Глава 4. Теперь о любви

Не вообще в теории, а о самой, наверное, ее теме: «истинной», взаимной, долгой, сильной любви мужчины и женщины.

Безусловно, она существует. И перечисленных признаков спотыкаемся мы обычно на определении «долгая».

Итак, допустим (что не трудно, ибо это не редкость, слава Богу), что Ромео и Джульетта встретились и полюбили друг друга. Познали то единство, общность, о которой говорят Гегель и Фромм, растворились друг в друге. И при этом чувствуют сильно свою индивидуальность, ибо искриться счастьем любви в ее осознавании может только индивидуальность.

Они поженились и стали жить вместе.

Дальше послушаем Хеллингера – великого знатока порядков социума и в том числе порядков любви. [64] Он серьезно и доходчиво разъясняет, что в любви, ее реализации в совместной жизни мужчина и женщина начинают терять свою идентичность. И для ее восстановления мужчине нужно иногда пить пиво и играть в футбол с друзьями и женщине «восстанавливаться» аналогично. Идентичность человека как существа определенного пола рассматривается как ценность и соответственно ее потеря носит негативный смысл.

Хотя даже если сказать «приобретают андрогинность», смысл не становится (+). Это очень устойчивая установка и даже замена слов не делает ее положительной.

А почему? Почему Хеллингер так однозначно утверждает принятый порядок? Похоже потому, что он весьма и весьма качественный наблюдатель.

Вспоминается мне разговор с дочерью только начавшей счастливую совместную жизнь со своим избранником. Она взахлеб рассказывала об общих мыслях, совпадениях желаний, совпадениях в другом и других кайфах пойманного состояния единства. Но была и ложка ( м.б. половник) дегтя.

Обычно ей легко было общаться с людьми. Друзья ей интересовались и ценили ее внимание, она была хорошим членом компаний. Она уже поняла, что может легко и смело прийти в разные конторы, журнал, клуб со своим предложением, вызвать интерес, построить на нем контакт…

На первом подъеме /всплеске любви все это только усилилось. Но по мере возникновения между Ромео и Джульеттой чудесного общего пространства, Джу увидела, как окружающие вроде как отчуждают ее. Интерес и внимание людей, к которому она привыкла, угасал, контакты не получались. «Я вдруг стала им не интересной!».

Она тогда увидела как выпала из порядка, описанного Хеллингером. Это и правда воспринимается как потеря. Когда ты теряешь разом весь социум, переставая чувствовать и говорить как все. Пользуясь замечательной метафорой Аристотеля: люди – расщепленные андрогинны. (По Юнгу – вторая половина запрятана непроявленной где-то внутри). Как не называй, но наш мир – мир половинок. Мы в нем рождаемся, живем, учимся и только его порядки и знаем. Мы общаемся на языке половинок. Это язык рваного края. Он понятен и часто интересен людям обоих полов. А вот нечто цельное сразу выпадает. Помните у Бредбери рассказ «Голубая пирамидка» про случайное выпадение в другое измерение?

Почему андрогинность, целостность, счастье – не норма, а норма – половинчатость, однополость? Ответ прост – по статистике.

Мир половинок победил (надеюсь временно), как выгодный для развития цивилизации (эксперимент?), а то бы так и жили в раю…

Берт Хеллингер «И в середине тебе станет легко». УМИРАНИЕ: «Когда мужчина берет женщину в жены, благодаря ей он становится мужчиной. Но в то же время она еще и отбирает у него мужественность и ставит ее под вопрос…. А когда женщина берет мужчину в мужья, благодаря ему она становится женщиной. Но в то же время он отбирает у нее женственность и ставит ее под вопрос.» Т.о. мужчина и женщина становятся в меньшей степени мужчиной и женщиной соответственно. [64] (С.148)

Берт замечательно подметил, что в союзе мужчина и женщина теряют свою идентичность. И в этом увидел «умирание», путь к смерти. К этому его приводит зацепка за предпосылку, которой он придал ложную важность: «Дело в том, что мужчина и женщина отличаются друг от друга и это во всех отношениях совсем не маленькое различие!»

