Уотсон (Watson) Джон Бродес 6 страница

УДЕРЖИВАНИЕ ВИДИМЫХ ТЕЛЕСНЫХ НАВЫКОВ, ИЛИ «ПАМЯТЬ» Термин «память» в психологии, если его правильно определить, может оказаться полезным и обнять большую серию фактов. Рас­смотрим случай видимых двигательных навыков. Пусть некий индивидуум через короткое, но различное число часов практики научается писать на пишущей машинке тридцать слов в минуту; отправлять десять слов в минуту по беспроволочному телеграфу; играть в гольф восемнадцать ямок в восемнадцать ударов сверх минимума. Учащийся затем прерывает практику на некоторое вре­мя либо из соображений эксперимента, либо про причине измене-

См.: Уотсон Д. Психология как наука о поведении. М.—Л., 1926.

Уотсон (Watson) Джон Бродес

(9 января 1878 — 25 сентября 1958)— американский психолог, основопо­ложник бихевиоризма. Концепция Уотсона, созданная на основе исследований животных, яви­лась реакцией на методы интроспек­тивной психологии. Уотсон предпри­нял попытку перестроить психоло­гию, которая должна стать одной из естественных наук, пользующихся точными экспериментальными мето­дами.

Считая сознание недоступным объек­тивному исследованию, Уотсон вы­ступил в 1913 году спрограммой разработки новой психологии, пред­метом которой провозглашалось не сознание, а поведение. Всю психиче­скую деятельность Уотсон трактует как поведение (behavior), которое он отождествлял с внешне наблюдаемы­ми и скрытыми двигательными реак­циями на стимул. Пытаясь представить организм в ка-

Д. Уот сон

честве «самоформирующейся маши­ны», Уотсон делал акцент па изуче­ние процессов научения (learning) или формирования в течение жизни новых реакций. Даже мышление он стремился представить как скрытую моторную активность, выступающую заместителем действия. Несостоя­тельность бихевиоризма стала оче­видной уже к середине двадцатых годов, что вызвало необходимость его реформы в необихёвиоризм (Тол-мен и др.).

Сочинения: Психология как наука о поведении. М. — Л., 1926; Психологический уход за ребенком. М., 1929; Psychology as the behavio-rist Views it. — «Psychol. Rev,», 1913, v. 20.

Литература: Бихевиоризм. БСЭ, т. 6. М., 1927; Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология: Сбор­ник, вып. 1—2. Пер. сфранк, М., 1966; Ярошевский М. Г. История психологии, 2-е изд. М., 1977.

ния обстоятельств. По истечении этого промежутка он вновь начи­нает практику.

Результаты первоначального обучения сохраняются и сравни­ваются с результатами новых проб. Мы находим, что последний результат первоначальной серии (или среднее из результатов нескольких последних проб) выше, чем результат настоящей на­чальной пробы (или среднее из результатов нескольких первых проб). Имеется некоторая потеря в полезном действии функции. Все случаи таких приобретений можно подразделить на три пери­ода: 1) период заучивания (первоначальное приобретение), 2) пе­риод без практики (промежуток, во время которого навык оста­ется без употребления) и 3) период возобновленного заучивания. Период заучивания мы уже рассмотрели. Две последние стадии (но иногда и первая, т. е. стадия заучивания) обычно подводятся под термин «память», хотя повод для подведения второго, или бездеятельного, периода под этот заголовок возникает из того ложного взгляда, что во время этой стадии в нервной системе про* исходит нечто таинственное, что здесь имеет место какой-то про­цесс созревания; выражением этого мнения и служит поговорка: «мы учимся бегать на коньках летом, а плавать зимой».

