Выбор веры как определение единого духовного пространства Руси

Введение

Цель реферата: обобщить и проанализировать сведения о крещении Руси, почерпнутые из указанной в перечне литературы.

Задачи реферата:

1. Каким образом произошло крещение Руси .

2. Сравнить Христианство и Язычество.

3. Определить какое влияние принятие православие оказало на основные , экономические и социальные стороны русской жизни.

Актуальность данной темы состоит также в том, что христианизация Древней Руси не только проливает свет на далекое прошлое, но и высвечивает немало современных проблем, непосредственно соотносимых с оценкой религии в целом, ее роли в общественной жизни для каждой конкретной исторической эпохи. Для этого именно сейчас будет актуально рассмотреть появления и распространения христианства на Руси.

Обстоятельства, при которых произошло «крещение Руси» князем Владимиром, были и остаются во многом загадочными. Источников, содержащих необходимую ин­формацию, мало: несколько летописных преданий, скупые сведения житийной и панегирической литературы, еди­ничные свидетельства иностранных авторов — вот, соб­ственно, и все, чем располагает современный исследова­тель. И, тем не менее, научный поиск продолжается.

После длительной междоусобной войны в 980 году на киевский престол взошел сын Святослава Владимир (980–1015). При нем Киевская Русь еще более расширила свои пределы. Владимир предпринял ряд походов в междуречье Оки и Волги. В этот период была сделана попытка закрепиться на берегах Балтики. Владимир стремился укрепить свое государство. При нем вместо племенных князей на местах в качестве управляющих были поставлены его ставленники. Он упорно боролся с печенегами и продолжал укреплять южные рубежи государства. В целях культурной интеграции земель Владимир вначале предпринял попытку создать в Киеве единый пантеон языческих богов. Однако эта попытка не увенчалась успехом. После этого в 988 году Владимир принял христианство. История принятия христианства свидетельствует, что процесс этот был длительным и мало похож на «триумфальное шествие» новой веры по Руси. Он проходил трудно и растянулся на многие десятилетия, и даже века. С принятием христианства Русь вошла в число государств тогдашней культурной части населения земли. Именно с этого времени на Руси распространяется грамотность, появляются школы. В появившихся монастырях получает развитие традиция летописания. Идет активный процесс храмового строительства. Можно сказать, что принятие христианства в решающей степени способствовало расцвету Киевской Руси, и во многом определило дальнейшую траекторию русского исторического пути.

Выбор веры как определение единого духовного пространства Руси.

(№1 стр. 50-62)

Выбор веры для Руси имел такое же принципиальное значение, как идля других народов раннего средневековья. Еди­ное государство не могло быть создано без определения единого духовного пространства. Известное летописное предание о «выборе вер» косвенно подтверждает, что многоэтническую территорию Руси уже нельзя было объединить механическим наращиванием количества локальных божеств в Киевском пантеоне. Для этого требовалась универсальная религия, которая стояла бы выше эт­нических различий и могла способствовать самоидентификации Руси в историческом пространстве. Христианство подходило более всего в том числе и потому, что проповедовало равенство всех перед Богом. В послании святого апостола Павла к галатам говори­лось: «Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет ни мужеского пола ни женского, но все и во всем Христос».

Немаловажную роль в выборе веры сыграло также и окруже­ние, в котором оказалась Русь в X в. В качестве главных и значитель­ных в ее жизни соседей выступали народы единого христианского мира. Общение с ними шло по торговому пути «из варяг в греки», вдоль которого организовывалось жизненное пространство Руси.

Христианство стало распространяться на Руси гораздо раньше официального обряда крещения, совершенного Владимиром в Киеве. Историческая наука накопила этому достаточно под­тверждений.

