Прощение – самый короткий путь к любви

Умеете ли вы любить, не превращая свои чувства в тяжкое бремя для другого человека? Не приходилось ли вам самим тяготиться привязанностью другого - его зависимостью от вашего поведения, настроения? Или вы принимали это за проявление любви к вам?
Многие готовы признать свою зависимость от алкоголя или наркотиков, от курения или азартных игр, но зависимость от взаимоотношений - тема довольно редкая, поскольку очень уж деликатная, тонкая. И даже… "нежелательная", ведь порой мы просто не хотим понимать, о чем идет речь. Попробуйте, например, сказать жене алкоголика (трудоголика, "ревнивца"…), что ей… выгодно иметь такого мужа, выгодно зависеть от его состояния. Да не то, что понять это, выслушать до конца - невозможно! Легче винить близкого человека в том, что он тебе "всю жизнь испортил", упрямо не желая понимать, что каждый - сам кузнец своего несчастья.
О том, как возникает потребность в зависимости от другого, как налаживать гармоничные взаимоотношения с любимыми, не порабощая их своими чувствами, мы беседуем с доктором психологии, президентом Эриксоновского университета в Ванкувере (Канада) Мерилин Аткинсон (Marilin Atkinson).
В России она известна как самый популярный западный преподаватель НЛП (нейро-лингвистического программирования), международно признанный мастер. Ученица выдающегося психолога Милтона Эриксона, она преподает НЛП во всем мире, собирая восторженные аудитории от Северной Америки до Южной Кореи.
Для начала - история о зависимости дочери от мамы, рассказанная Мерилин Аткинсон.
"Вы сводите меня с ума!"
У пятнадцатилетней девушки (назовем ее Анной) была настолько тяжелая депрессия, что ее родители решили обратиться к врачу. Он порекомендовал ей лечь в больницу. Лечение, которое там проводили девушке, Мерилин назвала "шоковой терапией". После шести сеансов депрессия отступила, Анне стало значительно лучше, она повеселела и отправилась домой. Три месяца все было замечательно, а затем ее состояние резко ухудшилось, депрессия повторилась.
Теперь Анна уже сама побежала в больницу с просьбой пролечить ее. Ей опять провели несколько сеансов, которые снова помогли. И так продолжалось… пять лет.
В общей сложности девушка прошла сто пятьдесят сеансов такого лечения. И никто не положил этому конец, пока Анна сама не поняла, что все это - просто сумасшествие, что она потеряла пять лет, а ее проблема - частые депрессии - оставалась нерешенной. И Анна пришла к Мерилин.
Психотерапевт начала выяснять, от каких эмоций девушка каждый раз бежала в больницу. Анна вспомнила, как в раннем детстве мать учила ее и сестер дома, потому что школа была слишком далеко, а зимой все дороги заносило снегом. Дети баловались, не слушались, а мама кричала, что они сведут ее с ума, что ей из-за них становится плохо. И однажды матери действительно стало плохо, у нее случился нервный срыв. Ее даже отвезли в больницу. И маленькая девочка решила, что это она вызвала у мамы приступ, что она действительно может свести маму с ума. Девочка выросла, стала подростком: с одной стороны - пора познать жизнь, все сделать по-своему, а с другой - страшно, что мама опять попадет в больницу. Ведь самостоятельная, взрослая жизнь чревата и неудачами, а они могут… свести маму с ума. Получается, если хочешь маме добра, если не хочешь отправить ее в больницу, то не надо… жить.
- У девушки все эти годы фактически не было возможности самовыражаться, - размышляет Мерилин. - Я попыталась убедить ее, что не может человек влиять на другого так сильно.
- Как это не может?! Очень даже может, - возразила я.
- Вы хотите сказать, что можете свести меня с ума? Ну-ну, попробуйте, - расхохоталась Мерилин. - Вы можете это сделать только с собой. Я скажу больше: мы не можем заставить никого из окружающих нас людей чувствовать что бы то ни было. Это знает любой психотерапевт. Вы не можете так разрушительно повлиять на меня, потому что я - не игрушка в ваших руках, я могу развиваться, я могу научиться чувствовать себя хорошо в любой ситуации. Я хозяйка моего настроения, а не вы. Когда я научаюсь пользоваться силами собственной души, когда я познаю себя, я становлюсь свободной. Поняв это, моя клиентка просто расхохоталась, а потом сказала: "Все. С этим покончено". И больше ее депрессии никогда не повторялись.
