Искусственный интеллект 40 страница

С фоновой нагрузкой мышечно-сустав-ного уровня (В) в этой группе движений дело обстоит очень неравномерно. В таких движениях, как, например, простое указы-вание, ему почти нечего делать; наоборот, в "локомоциях пальцев", как у пианиста или баяниста, он так же ответственно занят взаимной пригонкой всех мышечных со­кращений, как и в настоящей ходьбе и беге.

От передвиганий вещей естественно перейти к преодолеванию сопротивлений: здесь, в четвертой группе, мы сосредото­чим всякого рода силовые движения. Не задерживаясь на них долго, вызовем для знакомства пяток представителей их, ка­кие подвернутся первыми: подъем тяжес­ти с земли, подтягивание своего тела на кольцах, натягивание лука, работа тяже­лоатлета со штангой, кручение рукояти колодезя или лебедки. Мышечная нагруз­ка в этих движениях большая, значит, и фоновым уровням здесь много дела. Каж­дый знает по себе, насколько улучшает все эти движения выработанный навык или сноровка.

Теперь мы подходим к одной из инте­реснейших групп движений уровня про­странства: к размашно-метательным, или баллистическим, движениям. К этой же, пятой, группе принадлежат и ударные дви­жения. В самом деле, если вдуматься, дви­жение удара с размаху топором или тяже­лой кувалдой отличается от движения броска только самым последним момен­том. Если пальцы, держащие предмет, ра­зожмутся и выпустят его в тот миг, когда он движется с наибольшей скоростью, это будет бросок. Если пальцы не сделают этого легкого добавочного движения, то получит­ся удар. В основном же те и другие дви­жения очень родственны друг другу: в обе­их разновидностях задача сводится к

разгону некоторого предмета до возможно большей скорости.

Гораздо целесообразнее разбить эту группу на две части по другому признаку. Одни из размашно-метательных движений делают установку главным образом на силу удара или броска. Другие делают главный упор на их меткость. Примера­ми первых могут служить удар молото­бойца, рывок штанги, удар топором при грубой рубке, толкание ядра, метание дис­ка, молота или гранаты на дальность. Об­разцами метких баллистических движе­ний будут: метание копья или мяча в цель, движения при игре в теннис, лапту, город­ки, крокет; работа жонглера; укол шты­ком; удары кузнеца, слесаря, обойщика, тонкие ударные движения плотника, хи­рурга, механика и т. д.

Как важен для баллистических дви­жений хорошо выработанный навык, вид­но уже из того, как редко встречается уме­ние хорошо и метко ударять и метать. А раз движение нуждается в навыке, это зна­чит, что оно нуждается в фонах, — это положение мы уже установили прочно. Действительно, у размашно-метательных движений самая суть и основа — тонко слаженные синергии из уровня В. Всмот­ритесь в общеизвестную разницу между метательными жестами девочек и маль­чиков. Девочка бросает почти тем же са­мым жестом, каким она указывает, толь­ко несколько более размашистым. Это — просто распухшее движение указывания, на чистых, прямолинейных коррекциях из уровня пространства. Но когда мальчиш­ка изовьется всем телом вправо, как взво-

димая пружина, и черкнет по воздуху слож­ную кривую линию замаха наружу, назад и вниз и когда затем взметнется вперед, выстреливая своим камешком, точно ра­кетой, и с силой перекидывая свой центр тяжести на выставленную вперед левую ногу, — вот тогда перед нами хорошо отра­ботанная большая синергия мышечно-сус-тавного уровня. Здесь трудно сказать, ка­кая мускулатура в большей мере работает: правое ли плечо или левые мышцы таза (насчет последних мальчик вряд ли бы и поверил вам).

Последняя, шестая, группа движений, управляемых уровнем пространства, полу­чится у нас сборная, в нее войдут не разме­стившиеся по предыдущим группам ос­татки. Нам остается упомянуть движения прицеливания всякого рода и движения подражания и передразнивания. Когда обезьяна копирует движения человека, производящего перед ней какое-нибудь сложное предметное действие из верхнего уровня D, к которому мы сейчас перейдем, то она производит их на своем "потолоч­ном" уровне — уровне пространства, и именно поэтому у нее ничего не выходит: "Очки не действуют никак"...

Уровень действий (D). Что такое действия?