Тесно общаясь с Византией, Русь хотела быть «как Византия». Когда киевские князья-язычники успешно осаждали Царьград (Константинополь), они заключали договоры о равноправном со­трудничестве с Византией. В 911 г. князь Олег и его дружина кля­лись при этом языческими богами, а в 944 г., во время приема греческих послов после очередного похода князя Игоря, часть его дружины клянется соблюдать договор по-христиански: «честным крестом» и церковью Святого Ильи (выстроена в Киеве в честь Ильи Пророка). Этот факт заслуживает внимания, поскольку служит косвенным подтверждением того, что в сознании высше­го слоя Руси принадлежность к христианской вере рассматрива­лась как своеобразная демонстрация соответствия («мы не хуже») византийской цивилизованности.

Христианская вера получает все большее распространение среди славян. Первой правительницей Руси, крещенной и похоронен­ной по православному обряду, была киевская княгиня Ольга (945— 966). Археологические раскопки в Киеве выявили женские хри­стианские погребения в X в. Не только в женских захоронениях этого времени встречаются свидетельства соседства языческих и христианских погребальных обрядов. Христианские символы — кре­сты из бронзы и серебра — обнаружены не только в Киеве, но и в Новгороде, в Верхнем Поднепровье, Поволжье.

К концу X в. Русь накопила достаточный опыт общения с хри­стианским миром Византии. Русь, как и Византия, была многоэтничной. Царьград был евразийской столицей, но в то же время выступал идеалом христианского мира. Не последнюю роль для славян играла византийская концепция взаимодействия власти и церкви. Она была созвучна русской трактовке власти, которая сло­жилась к этому времени.

Владимир Сятославич, мечтавший об усилении власти Киева как центра земли Русской посредством укрепления авторитета кня­жеской власти, не мог испытывать симпатий к западному христи­анству, утверждавшему превосходство папы над светской властью. В «Повести временных лет» не раз подчеркивается мысль о том, что выбор веры был продуман основательно. Уже выбрав право­славие, князь крестится не сразу, «не желая сломя голову в воду бросаться, хотя вера греческая ему по душе». Но уж когда князь крестился, то все должны были приветствовать его выбор и сле­довать за ним, как дети за отцом: «Затем послал Владимир по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку — будь то богатый, или бедный, нищий, или раб, — будет мне врагом». И киевляне, как свидетельствует летопись, отправляются крестить­ся, ибо авторитет князя непререкаем: «Услышав, это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого наш князь и бояре». На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа».

Однако византийское православие привлекало князя Влади­мира не только по политическим соображениям. Подтверждает это и «Повесть временных лет» в рассказе о выборе веры. Посланцы князя Владимира, вернувшиеся из Царьграда, где присутствовали на службе в церкви, свидетельствовали: «И пришли мы в греческую землю, и ввели нас туда, где служат они богу своему, и не зна­ли—на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем только, что пребывает там бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Мы не можем забыть той красоты... и мы не можем

уже здесь пребывать в язычестве». Мерилом истинности веры рус­ские послы объявляют красоту. Таким образом, в византийские

литургии посланники князя Владимира увидели нечто созвучное

представлениям славян-язычников об окружающем их мире.

Страх, порождаемый стихией и всесилием природы, вей

воспитывал у жителей Восточноевропейской равнины пассивно -созерцательное, фаталистическое отношение к миру. Борьба

природой требовала коллективных усилий людей. Коллективизм,

страх перед космическими стихиями, но в тоже время уважение к ним, переходящее в удивление и восхищение красотой и гармо­нией природы, делали близким и понятным обряд византийской веры. Он понимался как совершенный способ организации про­странства.

Таким образом, благодаря Византии и восточно-христианской

церкви Русь получала идеальную возможность преодолеть язычество в культурно-исторических условиях, максимально ей близких и понятных

Принятие христианства из рук Византии стало своеобразным культурным переворотом для Руси. Д.С. Лихачев писал: «Сама по себе культура на знает начальной даты, как не знают точной начальной даты и сами народы, племена, поселения. Все юбилейные начальные даты этого рода обычно условии. Но если говорить об условной дате начала русской культуры, то я, по своему разу­мению, считал бы самой обоснованной 988 год». Древнерусская культура начинает мыслить новыми категориями и ценностями. На этом культурном основании завершается становление этничес­кого и исторического самосознания Руси и русского народа. Христианство сформировало ценностно-смысловое поле древне­

русской культуры. Она обрела единое пространство и единый язык. Последнее было весьма важно. Православие разрешало вести богослужение на своем языке. Тем самым не разрушались установленные с помощью собственных культурных сил традиции. Они «вплетались» в новацию, становясь частью духовного идеала.

