Евгений Кудашов, друг семьи

Мой путь к Богу был труден, дли­телен и горек. Достаточно сказать о том, что в храм нас с женой послала колдунья. Их сейчас много, скрываются они под разными личинами, называют себя по-разному, но суть их одна — это волки. Экстрасенсы, ясновидящие, прорицатели, ведуньи, маги всех мастей и рангов и т.п. Бывает, что они посылают духовно не развитых, слабых людей в храм, приходит такой человек в Церковь, участву­ет в Таинствах, получает благодать. А потом, как не име­ющий корня, теряет веру и, как пес на свою блевотину, возвращается к этим губителям душ. Вот уж радости в преисподней!

Первая моя встреча с отцом Даниилом произошла на Крутицком подворье осенью 1996 года. В то время мы с женой воцерковлялись, и наши знакомые посоветовали нам походить на библейские беседы, которые проводи­лись на Крутицах. В первый раз я попал на разбор 9-й гла­вы Первой книги Царств, в которой говорилось о встрече Саула, искавшего ослиц из стада своего отца, с пророком Самуилом. Насколько все было промыслительно, почему именно отец Даниил, почему именно 9-я глава, я понял много лет спустя.

Отец Даниил тогда был диаконом, служил на Болгар­ском подворье, а занятия по изучению Библии проводил в храме Воскресения Словущего Крутицкого подворья. Это был совсем молодой человек, худого телосложения, очень скромно одетый: самый простенький подрясник, дешевая курточка, совершенно немодные старые ботинки и т.п. Но все это совсем не привлекало внимания, мы замечали только его глаза и улыбку, которые производили незабы­ваемое впечатление. Его особенная улыбка и добрые, смею­щиеся глаза поражали всех, кто с ним был знаком или ви-

дел хотя бы один раз. Он так часто улыбался, что казалось, будто он улыбается всегда. А смеялся он как ребенок, звонко, искренне, от всей души. Отец Даниил был свет­лый, лучезарный человек, мне было тепло и уютно рядом. С ним было очень интересно разговаривать, но еще инте­реснее было его слушать, поэтому, когда мы были с отцом Даниилом наедине, я часто просто молчал. Например, вез его на машине домой и молчал. При этом я понимал, как он устал, а рядом с ним было хорошо и без слов.

Он отличался не по возрасту силь­ным умом, проницательностью и еще чем-то неуловимым, что не знаю, как на­звать. Ему было тогда 23 года, а люди 50 лет, да и постарше, видели в нем учи­теля, даже наставника. И многие, забывая разницу в 30-40 лет, не только задавали ему вопросы, на которые сами не мог­ли найти ответа, но и спрашивали совета, как поступить в той или иной ситуации.

С первого же занятия отец Даниил поразил меня широ­той своих знаний и феноменальной памятью. Откуда чело­век может столько знать, помнить, так хорошо разбираться в Священном Писании? Во всех своих беседах, на диспутах, выступлениях на радио или телевидении отец Даниил ред­ко говорил «от себя», но — всегда ссылаясь на Священное Писание, на святых отцов, на опыт Церкви, и обязательно приводил цитаты. Удивительно, сколько он знал и помнил! Без всякого преувеличения: за шесть лет, что я ходил на эти занятия, я ни разу не слышал, чтобы он сказал: «Я не знаю ответа на вопрос». Для его возраста это было просто чудо. Как-то я спросил отца Даниила, откуда у него такие знания, и он ответил просто: «От Бога». Понятно, что все от Бога, но насколько емок был этот ответ, я осознал позже.

На эти занятия каждый четверг приходило до ста человек. Час или полтора — беседа о Ветхом Завете, столь­ко же — о Новом, потом ответы на вопросы. Не всем хватало сидячих мест, не было возможности снять верхнюю одежду, часто было тесно и душно. Но люди все равно шли. Тем бо­лее что эти занятия не были посвящены строго изучению Библии — мы могли задать любой интересующий нас во­прос. Это, конечно, требовало времени, но и давало возмож­ность глубже усвоить Священное Писание, разобраться в вопросах веры. Отец Даниил много рассказывал: о Боге, о сотворении мира, об истории Церкви, об отношениях че­ловека и Бога, об обрядах, о церковных службах, о правилах и порядках, о том, как вести себя в храме и вне его, о цер­ковных праздниках, всего не перечислить. Вопросов у но­воначальных, а таких приходило большинство, всегда было огромное количество, и ко всем отец Даниил относился с любовью, заботой и терпением.