Что происходит в тот период, когда нет практики? По-видимо­му, могут происходить две вещи:

1) Наиболее вероятно, что различные мускульные и железис­тые сочетания — частичные сочетания навыка как целого — начи­нают функционировать в новых системах навыков. Приспособле­ния мускульных и железистых элементов для особых нужд нель­зя приравнивать к частям неорганической машины. Они даны и функционируют совместно только до тех пор, пока ситуация до-пускает достаточное количество упражнений в этих особых функ­циях. Как только среда меняется так, что данный навык не может применяться, усваиваются другие навыки, и организм до некото­рой степени переделывается. В процессе этого изменения некото­рые группы частичных деятельностей, комбинированных для обра зования данного навыка, включаются в состав нового целого. Поэтому, когда организм сталкивается со старой ситуацией, ста­рая реакция при своем появлении обнаруживает некоторую поте­рю в скорости и точности. Другими словами, для того чтобы реак­ция происходила так же легко, как и раньше, необходимо действи­тельное возобновление заучивания, подобное первоначальному во всех отношениях, за исключением общего количества потребного времени.

2) Часто случается, что в последней части периода первона­чального заучивания субъект «выдыхается» и бросает практику раньше, чем он достиг физиологического предела умелости. Это обстоятельство может зависеть от разных причин: а) от попыток практиковаться слишком большими дозами Или под каким-либо давлением; б) от таких попыток приобретения навыка, которые неправильно распределены во времени, т. е. учащийся практикуется

слишком долгими периодами и слишком часто; в) периоды прак­тики требуют столько времени, что приходится преодолевать дру­гие системы навыков, как это случается, например, когда стремят­ся быстро приобрести умение в какой-либо отрасли: индивидуум не оставляет времени для игры, выполнения социальных функций, для того чтобы правильно поесть и поспать, выполнить свои до­машние а профессиональные дела.

Мы можем объединить результаты действия всех таких факто­ров термином «выдохнуться». Надо сказать, что это понятие не является бесплодным или гипотетичным. Его можно наблюдать при тренировке к атлетическим состязаниям. Многие игры на чемпио­натах были проиграны из-за того, что спортсмены «выдыхались». Это было настолько обычным явлением в воздушной службе во время периода наиболее активной тренировки в последнюю.войну, что особым офицерам было поручено заняться этим вопросом². Ес­ли учащийся приостанавливается, когда выдохся, и имеет возмож­ность заняться своими естественными делами, то легко может стать, что действие периода без практики окажется благотворным, даже если первые пробы при возобновлении заучивания будут не так хороши, как последние пробы при первоначальном заучивании (они редко или никогда не бывают такими же).

Кливленд очень хорошо доказал это на материале игры в шахматы. Когда учащийся возобновляет заучивание, он оказы­вается уже другим человеком; он возвращается к своей попытке при более высоком эмоциональном уровне; с запасом энергии, осво­божденным от давления преодоленных наклонностей и готовым к работе. После двух или трех первых периодов практики он дости­гает гораздо больших результатов, чем он мог достичь при перво­начальном заучивании.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПАМЯТИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПСИХОЛОГИИ ПОВЕДЕНИЯ

Следовательно, в нашем понимании память — это общий термин для выражения того факта, что после некоего периода неупраж­нения в известных навыках функция не исчезает, а сохраняется как часть организации индивида, хотя она может вследствие неупраж­нения претерпевать большие или меньшие нарушения. Если после такого периода вновь дается старый стимул или старая ситуация,

² Следует сказать, что выбор офицеров, назначенных для этой цели, был произ­ведем весьма курьезно. Их называли летными врачами, и личный состав был набран преимущественно из отолярингологов. Другие члены этой группы были акушеры и гинекологи. Почему был составлен такой удивительный набор вра­чей для этой цели — это секрет, который, наверное, похоронен в архивах Воз­душного Медицинского Управления в Вашингтоне. Наиболее подготовленным составом людей для этой цели были бы, по нашему мнению, психопатологи, работающие в контакте с психологами, которые понимают законы, связанные с образованием и функционированием навыков.