3. Как осуществлялось крещение Руси. (№3 стр. 53-82)

До середины X в. господствующей религией в Киевской Руси ос­тавалось язычество. О доминировании язычества свидетельствует фраза из договора князя Олега с Византией 911 г., в котором говори­лось, что он заключен «межи христианы и Русью». Тем самым «Русь», понимаемая как страна языческая, противопоставлялась грекам-хри­стианам. Но очень скоро ситуация изменилась. Христианизация, че­рез которую проходило множество варварских княжеств и королевств, медленно, но неотступно приходила к вратам града Киева. Необходи­мо сказать о том, что ранняя киевская история оставила после себя немного исторических источников и многие ее страницы, в том числе и связанные с духовной, религиозной историей, остаются неясными. В частности, есть версия относительно того, что крещение Руси кня­зем Владимиром не было первым. Первое официальное крещение могло состояться примерно в 860-х гг. и в дальнейшем быть задавлено языческой реакцией. Есть также разные версии относительно офици­альной датировки крещения, среди которых наиболее распространен­ная — 988 г. — является далеко не единственной. Мы будем в данном случае следовать версии и дате, признанной в официальной церков­ной и религиоведческой литературе.

Сложно до конца выяснить, что двигало князем в деле такого гло­бального исторического выбора, как христианизация Руси. Кратко­временность промежутка между языческой реформой 980 г., когда князь пытался унифицировать многообразие языческих божеств и создать их единый пантеон, и крещением Киева в 988 г. Заставляет внимательнее проанализировать причины столь быстрой смены умонастроений князя.

Владимир, хотя, видимо, и находился в дет­стве под влиянием бабушки, большую часть своей жизни был истовым и жестоким язычни­ком. Именно благодаря ему был укреплен культ Перуна, стали осуществляться кровавые жерт­воприношения, появились гаремы со множест­вом наложниц. Во внешней политике, особенно во взаимоотношениях с Византией, Владимир был крайне расчетлив и осторожен. Византия же в конце 980-х гг. переживала не лучшие вре­мена. Один из военачальников — Варда Фока — поднял мятеж против центральной власти. Собственных сил для окончательного подавления мятежа не было. Византийское прави­тельство обратилось за военной помощью к князю Владимиру. Влади­мир за свою услугу попросил достаточно высокую цену — руки визан­тийской принцессы Анны. Скрепя сердце, византийский двор согла­сился на эти условия. Однако, по-видимому, хорошо разведав о князе и осознав, что Анну в Киеве ждет горькая участь пополнить ряды на­ложниц Владимира, после победы над мятежником Фокой император отказал Владимиру. Князь был чрезвычайно обижен и предпринял во­енную демонстрацию — подверг осаде и захватил византийский город Корсунь (Херсонес). Над Византией нависла новая опасность, теперь уже внешнего русского вторжения. И именно тогда, видимо, чтобы хоть как-то обезопасить Анну, новым встречным условием выдачи принцессы было выдвинуто принятие крещения самим князем Вла­димиром.

В дальнейшем события развивались достаточно стремительно. Владимир, приняв личное крещение, крестит дружину и бояр. Вернув­шись из Корсуни, крестит стольный град Киев, заставив жителей си­лой власти явиться на реки Днепр и Почайну и совершить троекратное погружение в воду с чтением крещальной молитвы греческими свя­щенниками. Затем отправляет дружи ну в другие земли Киевского госу­дарства для совершения крещения там. В большей части южных земель крещение прошло спокойно. Достаточно сильным и особенно ярост­ным было сопротивление в Новгородской земле. Связано это было с тем, что здесь традиционно сильной была жреческая прослойка, кото­рая сразу восприняла крещение как смену веры и покушение на свои привилегии. Кроме того, новгородцы, чувствовавшие себя уверенно и независи­мо от Киева, акт крещения воспринимали как акцию усиления власти киевского князя. Не зря в летописи упоминалось, что Добрыня, дядя Владимира, «крестил Новгород огнем и мечом». Даже спустя несколько десятилетий здесь вспыхивали языческие восстания, в ходе которых жгли христианские храмы, утварь, убивали слу­жителей, и Киеву стоило немалых усилий вернуть контроль над ситуацией.