Даже после занятий его задерживали слушатели, и не отпускали еще час-полтора. Часто приходилось бук­вально прерывать эти долгие ответы на вопросы, потому что отец Даниил отказать никому не мог, хотя его ждала матушка: она приезжала на машине и отвозила его домой. Уложит дочек в кроватки — и едет за ним. Время-то позд­нее, да и уставал он за день. Нередко отец Даниил приезжал домой около полуночи, а с раннего утра он опять в за­ботах. И как он все успевал, откуда у него хватало сил? А он всегда улыбался и говорил, что Господь помогает. Вначале я принимал эти слова как дежурную фразу, но по­том, много времени спустя, особенно когда его не стало с нами, я понял, что именно так и было: Господь помогал.

Бывало, что на занятия жаловали сектанты, и они очень мешали. Помню, приходил некий Володя, называл себя каким-то апостолом. Он задавал множество вопросов и сам же на них отвечал, ведь его задачей было «проповедо­вать» среди нас. Столько времени уходило на него, а отец Даниил относился к нему с огромным терпением, объяснял, увещевал. Конечно, когда этот Володя уж очень расходил­ся, отец Даниил осаживал его, но этого хватало ненадолго. И однажды я пообещал этому Володе ноги переломать, что­бы он не приходил больше и не мешал. Конечно, нехорошо было так говорить, да еще в храме, и получил я за это от ба­тюшки внушение: «Заблудшую овцу надо спасать с особой заботой и терпением». Но если честно, совесть меня не му­чает, и, конечно, ломать ему ноги я бы не стал. Наконец, то ли подействовало мое обещание, то ли по другой причи­не, но «апостол» Володя ходить на занятия прекратил, и все вздохнули с облегчением.

Между нами быстро сложились доверительные от­ношения. Когда за отцом Даниилом не приезжала ма­тушка, до дома его довозил я. Не могу сказать, что я был для него очень близким человеком, потому что были те, кто пользовался и большим уважением, и проводил с ним больше времени, и оказывал больше помощи, больше уча­ствовал в строительстве храма, в издательской и миссио­нерской деятельности, в жизни прихода вообще. Но отец Даниил относился ко мне не только как к духовному чаду, но и как к старшему товарищу, иногда даже спрашивал со­вета и, что приятно, когда я ему отвечал, не раз говорил, что его батюшка (отец Алексий) считает также.

Приход храма Апостола фомы, главой которого стал отец Даниил, начал складываться еще на этих катехизатор­ских занятиях, он как бы «вырос» из состава слушателей.

Ядро прихода отец Даниил взращивал особо, больше уделял нам времени, даже некоторые занятия и беседы с нами прово­дил у себя дома. А там были его маленькие дочки, отвлекали, конечно, лезли на руки, смеялись, шумели. Но как ценны были эти посиделки в квартире у отца Дании­ла, как они нас сплачивали и превращали в единую семью, в одну общину! Матушке Юлии, естественно, наши приез­ды доставляли лишние хлопоты, одного чая сколько нуж­но было приготовить! Но никогда, ни словом, ни взглядом она не показывала, что ей это тяжело.

Для того чтобы зарегистрировать приход, нужно было получить благословение благочинного. Собралось нас человек двадцать за Даниловым монастырем, у храма, где благочинный был настоятелем. А человек, который дал согласие стать старостой прихода, буквально перед дверя­ми благочинного говорит, что у него некие обстоятельства (а они и впрямь были) и он не может быть старостой. Отец Даниил предлагает быть старостой мне, мол, меня все знают и поддержат. Я, под предлогом занятости по работе, от­казался, но тут же предложил в старосты свою жену и обе­щал всячески помогать. Так первой старостой прихода стала моя, теперь уже покойная, жена Наталья. Она умер­ла в 2005 году, отпевали ее отец Даниил с отцом Олегом Стеняевым в храме Апостолов Петра и Павла Оптинского подворья в Ясеневе. Народу на отпевание пришло столь­ко, что люди вокруг даже спрашивали, кого отпевают. В этом же храме через четыре года Святейший Патриарх отпевал и отца Даниила.