то: 1) либо старая реакция возникает определенно и резко; 2) ли­бо она возникает, но с нежелательными добавлениями (ошибками); 3) либо она возникает (если вообще возникает) со столь большими неправильностями, что организация мало заметна — возобновлен­ное заучивание так же трудно, как и первоначальное.

Это определение памяти пригодно для таких внешних навыков или функций, как рубка топором, или игра в теннис, или плавание; для такой сложной видимой или скрытой деятельности как прием телеграфной депеши или писание на машинке или декламация сти­хотворения заученного в детстве; для таких чисто скрытых навы- ков, которые участвуют в немой арифметике («в уме») или в про­изнесении ряда бессмысленных слов, заученных двадцать четыре часа тому назад повторным молчаливым прочтением; или, наконец, для таких, как называние предмета, лица, места или даты после большого промежутка времени. Спешим добавить, что в последнем случае память не всегда выявляется путем называния или выраже­ния словом; часто мы сталкиваемся с человеком, которого давно не видели, и стимул — вид его лица и фигуры — недостаточен для того, чтобы вызвать его имя, но достаточен для восстановления нашего прежнего отношения к нему и, может быть, наших преж­них реакций. Мы можем гулять с ним и разговаривать в течение нескольких минут, не произнося его имени. Только, когда голос, жестикуляция и старые ситуации взаимно подкрепляют друг, дру­га, тогда вызываются все прежние реакции. Наше отношение к это­му индивиду окончательно определяется и появляется конечная группа действий, выражающихся в словах. «Да, конечно, Джон Смит! Ведь мы с вами играли в бейсбол в высшей школе в Джонсвиле!»

Точно те же явления наблюдаются, если после трехлетнего пе­
рерыва мы пытаемся воспользоваться сложной фотографической
камерой. В первый момент нас затрудняет пользование рычажком,
освобождающим затвор, или механизмом для перехода от съемок
с выдержкой к моментальным съемкам, но после двух-трех минут
манипулирования мы уже знаем, как обращаться с камерой, на­
зубок. Так же и с «забытым» именем, только в этом случае про­
исходит голосовая манипуляция. Мы манипулируем голосом, пере­
бирая имена, начиная с каждой последующей буквы алфавита или
говоря: «черные волосы», «синие глаза», «полутора метра ростом»
и т. п.

НЕКОТОРЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКСПЕРИМЕНТОВ

Мы, может быть, лучше поймем обсуждаемые факты, если обратимся к результатам лабораторных экспериментов над запо­минанием действий, требующих умения. Бук пришел к некоторым интересным и даже поразительным выводам. Этот исследователь обучал некоторое число испытуемых писанию на машинке как зрительным, так и осязательным методами. Он выражает свои ре^

Все прижизненно онтогенетически приобретенные двигательные возможности обозначаются обобщенно термином двигательные на­выки (иначе — моторные навыки, умения, сноровки; по-английски — skills; по-немецки—Fertigkeiten и т. д.), процессы же их намерен­ной сознательной выработки объединяются в понятии двигатель­ной тренировки. Подобные навыки приобретаются по каждому из координационных уровней, и, как было показано выше на примерах . локомоции и письма, каждый навык в отдельности часто представ­ляет очень сложную, многоуровневую структуру.

1 См.: Бернштейн Н. А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М., 1966.

зультаты не в числах написанных в минуту слов, а в числах уда­ров в минуту, так как его пишущая машина была так соединена с системой рычагов, что отмечались и удары для пропуска или пе-редвигания валика. Испытуемые были доведены до хорошей скоро­сти, а затем они в течение значительного промежутка не практик ковались вовсе.

Ниже мы приводим подробную запись, относящуюся к одному из испытуемых.

Последний период регулярной практики показал 1503 удара в десять минут. Затем испытуемый не дотрагивался до машинки 135 дней. Первая проба возобновленного действия (тест на память) дала 1365 ударов. Затем опять последовал период неупраж­нения в течение приблизительно целого года. После этого второго периода первый тест возобновленного действия показал 1390 удач ров. Мы видим, что, хотя и была потеря, но она чрезвычайно мала.

