Послание пророка, да благословит его Аллах и приветствует, императору Византии
В длинном хадисе, который приводит аль-Бухари, цитируется текст послания, которое пророк, да благословит его Аллах и приветствует, направил Ираклию[931], императору Византии:
– C именем Аллаха Милостивого, Милосердного!
От Мухаммада, раба Аллаха и Его посланника, Ираклию, владыке Рума.
Мир тому, кто следует правильным путем! А затем:
Поистине, я призываю тебя к исламу! Прими ислам, и ты спасешься, а Аллах удвоит твою награду, если же ты откажешься, тогда на тебя будет возложено бремя греха (твоих) крестьян[932]! И (я скажу тебе то, что сказал Аллах):
– Скажи: «О люди Писания! Придите к слову, равному для нас и для вас, о том, что не будем мы поклоняться никому, кроме Аллаха, и ничего не будем придавать Ему в сотоварищи и не будут одни из нас считать других господами помимо Аллаха! А если они откажутся, то скажите: “Засвидетельствуйте, что мы – предавшиеся”»[933].[934]
Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, избрал для доставки этого послания Дихйу бин Халифу аль-Кальби, да будет доволен им Аллах, велев ему вручить его правителю Бусры, чтобы тот передал его императору. Аль-Бухари приводит хадис, в котором со слов Абдуллаха бин Аббаса, да будет доволен Аллах ими обоими, сообщается, что Абу Суфйан бин Харб рассказал ему о том, что Ираклий послал за ним, когда он сопровождал караван курайшитов. Они занимались торговыми делами в Шаме, и это было в то время, когда посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, заключил перемирие[935] с Абу Суфйаном и другими курайшитами. И Абу Суфйан вместе со своими товарищами прибыл к императору в Илийу[936] (Иерусалим), где Ираклий, находившийся в окружении знатных людей Рума, призвал их ко двору. И он подозвал к себе их и своего толмача и спросил: “Кто из вас приходится самым близким родственником тому человеку, который утверждает, что он – пророк?” Абу Cуфйан сказал:
– Я ответил: “Я самый близкий из них к нему”. Тогда он велел: “Подведите его поближе ко мне, а его товарищей поставьте у него за спиной”, а своему толмачу сказал: “Скажи им, что я буду спрашивать его о том человеке, и если он солжет мне, пусть они уличат его во лжи”. И, клянусь Аллахом, если бы я не стыдился того, что потом они станут рассказывать о моей лжи, то обязательно сказал бы о нем неправду!
Затем Абу Суфйан сказал:
– Затем он задал мне первый вопрос о нем, сказав: “Каково его происхождение?” Я ответил: “Он благородного происхождения”. Он спросил: “А заявлял ли кто-либо из вас нечто подобное[937] когда-нибудь раньше?” Я ответил: “Нет”. Он спросил: ”Был ли кто-нибудь из его предков правителем?” Я сказал: “Нет”. Он спросил: “А кто следует за ним, знатные люди или простые?” Я ответил: “Скорее простые”. Он спросил: “Число их увеличивается или уменьшается?” Я ответил: “Увеличивается”. Он спросил: “А отступает ли кто-нибудь из них от его религии из-за недовольства ею после того, как принимает ее?” Я ответил: “Нет”. Он спросил: “Приходилось ли вам обвинять его во лжи до того, как он заявил об этом?”[938] Я ответил: “Нет”. Он спросил: “Не свойственно ли ему вероломство?” Я ответил: “Нет, но у нас с ним сейчас перемирие, и мы не знаем, что он делает”- и больше не смог ничего добавить к сказанному[939]. Он спросил: “Приходилось ли вам сражаться с ним?” Я ответил: “Да”. Он спросил: “И чем же заканчивались ваши сражения?” Я ответил: “Война между нами шла с переменным успехом: он побеждал нас и мы побеждали его”. Он спросил: “Что он велит вам делать?” Я ответил: «Он говорит: “Поклоняйтесь одному лишь Аллаху, не поклоняйтесь больше никому наряду с Ним и отрекитесь от того, что говорили ваши предки”», и еще он велит нам молиться, говорить правду, быть добродетельными и поддерживать связи с родственниками.