"... Уже у обезьян существует известное разделение функций между руками и нога­ми". "... Первыми пользуются преимуще­ственно для целей собирания и удержания пищи, как это уже делают некоторые низ-

Женский прием броска

Мужской прием броска

Рис.3.

шие млекопитающие при помощи своих передних лап. При помощи рук некоторые обезьяны строят себе гнезда на деревьях или даже, как шимпанзе, навесы между ветвями для защиты от непогоды. Руками они схва­тывают дубины для защиты от врагов или бомбардируют последних плодами и камня­ми. При помощи рук они выполняют в пле­ну целый ряд простых операций, подражая соответствующим действиям людей. Но именно тут-то и обнаруживается, как вели­ко расстояние между неразвитой рукой даже наиболее подобных человеку обезьян и усо­вершенствованной трудом сотен тысячеле­тий человеческой рукой. Число и общее рас­положение костей и мускулов одинаковы у обеих, и тем не менее даже рука первобыт-нейшего дикаря способна выполнить сотни работ, не доступных никакой обезьяне. Ни одна обезьянья рука не изготовила ког­да-либо хоть бы самого грубого каменного ножа".

"... До того, как первый булыжник при помощи человеческих рук мог превратить­ся в нож, должен был, пожалуй, пройти та­кой длинный период времени, что в сравне­нии с ним знакомый нам исторический период является совершенно незначитель­ным. Но решительный шаг был сделан, рука стала свободной' и могла совершенство­ваться в ловкости и мастерстве, а приобре­тенная этим большая гибкость передавалась по наследству и умножалась от поколения к поколению.

Рука таким образом является не толь­ко органом труда, она также его продукт. Только благодаря труду, благодаря приспо­соблению к все новым операциям, благода­ря передаче по наследству достигнутого та­ким путем особенного развития мускулов, связок и за более долгие промежутки вре­мени также и костей, так же как благодаря все новому применению этих передаваемых по наследству усовершенствований к новым, все более сложным операциям, — только благодаря всему этому человеческая рука достигла той высокой ступени совершенства, на которой она смогла, "как бы силой вол­шебства, вызвать к жизни картины Рафаэ­ля, статуи Торвальдсена, музыку Паганини".

"Благодаря совместной работе руки, ор­ганов речи и мозга, не только у каждого ин­дивидуума в отдельности, но и в обществе, люди приобрели способность выполнять все более сложные операции, ставить себе все

более высокие цели и достигать их. Процесс труда становился от поколения к поколе­нию более разнообразным, более совершен­ным, более многосторонним". (Ф. Энгельс. Диалектика природы. Роль труда в процес­се очеловечения обезьяны. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV, с. 453, 459).

Уровень действий², которому мы при­сваиваем буквенный знак D, по целому ряду свойств резко отличается от всех тех уровней, которые были описаны раньше.

Прежде всего все три ранее рассмот­ренных уровня построения — А, В и С — происходят вместе со своими задачами из очень глубокой старины. Уровень про­странства (С) — наиболее молодой из них по истории развития — и тот своими ис­токами достигает времен зарождения по­перечнополосатой мышцы и суставчатых скелетов. Правда, следуя закону "энцефа-лизации", все более расширяя и обогащая круг доступных ему задач, уровень С не­прерывно передвигался вперед и вперед по мозгу, меняя свои места обитания на квар­тиры со все возрастающим числом "удобств". Мы застали его у человека как раз в самом разгаре такого переезда в кору полушарий мозга — жилище, оборудован­ное хорошим телефоном (слухом) и теле­визором (зрением). Но все же, несмотря на это безостановочное движение вперед, уро­вень С уже по всем признакам перевалил через вершину своего развития. Какое бы из движений, характерных для этого уров­ня, ни назвать, почти по каждому из них нам легко будет указать млекопитающее или даже птицу, которые превосходят нас, людей, по совершенству выполнения этого движения. Есть немало животных, кото­рые обладают гораздо более резвым и вы­носливым бегом, нежели человек, многие и многие из них лучше и ловчее нас лаза­ют, прыгают, плавают, владеют равновеси­ем и т. д.

С уровнем действий (D) дело обстоит совершенно иначе. Самые ранние зачатки его проявлений встречаются только у наи­более развитых млекопитающих: у лоша­ди, собаки, слона. Заметно больше их у обе­зьян, но даже и у них действий еще так

¹ Т. е. освободилась от несения опорных и локомоторных обязанностей ноги. (Пояснение мое. — Н.Б).