Нам приходится заключить, что существует неимоверно боль шая и поразительная длительность в функционировании навыка писания на машинке, но ничего сверхъестественного здесь нет.

Свифт обучал своих испытуемых пользоваться одной рукой, для того чтобы бросать и ловить два мяча, — один следовало бро сать в то время, когда другой находился в воздухе. Способ под счета был таков, что считали удачно пойманные мячи до первой неудачи, а всего в день для каждого испытуемого — до десяти не­удач. Испытуемый «А» начал с отметки 4, а в последние шесть дней из 42 дней практики его средние отметки были 50, 82, 92, 88, 68 и 105. Затем его испытывали по одному разу через каждые 30 дней в течение пяти месяцев. В эти пять ежемесячных испытаний он показал соответственно следующие отметки—70, 80, 140, ПО, 120. Испытуемый затем не испытывался в течение 481 дня, когда он обнаружил достижение в среднем равное 119. Затем он опять не испытывался в течение периода, продолжавшегося более четы­рех лет. Оказалась значительная потеря. Он достиг средней записи в 5 при десяти пробах на первый день, а в следующие последова­тельно дни его средние записи были 10, 18, 20, 26, 35, 66, 60, 45, 100, 160. Понадобилось одиннадцать дней на то, чтобы восстано­вить умение, в свое время потребовавшее 42 дня практики.

Итак, мы видим, что величина потери таких навыков, какие мы рассматривали, хотя и оказывается во всех случаях положи­тельной, но все же очень мала. Обычные наблюдения доказывают, что то же самое верно и по отношению к плаванию, катанию на коньках, танцам, игре в теннис и умелой механической работе. Мы увидим, что это резко отличается от быстрой потери, наблюдае­мой в навыках, относящихся по существу к речевой группе. Там потери происходят так быстро, что в некоторых случаях, напри­мер, при заучивании серии бессмысленных слов организация те­ряется через промежуток от пятнадцати минут до получаса, по­скольку это касается способности испытуемого произнести и на­писать слова.

Бернштейн Николай Александрович

(24 октября 1896—16 января 1966) — советский психофизиолог и физио­лог, создатель нового направления ис­следований — физиологии активности. Исследования Н. А. Бернштейна со­ставляют теоретическую основу совре-I-менной биомеханики, в частности биомеханики спорта, протезирования, труда, деятельности космонавтов и др. Он внес коренные усовершенство­вания в технику регистрации и ана­лиза движений .(«иноциклограмма, циклограмметрия). Некоторые идеи, высказанные Бернштейном в 30-е го­ды, предвосхитили основные положе­ния кибернетики. Бернштейну при­надлежит одна из первых четких формулировок понятий обратной свя­зи в физиологии, а также идея по-уровневой организации движений. В связи с недостаточностью понятия

Н. А. Бернштейн

«рефлекторной дуги» для объяснения двигательных актов Бернштейн ввел понятие «рефлекторного кольца», ос­нованное на трактовке всей системы отношений организма со средой как. непрерывного цикличного процесса. Созданная Бернштейном концепция физиологии и биологии активности положила начало развитию новых: принципов понимания жизнедеятель­ности организма.

Сочинения: Общая биомеханика.
М., 1926; Проблема взаимоотношений
координации и локализации.— «Архив
биологических наук», il935, т. 38, вып.
1; О построении движений. М,
1947; Пути и задачи физиологии
активности. — «Вопросы философии»,.
1961, № 6; Очерки по физиологии
движений и физиологии активности..
М., 1966, .