Тогда он сказал толмачу, чтобы тот сказал мне: “Я спросил тебя о его происхождении, и ты ответил, что он принадлежит к знатному роду, но все (прежние) посланники принадлежали к знатным родам своих народов. И я спросил тебя, не заявлял ли кто-нибудь из вас подобного до него, ты же ответил, что нет, и я подумал, что если бы кто-нибудь уже заявлял об этом до него, то я решил бы, что этот человек просто повторяет сказанное кем-то до него. Еще я спросил тебя, был ли кто-нибудь из его предков правителем. Ты ответил, что нет, и я подумал, что если бы он являлся потомком владык, то я решил бы, что этот человек стремится вернуть себе свои родовые владения. Еще я спросил тебя, не приходилось ли вам обвинять его во лжи, прежде чем он стал говорить то, что говорит, а ты ответил, что нет, и мне стало ясно, что если он не клеветал на людей, то не станет возводить лжи и на Аллаха. Еще я спросил тебя, знатные люди последовали за ним или простые, и ты сказал, что простые, но именно они и становятся последователями посланников. Еще я спросил тебя, увеличивается их число или уменьшается, а ты сказал, что увеличивается, но именно таким и должно быть положение веры, пока оно не достигнет совершенства. Еще я спросил тебя, отступается ли кто-нибудь от его религии из-за недовольства ею после того, как принимает ее, и ты ответил, что нет, но (так и бывает), когда радость (истинной) веры охватывает собой сердца. Еще я спросил тебя, не свойственно ли ему вероломство, и ты ответил, что нет, но и посланники никогда не поступают вероломно. Еще я спросил тебя о том, что он велит вам делать, и ты ответил, что он велит вам поклоняться Аллаху и не поклоняться никому больше наряду с Ним, и запрещает вам поклоняться идолам, и велит вам молиться, говорить правду и быть добродетельными. И если ты говоришь правду, это значит, что он обязательно овладеет тем, что принадлежит сейчас мне. Я знал, что он должен появиться[940], но не предполагал, что он окажется одним из вас. Если бы я был уверен, что сумею добраться до него[941], то обязательно постарался бы встретиться с ним, а если бы встретился, то непременно омыл бы ему ноги!”[942]
А потом он потребовал подать себе письмо посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует; когда же он закончил читать это послание, в его собрании стало шумно и поднялся крик, а нас вывели (оттуда). И когда нас вывели, я сказал своим товарищам: “Ибн Абу Кабша[943] стал столь важным человеком, что его боится даже владыка бану-ль-асфар!”[944] И с тех пор я был уверен, что он одержит верх, а в конце концов Аллах привел меня к исламу”.[945]
Такое воздействие на императора оказало послание пророка, да благословит его Аллах и приветствует, и Абу Суфйан видел это собственными глазами. Император подарил Дихйе бин Халифе аль-Кальби, да будет доволен им Аллах, который доставил ему послание пророка, да благословит его Аллах и приветствует, деньги и почетную одежду, а когда Дихйа на обратном пути добрался до Хасмы, его ограбили люди из племени бану джузам, ничего ему не оставив. Он вернулся в Медину и, не заходя к себе домой, явился к посланнику Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, которому рассказал обо всем, после чего посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, направил в Хасму, расположенную за Вади аль-Кура, отряд из пятисот бойцов под командованием Зайда бин Харисы, да будет доволен им Аллах. Зайд напал на джузамитов и быстро разгромил их, захватив женщин и скот. Добычей мусульман стала тысяча верблюдов и сто семьдесят женщин и детей.
В свое время посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, заключил перемирие с племенем джузам, и поэтому Зайд бин Рифа‘а аль-Джузами поспешил представить ему свои оправдания. Сам он и его товарищи еще раньше приняли ислам и они оказали Дихйе, да будет доволен им Аллах, помощь, когда его грабили другие джузамиты, и поэтому пророк, да благословит его Аллах и приветствует, принял его оправдания и велел вернуть им захваченный скот и пленных.
В основном авторы книг о военных походах указывают, что этот поход на племя джузам состоялся до заключения перемирия в аль-Худайбиййи, однако эти сведения явно ошибочны, так как послание императору Византии было отправлено после аль-Худайбиййи. Вот почему Ибн аль-Каййим пишет: “Это, несомненно, было после аль-Худайбиййи”.[946]