² В нервной физиологии этому уровню даются еще названия: уровня предметных действий, цепных действий, смысловых цепей и т. д.; из дальнейшего будет видно, насколько эти обозначения подходят для его характеристики.

мало, они так зачаточны, что уровень D можно с полным правом и без натяжек назвать именем человеческого уровня. Может быть, и человеком-то человек стал в немалой мере благодаря этому уровню и в связи с ним.

Первым делом необходимо пояснить, что мы подразумеваем под действиями. Действия — это уже не просто движения. По большей части это — целые цепочки последовательных движений, которые все вместе решают ту или другую двигатель­ную задачу. Каждая подобная цепочка со­стоит из разных между собой движений, которые сменяют друг друга, планомерно приближая нас к решению задачи. Все дви­жения — звенья такой цепочки — связа­ны между собою смыслом решаемой зада­чи. Пропустить одно из таких необходи­мых звеньев или перепутать их порядок — и решение задачи будет сорвано.

В качестве простейшего, но очень выра­зительного примера разберем действие за­куривания папиросы. Курильщик достает из кармана портсигар, открывает его, выни­мает папиросу, разминает ее, вкладывает в рот; достает коробку спичек, открывает ее, достает спичку, беглым взглядом проверя­ет целость ее головки, поворачивает короб­ку, чиркает спичкой один или несколько раз, смотря по надобности, пока она не вспых­нет; поворачивает ее как надо, чтобы она хорошо разгорелась; если нужно, загоражи­вает ее от ветра, подносит к папиросе и на­сасывает в нее пламя спички; тушит спич­ку и бросает ее, наконец убирает все по местам.

Такой бытовой пустяк, как закурива­ние, оказался, может быть, даже несколь­ко неожиданно для читателя, состоящим не менее чем из двух десятков последо­вательных различных движений-звеньев, которые все нужно выполнить без пропус­ка, не перепутав их порядка и притом приспосабливаясь к не всегда одинако­вым обстоятельствам. Попробуйте просле­дить пять-шесть раз за одним и тем же человеком при закуривании им папиро­сы: как ни просто это действие, как оно ни автоматизировано у старого куриль­щика, ни в одном из этой полдюжины повторений в точности не повторится ни перечень движений, ни их количество.

Те же самые свойства обнаружатся и во всевозможных других действиях. В облас­ти быта: надевание той или иной принад-

лежности одежды, очинка карандаша, умы­вание, бритье, приготовление яичницы или чая, застилка постели и т.д. В области про­фессионального труда — необозримое оби­лие действий, из которых слагается работа по любой из специальностей: закладка де­тали в станок; заправка нитки в швейную или прядильную машину, обточка, штампов­ка, поковка, сверление, закалка, закладка бу­маги в пишущую машину; все это — лишь бесконечно малая горсточка действий, зачер­пнутая наудачу из океана производственно­го труда. Из области спорта: действия веду­щего, гонящего футбольный мяч к воротам противника; тактика бегуна на состязании, направленная к выигрышу дистанции, дей­ствия борца, стремящегося положить на обе лопатки уже поверженного на землю про­тивника; деятельность шофера, управляю­щего мчащейся автомашиной и т.д., и т.п.

В каждом из действий, подобных пере­численным, десятки новых примеров кото­рых без труда подыщет сам читатель, об­наружатся оба указанных свойства: цепное строение и приспособительная изменчивость от раза к разу в составе и строении цепочек.

Нетрудно объяснить, почему такая боль­шая часть двигательных актов из уровня D обладает цепным строением, слагаясь из целого, иногда и длинного, ряда последова­тельных движений разного смысла и назна­чения. Двигательные задачи, одна за дру­гою включающиеся в круг потребностей человека, все более усложняются в смысло­вом отношении, и это усложнение происхо­дит несравненно более быстрыми темпами, нежели развитие и обогащение двигатель­ных аппаратов человека — конечностей, которые являются его основными, природ­ными орудиями. Даже если поставить им на службу какие угодно вспомогательные инструменты и вооружить их самыми тон­кими коррекциями из высших мозговых уровней, и то одиночное движение не будет в состоянии целиком обеспечить и осуще­ствить в каждом и любом случае то, чего требует смысл двигательной задачи. Это видно из уже приводившихся примеров дей­ствия.