Он отмечает как парадокс, что люди в паре видят свою самую большую реализацию, при этом как бы убивают друг друга. Он считает нормой то, что, избегая потери идентичности, каждый старается подпитывать ее отношениями на стороне с представителями своего пола (а почему бы и не противоположного).

Все это верно с точки зрения социума внешнего к паре и хорошо следует из столь прочного (почти незыблемого посыла о различиях).

Если вернуться к прекрасной идее мудрого грека о половинках андрогинов разбросанных по миру, то будет хорошо видно, что с точки зрения половинок, те из них, что сумели найти пару и обрести целостность – умерли. Они перестали быть сами собой, с ними нет возможности обрести контакт. Ни понять, ни использовать. Получив невероятную возможность реализации, приблизившись к божественной сущности, они и сами обычно не знают, что делать, ибо их привычка к существованию и мир вокруг них – на половинчатых принципах.

Когда что-то выходит за пределы видимого и понятного нам мы склонны считать это на всегда потерянным, т.е. умершим.

Люди нашедшие настоящую любовь на какое-то время выпадают из окружающей их жизни и пробуют найденное счастье большими глотками. Дальше их путь чаще всего трагичен. Условно есть три варианта.

Первый, когда жажда света сильна до непобедимости. В этом случае, умирая для окружающих, они живут в новом неведомом остальным мире. Это почти без исключений возможно лишь при физическом отрыве от социума (дом на горе, рай в шалаше).

Второй, когда, испугавшись потери «идентичности» (старого «я»), люди тянутся назад к первоначальной сути, неверно утверждаемой окружением как целостность и личность. Отношения рвутся, шанс на главную реализацию жизни уходит.

Третий, как всегда средний, мучительный, как всякий компромисс. Сила притяжения удерживает людей рядом. Иногда, когда никто не видит, они отдаются ей, сливаются в единое, удивляются блаженству, откровениям, открывающимся перспективам… Затем при свете дня, обнаруживая вокруг все тот же «свой мир», вспоминают о половинчатой «идентичности», подпитывают ее, укрепляя границы разрыва. Влюбленный парень, что утром не мог отойти от девушки, который чувствовал, как сердце его рвется, когда он отдалялся от нее на метро, приходит на работу, получая свою долю похлопываний по спине, настоящего мужского общения и женского кокетства. Сначала он звонит возлюбленной каждый час, потом ему начинает это казаться смешным и нелепым, и вот он едет домой уже почти «настоящим мужчиной» (хотя пожалуй без кавычек), т.е. с претензиями на «главу семьи», контроль, диктат правил, никчемные, но присутствующие секреты.

Постепенно граница соединения - разрыва с кровоточащей раной замазывается питательной грязью социума. Что помогает поддерживать до бесконечного долго тупое равновесие на видимом, но непреодолимом расстоянии от …!!!

Такая стратегия и тактика социума связана не только с просто закрепленным ложным стереотипом, что мир устроен только так. В этом есть его очевидная корысть. Ибо слившись в паре и став каждый совершенным существом, мужчина и женщина перестают питать социум привычной и нужной ему энергией. Первый мужчина не принятый женщиной и для нее одной убивший мамонта или нашедший кокос – накормил социум, и это ему понравилось. Цивилизация построена на энергии поиска и преодоления сопротивления, счастливые люди ничего ей не дают. 1

Сноска 1 Я имею ввиду господствующую ныне цивилизацию, ценность которой – очень большой вопрос.

Основная опасность же в том, что эта стратегия и тактика легко и благодарно принимается практически любым человеком. Он пропитан ей с детства и на 80% своего привычного рационально-социального сознания принимает ее как устройство мира. Божественная же искра любви, счастья, реализации – пугает своей неожиданностью и необъяснимостью.

«- Все что-то делают…

- А разве это не дело – складывать две жизни в одну?

… Мы тогда не летели, не плыли, а делали свою новую жизнь…» (Пришвин М.М. «Незабудки» [46])

В любви двоих, ее реализации скрыта невероятнейшая энергия, но современный человек к сожалению не знает, что с ней делать и просто теряет ее. А делать есть что! Но об этом не в моей этой книге.

Книга 2