Уверенность отца Даниила, с которой он взялся за строительство храма на Кантемировской, меня удивля­ла. Ни опыта, ни денег, ни связей, ни поддержки властей. А у него — никаких сомнений! Не боялся отец Даниил ни­каких проблем, не ленился, а был уверен, что Бог поможет в этом нужном и правильном деле. Хотя препятствий было множество, и доходило даже до абсурда: одна чиновница по охране природы сказала, что храм на этом месте будет только через ее труп. Ну, это был ее выбор...

На месте, где предположительно должно было на­чаться строительство храма, просто был «бомжатник», не в переносном смысле, а по-настоящему — конкретное место проживания бомжей. Грязь была страшная, мусо­ра столько, что трудно было представить, как его можно убрать вручную, а технику взять было негде и не на что. Потом, много времени спустя, я слышал о том, что приро­доохранные органы утверждали, что строительство хра­ма нанесет непоправимый ущерб экологии на этом месте. Не думаю, что они не знали, что там была свалка.

Батюшка служил молебны прямо посреди всего это­го кошмара: пристроит крест и иконку на дереве и слу­жит. И в дождь, и в ветер, в снег и мороз. Все необходи­мое для службы держали на руках, некуда было положить. Но однажды отец Даниил попросил меня соорудить не­большую часовенку. Я был в недоумении: какую часовенку, когда нет ни гвоздя, ни доски? А он стоит на своем: «При­думай что-нибудь». В то время я был старостой на Па­триаршем подворье в Сокольниках, пошел к настоятелю

игумену Иоанну (Ермакову). По его благословению рабо­чие изготовили из толстой фанеры детали маленькой ча­совенки, покрасили их и подготовили так, чтобы все мож­но было легко и быстро собрать на месте. Собирали мы ее с Михаилом, моим старым другом и духовным чадом отца Даниила, утоптали бурьян, выложили на пол привезенную с дачи тротуарную плитку, собрали стены, сделали крышу. Там, на двух с половиной квадратных метрах, и служил ба­тюшка первое время, и как же он был рад этому! Я пере­живал, что эту часовню сожгут, как-то надругаются, ведь стояла она на территории, где жили люди определенно­го склада, а мы пришли на их место и могли им мешать. Но отец Даниил говорил, что все будет хорошо. И никто ничего не тронул, часовенка наша, прозванная мною «скво­речником», стоит до сих пор. «Скворечником» я ее прозвал потому, что, когда отец Даниил служил в ней, он был похож на воробушка в скворечнике.

После установки часовни на месте строительства хра­ма отец Даниил решил поставить большой поклонный крест. Присоединил я прицеп к своей машине, купили крест, ве­зем. Была зима, очень холодно. Ботиночки у отца Даниила мехом не изобиловали, у него сильно замерзли ноги, и пы­тается он их пристроить поближе к отопителю. Наконец он добрался до трубки, по которой в отопитель идет горя­чий тосол, она ломается, и тосол, стоградусный кипяток, хлынул ему на ноги. Слава богу, ноги батюшка не обварил, но, конечно, обжег. Весь тосол вытек, машина встала, ехать нельзя. Позвонили матушке Юлии, просим помочь. И ма­тушка оставляет дома двух маленьких дочек, приезжает к нам и цепляет мои «жигули» вместе с прицепом на буксир. Уже темно, ее машина четыре метра, буксир четыре метра, моя машина четыре метра, прицеп три с половиной, и крест сзади, метра на полтора из прицепа. И таким порядком, на­рушая все правила, по гололеду матушка смогла притащить нас к храму. Есть женщины в русских селеньях!

Так что трудностей было много, и разных. Но всегда, когда мы старались преодолеть их и сделать что-то хоро­шее, Господь помогал нам.