Рука человека неотрывно и несменяемо связана с ними и потому по самой сути дол­жна являться универсальным инструмен­том, пригодным для наиболее разнородных видов деятельности. Именно в таком направ­лении и совершалось ее постепенное эволю­ционное развитие. Но при этом с нею полу­чилось то же, что постоянно имеет место и в области техники. По отношению к любо­му виду инструмента или станка универ-

сальность и разносторонность применения стоят в прямой противоположности с быст­ротой их работы. Винт, гайку, шестерню можно изготовить на универсальном токар­ном станке в течение нескольких минут и посредством сотни последовательных дви­жений, но зато на подобном станке можно изготовить и винт, и гайку любого размера и формы, и еще бесчисленное множество раз­нородных изделий. В то же время высоко­специализированный автомат способен на­резать сотни гаек в минуту, выкидывая их одну за другой из своих железных челюс­тей быстрее, чем мы будем успевать их счи­тать, но уж на этом автомате ничего боль­ше и нельзя делать, кроме именно таких гаек. Выигрыш темпа (иногда и качества) покупается не иначе как ценою узкой и же­сткой специализации.

В развитии организмов можно наблю­дать крайне сходные с этим явления. Те органы, которые могут по характеру разре­шаемых ими жизненных задач узко и чет­ко специализировать свою работу, достига­ют в ней зато очень большой быстроты, решая свою привычную, однообразную за­дачу в один прием. Так действует, напри­мер, рефлекторный аппарат слюноотделения, производя почти мгновенно очень тонкий и сложный химический анализ пищи, попав­шей в рот, и откликающийся на этот анализ выделением слюны совершенно точно под­ходящего химического состава. Так действу­ет — в двигательной области — тончайший и крайне сложный автоматический меха­низм согласованного вождения глазами <...> или механизм родового акта. Разно­образие же того, что приходится выполнять руке, не может быть перекрыто иначе как только путем длинных и приспособитель­но-изменчивых цепочек более или менее эле­ментарных движений.

Следующее характерное свойство дей­ствий — это то, что они очень часто (хотя и не всегда) совершаются над вещью, над предметом. Этим объясняется и одно из названий, прилагаемых к этому типу дви­гательных актов, — предметные действия. С вещью нередко имеют дело и движения уровня пространства (С), но там все огра­ничивается либо простым перемещением ее с одного места на другое (переложить, достать, вставить, подвинуть и т.п.), либо приложением к ней известного усилия (придавить, ударить, поднять, толкнуть, метнуть и т.д.).

Предметные действия изменяют вещь гораздо глубже; тут речь идет уж не о про­стой перемене ее местоположения.

Папироса загорается, яйцо варится, фо­тографическая пластинка проявляется — это все химические изменения. Металличес­кая деталь обтачивается, борода подстрига­ется, из глины возникает сосуд или статуя — здесь налицо перемены величины и фор­мы. Мяч забивается в ворота, ферзь берет слона или ладью, металлические литеры, про­ходя через руки наборщика, образуют ти­пографский набор и т. д. В последних при­мерах дело сводится как будто только к перемещениям, однако, вникнув, легко убе­диться, что это не так. Ведь если бы вся за­дача футбольных игроков состояла только в том, чтобы мяч оказался за воротами, то было бы гораздо скорее и проще прямо взять и отнести его туда. Если бы самая суть шах­матной борьбы состояла только в передви­ганий фигурок, то, во-первых, тогда игра без доски и фигурок, "вслепую", была бы уже не игрой; во-вторых, тогда передвигание фигу­рок, производимое двухлетним сынишкой, забравшимся в отсутствие отца в его каби­нет, было бы равноценно с действиями Бот­винника; в-третьих, наконец, в том же слу­чае, надо полагать, искусный игрок в бирюльки был бы и самым лучшим игро­ком в шахматы.

Ясно, что и в этих примерах за пере-двиганиями предметов всюду скрыт совсем иной и особый смысл, который и связыва­ет движения во всех таких случаях в це­лостные смысловые цепи.

Здесь нельзя не отметить одно очень интересное и характерное свойство дей­ствий, которое покажет нам заодно, до чего способны бывают подняться в их примене­нии разные животные. Очевидно, что если за движениями, из которых составляется смысловая цепочка действия, кроется не­что большее, чем простые перемещения и передвижения вещей, то в числе промежу­точных движений такой цепочки будут нередко попадаться такие, которые пере­двигают вещь совсем не туда, куда она должна будет попасть в конце концов, пос­ле решения задачи.