ПРИРОДА НАВЫКА И ТРЕНИРОВКИ '

£0

6—957

Вплоть до настоящего времени продолжает стойко держаться представление о двигательном навыке как о цепочке условных за­мыканий, вырабатывающихся посредством проторения соответст­венных межнейронных связей и объединяющихся в нечто, получив­шее (внутренне противоречивое) наимендвание «динамических сте­реотипов». Экстраполяторы теории условных рефлексов прошли, однако, мимо ряда капитальных различий между обоими назван­ными процессами. Прежде всего, при выработке условных замыка­ний путем настойчивого повторения стимулов подопытное живот­ное или человек ставится в условия полной пассивности по отно­шению к ним. Напротив, формирование двигательного навыка есть на каждом этапе активная психомоторная деятельность. В про­тивоположность концепции монотонного, чисто количественного роста проторения процесс выработки навыка является при этом столь же многофазным и сложным, как и сама его мозговая струк­тура. Еще важнее другое. Как уже было показано в очерках III л IV, условия кольцевого регулирования с непрерывным учетом неподвластной динамики окружения находятся в решающем про­тиворечии с какой бы то ни было возможностью запечатления в мозгу стандартных мышечных формул. А вдобавок при подступе к выработке нового навыка проторение и не могло бы привести ни к чему, кроме запечатления неловких и неправильных движе-ний_начннающего. Вся диалектика развития навыка как раз и со-сТойт в том, что там, где есть развитие, там каждое следующее исполнение лучше предыдущего, т. е. не повторяет его; поэтому упражнение есть в частности повторение без повторения. Разгадка этого кажущегося парадокса в том, что правильно проводимое упражнение повторяет раз за разом не то или иное средство реше-мия^данной двигательной задачи, а процесс решания этой задачи, от раза к разу изменяя и совершенствуя средства.

Для каждого двигательного акта, потенциально доступного че­ловеку,., в его центральной нервной системе имеется адекватный уровень построения, способный реализовать основные сенсорные коррекции этого акта, соответствующие его смысловой сущности. Но, как было указано, чем сложнее движение, тем многочисленнее и разнообразнее требующиеся для его выполнения сенсорные кор­рекции. В связи с этим по мере выработки навыка данного двига­тельного акта в его выполнении начинает принимать участие це- -лая иерархия уровней. Наивысший из них для данного акта, беру­щий на себя реализацию основных смысловых коррекций, мы обо­значаем как ведущий уровень для этого движения. Подчиненные ему нижележащие уровни, обеспечивающие выполнение вспомога­тельных, технических коррекций, мы называем фоновыми уров­нями.

Прижизненно вырабатываемые двигательные фоны обычно обо­значаются термином «автоматизмы», а самый процесс их выработ­ки — термином «автоматизация двигательного акта». Оба названия объясняются именно тем, что фоновые компоненты движений оста^

82.

ются за порогом сознания. Как только какая-нибудь группа коор». динационных коррекций переключается из ведущего уровня в фо« новый, наиболее адекватный для нее по качеству и составу его коррекций, так она уходит из поля сознания, автоматизируется.

На основе этого краткого схематизированного анализа мы мо­жем яснее проследить физиологические пути выработки нового двигательного навыка в онтогенезе.

В самом начале освоения нового движения все применяемые для него коррекции совершаются на его ведущем уровне. Исклю­чение составляют наиболее обобщенные низовые коррекции, кото­рые являются изначальной подкладкой почти всякого движения, выработавшейся уже на самых ранних стадиях онтогенеза, а так­же коррекции, случайно имеющиеся в готовом виде от ранее ос­военных аналогичных движений. Так как ни один уровень не уни­версален настолько, чтобы обладать адекватными коррекциями для всех сторон движения, то поневоле вначале всякое движение _; совершается неуклюже, при временном содействии более или ме-нее подходящих коррекций, какие данный ведущий уровень в со стоянии предоставить данному движению. Отсутствие автоматик мов вызывает при этом большую перегрузку сознания, вынужден ного вникать в каждую техническую подробность движения. В процессе тренировки происходит постепенное выделение фоно-вых компонентов, которые переадресовываются ведущим уровнем в тот из более низовых уровней, в котором имеются предпосылки для наилучшего выполнения именно этих коррекций.