Я был рад, когда отец Даниил обращался ко мне за помощью, тем более что мне часто удавалось практиче­ски из ничего, пользуясь тем немногим, что было, сделать что-то серьезное. Наверное, за это батюшка и прозвал меня «Хоттабыч», по имени известного волшебника. Он с такой любовью и уважением говорил мне «Хоттабыч», что я никогда этого не забуду, я до сих пор чувствую в сердце тепло от любви, с которой он обращался ко мне. По его просьбе мы с Михаилом отремонтировали ико­ностас в храме Воскресения Словущего на Крутицком подворье, построили первый алтарь в храме Апостола фомы на Кантемировской, установили на храм луковку купола и крест, утеплили пристройку. Помогали в этом многие: прихожане храма, рабочие-строители с Украины, было немало и других людей. Все старались помогать ба­тюшке, хотя материальные возможности у большинства были скромные. Для украшения храма и для утепления полов мы с женой принесли из дома ковры, некоторые строительные материалы я привозил с дачи. Я расска­зываю об этом только для того, чтобы было понятно, от­куда что бралось, как мы строили и украшали храм всем приходом. Все прихожане помогали чем могли, и я рад, что Бог дал и нам с женой такую возможность.

Строительство храма шло нелегко. Батюшке прихо­дилось много трудиться, много хлопотать, и по собствен­но строительным делам, и по оформлению разных бумаг. Ему долгое время не давали разрешения начинать строй­ку, и он был уверен, что если построить на этом месте вре­менный храм и начать служить в нем, то Господом будет оказана особая помощь в строительстве основного храма. Тогда мы решили поставить временное строение без фун­дамента, как нам казалось, это не будет очень серьезным нарушением. Батюшка скопил денег с треб и пожертвова­ний, и мы купили дачный домик 5 на 5 метров, приобрели пенобетонные блоки, на них и поставили домик-храм.

Алтарь мы соорудили за один день и одну ночь, потому что благочинный сказал отцу Даниилу, что вот- вот приедет освящать храм. От строительства остались доски, а отделочные панели я привез с дачи. Доски были очень мокрые, я их пилил электрической пилой на брусья, а из них текла вода. От нагрузки пила дымилась, и я бо­ялся, что она сгорит и мы не успеем выполнить работу к сроку. Но милостью Божией все обошлось. Первый ал­тарь храма был очень маленьким, невозможно было даже пройти вокруг престола. Решение нашли и в этой ситуа­ции — мы просто разрезали жертвенник пополам, сдела­ли его меньше, но все равно свободно прой­ти между престолом и жертвенником мог только отец Даниил. Матушка Юлия сши­ла все необходимое для служб, иконы отец Даниил при­нес из дома. Крест и луковку нам подарили (батюшкой с матушкой привезли их из области), мы подремонтиро­вали их и установили на крыше домика. Так и получился храм, правда, освятили его позже — благочинный тогда приехать не смог.

Потом, конечно, мы еще многое доделывали, но служ­бы уже были каждый день. Первое время храм не отапли­вался, и было очень холодно. Но строители, возводящие жилые дома напротив, в нарушение правил разрешили подключиться к их электрощитку, а инспектора Мосэнер­го этого «не заметили». И так было не раз — люди, даже облеченные властью, шли на нарушения некоторых норм и правил ради строительства храма. Мы этим пользова­лись и были благодарны, спрашивали их имена и молились об их здравии.

Поставили электрообогреватели, и стало тепло и уютно. Потом храм утеплили, сделали пристройку, затем даже повесили три небольших колокола. Предстояло сделать еще немало, но главное сверши­лось: на этом пустыре, в маленьком, как будто игрушечном, но настоящем храме начали служить Богу. И какое это было счастье для всех нас и для батюш­ки, как он был рад!

Однажды он рассказал мне, что в храме стали случать­ся чудеса, в основном исцеления на крещениях. Говорил он об этом с радостью, но одновременно сдержанно, без под­робностей, и разговор получился даже обыденный, как буд­то не о чудесах говорили. Помню, что я даже не удивился, потому что отец Даниил делал правильное дело, и что же

удивительного в том, что Господь через отца Даниила творит чудеса?

И не я один замечал, и не раз, что Господь действовал через отца Даниила особым образом. Меня трудно назвать человеком, ищущим чудес, но и в храме вообще не было лиш­него шума из-за того, что происходили чудеса. Происходило то, что происходило, и это было просто и естественно.