Мой дом - моя… тюрьма?
Да, люди нередко внушают близким, что те могут повлиять и на их здоровье, и на их жизнь. Моя приятельница считает себя виноватой в том, что у мамы не состоялась карьера директора школы (мама, бросив работу, "посвятила себя" воспитанию единственной дочери).
Важно понять, что освобождение от подобной зависимости не означает разрыв с родственниками, уход из дома. Нет, освобождение означает прямо противоположное - создание полноценных, полнокровных отношений с людьми.
Главное, не воевать с близкими и не бежать от них, а научиться выстраивать отношения с ними. Избавиться от зависимости - означает научиться любить. И дело не в том, чтобы вести себя "правильно", "как положено" разговаривать дочери с матерью или жене с мужем, а в том, чтобы находиться в гармонии с другим человеком.
Как же прийти к этой гармонии?
- Иногда люди, общаясь с родными, как будто исполняют некий долг, выполняют обязанность, рассуждает Аткинсон. Такой человек может сказать, что он должен что-то делать для семьи: например, он обязан регулярно проверять уроки у детей или готовить обед. Получается, человек живет в своеобразной метафизической тюрьме - он должен выполнять какие-то правила, играть определенные роли.
Только в тюрьме это делают это не по зову души, а по обязанности. Но причина "тюремного заключения" не в замужестве, не в том, что надо проверять уроки или готовить обеды, а в тех взглядах, которых придерживаются люди.
- Какие же взгляды доктор психологии считает самыми… пагубными?
- Пагубно "сужать" наши взаимоотношения, - объясняет Мерилин Аткинсон. - Так происходит, когда мы ограничиваем наших близких их ролями в жизни семьи: это - мой муж, это - дочь. И воспринимаем человека не целостно, а как его… функцию по отношению к нам.
Наше общение становится гораздо более "сочным", когда мы воспринимаем близких во всей полноте их жизни, во всем наборе разнообразных ролей, которые им приходится играть в разных ситуациях. Например, эта молодая женщина - не только моя дочь, она выполняет и иную функцию - она будет матерью моих внуков. На дочь можно посмотреть как на своеобразные… врата во все новые и новые поколения. И тогда между нами устанавливается какая-то особая связь, которой мы раньше не видели, - связь потока жизни. Я ее учу тому, чему она будет учить своих детей, что они будут передавать из поколения в поколение. С другой стороны, то, чему она меня учит, поможет взрослеть и развиваться мне.
Таким образом, я воспринимаю ее не только как существо, играющее роль моей дочери, а как часть длинной цепи, каплю потока жизни. Я смотрю на нее через эту призму, а не через призму собственных надежд и страхов. Когда мы вот так отказываемся от ролей, мы начинаем по-настоящему ощущать близость с другим человеком.
Что вы хотите от жизни?
С чего же начать, что делать для изменения качества взаимоотношений? "Есть вещи, которые очень просто сделать, - отвечает Мерилин, - но они очень многое меняют в жизни". Речь идет о необходимости заглянуть в себя и ответить себе на вопрос: чего же я собственно хочу от этой жизни? Как я определяю для себя счастье? Что для меня важно, что мне нужно, чтобы я был счастлив? Для ответа на эти вопросы необходимы долгие размышления.
Обдумывая и понимая собственные ценности, мы начинаем понимать и ценности других людей, и то, как нужно общаться с ними. Если мы воспринимаем себя как игрушку в чьих-то руках, то мы воспринимаем проблему не на том уровне. Да мы в этом случае страдаем, но мы говорим не о ценностях, а о механических вещах. А как только мы определимся со своими собственными ценностями, мы перестанем быть игрушкой в руках судьбы, мы сосредотачиваемся на том, что для нас важно и нужно. "Это лучший совет, который я могу дать, - утверждает доктор психологии, - определитесь со своими ценностями. Копайте и вы их найдете. И они будут своеобразным даром".
