Язычество и христианство в культуре Древней Руси

Взаимоотношения язычества и христианства в Древней Руси носили сложный и противоречивый характер. Осмысление их специфики, начавшееся ещё в первые века христианства на Руси, было первоначально достаточно односторонним. Само церковное понятие «язычник» означало «чужой», «посторонний», «прочий». Идея неприятия язычества проводилась в большинстве средневековых письменных источников, объединяя «Сказание о распространении христианства на Руси», Изборник Святослава 1073 года, «Повесть временных лет», «Память и похвалу князю русскому Владимиру» Иакова Мниха, жития святых и т.д. Из этого ряда выпадает разве что «Слово о полку Игореве», само по себе величайшее и неповторимое произведение, автор которого прекрасно знал языческую мифологию. Вообще упоминания о языческих обычаях, противных христианству, приходили на Русь с переведёнными богословскими трудами, но встречались они и в светской литературе. Представление о языческих богах как о бесах было присуще также и летописям наиболее ранних редакций.

«Слова», направленные против язычества, были настолько широко употребляемы древнерусскими книжниками, что их фрагменты встречаются в различных документальных памятниках Древней Руси и, как следствие, в многочисленных документах XIV-XVII веков. В «Домострое» - знаменитом своде правил, регламентирующим положение и поведение свободного человека, можно встретить главу «О волховании и о колдунах», где приводились разъяснения правил Шестого Константинопольского и Анкирского соборов [См.: Домострой. – М., 1990]. До революции большинство исследователей придерживалось точки зрения, что язычество неотъемлемо от чего-то варварского и дикого. Историк С.М. Соловьёв, например, писал, что «русское язычество было так бедно, так бесцветно, что не могло с успехом вести спора ни с одною из религий, имевших место в юго-восточных областях тогдашней Европы, тем более с христианством» [Соловьёв С.М. История России. Кн. 1. – М., 1959. – С. 178]. В советское время к русскому язычеству относились как к некоему народному наследию, неотделимому от фольклора. Правда, многие авторы были склонны видеть во взаимоотношениях язычества и христианства жёсткое противоборство, свидетельства которого академик Б.А. Рыбаков находил даже в эпических произведениях [Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. – М., 1988. – С. 382-411]. М.Ю. Брайчевский писал о некой «языческой реакции», которая проявлялась время от времени [Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси. – Киев, 1989. – С. 89-113]. Скорее всего, определённая борьба между язычеством и христианством, действительно, имела место, и возможно, первое время шла с переменным успехом. По крайне мере, в Киевской Руси со второй половины IX века христианские правители чередовались с языческими. Каким же было утверждение христианства на Руси? Источники крайне скупо говорят о реальных событиях периода сосуществования язычества и христианства в X веке. В агиографической литературе есть рассказ об уничтожении княгиней Ольгой после принятия крещения из рук византийского патриарха языческих святилищ. Иаков Мних писал об этом так: «И потом требища бесовския сокруши и начя жити о Христе Иисусе, возлюбивши Бога» [Цит. по: Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т. 1. Первая половина тома. – М., 1901. – С. 241]. Не совсем ясно при этом, почему Ольга, приняв христианство восточного обряда, направила посольство к германскому королю Оттону I с просьбой прислать на Русь проповедников. В итоге в «королевство ругов» был направлен миссионер Адальберт, который достиг Киева около 961-962 гг. Но он встретил такой приём, что едва спас свою жизнь, а германские хронисты винили во всём «вероломных» русов. «Не исключено, - считал А.Г. Кузьмин, - что на заезжих христиан язычники реагировали острее, нежели на домашних» [Кузьмин А.Г. Падение Перуна: Становление христианства на Руси. – М., 1988. – С. 7]. Оба приведённых свидетельства отражают синхронные события, однако, ясности по поводу взаимоотношений между язычеством и христианством они не прибавляют. Не понятно, прежде всего, кто с кем боролся и боролся ли вообще. Христианство начинает проникать в русскую среду задолго до официальной даты принятия крещения. Возможно, этому способствовали устойчивые контакты с христианскими государствами. Арабский писатель Ибн-Хордадбех в конце IX века писал о русских купцах, приезжавших в Багдад, подчёркивая, что «выдают они себя за христиан, и платят джизию (т.