Но в целом, несмотря на такого рода эксцессы и насильственный, чаще всего не осознаваемый населением характер, крещение удалось и было пло­дотворным. Сам князь воспринял акт крещения серьезно, отмечались коренные изменения в его духовном облике. Были повержены идолы, и на их месте возведена церковь Ильи-пророка, распущены гаремы, Владимир стал проявлять милосердие к сирым, убогим, нищим лю­дям, потчуя их за счет княжеского стола.

4. Сравнение христианства и язычества. (№2 стр. 194-210)

Язычество

Комплекс ранних верований славян получил название «язычест­во» в среде христианских проповедников, называвших некрещеные народы «языками», т. е. находящимися за пределами христианской ойкумены, не просвещенными светом Христовым. Язычество в рели­гиоведческой литературе также носит название политеизма, или мно­гобожия.

Русское язычество воспринимает действительность, мир как ре­альность, опасную, враждебную человеку. Здесь присутствуют две ка­тегории невидимых существ: боги и духи — силы, превосходящие по своим возможностям человеческие и потенциально враждебные. Взаимодействие с ними строится на принципах корысти, выгоды, взаимоотношений типа «ты мне — я тебе», опасной игры на выжива­ние со стороны человека. Отсюда столь важна ритуальная, магическая сторона взаимоотношений с этим неведомым миром, постоянно при­сутствует необходимость задабривания богов и духов.

Славянские божества не имели четко выстроенной иерархической системы соподчинения друг другу или жестко очерченного круга сво­их «полномочий». Иногда функции божеств пересекались, и это не вызывало особых недоумений. Связано это было с тем, что круг бо­жеств пополнялся из религиозных систем соседей. Текущие житей­ские или военные мероприятия, личные предпочтения князей, гео­графические условия проживания племен также приводили к вариа­тивности поклонения.

Славянское язычество очень тесно связано с культом природных сил. Смена дня и ночи, пасмурных и светлых дней воспринималась как борьба тьмы и света. Тьма представлялась в виде Чернобога безли­ кого. Каждое славянское племя молилось своим светлым богам, не были и общеславянские боги, например Род (Сварог, Святовит, Стри-бог) — верховное божество, бог неба, небесных стихий, создатель! творец всего сущего. По представлениям славян, он царствует в верх­нем ярусе неба — «хлябях небесных». В языке до сих пор присутствуют неосознаваемые отпечатки этого древнего культа в словах с корнем «род» — народ, родина, природа, урожай, рожать и т. п., образующих единый семантический комплекс, связанный с понятием плодовито­сти, рождения, истоков. Сын Рода — Даждьбог, бог Солнца, податель всяких благ, бог-свет — мифический родоначальник русских людей. В «Слове о полку Игореве» автор называет русский народ «Даждьбоговыми и внуками». Он царствует в нижнем слое неба — под куполом «тверди небесной». Велес — бог земли, подземного царства, богатства, изобилия. Хоре (Хорос) — бог самого солнечного диска. Отблеском этих языческих представлений остался русский хоровод (или иначе -вождение в честь Хороса), когда участники брались за руки и смыкали цепью круг, идя «по солнцу», т. е. двигаясь по часовой стрелке. Сло­весное отражение культа Хороса — слово «хорошо» и все однокорен-ные слова, означающие «солнечно», «светло», «тепло». Поклонялись русские язычники и Макоши (Мокоши), называемой также Матерью Сырой Землей, — богине плодородия, урожая, жизненных благ. Лада и Леля — рожаницы, богини любви, семейного очага, браков, весенней растительной жизненной силы. Симаргл — еще одно интересное бо­жество, возможно, иранского происхождения, изображалось на Руси в виде крылатой собаки. Из славянских аналогов — это Переплуг, Яри­ло, бог жизненной силы, корней, почвы, семян, он осуществлял связь между небом и землей.