Мы родом из детства
Чтобы получить этот дар, научиться любить, не изматывая любимых угрозами "сойти с ума" или обвинениями в своих несчастьях, словом - чтобы избавиться от зависимости - Мерилин предлагает… исследовать свою жизнь. Когда мы начинаем изучать что-то, говорит она, мы как будто снимаем "крышку" с проблемы и начинаем видеть то, что было скрыто под ней.
Зерно, ключ проблемы зависимости - вопрос о нашей безопасности. Страх. Чаще всего в двух-трехлетнем возрасте мы решаем, что быть собой… небезопасно. Наши родители тоже были жертвами установок, воспитания, говорит Мерилин, и у них сформировались жесткие представления о том, каким должен быть ребенок, как он должен себя вести. Эти правила выработаны для того, чтобы защитить взрослых от собственных эмоций. Родители определяют, как правильно и как неправильно вести себя ребенку, чтобы им, взрослым, было спокойнее, проще, легче. "Что это у тебя за выражение лица? Не смотри на меня так!", "Ты почему такой грустный? Тебе не о чем грустить".
"У нас в семье было такое правило, - поделился со мной коллега. - Я не должен ничего хотеть. У мамы даже поговорка такая была: "Хотишь" уехал в Париж". Я должен молчать, когда меня ни о чем не спрашивают, я не должен возражать, когда на меня надевают что-нибудь, по моему мнению, ужасное…
А еще нельзя выделяться, надо быть "как все", и у меня все должно быть "не хуже, чем у других". Нельзя громко говорить, потому что я должен быть хорошим мальчиком, а "хороший" ребенок - тихий и послушный".
Дети очень серьезно относятся к подобным "инструкциям" взрослых, потому что это связано с безопасностью. Вы боялись в детстве, что вас бросят? Мерилин призналась, что очень боялась. И тогда мы начинаем играть кого-то, кем быть безопасно - роль "послушного мальчика" или "доброй девочки", например.
Неважно, хорошую мы играем роль или плохую, важно, что - роль, что - играем, что боимся быть самими собой. По словам Мерилин, именно так и формируется зависимость, так мы попадаем в "метафизическую тюрьму", где уже сами начинаем навязывать роли своим близким.
А что же происходит, если кто-то из родителей пьет? Это означает, что человек, от которого ты всецело зависишь, непредсказуем.
Вот короткая история: "…Я помню себя в пятилетнем возрасте, - пишет немолодая уже женщина. - Я зашла на кухню и увидела там пьяного отца. Он выглядел тяжелобольным. Рядом стояла мать и готовила завтрак: "Ешь и иди в школу". "Но, мама, посмотри, ему же плохо", - возразила я. "С ним все в порядке, не обращай внимания", - закричала мама. Мне не забыть этого никогда в жизни".
Все проблемы мы носим в себе, но дети нас чувствуют. Они видят, что сегодня мама - не такая, как вчера. И получается, что есть как бы хорошая мама и плохая. И никогда не знаешь, приласкает она тебя или отругает, а значит надо быть начеку, значит быть собой небезопасно, надо постоянно играть роль. Так у детей возникает привычка, которую психотерапевт называет созависимостью. Привычка играть роль.
Годзила или бэмби?
- В раннем детстве мы принимаем важнейшие решения в своей жизни, хотя не всегда помним о них, - говорит Мерилин Аткинсон. - Мой папа умер, когда мне было два с половиной года. Мама, став очень беспомощной, уходила и оставляла меня с нянькой. Возвращаясь вечером домой, она меня почти не замечала, глубоко погружалась в свои мысли, плакала. Помню, как я тихо играла, сидя на полу в спальне. Очень хотелось, чтобы мама встала и приготовила завтрак, но мне нельзя было шуметь по утрам, поэтому, я продолжала тихонько играть со своими куклами. Прошло несколько часов, и стало уже невозможно больше это выносить. Я начала петь песенку про Иисуса, которую выучила в воскресной школе. Там говорилось, что мы слабые, а он - сильный. Я начала думать о своем покойном папе, который тоже был сильным. И в этот момент я приняла важнейшее решение в своей жизни. Я победила свой страх и решила, что буду сильной, как отец. Каждый из нас делал подобные выборы в ключевые моменты своей жизни - в раннем детстве или в подростковом возрасте.