По мере выработки в низовых уровнях соответственных фоно-вых автоматизмов все больший процент технических фонов уходит из поля сознания, разгружая этим ведущий уровень и в то же время-находя для себя условия значительно более точного и со-вершенного выполнения. Из всего изложенного с необходимостью следует, что каждое переключение той или иной компоненты дви-жения из ведущего уровня в фоновый является, во-первых, более или менее внезапным скачкообразным изменением в процессе дви­жения, а во-вторых, обязательным качественным скачком, посколь­ку первоначальные коррекции этой слагающей сменяются при этом качественно совершенно иными.

Например, очень характерным явлением, сопровождающим переключение той или другой слагающей движения из уровня прост­ранственного поля в уровень синергии, оказывается снятие зри­тельного контроля, присущего уровню С, и замена его проприо-цептивным, главенствующим в уровне В. Это явление заключается в том, что субъект оказывается в состоянии делать какую-то частьработы не глядя и вдруг обнаруживает это. Оно широко известно как один из спутников автоматизации и всегда соответствует значительному повышению техники движения.

Процесс разверстки фоновых компонент движения по соответ­ствующим уровням сложен, потому что ему, очевидно, необходимо должно предшествовать определение и выявление этих компонент.

6* 83

В каждом двигательном акте мы должны различать: 1) его смысловую структуру и 2) его двигательный состав. Смысловая структура целиком вытекает из существа возникшей двигательной задачи и определяет ведущий уровень построения, которому эта задача приходится «по плечу». Двигательный же состав определя­ется не одной только задачей, а ее столкновением с двигательными возможностями особи, устройством кинематических цепей этой осо-би, наличием того или другого орудия, содержанием накопленного к этому времени психомоторного опыта и т. д. Задачу быстрого переноса своего тела в пространстве человек решает спринтом, ло-шадь — галопом, птица — полетом; задачу скрепления двух жест­ких тел один решает связыванием, другой — сколачиванием, тре­тий—склейкой, спайкой, сваркой и т. п.; задачу вдевания нитки в иглу мужчины и женщины разрешают обычно прямо противопо­ложными способами.

Сущность процесса автоматизации, требующего иногда дли­тельного времени и настойчивого упражнения, состоит именно в выработке центральной нервной системой плана описанной выше разверстки фонов, в определении двигательного состава действия; попутно начинается и самое осуществление этой разверстки указан­ным выше порядком.

Жане (Janet) Пьер (30 мая 1859— 24 февраля 1947)— французский пси­холог, психиатр и невропатолог. От­правляясь от работ франц. врача Ж. Шарко, разработал оригинальную психологическую концепцию неврозов. В 20—30-е годы сформулировал об­щепсихологическую теорию поведе­ния, в отличие от бихевиоризма, включив в систему психологии и соз­нание. Жане пытался провести исто­рический подход к психике человека, особо выделяя и анализируя собст­венно человеческие, социальные и культурные формы поведения. Взгля­ды Жане оказали значительное влия-

ние на развитие французской психоло­гии (Пиаже и др.), а также на форми­рование культурно-исторической тео­рии Выготского.

Сочинения: Неврозы и фиксиро­ванные идеи. Спб., 1803; Неврозы. М., 1911; Психический автоматизм. М.,. 1913; L'evolution de la тётон"е et de la notion du temps, 1928; De l'angais-se a l'extase, vol. 1—2; Les debuts de l'intelligance, 1935.

Литература: Роговин М. С. Вве­дение в психологию. М., 1969; Ан­циферова Л. И. Психологи­ческая концепция Пьера Жане,— «Вопросы психологии», 1969, № 5.

П. Жане

ЭВОЛЮЦИЯ ПАМЯТИ И ПОНЯТИЯ ВРЕМЕНИ ¹

РАССКАЗ

Память представляется нам своеобразным действием, изобретен­ным людьми в ходе их исторического развития, а главное, — дей­ствием, совершенно отличным от обычного, автоматического пов­торения, которое составляет основу привычек и навыков.