е. пошлину – прим.)» [Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. // Древнерусское государство и его международное значение. – М., 1965. – С. 385]. Не ясно, правда, были ли они христианами, или только представлялись таковыми. В некоторых странах пошлина взималась в зависимости от вероисповедания торговца, так что выдавать себя за христиан тоже был смысл. В любом случае, христианство проникало на Русь различными путями. Е.Е. Голубинский писал, например, о том, что на службу к киевскому князю переходили варяги из Константинополя, уже принявшие крещение [Голубинский Е.Е. Указ. соч. – С. 70]. Варяжские князья Аскольд и Дир, отделившиеся от дружины Рюрика и совершившие поход на Византию, приняли после этого похода крещение и обратились к православной вере. Вопрос о времени более или менее широкого распространения христианства на Руси остаётся в известной мере спорным. «Достоверные сведения о наличии в Киеве христианской общины относятся к середине X века. Узнаём о ней из помещённого в летописи договора князя Игоря с греками 944 года» [Кузьмин А.Г. Указ. соч. – С. 5]. Очевидно, при этом, что христианство проникало на Русь различными путями: из Причерноморья, с Балтики, из подунайских областей. До вхождения западных Карпат в состав государства Пястов, там существовал, вероятно, мощный «плацдарм» православия, с которого со времён Кирилла и Мефодия религиозные идеи могли распространяться на восток. Важно, однако, помнить, что теоретически само по себе язычество не было тупиковым развитием мировоззрения и духовности. Ко времени крещения Руси, русское язычество представляло из себя достаточно сложную систему с верой в Бога-творца и триединство божественной сущности. На острове Рюген в Балтийском море русское язычество сохранялось почти до того времени, когда восточная Русь столкнулась с монголо-татарским нашествием. И утверждение христианства здесь происходило только с глубоким включением в новый культ прежних обычаев и верований. В Киевской и Новгородской Руси происходило то же самое, породив целую эпоху под названием «двоеверия». При этом, «двоеверие» - это не одновременное существование в обществе языческих и христианских воззрений, независимых друг от друга, а их сосуществование в рамках единой культовой системы поклонения. Возможно, конкуренция язычества и христианства происходила, главным образом, на социальном уровне. Языческие волхвы имели большое влияние на народ, о чём свидетельствуют, например, многочисленные источники по балтийской Руси. Христианские священнослужители претендовали на ту же роль в обществе, и утверждению христианства зачастую сопротивлялись именно волхвы. Но отнюдь не всегда и не везде язычество и христианство непримиримо противостояли друг другу [Кузьмин А.Г. «Мудрость бо велика есть…» // Златоструй. – М., 1990. – С. 9]. Со временем христианство пустило на Руси глубокие корни и с начала X века через свои общины приобретало влияние на общественную жизнь. Но большую роль в распространении христианства играла и Византия. Император Константин Багрянородный (867-886 гг. правления) говорил, что его дед Василий Македонский не щадил усилий и богатств для христианизации русов [Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. – М., 1956. – С. 535]. Отдельные группы русов, по всей видимости, приняли крещение уже в IX веке. Но вряд ли была конфронтация между русами-христианами и русами-язычниками. Из текста договора князя Игоря с Византией очевидно, что русы-христиане и русы-язычники были равны в правовом отношении, хотя и несколько обособлены друг от друга. Клятву верности договору они приносят в разных местах, и язычники клянутся своим оружием и именем Перуна, а христиане – в церкви св. Ильи. Кстати именно пророк Илья считается наиболее близким христианским аналогом Перуна. С IX века Русь начинает утверждаться на международной арене. «Помните ли вы ту мрачную и страшную ночь, - вопрошал патриарх Фотий у современников в связи с походом русов на Константинополь, - когда жизнь всех нас готова была закатиться вместе с закатом солнца и свет нашего существования поглощался глубоким мраком смерти?» И, конечно, в ход шёл испытанный приём – христианизировать воинственных соседей и, тем самым, обезопасить себя от них. На Руси нетерпимость к язычеству привносилась, прежде всего, византийским духовенством. Однако русское православие впитало, при этом, в себя многие языческие черты, обеспечив последовательное духовное развитие народа и государства. С крещением Русь стала поистине могущественной мировой державой того времени, унаследовавшей своё величие от Римской империи.