Если, например, нужно расстегнуть пояс, застегнутый крючком, для снятия петельки с крючка нужно первым делом еще туже стянуть пояс. Если требуется снять присо­савшуюся лечебную банку с тела, то надо не тянуть ее прочь от кожи, а подсунуть под нее ноготь, чтобы впустить внутрь воздух. Если хочется сорвать яблоко, висящее слиш­ком высоко, то следует не прыгать и рвать­ся к нему понапрасну, а сходить в сторону за стулом, влезть на него и спокойно вознаг­радить себя за труд.

Посмотрим теперь, как поступают в по­добных случаях животные и маленькие дети.

За сквозною проволочной решеткой на­ходится тарелка с кормом. Курица (не об­ладающая уровнем действий), увидя его, на­чинает суетливо рваться к нему по прямой линии, пытается перелететь через загород­ку, долбит клювом проволоку и т. д. Умная собака, может быть, тоже согрешив вначале подобным же "куриным" поведением по от­ношению к лакомому куску, очень скоро вслед за тем повернется и пойдет прочь от него, туда, где имеется, как ей известно, ка­литка, т. е. сумеет переключиться из уровня пространства в уровень действий. У кур и подобных им низкоорганизованных существ есть в распоряжении, кстати сказать, один вспомогательный вид поведения, который, не­сомненно, выработался у них в порядке при­способления к жизни и который иногда вы­ручает их. Курица начинает возбужденно метаться во все стороны и этим увеличива­ет свои шансы случайно попасть в распах­нутую калитку. Может статься, что она дей­ствительно с размаху и вбежит в нее. Обезьяна проделала в своем развитии еще один шаг вперед по сравнению с собакой: она способна сходить за орудием — за пал­кой и, просунув ее сквозь решетку, загрести ею приманку.

Полуторагодовалому ребенку досталось большое деревянное разъемное яйцо. Он видывал такие и прежде и твердо знает, во-первых, что яйцо состоит из двух плотно сложенных половинок, а во-вторых, что внутри находится, побрякивая, сюрприз, не менее привлекательный для него, чем пше­но для курицы или банан для обезьяны. Но как открыть яйцо? Ребенок делает, по сути, совершенно то же самое, с чего в предыду­щем примере начала курица. Он включает в работу уровень пространства (С), наивыс­ший из уровней, какие успели у него доз­реть к этому возрасту. Действуя в этом же уровне, курица устремляется к корму по тому самому направлению — по прямой линии, — по которому он ей виден. Ребенок принимается раскрывать яйцо по тому са­мому направлению, по которому должны будут разойтись уже разомкнувшиеся поло­винки. Он и начинает, напрягая все свои силенки, тянуть обе половины в стороны прочь одну от другой, в какой-то момент они разлетаются в обе стороны, а вожделенный сюрприз летит в третью. Лишь гораздо по­зднее, когда у ребенка уже дозреет и вклю­чится в работу уровень действий (D), он дой-

дет до уразумения того, что в подобных слу­чаях надо не тянуть половинки туда, куда хочется их в конце концов сместить, а пока­чивать или откручивать их.

Винт, который извлекается не выдерги­ванием, а вывинчиванием, чемоданная крыш­ка с застежкой, которую надо сперва прида­вить книзу, чтобы поднять кверху, висящий плод, который для того, чтобы сбить и запо­лучить к себе, приходится иной раз ударять палкой от себя; футбольный мяч, который посылается ведущим влево, потому что в создавшемся положении это — наиверней­ший путь вогнать его в ворота, находящие­ся справа; лодочный руль, который нужно повернуть против направления часовой стрелки, чтобы лодка повернулась по часо­вой стрелке, — вот целая пригоршня при­меров движений, которые ведут "не туда". Все это — составляющие звенья цепных дей­ствий. Все эти и подобные им движения лишены прямого смысла с наивных и пря­молинейных точек зрения уровня простран­ства, и все они (или, по крайней мере, подав­ляющее большинство их) недоступны ни сколь угодно умным животным, ни малень­кому ребенку.