В IX—X вв. появляется у восточных славян и культ воинственного бога Перуна. Божество не славянское, литовский бог, бог грома и молнии, со временем ставший у славян богом войны, наподобие Мар­са у римлян. Проникновение культа Перуна во многом связано с мно­гочисленными военными походами князей Святослава и Владимира. Ему приносили только кровавые жертвы. Таковыми часто были моло­дые петухи, кровью которых окроплялось подножие идола. Владимир Красное Солнышко в языческий период своей жизни был радикален настолько, что даже установил человеческие жертвы Перуну из киев­лян по жребию.

Русское язычество, помимо мира божеств, знало также и довольно многочисленный мир духов. Боги в язычестве более могущественны, но при этом и более абстрактны, нежели духи. Духи — это существа более низкого порядка, которые могут быть то злыми, то добрыми. Духи властны в рамках определенной территории, хозяйничают на ней, человек же, вторгаясь в сферу их ведения, должен быть осторо­жен, уметь ладить или задобрить духа того или иного места. Конечно, прежде всего, это домовой — дух дома, водяной — дух воды, леший — дух леса и жена лешего — кикимора. Это силы скорее нейтральные, нежели откровенно вредоносные. Главное для язычника — не разо­злить домового, иначе он может и лучину уронить, сжечь дом, леший может заставить заплутать в лесу и т. п.

4.2 Христианство.

Христианство, пришедшее на Русь в IX в., является монотеисти­ческой религиозной системой (моно — один, монотеизм — единобо­жие). В нем очень мало похожих на язычество элементов. Оно требует подробного внимания и в нашей трактовке прежде всего с точки зрения того, какие элементы в нем позволили состыковаться с язычест­вом и образовать своеобразное духовное явление, получившее название двоеверия. В отличие от язычества, в котором мы видим присутствие множе­ства божеств, христианство предполагает поклонение одному, едино­му Богу. Однако здесь не все просто. Бог в христианстве, и в частности в восточно-православной его ветви понимается сложно: Бог есть Троица, Он един в трех Лицах — Отца, Сына и Святого духа. Но это не три независимых друг от друга божества, как в язычестве, и не три части одного и того же. Каждая ипостась независима, целостна и при этом неотделима от других. Русское богословие всегда говорило о том, что Бог непостижим простым че­ловеческим рассудком, Троичность Боже­ства есть величайшая тайна, которую можно только благоговейно принимать и в которую нужно веровать. При этом каждое Лицо Святой Троицы наделялось определенным набором признаков. Бог Отец — Творец и Создатель всего сущего, который в течение шести Божественных дней создал мир и человека.

Второе лицо Троицы - Бог Сын, Спаситель Мира, Иисус Хри­стос. По учению церкви Христос — это Богочеловек, т. е. в его лице слились две сути, которые не ограничивали друг друга, — Бог во всей полноте и человек во всей полноте. Христос был на земле, родился на территории Римской империи, в Палестине, в Вифлееме от простой земной девушки Марии. Прожил 33 года, в течение которых пропове­довал, исцелял, собирал учеников. Оклеветанный, был казнен через распятие по приказу римского прокуратора Пойти я Пилата. Но на третий день после казни единственный из всех живших когда-либо ожил, воскрес, т. е. смог преодолеть величайшее зло в мире — смерть. Тем самым Он спас человечество и дал надежду всем верующим в Него на воскресение после смерти. Именно поэтому, несмотря на по­читание Бога Отца и Святого Духа, центральной Божественной фигу­рой в христианстве является Христос. Ему же, по учению Церкви, принадлежит и конец истории, когда после второго Его пришествия окончательно свершится суд над грешниками и праведниками и на­ступит 1000-летнее, по сути, нескончаемое блаженство праведных с Богом. Бог Святой Дух — Дух Истины, это нечто сродни Божествен­ной энергии, благодати, исходящей от Бога Отца к Сыну, это и сила Церкви на протяжении всей ее истории.