Отец Даниил очень многих привел к Богу, и были случаи, когда в один день он крестил несколько десятков человек. Для совершения Таинства Крещения он приоб­рел огромную бочку, так как считал, что крестить не пол­ным погружением можно только в самых крайних слу­чаях. И крестил исключительно после того, как человек подготовится ко крещению, пройдет курс из пяти бесед по основам веры.

Отец Даниил был очень скромен в одежде. Однаж­ды порвался у него подрясник, так он и ходил в рваном, пока я не дал ему денег на новый. Он и эти деньги от­дал бы на храм, если бы не поставленное мной условие: только на подрясник. И это притом что отец Даниил ни­когда не отказывался исполнять требы, ведь ему нужно было и храм строить, и семью кормить. Он сам вел очень простую жизнь, скромно жила и вся его семья. Материаль­ное положение семьи отца Даниила немного улучшилось только тогда, когда в храме начались регулярные службы и увеличился приход. Зато после его гибели выяснилось, что на счету храма лежат большие средства, предназначен­ные для строительства. Вот такой был у нас настоятель...

Занимаясь строительством и обустройством хра­ма, что требовало много времени и сил, отец Даниил по-прежнему со вниманием и заботой относился к каж­дому прихожанину. На исповеди он был внимательным, никогда не исповедовал «просто так», а всегда выслуши­вал человека, вникал, давал отеческие наставления.

Когда в 2005 году я овдовел, он очень поддерживал меня в это время, несколько лет у меня были серьезные проблемы и на работе. Как их решить, я не знал, попро­сил отца Даниила помочь встретиться в Оптиной пусты­ни со старцем. Поехали мы туда зимой 2006 года, и, хотя

у нас была предварительная договоренность о встрече, она не состоялась. Но эту поездку мне не забыть никогда. Мы молились у мощей старцев, особо каждому, молились в скиту в комнате Амвросия Оптинского. На обратном пути в Москву нас застал сильнейший снегопад. Была ночь, темнота, тишина. Едем потихоньку. И вдруг я слы­шу голос, не обычный голос, а как будто кто-то снаружи и одновременно внутри меня говорит. Когда-то давно отец Даниил рассказывал о том, как Авраам говорил с Богом, и я спросил: «Как отличить — Бог ли с тобой говорит или это плод больной фантазии?» Отец Даниил сказал: «Когда с тобой заговорит Бог, ни с чем не спутаешь, сомне­ний не будет». И голос сказал мне нечто таким образом, что все мои волнения по поводу работы прекратились. Проблемы остались, бывало очень тяжело, но я уже не реа­гировал так болезненно и так бурно. После поездки восемь месяцев я еще оставался на той работе, но много спокойнее переносил то, что меня так сильно мучило целых два года. Господь решил мою проблему, по молитвам отца Даниила.

Обратиться к отцу Даниилу за помощью мог каждый, не знаю случая, чтобы он отказался помочь. Я иногда счи­тал, что отец Даниил молод и не имеет достаточно жиз­ненного опыта, чтобы давать житейские советы, особенно в семейных вопросах, но все равно просил его помощи. В таких случаях он говорил: «Я знаю, что ты сделаешь все по-своему, но все-таки скажу тебе, как должно поступить, а ты решай». Теперь я понимаю, как верны и ценны были его советы, как они пригодились бы мне сегодня. Теперь я относился бы к ним с большим вниманием, поэтому я ча­сто обращаюсь в молитвах к отцу Даниилу за помощью и получаю ее очень быстро.

В 2007 году отец Даниил венчал меня с моей второй женой. На венчании было много гостей, некоторые из них были люди невоцерковленные, видели отца Даниила впер­вые. Но батюшка произвел огромное впечатление на всех, и немало наших друзей отозвалось о нем восторженны­ми словами. Особенно им понравилась проповедь, потому что сказанное коснулось сердца каждого.

Отец Даниил умел и любил говорить проповеди. Они отличались высоким смыслом и одновременно простотой, и каждый, независимо от своего духовного уровня, нахо­дил в них новое, важное, нужное для себя. Даже хулиганам в метро, которые приставали к нему по поводу его внешне­го вида (так как он всегда и везде ходил в подряснике), он отвечал так, что получалась проповедь о вере и о Боге.

