будет питать его манной еще более сладкой, чем та, какая посылалась их предкам в пустыне. Словом, они по-своему мечтали о предстоящем им блаженстве, о счастье в Царстве Мессии; и так мечтали не одни только фарисеи и книжники, но и все евреи; даже уверовавшие в Иисуса, как в Мессию, ждали, что вот Он, наконец, объявит Себя Царем Израилевым.

Общие вопросы о счастье, блаженстве

С такими-то мечтами, с такими-то ложными воззрениями на Мессию они окружили теперь Иисуса. Они думали, что настал конец их страданиям, их унижению, что отныне они будут счастливы, блаженны.

Счастье! Блаженство! Кто не стремился к нему? Кто не хотел быть счастливым? Одни ли евреи мечтали о блаженстве?

Но почему же так мало счастливых? От кого или от чего это зависит? В чем выражается счастье, блаженство людей? Да и есть ли вообще счастье на земле? Могут ли люди быть действительно счастливы, блаженны?

Вот вопросы, которые всегда волновали людей, и к разрешению которых издавна стремились лучшие умы.

Оглядываясь вокруг себя, мы видим, что люди стараются по-своему устроить свое счастье, обусловливая его известными благами: богатством, почестями, властью над ближними, разного рода чувственными наслаждениями и пр.; и каких только усилий не употребляют они в погоне за достижением этих благ! Но, достигая их, тотчас же разочаровываются и с грустью сознают, что счастье не в них. Так в чем же счастье, блаженство? Где оно? Кто же из людей счастлив?