Церковь признает и существование сил бесплотных, не божест­венных, но связанных с ними — ангелов. Высших ангелов, или архан­гелов, девять. Самыми высокими и сильными являются херувимы, серафимы и престолы. Самым высшим ангелом («Честнейшим Херу­вимом «Славнейшим без соавнения Сеоабимом»). молитвы которо­го сразу доходят к Богу, считается Богородица, земная мать Иисуса

Христа.

Святые — следующая категория лиц, причастных божественному. Это реально жившие в прошлом, существовавшие люди, которые на протяжении своей жизни прославились праведной жизнью и согласно церковному вероучению являются небесными заступниками и молит­венниками перед Богом за людей.

Из общехристианских святых на Руси особым почитанием пользовался Нико­лай Мирликийский (Чудотворец), счи­тавшийся покровителем крестьян, моря­ков и военных. Три общерусских свя­тых — Сергий Радонежский (живший в XIV в.), Серафим Саровский (XIX в.)- Иоанн Кронштадтский (начало XX в.) — являются, пожалуй, самыми почитаемы­ми в русском православии. Таким образом, в своей культовой части христианство коренным образом отличается от язычества тем, что это религия идеи, идеи Спасения. Природные стихии здесь лишены божественного наполнения. При этом» в отличие от языческих божеств, хри­стианский Бог — это абсолютное Добро и Благо для человека. Бог ве­чен, всемогущ, всезнающ, справедлив и милосерден.

Человек в православии, в отличие от язычества, не есть игрушка в руках стихий, он приобретает высокий статус. Человек, согласно хри­стианству, есть образ и подобие Бога. По­скольку Бога никто из людей не видел, дай видеть не может (кроме земной жизни Бого­человека Христа), естественно, что это подо­бие не внешнее. Человек — единственный из всего творения наделен разумом, способно­стью мыслить и говорить, выражать свои мысли, способностью сознательного творче­ства и выбора между добром и злом.

Теперь взаимоотношения с Богом вы­страиваются более тонко, чем в язычестве. Нет и в помине кровавых жертвоприноше­ний, ибо Сам Бог принес себя в жертву, иску­пив грехи человечества. Богослужение носит открытый характер, и тайных, не слышимых уху прихожан молитв почти нет. Священство, которому придается характер посредника между Богом и человеком, выступает теперь не в качестве хранителя особого, тайного, магическо­го знания, а сословием, призванным хранить чистоту веры и обладаю­щим особым правом совершать главное Богослужение — литургию. Путь к спасению открыт для всех, ибо перед Богом все равны.

Однако, несмотря на столь глобальную разницу двух религиозных систем, они смогли сосуществовать друг с другом, образовав некий симбиоз, единство, и «заблокировали» воздействие на славян других религиозных доктрин, в частности ислама. Попробуем дать свой ответ на то, почему и как это произошло. Если мы примем тезис о традици­онной толерантности, терпимости язычников к иным верам, то впол­не вероятной является ситуация, когда славянские язычники в пору их крещения князем Владимиром воспринимали сам акт погружения в воду как некое магическое действо, проводимое жрецом, смысл кото­рого им и не нужно было понимать. Нельзя забывать, что процесс про­исходил с людьми, привыкшими издавна пассивно участвовать в ри­туалах, внутренний смысл, последовательность действий и произно­симых слов которых почти никогда не были понятны.

Простота и быстрота обряда крещения, состоящего, по сути, в троекратном погружении в воду с чтением к реальной молитвы, также не располагали к особому сопротивлению, особенно в присутствии княжеской дружи­ны. Это объясняет и силу сопротивления в Новгороде, и совершенно явно определяемую летописцем роль волхвов, которые «раскрывали глаза» сородичам на то, что это не просто некий магический ритуал, а

процесс смены веры, в котором, как они достаточно определенно поняли для себя, им самим предстоит роль изгоев.

