Имам в соборной мечети Сирии
Однажды в Соборной мечети Сирии Язид приказывает некоему оратору взойти на минбар и оклеветать имама Али и Хусейна. Послушно выполняя волю господина, проповедник отзывается самым наихудшим образом о двух вышеназванных имамах, и, желая угодить своим хозяевам, прославляет самого Язида и его отца Муавию.
- О горе тебе, человек! – сказал громко имам Саджад, который тоже был в числе присутствующих. – Ты променял милость творения (Язида), на гнев Творца и, следовательно, ты уготовил себе место в аду!
Тогда имам, обратившись к Язиду, произнёс: «Позволь мне подняться на этот кусок из дерева (минбар) и прочитать речь, которая, несомненно, будет угодна Всевышнему, а слушатели извлекут для себя пользу».
Вначале халиф был против выступления его светлости, а когда люди настояли на его согласии, то он промолвил: «Если имам взойдет на минбар, мне и семейству Абу Суфьяна не избежать позора».
- Но, что же он может такого сказать? – с удивлением спросили они.
В ответ Язид привёл такой довод: «Но ведь имам принадлежит роду, который впитывает мудрость и знания с молоком матери».
Так или иначе, имам поднялся на возвышение, и после вознесения хвалы Аллаху и приветствия Пророку, начал: «Хвала Аллаху, которому нет начала и конца. Он самый Первый и самый Последний, до и после которого нет никого! После того, как в мире всё перестанет существовать, будет лишь лик Господень!
О, люди! Аллах наделил нас знаниями, терпением, добродушием, красноречием, мужеством и вселил любовь в сердца правоверных к нам. Пророк Мухаммад-Амин[319], один из нас, Джа’фар Тайяр один из нас, Хамза - Предводитель мучеников один из нас, и, наконец, имам Хасан и Хусейн, внуки Пророка из нас…
Я, сын Мекки и Мина, Замзама и Сафа!
Я, сын того святого, который поднял «Чёрный камень» своей абой![320]
Я, сын того благородного, кто, облачившись в ихрам[321], совершил ритуальное обхождение Каабы и хадж!
Я, сын того, кто был перенесён в одну ночь из Масджид аль Харам[322] в Масджид аль Акса[323]!
Я, сын того, кому Аллах ниспослал откровение!
Я, сын Хусейна, убитого в Кербеле!
Я, сын Мухаммада Мустафы!
Я, сын Фатимы Захры!
Я, сын Хадиджы Кубры!
Я, сын того, кто был погружён в свою собственную кровь!»[324]
Присутствующие взволновано смотрели на имама Саджада, а он с каждым новым предложением, всё больше и больше раскрывал величие своего рода и обстоятельства гибели непорочного отца. Понемногу на глазах у людей выступили слёзы, постепенно отовсюду послышался жалобный плач. Видя такую сцену, опасения Язида удвоились и, чтобы заставить замолчать его светлость, он незамедлительно приказывает объявить азан.
- Аллаху Акбар! – начал муаззин[325].
Но имам не сходил с минбара и как прежде продолжал говорить: - Поистине, Аллах выше всего того, пред чем я испытываю страх!
- Ашхаду ал ла илаха иллалла!…
- Да, я свидетельствую вместе со всеми свидетельствующими (созданиями), что нет божества, кроме Аллаха! – продолжал имам Саджад.
- Ашхаду анна Мухаммадар расулуллах!…
Опустив головы, все внимательно слушали азан и пояснения его светлости. Когда было произнесено слово «Мухаммад», люди обратили взоры к имаму, но слёзы мешали им видеть его…. Будто бы они искали Пророка в лице Али ибн Хусейна.
Тут, имам снял с головы чалму и попросил муаззина: «Эй, муаззин, ради Мухаммада, подожди немного!» (Муаззин замолчал. Люди тоже молчали. Язид был бледным от растерянности, ведь и азан не смог остановить имама Саджада).
Тогда имам обратился к халифу и сказал:
«Эй, Язид! Кому святой Пророк приходится дедом, тебе или мне? Если ответишь тебе, то все знают, что это ложь. А если скажешь, что мне, то почему ты убил моего отца, разграбил его имущество и взял в плен его семейство?
Эй, Язид! Поступив таким образом, ты всё ещё считаешь Мухаммада Посланником Аллаха и обратившись к Кибле совершаешь намаз? Горе тебе, ибо в день Воскрешения мои дед и отец будут судиться с тобой!»
Язид приказал муаззину прочесть икаму, но люди сильно расстроились и многие даже покинули мечеть, так и не прочитав общественной молитвы[326].