Чтобы лучше представить себе это специфическое действие и, что особенно важно, его отличие от персеверативной тенденции, [разрешите мне привести пример, взятый из моей клинической прак­тики: наблюдение за необычной больной.

Речь пойдет о девушке 23-х лет, которую я буду здесь называть Ирен, с явными признаками психопатии. У нее было ярко выражен­ное патогенное прошлое. Ее отец, омерзительный алкоголик, кон­чил тем, что умер от белой горячки. Мать, больная туберкулезом, страдала фобиями и навязчивыми идеями. Она умерла как раз в начале нашего наблюдения, и не что иное, как ее смерть, вызва­ла расстройства, о которых я собираюсь вам рассказать ...

¹ См.: Janet P. L'evolution de la memoire et de la notion du temps. P., 1928.

' 85

Мать была очень больна уже в течение долгого времени, и дочь ухаживала за ней с безумным рвением и усердием. Кроме того, она работала, чтобы и мать прокормить, и отца вином обеспечить. В результате, она не ложилась спать в течение шестидесяти суток.

Смерть матери наступила ночью при самых печальных обстоя­тельствах. Отец, как всегда, был совершенно пьян, он храпел где-то в углу. Его рвало. Девушка была возле умирающей матери одна.

Когда смерть наступила, она не захотела это понять и принять. До утра пыталась оживить труп. Несмотря на трагичность сцены, это было воистину смешно. Девушка пыталась говорить со своей мертвой матерью, заставить ее отвечать. Так как мать молчала, девушка бранила ее. Ей хотелось, во что бы-то ни стало заставить мать пить, глотать лекарства; она пыталась вытереть ей рот, а он был полон крови и слизи. Она хотела его закрыть, а он открывал­ся и оставался открытым, — и она начинала сердиться. Ей пока­залось, что ноги у матери лежат плохо, и она взобралась на кро­вать, чтобы поправить их. В результате всех этих маневров труп упал на пол, и ей не удалось его поднять. Она позвала пьяного вдребезги отца — он ничего не смог сделать. Наконец, с огромным трудом, ей удалось поднять тело, и она продолжала возиться с ним до утра.

Утром, отчаявшись, она пошла к своей тетке, на которую мож­но было положиться и которую ей следовало позвать с самого на­чала. Девушка не смогла сказать ей, что мать умерла. Тетка по­няла, что произошло, только придя домой к этой девушке. Она по­пыталась привести все в порядок и стала готовить похороны. Девушка ничего не понимала в происходящем. Во время похорон она отказалась дальше идти и все время исступленно смеялась.

Прошло несколько недель. Девушка не приходила в себя, и тет­ке пришлось отвести ее в больницу. Рассказывая о ней, тетка ска­зала, что самым странным, самым непонятным для нее симптомом было то, что эта смышленая девушка — она действительно еще казалась смышленой — совершенно ничего не помнила о смерти своей матери и не хотела поверить, что мать умерла.

Больная была девушкой воспитанной. Она хорошо говорила и не обнаруживала никаких признаков психического расстройства. Когда с ней заговаривали о ее матери, она терялась и отвечала: «Если вы очень настаиваете, я скажу "вам: «Моя мать умерла». Мне это повторяют целыми днями, и я это говорю сейчас, чтобы не.было никаких разговоров и расспросов. Но если хотите знать мое мне­ние, то я не могу этому поверить. На это есть серьезные причины. Если бы моя мать действительно умерла, то это произошло бы где-то в ее комнате, в определенный день, я бы обязательно это уви­дела — ведь я не отходила от нее и прилежно за ней ухаживала. Если бы она умерла ее бы похоронили, и, наконец, меня тоже по­вели бы на похороны. А похорон никаких це было. С чего же вы взяли, что она умерла?».