Этим эпизодом из собственного детства Мерилин Аткинсон продемонстрировала механизм формирования зависимости. Каждая зависимость, по ее словам, имеет две части, которые психотерапевт называет "годзила" и "бэмби". Это не просто метафоры. Эта парочка определяет большинство наших жизненных правил.
"Годзила" - наша сильная, мощная часть, "бэмби" ("маленький", "кроха") - слабая часть нашей души. Обычно расщепление на "годзилу" и "бэмби" внутри нас происходит в момент, когда нам страшно, когда мы понимаем, что оставаться собой небезопасно.
Некоторые идентифицируют себя с "бэмби". Они общаются с людьми с позиции слабого - "Позаботься обо мне, мне нужна твоя помощь…" - и избегают чувства собственной силы. Быть может, когда они были детьми, им позволяли чувствовать только слабость. Если они вели себя как сильные люди, то их бросали.
А те из нас, кто стал "годзилами", наоборот, отрицают свою слабость. Именно это и сделала Мерилин в детстве, когда решила заботиться о маме вместо отца.
Казалось бы, что плохого в том, что девочка решила стать сильной? На это Мерилин отвечает так: "Если бы я "естественным образом" стала сильной, это было бы здорово, но проблема в том, что большинство тех, кто вырос "годзилами", слишком осуждали себя за слабость". Они не оставили места в сердце для слабости. И в результате возникло "расщепление" внутри на "годзилу" и "бэмби". Если вы вспомните момент, когда приняли решение, что вы - слабый, или наоборот - сильный, тогда попадете в яблочко этого раскола внутри себя, поймете его суть.
- Как только возникает разделение на "годзилу" и "бэмби", исчезает истина и получается либо сила, либо слабость, - говорит Аткинсон. - А такое двойственное, "расщепленное" Я не может любить, оно слишком занято самозащитой. Очень часто из-за этого портятся супружеские отношения. Женщина выбирает роль, которую играет, общаясь с супругом. Роль, привычную для нее. Задайте себе вопрос: "Какая это роль?" Возможно, вы признаетесь себе: "Я старалась быть "годзилой" все время". Когда ложные отношения доминируют над истинными, нам становится важнее поддерживать вот это расщепление внутри себя, чем любить другого человека. Играя роль "годзилы", мы требуем, чтобы и муж не выходил за рамки своей роли (предположим, слабого - "бэмби" - алкоголика).
Я думаю, кичатся своей силой как раз те люди, которые отрицают свою слабость. Вот очень известная певица, разведясь с четвертым мужем, дает интервью во всех газетах. Она взахлеб рассуждает о том, какие нынче пошли слабые мужики и какая она сильная женщина. Но слабость, как подчеркивает Аткинсон - естественная сторона интимности. Фактически, для того, чтобы стать близким другому человеку, надо быть способным на слабость. Жизнь многогранна и мы неоднозначны, если же мы какую-то часть себя (слабую или сильную - неважно) отрицаем, то попадаем в беду. Как попадает в беду талантливая певица, желающая играть в жизни исключительно роль сильной женщины, роль "годзилы".
Но "годзилой" можно себя почувствовать только рядом с беспомощным "бэмби", вот и приходится выбирать в мужья соответствующих мужчин… А собственная слабость все равно свое возьмет: женщина даже не замечает, что действительно сильный человек не будет жаловаться журналистам на превратности семейной жизни.
Если мы отрицаем какую-то часть себя, то она будет проявляться как-то уродливо, ненормально, неестественно. Например, несчастная жена алкоголика, унижаемая и оскорбляемая, рыдающая от собственного бессилия, ой как сыграет роль "годзилы", когда проспавшийся и вышедший из запоя муж будет ползать у нее в ногах, прося прощения и давая обещания "завязать". Видимо, для того, чтобы отрицаемая женщиной часть ее души - ее сила - могла проявить себя, ей нужны вот такие "экстремальные" ситуации. Как она уйдет от алкоголика, если он дает ей возможность почувствовать себя сильной? Таков механизм зависимости: человек, отрицающий какую-то часть себя, попадает в беду… для того, чтобы эта часть могла проявиться.