История является лучшим свидетелем того, насколько проповеди имама Саджада оказали влияние в том, нелёгком пути. Впоследствии в Сирии, Язид несмотря на первоначальное намерение убить имама Зейн аль Абидина, был вынужден вернуть его и всё его семейство в Медину с почётом, без причинения каких-либо беспокойств. Кроме того, прошло немного времени, как в Хиджазе и Ираке начало развиваться знамя революции и противостояния, направленное против режима Омейядов. Тысячи мужчин восставали, мстя за пролитую кровь имама Хусейна. Несомненно, пленение семейства убитого имама Хусейна и беседы, проводимые имамом Саджадом с народом, а в особенности его речи сыграли решительную роль в донесении высоких целей мученической гибели имама Хусейна.
Больной имам
Большинство неосведомлённых людей, упоминая имя четвёртого имама, прибавляют к нему прозвище «Больной». Быть может, они полагают, что имам на протяжении всей своей жизни был немощен и, поэтому представляли его светлость бледным, павшим духом человеком. На самом же деле, всё обстоит по-иному, ведь те, кто знаком с биографией имама Саджада, знают, что он не был болен всю жизнь, а лишь некоторое время, в момент смерти своего отца. И это было волей Всевышнего, который сохранил жизнь его светлости, когда уже не оставалось ни малейшей надежды на спасение. Ибо, продолжение цепи имамата, обеспечение будущего Ислама и уммы осуществилось бы только в том случае, если бы имам остался в живых.
Итак, вот содержание хадисов, рассказывающих про его болезнь:
Шейх Муфид пишет: «Когда Шимр[327] ворвался с группой воинов в шатёр имама Саджада, его светлость был прикован к постели»[328]. В «Тазкират аль Хаввас» говорится: «Али ибн Хусейна не убили, потому, что он был болен»[329]. В книге «Табакат» приведёно следующее: «После мученической гибели имама Хусейна, Шимр пришёл к Али ибн Хусейну, а он был болен. Шимр приказал своим пособникам убить его. Тут, один из них возразил: «Субханаллах! (Аллах Пречист!) Убить этого молодого человека, который даже не участвовал в сражении?» В этот момент туда пришёл Умар ибн Са’д и велел никому не трогать женщин и того больного юношу»[330].
В некоторых других источниках повествуется о том, что болезнь и её последствия проявлялись до самого прибытия имама в Куфу[331].
Кроме тех нескольких дней, историки не упоминают аналогичного примера, связанного с болезнью имама Саджада. Наоборот, существует веское доказательство тому, что его светлость подобно остальным непорочным имамам, обладал хорошим здоровьем и выполнял свою миссию[332].
Имам Саджад и правители
Четвёртый имам был современником таких жестоких халифов, как: Язид, Абдулла ибн Зубейр, Марван ибн Хакам, Абд аль Малик ибн Марван и Валид ибн Абд аль Малик. Для знакомства с нелёгкой обстановкой того времени, предлагаем рассмотреть отдельные эпизоды, указывающие на деспотизм и преступления этих правителей:
После трагической гибели имама Хусейна, в 62 г. л. хиджры группа людей Медины решила поехать в Сирию. Прибыв туда, они обнаружили, как Язид, будучи главой мусульманской общины, пьёт вино и держит собак. Более того, они убедились в том, что халиф ведёт разгульную жизнь, и нисколько не боясь Всевышнего, совершает многие другие грехи. По возвращении, эти люди рассказали обо всём увиденном жителям своего города. На этот раз, народ, и без того потрясённый жестокостью Язида по отношению к имаму Хусейну, восстаёт, проявив тем самым своё недовольство[333].
Для подавления народных волнений, Язид отправляет в Медину отряд под командованием мерзкого человека, по имени - Муслим ибн Укба. Три дня город находился в полном распоряжении сирийских войск. Они безжалостно грабили, преследовали восставших. Были совершены массовые убийства, число убитых достигло 10 тысяч[334].
В 64 г. л. хиджры, после смерти халифа Язида, его сын Муавия унаследовал престол. Но спустя немного времени (40 дней или 3 месяца), он отрекается от него[335].
Когда умер Язид, Абдулла ибн Зубейр, который долго стремился к халифату, поднял восстание в Мекке. Насколько известно, ему присягнуло население Хиджаза, Йемена, Ирака и Хорасана. В это же время Марвану ибн Хакаму удаётся захватить власть в Сирии. Вслед за этим, он начинает борьбу против Абдуллу ибн Зубейра. Вскоре Ибн Хакам смог подчинить себе Сирию и Египет. Однако правил он недолго и после его смерти халифат принимает его сын (Абд аль Малик)[336].
Абд аль Малик пришёл к правлению в 65 г. л. хиджры. Укрепив своё положение в Сирии и Египте, он осадил в Мекке Абдуллу ибн Зубейра и, схватив, убил его. Это произошло в 73 году по мусульманскому летоисчислению[337].