Для полноты характеристики действий остается добавить, что к ним же принадле­жит еще одна форма цепных двигательных актов, быть может несколько неожиданная для читателя, а именно — речь. Если вду­маться, то все существенные, необходимые признаки цепных действий окажутся в ней налицо. Это тоже целая последователь­ность отдельных движений-звеньев, в дан­ном случае — движений языка, губ и голо­совых связок; здесь тоже отдельные звенья цепочки объединены общим смыслом, от­нюдь не сводящимся к перемещению чего бы то ни было; и здесь, наконец, тоже воз­можны и постоянно на самом деле имеют место всяческие мелкие изменения и откло­нения (в произношении, интонации, высоте голоса и т.п.), не искажающие смысла. Тес­ная связь трудовых действий, совершаю­щихся на уровне D, и членораздельной речи была подчеркнута еще Ф. Энгельсом в той же статье, из которой заимствован нами и эпиграф¹.

Отметим, что так называемые центры речи в коре мозговых полушарий, т. е. те участки коры, повреждения которых сей­час же влекут за собою потерю речи, вхо-

¹ "Сначала труд, а затем и рядом с ним членораздельная речь явились самыми главными стимула­ми, под влиянием которых мозг обезьяны мог постепенно превратиться в человеческий мозг, который при всем сходстве в основной структуре превосходит первый величиной и совершенством".

дят в состав как раз тех обширных отде­лов мозговой коры, которые представляют собою нервно-двигательный аппарат опи­сываемого сейчас уровня D.

Основные свойства уровня действий

Теперь, обрисовав, что такое действия, мы можем вернуться к характеристике уровня, при посредстве которого они вы­полняются.

Первое резкое отличие его от всех пре­дыдущих уровней было уже указано — это его неоспоримое право именоваться "чело­вечьим" уровнем. Еще и другое свойство сильно отличает его от описывавшихся раньше. Уровень пространства (С) живет у человека уже наполовину в коре мозго­вых полушарии, но, без сомнения, он совсем неплохо чувствовал себя и на старом сво­ем месте жительства, в экстрапирамидной системе. Вспомним хотя бы таких замечательных мастеров по "владению пространством", как орел, или сокол, или альбатрос, а ведь у птиц нет еще никаких следов пирамидной коры. Что касается уровня действий (D), то он связан с корою полушарий совершенно неразрывно, и, судя по всему, просто не мог бы существовать без нее. Развитие этого уровня идет рука об руку с образованием в коре новых уча­стков совсем особого строения, которые частью вырабатываются мало-помалу у самых высших млекопитающих, частью же имеются только в мозгу человека.

Отрывок из прославленного сочинения Ф. Энгельса, который мы предпослали в качестве эпиграфа описанию этого уровня, хорошо обрисовывает еще одно характер­ное его свойство: его близкую связь с рукою человека. Не то, чтобы его мозговые цент­ры или проводящие нервные пути были более тесно связаны с мышцами рук, чем с мускулатурою других органов тела. Этого нет, и нам хорошо известны факты, когда человек, лишившийся в результате несча­стного случая обеих рук, отлично научал­ся выполнять многочисленные и очень точ­ные действия ногою или ртом (держа то или иное орудие в зубах). Просто рука че­ловека как рабочий инструмент настолько богата по части подвижности <...> и на­столько великолепно приспособлена к са­мым тонким рабочим действиям всяко-

го рода, что, естественно, уровень D предпо­читает ее всем остальным частям тела в качестве исполнительного органа. Нет со­мнения, что развитие уровня действий (D) подгоняло и направляло своими требовани­ями и запросами развитие человеческой руки, а она, в свою очередь, развиваясь и все далее отходя от былой лапы, подхлестыва­ла и поощряла к усовершенствованию уро­вень D. Подобные клубки взаимодействий и взаимовлияний двух органов, связанных общей работой, встречаются в истории раз­вития очень часто.

Наконец, несколько слов еще об одном свойстве уровня действий, также обособля­ющем его от всех прочих. В то время как среди внутренних органов тела, заполняю­щих собой грудную и брюшную полости, очень много непарных, несимметричных, лежащих резко вправо или влево от сред­ней плоскости тела (например, сердце, пе­чень, селезенка, желудок), весь костно-сус-тавно-мышечный двигательный аппарат, наоборот, строго симметричен. В прямой связи с этим и все типичные движения и координации, которые мы рассматривали выше, по уровням А, В и С, точно так же двусторонни и симметричны. Возьмем та­кие характерные для уровня пространства движения, как всякого рода локомоции, всевозможные гимнастические и акробати­ческие движения этого же уровня, движе­ния мимики, пантомимы и пластики из уровня мышечно-суставной увязки (В) и т. д. Все эти движения совершенно симмет­ричны, правая сторона в них равноценна с левой. А в отправлениях уровня действий (D), о котором сейчас идет речь, по совер­шенно неизвестной и пока не объяснимой причине правая рука резко опережает ле­вую, во много раз превосходит ее и точнос­тью, и сноровкой в освоении новых коорди­нации, и даже силой. В сравнительно нечастых случаях так называемого левше-ства или леворукости такими же преиму­ществами бывает наделена левая рука, но и эти случаи, конечно, тоже асимметрия, толь­ко с другого бока. Случаи же полной сим­метрии, или "двурукости" (так называемой амбидекстрии), т.е. такие случаи, когда и правая и левая руки одинаково ловки к действиям, очень редки.