Похоже, что, не разбираясь в тео­логической новизне нового культа и во всех богословских тонкостях объяснения Троицы, язычник увидел в новой божест­венной иерархии нечто для себя привыч­ное, знакомое. Бог Отец мог напоминать или даже напрямую олицетворять для него Рода, Христос — Даждьбога, Святой Дух — Ярило, Богородица — Макошь и т. д. И тем самым привыкание шло быстрее и менее болезненно. Постепенно старые божества забывались и вытеснялись из поколения в поколение воспро­изводимой христианской Божественной иерархией.

В христианской традиции не было места для языческих духов, ка­залось, и они сами, и почитание их должны были рассеяться как дым. Но этого не произошло. Ответ стоит, на наш взгляд, искать в христи­анском объяснении существования зла.

Церковное понимание зла в мире таково, что главным его носите­лем считается бывший величайший архангел Денница, который воз­гордился, возжелал стать равным Богу и увлек за собой часть ангелов. После того как светлые, верные Богу ангелы победили, Денница был сброшен во тьму и стал дьяволом, князем тьмы, а ангелы, верные ему, — бесами, существами, вредящими людям, их соблазнителями, склонителями ко греху.

Церковь, придя на Русь и столкнувшись с развитой системой представлений о языческих духах, часть из которых была явно вредо­носной, вполне справедливо и осознанно отнесла всех языческих ду­хов к нечистой силе. Но здесь, очевидно, произошел парадокс. Отнеся духов к бесовской, нечистой силе, Церковь не отрицала, а следова­тельно, косвенно признала, особенно в глазах непросвещенных языч ников, их существование. Именно этим объяснимо устойчивое, до­шедшее до сегодняшнего дня представление о домовых, русалках и прочей нечисти. Здесь можно согласиться с выводами известного культуролога И.В. Кондакова, который указывал на то, что «после Крещения Руси... процесс христианизации коснулся только высшей мифологи» (языческие боги были вытеснены христианским пантео­ном и во многом низведены до низшей мифологии, уравнявшись с мелкой "нечистью"). Низшая мифология, регулирующая повседнев­ность, осталась неизменной (общеевразийской) и оказалась вписан­ной в христианство в качестве "нечистой силы", сопутствующей дья­волу. В результате был достигнут своего рода "компромисс'* между христианством и язычеством, поделившими "сферы влияния**: выс­шая — была подчинена христианской религии; низшая — осталась в ведении язычества. Этот "компромисс" между язычеством и христи­анством, длившийся много веков, получил название двоеверия.

Церковь из-за небольшого арсенала средств христианизации по­ступала достаточно просто с комплексом дохристианских верований. Полностью принести и привить новую обрядность и праздничную культуру она не могла, поэтому «путем наименьшего сопротивления» заимствовала некоторую внешнюю языческую обрядность, вкладывая в нее уже новый христианский смысл, или шла на определенного рода небольшие внешние обрядовые компромиссы. Особенно хорошо это иллюстрируется на примере масленичной недели. Смиряясь с языче­ским разгульем, блинами (опять же желтыми и круглыми, когда-то выпекавшимися язычниками в честь Хороса), катанием с горок, сож­жением чучела, т. е. с остатками старых магических действий в честь прихода весны, дав ребячески порезвиться своим подданным, Цер­ковь заканчивала масленицу

Прощеным воскресеньем. Это уже сугу­бо христианское правило прощения друг другу обид. После него Цер­ковь вводила своих чад в сорокадневный строгий Великий пост.

Праздник Ивана Купалы также был переосмыслен как Рождество Иоанна Крестителя. Культ Перуна-громовержца приобрел черты по­читания Ильи-пророка и т. д. Естественно, заимствуя и преобразуя старые языческие обрядовые формы, Церковь предлагала и много но­вого, абсолютно и качественно нового, неведомого старому русскому язычеству, При этом, однако, язычество оказалось более прочным и устойчивым» чем можно было ожидать.