Абд аль Малик был человеком невероятно беспощадным и алчным. Однажды он поделился с Саид ибн Мусайбом, сказав: «Знаешь, я стал таким, что меня не радует совершение благодеяний и не тяжко от совершения преступлений». Тот ответил: «Это явные признаки того, что твоё сердце мертво».
Со смертью Абдуллы ибн Зубейра, Абд аль Малик объявил, что велит казнить любого, кто посмеет ему указывать или призывать к благочестию и богобоязненности[338].
Одно из преступных дел Абд аль Малика – назначение уполномоченным Куфы и Басры, Хаджадж ибн Сакафи. Ибо Хаджадж, представлял собой самую жестокую и самую гнусную фигуру в государстве Омейядов. Не проявляя ни капли жалости, он преследовал и подвергал пыткам людей, в особенности последователей имама Али. За время своего господства, Хаджадж уничтожил около 120 тысяч человек[339].
Кроме всего прочего, Абд аль Малик строго следил за имамом Саджадом. Он преследовал цель найти в поведении или поступках имама повод, для жестокого обращения и унижения.
Как-то раз, имам освободил некую рабыню и женился на ней. Весть об этом дошла до ведома Абд аль Малика. Этого хватило ему, чтобы адресовать его светлости оскорбительное письмо следующего содержания:
«Я получил известие о том, что ты взял в жены невольницу, освобождённую тобой же. Но я одного не понимаю, ведь среди племени Курайш так много женщин, при помощи которых, ты смог бы приобрести славу и почёт. К тому же, ты мог иметь от неё достойных наследников. Этим необдуманным шагом ты не принял во внимание ни своего положения, ни будущего своих детей».
В ответ имам Саджад написал:
«Я получил твоё письмо. Ты упрекаешь меня в том, что я женился на рабыне, освобождённой мною и предполагаешь, что среди курайшитских женщин есть такие, женитьба с которыми стала бы причиной моего величия. Ты считаешь, что я получил бы от них достойных наследников? Так знай, никто не способен сравниться с Пророком (да благословит Аллах его и его семейство!) в благородстве и великодушии (т. е. мы из рода пророческого; и нет более предпочтительного семейства, родство с которым приносит знатность и достоинство). Тому, кто благочестив в религии Божьей, ничто не грозит (т.е. не грозит его авторитету).
Ислам – религия, при помощи которой Всевышний устранил бедность и нищету (несмотря на нужду и зависимость, человек ставший мусульманином приобретает величие. И не стоит стыдиться брака с ним)…»[340]
Желая оскорбить и унизить имама, а также, вызвать в народе страх и приостановить любого рода деятельность, халиф вызывает его светлость в Сирию, а затем вновь отсылает в Медину[341].
В 86 году по хиджре Абд аль Малик умирает. На престол восседает его сын Валид, ничем не отличавшийся от отца в жестокосердии и несправедливости. Джамал ад-Дин Суюти пишет о нём в своей книге так: «Валид был человеком беспощадным и очень деспотичным»[342].
В своей первой, произнесённой речи, он, предупреждая всех, сказал: «Мы убьём всякого, кто посмеет противостоять нам. А если, кто-нибудь пожелает сохранить молчание, пусть знает, боль молчания убьёт его»[343].
Валид, как и другие правители, страшился известности и всеобщего уважения имама Саджада. Ему было ненавистно видеть глубокие знания и душевные качества его светлости. Он боялся того, что если народ объединит свои силы с имамом, то это будет представлять для его режима немалую опасность. Исходя из этого, Валид не мог терпеть присутствия его светлости среди мусульман и в результате тайного заговора, имам Саджад был отравлен[344].
Четвёртый имам Зейн аль Абидин жил в крайне тяжёлое время. В связи с тем, что его имамат сопровождался различными кризисами и волнениями, царившими в обществе, и что он находился под постоянным давлением господствовавших в то время жестоких и низких правителей, и, наконец, из-за отсутствия преданных и самоотверженных соратников, становится ясно, что имам не имел иного пути, кроме тайного сопротивления и воспитания лучших учеников для распространения научных и нравственных идей.
В один из дней, на пути в Мекку, некий мужчина, выражая протест, сказал его светлости:
- Ты оставил борьбу и джихад в стороне, и вместо этого едешь совершить паломничество, поскольку дело это несложное?!
- Будь у меня достаточно верных сторонников, я предпочёл бы джихад на пути Аллаха, - ответил имам[345].
Абу Амр Нахади рассказывает, что имам Саджад говорил: «По всей Мекке и Медине, у нас не имеется даже двенадцати истинных и настоящих приверженцев»[346].