Чрезвычайно любопытно, что указан­ное яркое превосходство правой руки над левой в отношении ручной или предмет-

ной ловкости нашло себе отражение даже в языке: на большинстве европейских языков слово, обозначающее ловкость, про­исходит от того же корня, что и слово пра­вый, т. е. звучит как "праворукость"¹.

Суть этой асимметрии заведомо не в каких-либо особенностях правой руки са­мой по себе. Ведь, участвуя в простых дви­жениях уровней С или В, она ведет себя совершенно одинаково с левой. Действи­тельная суть в том, что левое полушарие мозга, в котором размещено управление всей правой половиной тела², является у большинства людей ведущим, или преоб­ладающим, по очень многим отправлени­ям, а не только по одним движениям рук. Параличи правой половины тела сопро­вождаются, как правило, потерей речи, а левосторонние параличи — нет; это до­казывает, что и для управления речью нужна целость все того же левого полу­шария мозга. Оно же необходимо и для того, чтобы понимать смысл слышимых слов, и для возможности чтения, и еще многого другого, не относящегося к пред­мету нашего изложения. Но преобладание левого полушария над правым (у левшей, конечно, наоборот) начинается только с тех верховных, чисто корковых отделов, которые управляют действиями уровня D. И в отношении пирамидных полей, кото­рые были раньше описаны нами как моз­говое двигательное оснащение верхнего подуровня пространства (С2), и в отноше­нии лежащих в глубине полушарий не­рвных ядер уровней С1, В и А оба полу­шария вполне симметричны.

Как этого и следует ожидать от исто­рии развития, полушария млекопитающих животных, у которых "человечьего" уров­ня D еще нет, тоже симметричны и равно­ценны между собой. То же самое справед­ливо и по отношению к мозгу ребенка до того возраста, как у него дозреют централь-нонервные приборы уровня действий, т. е. до полутора-двух лет.

Нужно, конечно, принять в расчет, что превосходство правой руки над левой в

действиях уровня D не могло не отразить­ся вторичным порядком и на общем раз­витии этой руки самой по себе, и на совер­шенстве ее координации уже по любому из уровней.

Дело в том, что чем человек становит­ся старше и зрелее (тотчас по его выходе из отроческого возраста), тем более зна­чительную часть всех его движений на­чинают составлять именно цепные, пред­метные, смысловые действия в уровне D. Об этом будет подробнее рассказано в раз­деле "Разновидности действий" настояще­го очерка; сейчас же можно отметить, что ребенок 5—7-летнего возраста еще почти не выходит из круга движений уровня пространства: он ходит, бегает, прыгает, лазит — словом, "резвится" всевозможны­ми локомоторными способами. Недаром он так любит, особенно мальчишки, игры "в лошадки" или в более современные средства транспорта, недаром в его ком­панейских играх обычно вся соль и суть — в беготне, недаром, наконец, он так быстро истощается, устает и соскучива-ется, как только его запрягут в какую бы то ни было деятельность по предметному уровню D. По мере же того как у него начинают один за другим формировать­ся двигательные навыки по всевозможным действиям и действия начинают вытес­нять у него движения более низких уров­ней построения, в этих низовых уровнях, естественно, начинают вырабатываться и накапливаться во все больших количе­ствах фоновые координации для этих дей­ствий и навыков. Понятно, что их будет больше по правой руке, на долю которой с этой поры выпадает более значительная и все возрастающая нагрузка. В конце концов, за счет этих праворучных дей­ствий, захватывающих себе решающее преобладание, правая рука обогащается не­малыми координационными "фондами" и по всем низовым уровням. Правосторон­ний уровень, как знатный родственник, оказывает покровительство своей более скромной низовой, провинциальной, пра-