Вот вы потерпели неудачу и ваш "бэмби" заплачет: "У меня были все шансы, а я их упустил…" А "годзила" скажет: "Какая мерзкая баба, она дала мне только один шанс". Мы можем выслушать этот внутренний диалог и увидеть, что он механистичен, говорит Мерилин, что он вообще не имеет отношения к нашей истинной жизни. Как только мы начинаем его отслеживать, он становится ненужным, и мы начинаем от этого освобождаться. Если вы способны увидеть эту "расщепленность" в себе, значит вы способны двигаться дальше, исцеляться.
Когда вы видите этот раскол внутри себя, вам не надо отдавать предпочтение одной части себя и ненавидеть другую. Мы столько энергии расходуем на борьбу с собой…
"Решитесь и предложите…"
Предвижу ваше недоумение: так как же все-таки освободиться от зависимости и научиться любить? Где советы, где рецепты? Увы, невозможно принять пилюлю и проснуться свободным человеком. Повторюсь, Мерилин советует разобраться в себе, исследовать свою жизнь: вспомнить свое детство, отрочество, юность - вспомнить момент, когда в душе произошел раскол на "годзилу" и "бэмби"; определиться со своими ценностями - понять, чего же вы хотите от жизни… Это и называется работой души. Только вы можете сделать ее, и никто кроме вас.
А советы психотерапевта - только вехи на этом пути. И одну из них Мерилин обычно намечает на последнем занятии своих знаменитых семинаров. Она задает простой вопрос: "Чем вас пугает близость?" И на каждом семинаре люди отвечают одно и то же: "Возможностью потери близкого человека". "Мы все боимся потери и в результате становимся носителями этого страха, - отвечает Мерилин. - Надо пройти через эту дверь, что означает простить себя за свои слабости и страхи".
А из зала кричат:
- Но любой разрыв - это боль!
- И в этом парадокс человека: рискнуть любить - самый большой риск. Если у нас есть свобода любить, то мы должны мягко освободить свое сердце от непрощения.
Следующий шаг нашего исследования себя - прощение - самый короткий путь к любви. Для многих прощение становится первым шагом к обновлению своей жизни. Слова "я прощаю" дословно с английского можно перевести как "дать раньше". Это означает: я даю тебе возможность снова общаться со мной прежде, чем я буду судить тебя".
Я предлагаю вам просто оставить прошлое позади. Обычно мы сравниваем других людей с собой ("я не такая, я бы так не поступила"), и это очень мешает увидеть другого человека, который так же, как и мы, растет, изменяется и развивается. А признавая ценность и уникальность других людей, мы тем самым признаем и собственную уникальность. Непрощение подобно возведению вокруг себя стен. Но эти стены не защищают нас, а позволяют нам умереть. Непрощение - мертвый гнев.
Один из способов прощения - написание письма тому, кого мы "делали виноватым" перед собой, кого мы не готовы принять или простить. Не обязательно отправлять это письмо человеку, важно написать его, а потом вы уж сами решите, что с ним делать. Вот некоторые идеи Мерилин для такого письма:
Я винил тебя в том, что…
Я не могу полностью принять…
Меня приводило в негодование то, что…
Меня огорчает, что…
Подумайте о том, кого мы прощаем легко - подумайте о ребенке, который не послушался вас и что-нибудь сломал, разбил. Ребенка простить легко, правда? Попробуйте припомнить это чувство легкости. И тогда вы отпустите очень тяжелый внутренний груз, потому что непрощение возлагает на нас тяжкое бремя, а прощение подобно умыванию лица - мы очищаемся от прошлого и как бы становимся под душ настоящего.
Простить - это все равно, что разобраться в собственном шкафу. После уборки обычно обнаруживаешь, что там освобождается много свободного пространства, правда? Прощение дает нам пространство для любви.

Галина Калинина