Отец Даниил проводил огромную миссионерскую работу, особенно в исламской среде. Он считал, что с ра­дикальным исламом нужно бороться христианской пропо­ведью, обращая мусульман в Православие и крестя их. Эта часть его деятельности была настолько огромна, что тре­бует отдельного рассказа, но не мне говорить на эту тему.

Последняя наша встреча с отцом Даниилом была неза­долго до его убийства. Мы поехали на кладбище отслужить панихиду на могиле моей первой жены и старшего сына. В тот день мы, естественно, говорили о жизни и смерти. Меня всегда поражало его отношение к возможной смерти: ему угрожали убийством радикальные исламисты, он дав­но получал угрозы, в последние годы — все чаще и чаще. Его вызывали в ФСБ, где сообщили, что он числится у ра­дикальных исламистов в списках на уничтожение. Вот так, списки в фСБ есть, а заказчиков до сих пор не нашли.

Я не раз говорил отцу Даниилу, что нужно поберечься, пожалеть супругу, трех маленьких дочек, и каждый раз он отвечал, что был бы рад пострадать во имя Христа и что его заветное желание — стать мучеником за веру. А семью му­ченика за веру Господь и Пресвятая Богородица не оставят.

У отца Даниила всегда было много забот, много дел. За неполные 35 лет жизни он успел построить храм, кре­стить огромное количество людей и привести их к Богу (он приводил людей именно к Богу, а не к себе), создать боль­шой и верный приход, написать немало книг. Батюшка всег­да помнил о Боге. Делая что-либо, говоря о чем-то и даже думая, он всегда помнил о том, что это происходит перед Богом. Про таких говорят, что он «ходит пред Богом». Его дело живет и после его гибели, в храме Апостола фомы сейчас хороший настоятель, замечательный приход.

Когда отец Даниил был с нами, мы воспринимали его присутствие как должное, а когда его не стало — поняли, что он значил для нас всех. Мне отца Даниила очень не хва­тает. До сих пор я не имею батюшки, который был бы мне духовным отцом. Два чувства живут у меня в душе: глу­бокая скорбь о потере дорогого человека и радость за отца Даниила, попавшего на Небеса — туда, куда он так стре­мился. утешает и радует, что на Небесах у нас появился еще один молитвенник. Молитвенник, который знал нас и которого знали мы.

Отче Данииле, моли Бога о нас!

Ирина Козырь, друг семьи

Впервые я повстречалась с отцом Да­ниилом на Крутицком подворье. Мы с одной знакомой искали хорошие православные курсы, и кто-то подсказал нам, что на Крутицах диакон Даниил Сысоев ведет богос­ловские беседы. Это был конец девяностых годов. Я уже была верующей, ходила в храм, но, несмотря на это, только отец Даниил смог открыть для меня многие истины в Пра­вославии, объяснить то, чего я раньше не понимала. Мож­но сказать, что в этот период мои мысли и представления наконец-то встали «с головы на ноги».

Конечно, у всех новоначальных христиан в голове «каша», мы все поначалу руководствуемся тем, что сказали родственники, какие-то «бабушки», которые якобы давно ходят в церковь, обращаем внимание на суеверия. Отец Даниил со всем этим последовательно боролся, и только от него я узнала, как нужно читать Священное Писание, что нельзя браться за Ветхий Завет, пока не прочитан Но­вый. О Библии он умел рассказывать так реалистично, как будто говорил о нашем времени, это было очень инте­ресно и понятно. Ведь не секрет, что к Библии даже многие православные люди относятся как к полусказке: да, было, но когда-то очень давно, в другое, отличающееся от наше­го время, с совсем другими людьми.

После занятий у нас были чаепития, на которых мы обычно много разговаривали, продолжали обсуждать тему лекции. И тогда я стала понимать, насколько отец Даниил открыт для общения, как он любит людей. Мне даже трудно вспомнить самую яркую беседу, самую интересную тему — все было интересно, все незабываемо. И всегда отец Дании л говорил только о Боге, все темы приводили к Нему — но это могла быть и политика, и экономика, и быт.