И здесь дело обстояло не только в теологическом компромиссе. Язычество твердо удерживалось прежде всего в области сохранения суеверий, примет, гаданий. В основе всего комплекса этих представ­лений лежат магические ритуалы. Церковь, привнеся новое миропо­нимание, все же признала, что мир, в котором живет человек, небезо­пасен. Язычество имело уже на этот счет определенную систему на­блюдений (черная кошка, баба с пустым ведром, свист в доме и т. п.), которую Церковь хоть и осуждала, но взамен не предложила своего. Эта культурно-мировоззренческая ниша практически не была затро­нута христианством, и поэтому до сих пор здесь господствует язычест­во. Человеку свойственно добиваться своих целей кратчайшим путем. В этом процессе по-прежнему популярна неосознанная мелкая магия (пятак под пятку на экзамен — эквивалент желаемой отличной оцен­ки во время сдачи экзамена).

Церковь достаточно упорно, но чаще безуспешно боролась с гада­нием, называя его «бесовским действом». По ее воззрениям, человеку незачем знать свое будущее. Будущее, знание о нем должно принадле­жать только Богу. Но извечное человеческое любопытство приводило к постоянному нарушению этого запрета и очень сильно развитой на Руси системе святочных гаданий, к счастью, похожих скорее на весе­лую игру, полутеатральную забаву (особенно в случае определения своего суженого-ряженого), нежели на серьезное мистическое дейст­во по определению будущего. Отчасти этим мы может объяснить и се­годняшний бум астрологических прогнозов – псевдонаучного гадания по звездам, которое воспринимается скорее как забава и вполне мирно и сосуществует с искренней религиозностью.

Необходимо отдать должное язычеству в том что оно давно в условиях отсутствия квалифицированной медицинской помощи» зани­малось врачеванием населения. Запас знахарских знаний о травах, на­стоях, лечебных растениях, сопровождавшихся магическими действа­ми, делал авторитет врачевателя очень крепким. В насущных нуждах при зубной боли, кровотечениях, родовспоможении, болезнях детей, скота, птицы и т. д. крестьянину не к кому было обратиться, кроме це­лителя. Священник, как правило, не обладал такого рода знаниями и навыками.

По мысли некоторых исследователей, язычество оказало сильное влияние на характер, специфику именно русского варианта правосла­вия. Прежде всего, нужно указать на развитый Богородичный культ. Пожалуй, можно согласиться с тем, что трепетное отношение к земле со стороны русского язычника-земледельца, особо развитый культ Матери Сырой Земли в процессе христианизации нашел аналог и трансформировался в Богородичный культ. Богородица считается за­ступницей за весь род человеческий перед Богом, и к ней, как и к са­мому Богу, молящиеся обращаются за спасением.

В русском православии присутствует также и своеобразное обрядоверие, трепетное отношение к церковной утвари и вещам. Разница между русским и, например, греческим православием стала особенно заметна после революции 1917 г., когда большая масса верующих и священства вынуждена была эмигрировать. Известен эпизод, когда

о. Сергий Булгаков, служа в одном из константинопольских право­славных греческих храмов, был в ужасе, наблюдая такую картину: гре­ческий священник, чтобы вытереть пыль со светильника над престо­лом в алтаре храма, встал на этот престол ногами. Обычный, баналь­ный для греческого, но для русского церковного сознания поступок абсолютно немыслимый и неслыханный, граничащий с богохульст­вом. Это заставило задуматься над причиной столь существенной раз­ницы. И уже тогда сам о. Сергий пришел к выводу о том, что причина тому — наши языческие корни. Магическая сакрализация простран­ства и предметов в нем, трепетное отношение русского язычества к земле привели к тому, что уже в христианизированной Руси с таким же трепетом православные обращались с церковной утварью, считая, что предметы, находящиеся в храме Божьем, становятся немного не­земными, пронизанными Божественными энергиями. Отсюда почти фетишистстское отношение к иконам, лампадкам, кадилам, свечам, ладану. Отсюда и установка на бережное обращение даже с уже вы­шедшими из обращения церковными книгами, иконами, другой утва­рью. Церковная вещь должна была уйти из богослужебного пользова­ния безболезненно, сожжена в церковной печи или спущена на воду, в реку и ни в коем случае не валяться на свалке, в грязи или попираться ногами.