Если отец Даниил начинал говорить с невоцерковленным человеком о Боге, он никогда не отпускал его, а обязательно приводил его в Церковь. Сколько было тех, кто сначала пришел «просто» покреститься, «про­сто» окрестить детей, освятить машину! И никогда отец Даниил на этом «просто» не останавливался, он всегда стремился открыть человеку смысл того, зачем тот при­шел. Если ему встречался некрещеный, то батюшка сра­зу предлагал ему готовиться ко крещению, и отказаться почти никому не удавалось. Отец Даниил не был похож на наших православных «дипломатов», которые боятся что-то кому-то навязать. Не знаю, можно ли так сказать, но отец Даниил был в хорошем смысле «православным сектантом», он цеплял человека, причем не назойли­востью, а радостью и любовью. Такого радостного свя­щенника, как отец Даниил, я никогда не встречала, на­пример, праздновать Пасху с ним было радостью даже для неверующих.

Яркий пример — история Сергея Кольцова, нынеш­него казначея храма Апостола фомы на Кантемировской, приятеля одного из моих друзей. В те времена он решил освятить машину и стал советоваться, как это сделать. Его познакомили со мной, а я привела его на Крутицкое подво­рье, где отец Даниил долго говорил с ним и даже отправил на исповедь. И только после этого машина была освящена, а Сергей стал постоянно ходить в храм.

Отец Даниил много ездил с прихожанами в поезд­ки, часто организовывал для нас паломнические путеше­ствия. Я была с ним в трех поездках — в Египте, Израиле, Владимире и Боголюбове. Больше всего мне запомнилось путешествие на Святую Землю, где у нас был удивитель­ный гид — выпускник МГу. И они с отцом Даниилом, можно сказать, «нашли» друг друга, потому что оба были людьми энциклопедических знаний, увлеченными лич­ностями. Между ними завязывались долгие беседы, и мы иногда даже полушутя спрашивали: «А ничего, если мы послушаем?» Одной из общих тем для них была археоло­гия, которую батюшка знал очень хорошо. Благодаря все­му этому мы иногда меняли маршруты и бывали в таких местах, куда православных паломников обычно не возят.

Например, по пути к Мертвому морю мы видели пещеру, где скрывался ушедший из Содома Лот с дочерьми.

О строительстве нового храма на Кантемировской много говорилось

еще на Крутицах. Я вошла в приходской совет храма, но в организации строительства участвовала уже мало. К сожалению, в последние годы я меньше общалась с ба­тюшкой: наш, достаточно узкий, круг людей, который из­начально был около него, стал стремительно расширяться. Это было, конечно, хорошо, но имело и обратный эффект — свободного времени у отца Даниила почти не остава­лось. Он был полностью загружен делами, часто служил. Но я думаю, что именно тогда и началась его настоящая жизнь. Да, мы стали остро ощущать «нехватку» отца Дани­ила, но все же он нас никогда не забывал. Создавалось впе­чатление, что он носит сапоги-скороходы: везде бывал, все успевал. Он был настоящий миссионер-самородок, а ду­ховник — в меньшей степени, скорее, наставник, но это уже другое дело. Наверное, его можно сравнить с первым учителем в школе, который обучает ребенка только в са­мом начале, но именно от него зависит, как этот ребенок будет в дальнейшем усваивать знания и вообще восприни­мать жизнь. Поэтому, создав приход на Кантемировской, отец Даниил и там открыл катехизаторскую школу: это была его мечта — образовывать, учить любви к Богу.

Наша последняя встреча состоялась весной 2009 года. Я пришла на соборование, все было как обычно — множе­ство людей, храм переполнен. А осенью того же года мы с мужем поехали отдыхать в Египет, и в этой поездке теле­фоном я почти не пользовалась, включила его только пе­ред самым отъездом, в последний день. И тут оказалось, что у меня множество пропущенных вызовов, причем по номерам я видела, что звонили те люди, которые знают, что я в отъезде и вряд ли отвечу. Были и СМС.

На следующий день мы возвращались в Москву и, слава Богу, успели прийти и попрощаться с батюшкой. Если бы нам это не удалось, было бы очень больно.